Что мешает экономическому росту
В целом, ближайшие три года Банк России прогнозирует умеренно стабильную ситуацию. Вместе с тем, его прогноз сильно контрастирует на фоне радужных докладов ряда отечественных чиновников об инновациях, импотрозамещении и развитии малого и среднего бизнеса.
Какие основные факторы будут влиять на экономику и что будет с ее структурой?
Формируя прогноз на ближайшие три года, Центральный Банк полагает, что набор и характер действия фундаментальных факторов, оказывающих влияние на ситуацию в российской экономике и динамику цен, значимо не изменятся.
Экономика Росссии, как и ранее, будет зависеть от экспорта энергоносителей. Кроме того, учитывая, что процессы изменения структуры экономики, развития собственного производства и импортозамещения по многим категориям товаров требуют длительного времени, сохранится достаточно высокая доля импорта в потреблении и, соответственно, влияние конъюнктуры внешних товарных рынков, а также валютного курса на динамику внутренних потребительских цен.
Структура российской экономики тоже значительно не изменится, что будет ограничивать потенциал ее роста в ближайшие годы. Эффект возможных мер структурной политики будет проявляться на прогнозном горизонте постепенно. При этом значимый вклад в динамику ВВП они внесут в основном за пределами трехлетнего периода.
Что мешает экономическому росту?
По мнению Банка России, потенциал роста российской экономики ограничен, с одной стороны, отсутствием возможностей существенного расширения добычи и поставок природных ресурсов на мировой рынок. С другой стороны, рядом внутренних факторов, среди которых:
— демографическая ситуация и связанный с ней низкий потенциал роста экономически активного населения;
— институциональные характеристики, в том числе качество управления на всех уровнях, как в государственном, так и в частном секторе;
— недостаточная развитость транспортной и логистической инфраструктуры;
— низкий объем инвестиций в технологии и основные фонды при высокой степени их износа.
В этих условиях темпы экономического роста в России на трехлетнем горизонте, по оценке Банка России, не превысят 1,5 – 2%.
Кроме того, структурные характеристики особенности экономики РФ снижают гибкость реакции производства в ответ на увеличение спроса, что в итоге может отражаться и на динамике цен. Это, в свою очередь, означает, что возможные масштабы расширения внутреннего спроса, которые не будут сопровождаться повышением инфляционного давления и появлением дисбалансов в финансовой сфере.
Со своей стороны, Банк России будет оценивать скорость, характер и структуру увеличения внутреннего спроса, формируя денежнокредитные условия, при которых его динамика будет соответствовать возможностям внутреннего производства.
Какая модель развития будет у экономики РФ и как будет влиять международная торговля?
Анализируя вероятные модели развития экономики и роль международной торговли, Банк России отмечает, что рост инвестиций останется умеренным как из‑за дефицита новых конкурентоспособных инвестиционных проектов, так и в условиях сохраняющихся институциональных проблем, увеличивающих стоимость инвестиционных проектов и ограничивающих горизонт планирования. В результате, в случае отсутствия мер структурной политики, переход к инвестиционной модели развития не начнется при сохранении сырьевой модели экономики.
При этом вклад международной торговли в темпы экономического роста с 2017 г. станет отрицательным после положительных значений в 2012 – 2016 годах. Это связано с ограниченными возможностями расширения экспорта при увеличении импорта наряду с ростом потребления.
Что будет влиять на динамику цен и на денежно-кредитную политику?
Банк России также учитывает, что структурные особенности не только ограничивают возможности увеличения производства, но и некоторые из них также оказывают устойчивое влияние на динамику цен.
Среди таких факторов:
— характеристики российского рынка труда;
— сильная дифференциация доходов;
— товарная структура потребления.
Сильная дифференциация доходов и относительно невысокая доля среднего класса в России является другой структурной характеристикой, которая оказывает влияние на условия проведения денежно-кредитной политики, а также ее трансмиссионный механизм.
Небольшая доля семей со средним уровнем дохода в России может ограничивать действенность трансмиссионного механизма (механизм влияния решений в области денежно-кредитной политики на экономику в целом и ценовую динамику в частности), что будет учитываться Банком России при анализе воздействия мер денежно-кредитной политики на динамику спроса и инфляции.
Невысокий уровень благосостояния населения также отражается в довольно значительной доле продовольственных товаров в потребительской корзине, что сохранится и в предстоящий трехлетний период. Цены на продовольственные товары более всего подвержены значимым колебаниям под влиянием разовых временных факторов.
