Что лучше уфсин или мвд

«Удержать профессионалов в системе и привлечь туда новых»: что стоит за сменой руководства ФСИН

Новый директор ФСИН Аркадий Гостев родился в 1961 году в Шацком районе Рязанской области, на службу в органы внутренних дел пришёл в 1981 году на должность милиционера. В 1987-м окончил Московскую высшую школу милиции МВД СССР по специальности «Правоведение», прошёл путь от следователя до начальника отдела по расследованию организованной преступной деятельности в одном из столичных УВД.

Окончил Академию управления МВД России, после реорганизации московского главка в апреле 2011-го стал замначальника Главного управления МВД России по Москве. В июне 2012 года указом президента назначен заместителем министра внутренних дел.

Скандал с пытками

Причина кадровых перестановок в указах президента не обозначена, однако в последние месяцы вокруг ФСИН не утихает скандал в связи с публикацией видеозаписей пыток заключённых в учреждениях ведомства.

Как ранее сообщал RT, после публикации кадров жестоких побоев и изнасилований осуждённых в тюремной туберкулёзной больнице (ОТБ-1) в Саратовской области Следственный комитет возбудил семь уголовных дел.

Архив с подобными материалами, предположительно, насчитывает сотни записей со служебных видеорегистраторов. Вскоре после обнародования жутких видео начальник УФСИН по Саратовской области написал рапорт об увольнении. По данным СМИ, всего из ведомства уволили около 20 сотрудников.

Говоря о причинах смены руководства ФСИН, опрошенные RT эксперты полагают, что она во многом обусловлена как этой историей, так и аналогичными проблемами в других субъектах РФ.

«Связь отставки Калашникова со скандалом с пытками очевидна и особо не камуфлируется», — считает российский политический эксперт и политтехнолог Михаил Виноградов.

При этом, по его мнению, у нового главы ведомства есть компетенции, чтобы справиться с этой задачей.

«Гостев знает, что такое пиар, умеет выстраивать коммуникации, понимает необходимость общественных связей. Дело в том, что большую часть своей карьеры он построил в Москве. В столице необходимо заботиться о репутации, здесь намного легче погореть, потому что, скажем так, ты имеешь дело с «продвинутой» публикой. За время своей работы Гостев не был втянут ни в какие скандалы. Это говорит о его профессионализме. Очевидно, что он будет демонстрировать большую открытость в отношениях с общественностью на посту главы ФСИН, — объясняет Калачёв. — Если говорить о его карьере, то он сделал её сам. Его нельзя считать человеком, который получил что-то по блату или по протекции: он начинал свой путь простым милиционером. У него большой опыт работы в системе, понимание её устройства».

Кадровый голод

Председатель экспертного совета по безопасности и взаимоотношениям граждан с правоохранительными ведомствами, а также общероссийского движения «Сильная Россия» Антон Цветков рассказал RT, что много лет знает Гостева и что у нового начальника ФСИН есть как огромный авторитет среди личного состава, так и колоссальный опыт.

«Кстати, он стоял у истоков создания системы общественного контроля, с 2011 года будучи замначальника ГУ МВД по Москве. Гостев — жёсткий и принципиальный руководитель. Наверняка он будет проводить чистку кадров в ФСИН, но этим на самом деле занимается каждый новый руководитель»,— отмечает Цветков.

Ещё одна задача, с которой может столкнуться Гостев на новой должности, — решение профессиональных и кадровых проблем внутри ФСИН, полагают эксперты. «Существует проблема более низких зарплат в системе ФСИН в сравнении с большинством других силовиков, и это тоже не делает ситуацию более здоровой», — объясняет Михаил Виноградов.

«Я думаю, что основная задача Гостева — удержать действующих профессионалов в системе ФСИН и привлечь туда новых. Сейчас служба в этом ведомстве крайне непрестижная, зарплаты у сотрудников низкие, социальных льгот почти нет. Поэтому в системе существует кадровый голод, недостаток профессионалов. Если не создадут нормальные условия, система будет гнить. Бездельники и предатели, которые сейчас занимают какие-то должности в ФСИН, знают, что на их места просто нет претендентов, поэтому продолжают совершать преступления», — говорит Антон Цветков.

«Исторически подчинялась МВД»

По словам аналитиков, решение назначить директором Федеральной службы исполнения наказаний выходца из МВД не случайно.

Что касается Александра Калашникова, по мнению экспертов, после отставки он может вернуться на прежнее место службы.

Источник

Хочу на работу в правоохран. органы, но не могу определиться. ГУФСИН или МВД конвойная служба, но не ППС.

Какая глупость. Значит он такой «офигенный» ФСИНовец, что наркоту жрет. Таких во ФСИНе не держат.

«береги честь смолоду» (с)

Да он чё, баба?! Береги платье с нову, а честь с молоду

просто идти в мусора это зашквар

среди полицаев просто оч много торчков, потому что никто не тронет и конфиската много

ФСИНовцев много на красных зонах сидит,соблазн велик запрещенку на камеру пронести.

По последним опросам 53 процентов родителей желают чаду карьеру в силовых органах. 37 год ничему не научил. Нация вертухаев.

особенно среди хохлов желающих много.Привыкли воровать и измываться над людьми.Ни чести, ни совести.

Среди русских тоже не меньше таких )

А мне смешно, автор можно подумать тебя хоть куда то из этих структур возьмут. Ты ж без образования, сам пишешь с возможность. Смешной у нас молодняк пошел. Многого о себе мнения.

В «десятку» лучше на контракт.

В ФьР. Если возьмут, конечно. Хотя там тоже предпочитают умных. Хотя умных людей толком то мало, ровно, как и красивых. Больше завистливых и охочих до чужого добра.

и то и то фуууууууу

Господа и дамы, вам не кажется, что вас тупо троллит один и тот же человек.

Ну, что это за надуманные темы, высосанные из пальца.

ты просто черт. в чертятник и иди

а там сам решишь куда! власти за хотелось! и 100 процентов ты с колхозу! вы все от туда зброд которым идти не куда

Лучше самому зарабатывать,а не на окладе сидеть

Ввк не пройдёт. Так что только на завод мешки кидать)))

Почему ввк не пройдёт там помощников много чтоб пройти

В уфсин зп больше, риски те-же, график лучше 1*3,5*2, год за полтора

Идите сразу в ГИБДД, потом будете гадить в золотой унитаз.

А вы ещё и трус. Фу

Если в 21 задаёшь такие вопросы то бесполезно что либо объяснять.

Новый комментарий

Новые обсуждения

Горячие баталии

Прямой эфир

Подработка

Новости города на Яндексе

+ В Славянске-на-Кубани

Топ комментаторов

Подпишись на нас в соцсетях

Независимая общественная редакция славянских интернетчиков 2005–2021

Сайт Славянска-на-Кубани «Славянск2.ру» (он же Славянск 2.0) работает с 2007 года и является преемником трёх более старых сайтов города, объединивших редакции. Дванолик призван доносить до жителей города и Славянского района только самую интересную и самую полезную информацию, поэтому новостную повестку формируют сами посетители. Размещать новости, обсуждения и объявления может каждый без регистрации.

Здесь вы найдете множество интересных новостей, можете завести блог или страницу для своего бизнеса, воспользоваться обширным справочником по городу, разместить свои фотографии и полюбоваться фотоснимками других, изучить карту города, совершить виртуальную прогулку по улицам Славянска и пообщаться на форуме Славянска-на-Кубани.

Источник

«Завалил мента — уважуха» Как бывший оперативник угрозыска попал на зону и выстроил отношения с уголовниками

Фото: Александр Кондратюк / РИА Новости

Тюрьмы и колонии — не лучшие места для бывших полицейских и прочих силовиков. Уголовники по понятным причинам испытывают к ним неприязнь, а значит, независимо от статьи обвинения, участь бывших сотрудников на зоне незавидна. В предыдущем материале «Лента.ру» опубликовала рассказ оперативника Наркоконтроля о некоторых особенностях его работы, в частности — о внедрении в преступные группы. Во второй части речь пойдет о том, как складывается жизнь опера, если он сам становится осужденным, а вживание в уголовную среду перестает быть работой и становится жизненной необходимостью. Об этом «Ленте.ру» рассказал бывший оперативник уголовного розыска, который оказался за решеткой.

«Погоны, чины и звания на зоне неважны»

Я до 2013 года работал в угрозыске. Долгое время — по делам об экстремизме, а потом — в отделе по борьбе с разбойными нападениями. Закончилось все достаточно печально: тогда как раз менялась система — милиция в полицию, пошла чистка рядов. Было возбуждено уголовное дело, и я оказался по ту сторону баррикады.

Бывшие сотрудники правоохранительных органов и силовых структур сидят отдельно от других заключенных. Для них есть и колонии общего, и колонии строгого режима. Нам часто говорят: вот вас бы ко всем остальным, посидели бы там. Но, во-первых, нас выводят на прогулки и на следственные действия, где мы все пересекаемся, а во-вторых, есть тюремные больницы или отделения при СИЗО, где вообще все находятся в общей массе, и нет никакой разницы, бээсник (б/с — бывший сотрудник) ты или нет.

Когда меня везли на суд, произошла стычка. Нас выгрузили, один спрашивает меня: мент? И началось: да вы охреневшие, меня твой коллега закрыл. Я ему говорю: к нему и обращайся. Ну схлестнулись, администрация вмешалась.

А в больнице, где я провел год, пока был под следствием, сидел и с ворами, и с убийцами, и с насильниками. Люди разные, и отношение тоже. Были и конфликты. Как-то со мной за один стол сел заключенный — его потом в больничную палату не пускали, потому что сидел с ментом. Такие урковские [«урка» на тюремном жаргоне — вор, бандит] понятия тоже есть, но на самом деле на зоне этого не так много.