Сохранение существенной доли продовольствия в потребительской корзине отражается на динамике общего индекса цен. Учитывая высокую чувствительность инфляционных ожиданий к ценовым всплескам на данную группу товаров, Банк России будет отслеживать их реакцию на временные колебания цен, принимая решения по ключевой ставке.
Уменьшению волатильности продовольственных цен и, соответственно, инфляции в целом будет способствовать реализация ряда государственных мер по поддержке агропромышленного комплекса. Прежде всего, это меры в области развития инфраструктуры по перевозке, переработке и хранению сельскохозяйственной продукции.
Таким образом, на трехлетнем горизонте структурные особенности российской экономики будут определять как динамику экономической активности, так и оказывать влияние на условия проведения денежно-кредитной политики.
Что нужно сделать для экономического роста?
С точки зрения Банка России, для увеличения потенциала экономического роста необходимы меры государственной политики, направленные на изменение структуры экономики и преодоление обозначенных выше проблем, а также подключение усилий всех участников экономических отношений.
Важно повышение роли регуляторных, налоговых механизмов, программ частно-государственного партнерства в создании стимулов для инвестиций в машины и оборудование, технологии, человеческий капитал, увеличение производительности труда. Необходимы меры по развитию конкурентной среды, увеличению доли малых и средних предприятий в производстве выпуска товаров и услуг, повышение гибкости рынка труда.
По мере законодательного закрепления дополнительных конкретных мер государственной структурной политики, оказывающих влияние на экономическую динамику, Банк России будет просчитывать соответствующий сценарий развития. В этом сценарии при увеличении потенциала роста выпуска товаров и услуг соответствующее ему расширение внутреннего спроса не будет создавать инфляционных рисков и не потребует реакции денежно-кредитной политики, учитывая повышение производительности труда и эффективности производства.
Что нужно сделать для стабильности и снижения уязвимости экономики России?
Вторым важным фактором формирования внутренних условий будет сохранение стратегии бюджетной консолидации с применением бюджетного правила. Планируемая привязка расходов федерального бюджета к параметрам доходов обеспечивает сокращение бюджетного дефицита до низкого уровня – около 2% ВВП в 2018 г. и менее 1% ВВП – в дальнейшем.
Предполагаемая траектория увеличения госдолга, не опережающего прирост номинального ВВП, наряду с применением бюджетного правила, обеспечит устойчивость государственных финансов, что важно для сохранения общей макроэкономической и финансовой стабильности, необходимой для производственной и хозяйственной деятельности.
Аккумулирование дополнительных нефтяных доходов при реальной цене на нефть, превышающей 40 долл. США за баррель (эта цена заложена в Проект федерального бюджета на 2018–2020 годы бюджет РФ), позволит формировать «подушку безопасности» на случай их падения ниже указанного уровня. Применение бюджетного правила с проведением Минфином России операций на валютном рынке будет способствовать снижению уязвимости российской экономики.
В случае появления высокого инфляционного давления может потребоваться проведение Банком России более жесткой денежно-кредитной политики для ограничения инфляционных рисков и сохранения инфляции вблизи 4%.
Прожектор перестройки: что мешает российской экономике расти
Однажды я спросил влиятельного японского экономиста, как Япония с ее экономическим чудом, едва не ставшая первой экономикой мира, столько лет живет в депрессии. Он ответил: «Что такое темп роста? Это движение между той точкой, в которой вы находитесь, и той, куда вы хотите попасть. Япония достигла этой точки, мы вышли на то качество жизни, которое нам нужно. Куда нам бежать?».
Бывают низкие темпы роста, которые говорят не о застое, а о достижении поставленных целей, но это не наш случай. Для России 1% или 2% неприемлемы прежде всего потому, что это ниже среднемировых темпов роста. Мы же участники геополитической конкуренции, и если мы растем медленнее других, наша доля сжимается. СССР производил 10% глобального валового продукта, а с союзниками — 19%. И конкуренцию проиграл. Сейчас мы — 1,7% и становимся все меньше и меньше.
Есть вторая причина, которая касается внутренней жизни России, и она важнее. У нас сейчас реально располагаемые доходы населения на 10% ниже, чем в 2013 году. А экономика эти годы медленно, но росла. Дело в том, что Россия относится к странам с рентоориентированными (или экстрактивными) институтами, как, кстати, и большинство стран мира. Это означает, что элиты смогли огородить для себя разные источники ренты и никого к ним не подпускают. С населением делятся уже после того, как значительная доля ренты перехвачена. Поэтому, пока рост не достигнет 3–4%, доходы обычных граждан могут падать.
Такая ситуация, как говорят экономисты, приводит к потерям «мертвого груза» (deadweight loss). Монополизм, высокий уровень коррупции, низкий уровень доверия в обществе — все это повышает трансакционные издержки. Так мы и остаемся с 1–2% роста в год, что неприемлемо с разных сторон. С точки зрения внутренней гармонии, геополитической конкуренции и социальных разрывов. И скажем прямо, перспективы выхода на 3–4% роста неочевидны. Не говоря уже о тех 6–7%, которые порадовали нас в нулевые.
Весной вышел доклад фонда «Либеральной миссии», в котором коллеги говорят о серьезных рисках нового застоя двадцатых годов XXI века, который закончится структурным кризисом тридцатых, — экономисты так мягко выражаются, чтобы не пугать публику. Речь идет о коллапсе по типу того, что мы испытали в конце 1980-х — начале 1990-х годов.
Что греха таить, окружающая нас обстановка похожа на 1980-е годы, тогда тоже рост был в пределах статистической ошибки. Мне кажется, что осознание трудности ситуации есть и наверху, и внизу, и, конечно, сбоку — в экспертном сообществе. Выходить надо, тьма в конце тоннеля — это нехорошо. Но как?
Самое правильное: реформировать мешающие расти институты, отменить преференции, убрать барьеры для конкуренции и тем самым поднять темпы роста экономики. Но это дело небыстрое. Существует много разных групп, которые живут за счет ренты, отнюдь не только элиты. Это нужно учитывать, иначе перестройка получится слишком конфликтной. Второй вариант, который и предлагают авторы доклада: поскольку изнутри меняться больно, надо использовать внешние факторы. Расширять экспорт, например, за счет европейских технологий и пока еще высокого качества человеческого капитала производить товары для азиатских стран.
Но сейчас 97 стран мира — это больше 50% мирового ВВП — ввели санкции против России. Нужен политический выбор, причем не только с нашей, но и с той стороны. Есть признаки, что ускорение экономики за счет внешних рынков кажется властям более привлекательным, чем достаточно болезненные внутренние реформы. Есть некоторые перспективы деэскалации отношений с США, но поворот если и будет, то очень осторожный и постепенный. В таких условиях правительство работает над стратегией действий до 2030 года. Скептики говорят, что в Белом доме слишком увлеклись дирижистскими методами и надеются разогнать экономику с помощью крупных инвестиционных проектов. Отчасти с этим соглашусь, но надо учитывать, что существует своего рода цикличность в экономической политике. Иногда правительства используют неокейнсианские приемы стимулирования спроса, увлекаются госинвестициями.
Такой метод ускорения экономики у нас не пробовали, а либеральные вроде бы пробовали. Они имеют видимые результаты. Эльвира Набиуллина обещала инфляцию до 4% и держала ее не один год, но добиться нужных темпов роста это не помогает. Так что переход к дирижистским методам был предсказуем. Но есть еще два направления изменений, которые очевидно готовит правительство. Это трансформация работы ведомств, по образцу той, которую Михаил Мишустин провел в налоговой службе. И это вполне вписывается в либеральную повестку, так как может улучшить институциональную среду для граждан и бизнеса.
Второе направление — попытка правительства стимулировать развитие в России «креативной экономики». Прежняя попытка инновационного скачка — создание в 2005–2007 годах институтов развития — была основана на заимствовании хорошо работающих англосаксонских институтов, таких как венчурные фонды. В России вышла «демоверсия». Потому что на Западе избыток частного капитала, а у нас капитал в основном государственный.
При этом мы имеем избыток качественного человеческого капитала, плохо применяемого нашей экономикой. И здесь мы снова возвращаемся к качеству институтов. Не надо забывать, что у нас силовые службы не контролируются правительством, но при этом генерируют высокие, а главное, непредсказуемые трансакционные издержки. Важное отличие успешных от неуспешных стран в том, что в успешных странах силовые структуры не поделены между конкурирующими группами, а контролируются коллегиально, хотя бы так, как это было в СССР с 1953 по 1991 год. Это позволяет предсказывать издержки, возникающие от действий силовиков. Пока же из-за «разорванной» институциональной среды мы если и решаем экономические задачи, то в четверть силы.