Даже бээсники на зоне очень разные. Это и бывшие полицейские, прокуроры, адвокаты, военнослужащие внутренних войск, пограничники и даже обычные наркоманы, которые просто срочную службу в специальных войсках когда-то давно служили, но все равно попали в колонию для бывших сотрудников.

Здесь есть те, у кого девять классов образования и несколько ходок, а есть те, у кого несколько высших. Это может быть следователь — додик в очочках, а может быть амбал пэпээсник, который всю жизнь пьяниц по углам гонял. Конечно, последний будет доминировать в условиях камеры. Погоны, чины и звания на распределение по камерам и тюремную иерархию не влияют никак, зона — неважно, б/с или простая — представляет собой весь срез общества.

Среди силовиков есть те, кто с ума сходит: татуировки бьют, на жаргоне говорят, воровскую идеологию разделяют. Есть те, кто ведет себя как мент: пальцы гнет, нагло заявляет: я служил, вас, таких уродов, сажал. Этого никто не стерпит, такое сразу пресекается. Даже своими.

Все понимают, что находятся в одном положении.

Фото: Денис Гуков / РИА Новости

Мне повезло, бычья со мной никогда не было, но со мной сидели «деды». Это люди, у которых по 20-30 лет отсидки, и в этом плане они самая страшная категория — им терять нечего.

Понятно, что ножи и заточки — все это на зоне есть. И это страшно.

Здесь очень помогает авторитет. Я долгое время работал на авторитет. Помогал кому-то, работал санитаром. Как-то за свои деньги мы покупали одному «деду» хрусталик в тюремной больнице. Его перевели в Питер из Краснодара для операции. Ехать месяца два, и это просто пытка: сам переезд, куча транзитных камер изоляторов, — они приезжают измотанные, со вшами, а он еще и слепой.

В больнице не оказалось хрусталика. Значит, его надо обратно посылать, а потом, когда хрусталик появится, снова выписывать сюда. Мы с товарищами договорились, скинулись по паре тысяч и купили хрусталик на свои деньги через родственников.

Кому-то помогал, передавая продукты или сигареты. Общались мы в СИЗО через вентиляцию — встаешь на унитаз и кричишь или «пускаешь коня» [способ передачи запрещенных предметов из камеры в камеру]. Это для меня как сотрудника было вообще дико: высовываешь палку через окно, а из другой камеры выпускают длинную нитку с грузом и раскручивают ее, пока она не зацепится за палку, затем оба ее конца соединяют — и получается «дорога», по которой я посылал другим носки с сигаретами и печеньем.

Однажды я и сам получил «коня» — в три часа ночи мне в носке пришел телефон, и я смог наконец-то звонить домой.

«Золотое правило — отвечать за слова»

Мне кажется, у нас перестали нести ответственность за слова. Таким людям реально надо присесть, потому что зона быстро переучит. Там золотое правило — отвечать за слова.

Ты не должен навяливать [навязывать] свою точку зрения, но и напраслину нельзя позволять. У меня была история, когда бывший военный начал затирать [убеждать], что у него медали, а у меня так — медальки. Я спросил: «А разница? Медаль — это признание. Военный выполнил служебный долг и получил награду — у меня так же». Я гордился своей медалью, я к ней шел. Это до сих пор моя гордость, так что я не мог позволить ему так говорить. Здесь нужно в первую очередь себя уважать.

Тебе не будут предъявлять за твою статью, но могут предъявить за то, как ты себя ведешь. Поступишь не так — можешь упасть туда, откуда уже не подняться.

Денек мы его потерпели, но потом поняли, что нет. Не знаю, по понятиям это или нет, но на другой день я взял его рюкзак, постучал в дверь камеры и выкинул в проход. Сказал, чтобы он выходил. Потом выяснилось, что он и ранее был судим. В людях я все-таки привык не ошибаться.

Фото: Дмитрий Коротаев / «Коммерсантъ»

Был мужик, который сидел лет 20. Каким-то образом вышло, что он забрал банку с консервами у «обиженного», а прикасаться к их вещам нельзя. Его попросили выйти, собрали совет, считать его зашкваренным или нет. Пока разбирались — он жил в коридоре. Хотя тоже обычный мужик, зэк.

«Когда долго сидишь, то пытаешься создать вокруг подобие уюта»

Методов воздействия на заключенных много. Раньше я не думал об этом. И я даже не о физическом насилии — его в последние годы стало меньше. Сотрудники понимают, что каждое утро есть поверка — все выходят с голым торсом. Если есть кто-то побитый — будет разбирательство, потому что и адвокаты приходят, и на суды людей вывозят. Сегодня он отфигачит заключенного, а завтра его, например, к следователю надо везти. Сотрудник ФСИН не всегда может угадать, когда и что будет происходить.

Безопаснее, но так же эффективно оказать психологическое давление. Создать плохие или хорошие условия. У тебя может быть маленькая камера с плохими окнами, холодная, продуваемая, сырая, а может быть светлая и теплая.

Фото: Григорий Сысоев / РИА Новости

Я под следствием был год и восемь месяцев. Надо понимать, когда ты так долго сидишь, то пытаешься создать вокруг подобие уюта, свой микромир — в одном СИЗО мы даже в камере ремонт сделали — покрасили стены и потолок, починили сантехнику. Там все мелочи становятся важны, даже ложка из нержавейки вместо алюминиевой. А как-то я ездил на следственные действия и привез с собой пачку пельменей — надо было видеть лицо молодого парня из нашей камеры, когда мы их сварили и все вместе ели.

И вот представь: ты все устроил, сроднился и сдружился с теми, кто рядом, у вас уже мини-семейка — не зря камеру называют «семейник». Вы распределяете обязанности — кто убирает, кто посуду моет, кто еще что делает, вы составили расписание с передачками.

А потом тебя переводят в другую камеру или другой СИЗО.

Меня много катали за несговорчивость — я отказался подписывать пустой протокол, и зимой на день рождения меня отправили в «Кресты». Если хочешь понюхать тюрьмы — это лучшее место. Душ десять минут в неделю, летом жарко, а зимой спишь в шапке, камера шесть квадратных метров на четверых.

Каждые два дня меня выводили на прогон и искали телефон. Это была своеобразная пресс-хата. Те, кто сидел со мной, никакого воздействия не оказывали, но сотрудники четко поставили задачу испортить нам условия: вспарывали подушки и матрасы, уверяя всех, что у меня есть телефон, шмонали — и так три раза на неделе.

Парни уже говорили: «Слушай, мы понимаем, что тебя сейчас пытаются так сломать, но у нас все налажено было». В итоге меня перевели в другую камеру, а потом в спецблок. Так и катался из камеры в камеру и по разным СИЗО.

Повезет — проведешь время с пользой, оно пролетит как час, а нет — будешь мучиться и часы считать.

Невезение — это не обязательно агрессивный сосед, он может быть просто овощем. Например, у заключенных есть час прогулки: кто-то бегает по кругу, кто-то отжимается, кто-то подтягивается, а кто-то просто тюленем лежит весь день. С душем — один договорится мыться каждый день или в камере что-то вроде душа придумывает — мы тазики организовали, лейки, а другой две-три недели не моется — ему все равно. Посадят к тебе такого овоща — все, в камере напряжение, даже воздух спертый.

«Здесь может оказаться любой»

Не скажу, что после всего этого я обозлился или как-то разочаровался в системе. Свою работу опера угрозыска я люблю до сих пор. Хотя говорят, что милиция уже не та — общественный порядок охраняют вместо того, чтобы преступлениями заниматься, но все равно работать было круто, интересно.

И вот после жизни с корками [служебное удостоверение], когда я был чуть ли не король жизни, — резкий перепад: сначала тюремная жизнь с ее правилами, а потом жизнь после нее, когда ты не только привилегий никаких не имеешь, но еще и ущербный. У меня судимость уже погашена, но это никого не волнует. Ищешь работу, тебя спрашивают: привлекался? Да. Ну, пока. Или спрашивают, глядя в резюме: а что делал эти три года? Говорю, что находился под следствием, не вдаваясь в подробности, но, как правило, и этого достаточно. Всем до фонаря, за что сидел.

Это серьезная школа жизни, которую я все время пытаюсь забыть. К заключенным у меня отношение не поменялось — я всю жизнь с ними общался, понимал и знал их натуру. Но к системе ФСИН — да.

А еще убедился, что в России сидят все — и наркоманы, и главы финансовых корпораций, и сотрудники, и военные — все. С полтычка здесь может оказаться любой. Не люблю формулировку «в нашей стране» — наверное, это есть везде, кроме плюшевых стран вроде Норвегии, но у нас, если ты начнешь слишком принципиально лезть туда, куда тебе не следует, — можешь получить по жопе очень сильно.

Поэтому я не осуждаю тех, кто тогда от меня отвернулся — побоялся тоже заехать паровозом. Каждый выбирает сам. Не зря говорят: друг познается в беде. Хотя было обидно. Когда я сидел в СИЗО и даже не была доказана моя вина, руководство приехало ко мне в изолятор и сообщило об увольнении с формулировкой «за проступок, порочащий честь и достоинство сотрудника». При этом многие сидели — и их не увольняли. Это покоробило. Выходит, презумпция невиновности у нас не работает. Хорошо еще, задним числом не уволили.

Не могу сказать, что проблема исключительно в системе. Это и общество. Сколько административных правонарушений вы совершаете в месяц? Думаю, достаточно. Каждый раз перед переходом я заставляю себя встать на красный — он обязательно долгий, а дорога всегда пустая. Люди мимо проходят, а я стою и осознаю всю тупость ситуации.

У нас уровень правового сознания минимальный. А ведь административка — это тоже статья. Надо, наверное, начинать с себя, ну и оставаться человеком. Из тюрьмы выходят и такие люди, от которых не услышишь мата, которые не подставят тебя и умеют отвечать за свои слова.

Многие бывшие оперативники, оказавшиеся под следствием, стали впоследствии работать в службах собственной безопасности, детективных агентствах и адвокатских бюро. Герои этих материалов — не исключение. Кроме того, вместе с главным редактором «Триумф-Инфо» Андреем Зиминым они запустили YouTube-проект, где рассказывают о работе в силовых структурах, о наркотиках и правонарушениях, с которыми часто сталкиваются россияне.

Источник

Подполковник МВД: отставка Калашникова ведет к слиянию ФСИН и МВД

Назначение замглавы МВД генерала Аркадия Гостева на должность главы ФСИН приведет к объединению ведомств и положительно скажется на общественной безопасности. Отставка же Александра Калашникова с должности главы ФСИН может быть связана с пытками заключенных в колониях. Такое мнение в беседе с URA.RU высказал директор благотворительной организации «Право и порядок», подполковник запаса МВД России Олег Иванников.

«На мой взгляд, это хорошо, что представители МВД возглавили службу исполнения наказаний, это будет позитивно восприниматься всем правоохранительным блоком. Это первый шаг интеграции двух ведомств, который в последующем приведет к полному объединению ФСИН и МВД России и передаче из Министерства юстиции в Министерство внутренних дел. Это как нельзя лучше скажется на общественной безопасности», — подчеркнул Олег Иванников.

Подполковник запаса МВД добавил, что ранее ФСИН входил в структуру МВД РФ. «Изначально ФСИН входил в структуру МВД и порядка было значительно больше, была обратная связь между исправительным учреждениями и оперативными службами. Прежде всего, я имею ввиду тот контроль, который должен осуществляться на всем протяжении сопровождения преступника, от его задержания, осуждения, отбытия наказания и интеграции в обычную жизнь. В связи с тем, что ведомства были разделены, было сложно следить за теми, кто отбыл наказание, и порой они совершали тяжкие преступления, уже находясь на свободе, и контроля никакого не было», — заявил Иванников.

Собеседник предположил, что отставка Калашникова от должности главы ФСИН может быть связана с пытками заключенных в колониях. «Это было ожидаемо для всего правозащитного, экспертного сообщества, так как последние события в Саратовских исправительных учреждениях подвели черту под деятельностью Калашникова как руководителя ФСИН России», — объяснил Иванников.

Источник

Маленькие химические лаборатории, «петухи», АУE — как работают российские тюрьмы

Сотрудник УФСИН о произволе осуждённых и осуждающих

Я – бывший сотрудник УФСИН, и спустя несколько лет после увольнения решил рассказать о моей службе в этой прогнившей и столь незнакомой абсолютному большинству системе. Пишу статью впервые, поэтому прошу Вас, уважаемые читатели ресурса партии РОТ ФРОНТ, быть к моей стилистике снисходительными.

Когда-то не слишком давно служил я в Исправительной колонии строгого режима в одной далёкой провинции нашей необъятной Родины… Как и все, сперва окончил одиннадцать классов, сдал ЕГЭ, затем прошёл армию. После срочной военной службы чётко определил свою дальнейшую профессиональную деятельность: всегда мечтал о погонах на плечах и службе Отчизне. Хотел служить в полиции, но УФСИН привлекла большими перспективами, да и зарплата была выше, чем в МВД.

Итак, дорогой читатель, если ты не знаком с тюремными жаргонами, воровскими понятиями и вообще не слышал о «культуре АУЕ», то многое из написанного покажется бредом из мира фантастики. Но все, что я здесь скажу, я когда-то видел сам и в чём-то принимал участие.

Начало

В это время шла та самая знаменитая реформа Уголовно-исполнительной системы (УИС). Высокопоставленные чины делили государственные деньги, а исправительные учреждения из-за низкого финансирования не могли найти средств даже на оплату коммунальных услуг. Нашумел случай Александра Реймера – бывшего директора ФСИН, осуждённого за мошенничество и в итоге отправленного в места не столь отдаленные. Реймер с подельниками украли более двух миллиардов рублей средств, предназначенных на приобретение ручных браслетов для отслеживания осуждённых, отбывающих наказание в домашних условиях. На момент написания статьи решался вопрос об освобождении Реймера по УДО.

После демобилизации я позвонил в колонию и вскоре успешно прошёл собеседование. Пообещали хорошую зарплату, стабильный график, оплачиваемые в двойном размере переработки и праздничные.

После успешного прохождения медкомиссии заключил контракт с УФСИН на три года. Поступил на службу в Отдел Безопасности в должность младшего инспектора (это те сотрудники, которые непосредственно работают со спецконтингентом). Выдали форму, провели инструктаж.

Передо мной открылась печальная картина. На 700 человек осуждённых смена состояла всего из нескольких сотрудников. Коллеги рассказали про службу – переработки и праздничные никто не оплачивает, отгулы не дают. Если, не дай бог, возьмёшь больничный, то начальство накинется – позже я в этом убедился.

Пройдя «стакан» (КПП – помещение, где сотрудники и посетители показывают свои документы, проходят досмотр), я вошёл на территорию «зоны».

Сразу ощутил тяжесть атмосферы: даже запах у «зоны» свой, он отпечатался в моей памяти навсегда. Одномоментно почувствовал на себе сотни любопытных и злобных взглядов, которые не сулили для меня ничего хорошего. Ведь и правда, человек чувствует, когда на него смотрят семьсот пар глаз. Мне стало не по себе. Несмотря на это, долгое время я работал на «зоне» беззащитным. Специальные средства не выдаются стажёрам.

Коллеги на месте ознакомили меня с порядком применения специальных средств и физической силы, а также с Правилами Внутреннего Распорядка (ПВР). ПВР – правовой акт, который регламентирует все правила, нормы поведения осуждённых, и который они обязаны соблюдать. Мы же были обязаны знать и требовать беспрекословного выполнения осуждёнными ПВР.

По первоначальной договорённости я должен был работать пятидневный график по 8 часов, а не посуточно, но правила в колонии таковы, что стажёр тоже дежурит сутками из-за катастрофической нехватки кадров.

В ходе инструктажа опытные сотрудники провели меня по территории, показали все ограждения, возможные места побега, подкопа и рывка. Так я узнал о воровских «понятиях»: ни в коем случае нельзя доверять осуждённым.

Знакомство с «понятиями»

Для меня был проведён мини-экскурс о социальном разделении осуждённых на касты внутри уголовного мира. Объяснили, кто такие чёрные, или блатные. Чёрные (блатные) – осуждённые, категорически отказавшиеся сотрудничать с администрацией колонии, строго соблюдающие «воровские понятия». Эти люди противодействуют администрации колонии, занимаются провокацией в отношении администрации и постоянно нарушают ПВР, в общем, типичные маргиналы. Таких ещё называют «отрицалово».

За частые нарушения на таких лиц сотрудниками ИУ составляется рапорт о нарушении ПВР, чёрных часто отправляют в ШИЗО – штрафной изолятор или «кича» на блатном жаргоне. ШИЗО – помещение для отбывания наказания за постоянные нарушения. В каком-то смысле ШИЗО – это тюрьма внутри тюрьмы, и порядки там соответствующие.

Кроме чёрных, есть «красные» или, как их называют блатные, – «козлы». Красные или козлы – это осуждённые, которые подписали документ о сотрудничестве с администрацией ИУ и работают официально или не официально, получая за это зарплату, которая облагается налогом, или же определенные снисхождения со стороны сотрудников.

Последняя каста, самая униженная, бесправная внутри уголовного мира – осуждённые с низким социальным статусом, на блатном жаргоне – «обиженные» или «петухи». Эти люди заняты самой грязной работой – уборкой всей колонии, очисткой туалетов, канализаций, иных отходов жизнедеятельности. На их плечах лежит обязанность сексуально удовлетворять других осуждённых, но, как правило, не бесплатно. Прошу заметить, не все обиженные занимаются таким промыслом, а только единицы – как правило, они гомосексуальны. Ко всем представителям обиженных в тюрьме нельзя ни прикасаться, ни садиться или стоять с ними рядом. Категорически запрещено дотрагиваться до их вещей или принимать от них что-либо. В общем, как я узнал чуть позже, эта колония считается «чёрной», то есть администрация не справляется со своими обязанностями и «зоной» управляют те самые блатные.

Посещая режимные помещения – ШИЗО, ПКТ, ЕПКТ и ОСУОН, – обратил внимание на затертые надписи на стенах и зданиях: Режим, Закон, Порядок.

Как стажируют молодых

Стажировка длилась три месяца, и служба медом мне не показалась.

Суточные дежурства – это отвратительный график полтора суток через полтора. На службе 25-30 часов, в оставшееся время трёхсуточного цикла – отдыхаешь. Из-за сильного дефицита кадров на меня возложили обязанности полноценного сотрудника, но за зарплату стажера, а она не доходила и до 14 тысяч за полный отработанный месяц.

За 3 месяца я достаточно насмотрелся на бардак и беспредел внутри колонии. Младших сотрудников прессует начальство: лишают премий, проводят «разборы полетов». Начальник всегда прав; если подчинённый провинился, после бессонных суток тащится на ковер к начальству. Каждый день конфликты с осуждёнными, провокации с их стороны и никакой защиты со стороны руководства. Начальники ссылаются на то, что сам виноват.

Однажды на меня напала группа осуждённых. Оборонялся. Начальник снова отчитал как школьника за разбитое окно.

Отслужив совсем немного, я уже ощутил полное разочарование. Младший инспектор — рядовой сотрудник в УФСИН – это абсолютно бесправная дрожащая тварь, раб огромной системы.

Три месяца стажировки закончились, и меня отправили на двухмесячную первоначальную подготовку в учебный центр. Случился первый серьезный конфуз – работодатель не выплатил командировочные. После выяснения причин пообещали, что в течение учебы все оплатят. Командировочных так и не дождался. Бухгалтерия благополучно потеряла мои бумаги.

Знающие коллеги, с давних пор служащие в колонии, поведали, что есть некий фонд, куда все работники в добровольно-принудительном порядке каждый месяц вносили средства для оказания помощи сотрудникам колонии, столкнувшимся с жизненными трудностями. Однако если сотрудник обращался, деньги никто не выплачивал. На эти средства оплачивались огромные долги учреждения.

Прошла учеба, меня аттестовали. Теперь я настоящий, полноценный сотрудник, знающий НПА, регламентирующие мою работу, и ПВР. Мне выдали ПР-73 (или просто «дубинку»), баллончик с газом «Резеда», наручники и видеорегистратор «Дозор». Не успел я вернуться к себе на службу, как меня снова отправили в командировку в другую колонию – в населенный пункт, где разруха и криминогенная обстановка была ещё хуже, чем в моем городке. И опять не сразу выплатили командировочные, ссылаясь, что денег нет (где-то я это уже слышал).

А как дела на других «зонах»?

На месте дислокации поселили в общежитие для сотрудников. Условия спартанские: протекающая крыша, идёт дождь – предметы, лежащие на полу, как кораблики, плавали по комнате. Еду приготовить трудно, а бесплатно никто не кормил. В общем, по-русски, как мы любим говорить. От нового места службы я был в ещё большем удивлении. Разруха, беспредел, бардак. Моя родная «зона» показалась мне вполне законопослушной. В командировку приехали коллеги из других колоний, в том числе тюремный спецназ для наведения порядка. Порядок им навести не дали.

В штабе нас проинструктировали, в чем заключается наша задача. Рассказываю и вам. В эту колонию московское управление ФСИН влило огромные деньги в рамках реформы УИС. Были потрачены миллионы рублей на этот объект местного, а судя по вложениям, и всероссийского достояния. Вопрос, зачем в далёкой глубинке управление потратило столько денег? Может быть, для того чтобы вороватому начальству потом легче сиделось на этой «зоне». Достаточно прочитать в интернете, сколько высокопоставленных чинов этой прогнившей системы было осуждено на тюремные сроки.

Когда мы прибыли на территорию «зоны», взору открылось «прекрасное» зрелище. Основное ограждение разобрано для замены, вместо него только маскировочное – из прогнивших досок с колючей проволокой. Инструменты, стройматериалы лежали без присмотра, и их воровали зэки. Оптокабель в бараках лежал без присмотра, камеры видеонаблюдения, современные замки и инструменты находились в открытом доступе, растаскиваемые администрацией и зэками. Так исчезали сотни тысяч рублей, вложенных в обновление учреждения.

Мы проводили обыски в помещениях, на рабочих объектах, пресекали попытки осуждённых заниматься распространением запрещённых предметов, но нам противодействовали сами работники, объясняя, что не нужно провоцировать осуждённых. В конце концов мы опустили руки. Бессмысленно что-то делать, когда начальство запрещает, несмотря на законы, инструкции и правила исполнять свои обязанности.

За все время спецназ заходил на территорию колонии один раз для так называемой Акции Устрашения.

Отработав последние командировочные дни, я попрощался с коллегами и вернулся домой.

Служба дома

Отдохнув немного, я вернулся на службу в свою колонию. Вновь бардак, беспредел, пресс с двух сторон, конфликты, обыски в отрядах, сопровождение зэков по всей колонии, смены по 27-30 часов, неоплачиваемые переработки.

Отгулов мне не давали, сколько ни просил. Однажды написал рапорт на предоставление отгула, принёс на подпись начальнику отдела. Он прочитал и, смотря мне в глаза, разорвал лист. После каждой смены с нами должны были работать психологи для релаксации после работы. Никто этим не озаботился. Главным психологом была жена заместителя начальника колонии, за два года она выросла в звании со старшего лейтенанта до майора. Сами понимаете, почему руководство спускало все с рук вспомогательным службам.

После близкого знакомства со спецификой службы я понял и узнал многое. Узнал, в том числе, о «не за что» осужденных лицах. Только эти лица насиловали, разбойничали и убивали. Запомните, если человек осуждён по статье за убийство, изнасилование или разбой, то в 99,9% случаев он это совершил.

Но я знал, что есть немало сотрудников, которые проносили запрещённые предметы.

На «зоне» я понял – если человек постоянно говорит, что он честный, принципиальный и добропорядочный, то, скорее всего, он таковым не является.

Я много раз участвовал в обысках, мы с ног на голову переворачивали отрядные бараки. Что только не находили: от самых последних моделей телефонов и ноутбуков до наркотиков и алкоголя.

Находили погребы и тайники под зданиями, маленькие химические лаборатории… Только что толку? На следующий день почти все найденное возвращалось обратно на территорию зоны с легкой руки руководства.

Сколько раз я видел, как при попустительстве начальников осуждённые переводились из режимных помещений в общие отряды на «сходки» для решения своих дел. Насколько беспомощен рядовой сотрудник – тот самый маленький человек, на чьих плечах лежит вся эта система, гнилая махина! Я был тем самым маленьким человеком. Видел коррупцию, произвол начальства. Знаю, что руководство брало взятки, но ничего сделать не мог. Элементарно боялся сообщать в специальные органы, чтобы не лишиться места работы. Ведь все куплено! И вы поймите – это не в пределах одной лишь колонии или тюрьмы. Так везде. Такова система.

Исправляет ли исправительная система?

В наше время российская пенитенциарная система представляет собой пережиток советской, но подстроенная под реалии нашего времени.

В отличие от «тоталитарного совка», в «обновлённой демократической России» нет трудовых лагерей, абсолютное большинство осуждённых категорически отказываются работать, но при этом бесплатно и полноценно питается. Так как, согласно статье 4 ТК РФ, принудительный труд запрещён, в том числе в тюрьмах и колониях, то обеспечение бандитов лежит на плечах налогоплательщиков.

Вот я думаю, что осуждённый, который не работает – обуза для государства (не берём в расчёт инвалидов, подростков, малолетних детей и стариков).

Несмотря на лишения, питание на «зоне» налажено так, что в детских домах и во многих школах детишки могут позавидовать.

Согласно отчету УФСИН, один осуждённый обходится в сумму около 60 тысяч рублей в год, а по данным на конец 2019 года, количество осуждённых, отбывающих наказание в местах лишения свободы, составило около 560 тысяч, не считая детей, живущих с матерями в женских колониях и подростков в воспитательных колониях. Умножьте эти числа друг на друга и получите восьмизначную сумму.
А если прибавить к этому вещевое довольствие, обслуживание различных объектов досуга?

Всё – за счёт трудового человека.

А теперь, уважаемый читатель, подумай, кто тебя накормит, оденет, обеспечит всем необходимым? Никто. Ты работаешь, чтобы прокормить себя, свою семью и их. В колониях все бесплатно: медицина, питание, одежда, гигиена и досуг. Хочешь, в церковь иди, хочешь, кино смотри на хорошем современном телевизоре с кабельным ТВ. Вот где наступил коммунизм. Пусть и в очень извращённой форме.

Между тем, когда-то осуждённые самостоятельно обеспечивали свои колонии и даже принимали участие в строительстве Беломорканала, Куйбышевской ГЭС, строили заводы, прокладывали железнодорожные магистрали, автодороги, добывали уголь, лес, золото, принимали активное участие в индустриализации в предвоенные годы и в восстановлении страны после Великой Отечественной Войны. За это зеки получали достойную зарплату, а тем, кто работал в тяжёлых условиях, доплачивали надбавки, например 25% в северных условиях. Отбывающие наказание люди тоже принимали участие в строительстве социализма, а не паразитировали на теле Советского государства.

Нынешняя российская пенитенциарная система не является исправительной, несмотря на своё красивое название. Она погрязла в коррупции и кумовстве. Обязательно один начальник – родственник или друг другого высокопоставленного шефа. Все факты нарушения трудового законодательства тщательно скрываются. Знаю случаи, когда сотрудники коллективно писали письмо на имя директора ФСИН с жалобой на недостойную оплату труда. Вместо повышения, работников лишили премий. Писали в прокуратуру и трудовую инспекцию, везде отписки. Как говорится, «рука руку моет».

Работа в учреждениях поставлена так, что вместо исправительной работы с осуждёнными сотрудники занимаются отчетностью. Начальник отряда, приходя на работу в 9 утра, 8 часов занимается бумажной волокитой и потом, как правило, за свой счёт идёт работать непосредственно с осуждёнными. Домой возвращается поздно вечером или вообще ночью. За переработанные часы никто в этой системе не платит. Считаю, что это все и есть причины отсталости нашей уголовно-исполнительной системы.

Как я увольнялся из УИС и судился с УФСИН

Отслужив три года, я попросил перевод на другую должность – отказ. В конечном счёте решил уволиться. Перед увольнением обратился к юристу и подал в суд на УФСИН. Нарушив статью 140 ТК, УФСИН не выплатил мне заработную плату, компенсацию за невзятый отпуск и ещё некоторые выплаты, положенные внутренними приказами. Только во время судебных тяжб, длившихся месяц, мне вернули положенную сумму.

Судебное дело выиграл и был этим горд, я одержал маленькую победу над огромной системой. Невыплаченные командировочные, о которых я рассказывал ранее, выплатили только через год, после повторного суда с УФСИН, где я снова одержал победу. Из-за отсутствия нужного опыта совершил много ошибок, но какие, я узнал только после суда.

Там, за запретной зоной, охраняемой вооруженными людьми на «вышках», я увидел беду, нависшую над нашей страной. Беда эта системная, которую нужно искоренять как можно скорее. Скажу вам, дорогие читатели, что «зона» прекрасно показывает всё скрытое, гнилое и омерзительное в нашем современном российском обществе и государстве. Все проблемы и противоречия нынешней политической системы видны, когда сталкиваешься с «зоной». «Зона» как кривое зеркало прогнившей российской государственности.

Вишневецкий А.
Фотографии взяты из интернета

Источник