Мнение редакции может не совпадать с точкой зрения автора
Эксперты объяснили, что мешает экономике России
Продолжающиеся ограничения, импорт инфляции с продовольственных и сырьевых рынков и последние повышения ключевой ставки Банка России привели к тому, что к середине лета экономика России уперлась в некий потолок и уже не может развиваться дальше прежними темпами, говорится в обзоре «Анализ макроэкономических тенденций» за июль 2021 года от Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования (ЦМАКП).
По данным Росстата, после майского ускорения рост в промышленности приостановился, объем выпуска в июне уменьшился по сравнению с предшествующим месяцем. С устранением сезонного и календарного факторов индекс снизился на 0,4% в сравнении с маем.
При этом продажи продовольствия уже почти полгода колеблются примерно на одном и том же уровне, в то время как цены продолжают заметно расти — инфляция, по последним данным ЦБ, уже в конце прошлого месяца составила 6,5%.
«Антиинфляционная политика, опирающаяся на повышение ключевой ставки Банка России, неэффективна из-за «импорта инфляции» с мировых рынков и непоследовательна на фоне покупки валюты Минфином России для формирования бюджетных резервов и планового, но несвоевременного повышения тарифов на коммунальные услуги», — подчеркивают в ЦМАКП.
Откуда взяться росту
Директор центра Конъюнктурных исследований НИУ ВШЭ Георгий Остапкович не отрицает, что интенсивность экономического роста замедлилась, однако считает утверждение ЦМАКП о том, что «рост прервался» слишком пессимистичным.
«Компенсационный рост продолжается. Все данные Росстата со снятой сезонностью за второй квартал говорят об этом. В этом году мы «отобьем» то, что потеряли в прошлом. А дальше все зависит от того, как поведет себя эпидемия. Из-за нее страдает сектор услуг и не дает экономике расти более активно»
, — говорит Остапкович. Он прогнозирует по итогам года рост ВВП 3,5-3,8%. В прошлом году спад составил 3%.
Представители реального бизнеса в своих оценках более пессимистичны. По словам основателя обувной компании Ralf Ringer Андрея Бережного, бизнес не растет, так как нет возрата на инвестиции.
«Основных причин три. Конкурировать нам приходится с глобальными компаниями, производящими в Юго-Восточной Азии, где расходы на персонал в разы меньше, а компенсационных пошлин нет. Большая часть рынка находится либо в черно-серой зоне налогов, либо на льготных режимах», — заявил он «Газете.Ru».
«Откуда взяться росту, если до сих пор ведение бизнеса в России происходит «не благодаря, а вопреки», при чрезмерной и абсолютно разрушительной активности надзорных органов, стагнации платежеспособного спроса и непоследовательной монетарной политики ЦБ»
, — сетует глава Тверского муниципального округа Москвы Яков Якубович.
По его словам, подорвала ситуацию и новая волна коронавируса. «Продолжение этого тренда — замедление экономической активности — мы увидим и по результатам июня и июля», — отмечает он.
Ожидать устойчивого роста, по мнению собеседника «Газеты.Ru», можно только при выполнении комплекса условий: снятия ограничительных мер вследствие сокращения заболеваемости, завершения выборной кампании в ГД, создающей нестабильность, смягчения монетарной политики ЦБ РФ, а также создания благоприятных условий для развития бизнеса и защиты его от избыточного давления и произвола силовиков, надзорных ведомств и рейдеров.
Ждем у моря погоды
«Действительно, можно сколько угодно ждать, что восстановление российской экономики после спада само собой превратится в системное, устойчивое развитие с темпами выше 5%. Однако без ряда системных решений эти ожидания так и останутся ожиданиями», — заявил в беседе с «Газетой.Ru» советник уполномоченного при президенте России по защите прав предпринимателей, директор Института экономики роста имени Столыпина Антон Свириденко.
По его словам, сохранившиеся проблемы — недоступность капитала, непропорционально действующие налоговые режимы и никуда не девшееся административное давление — будут ограничивать рост именно восстановительным уровнем.
«А перспектива трансграничных углеродных налогов вообще создает риск временного спада, поскольку, как ни крути, размер российского ВВП линейно коррелирует с сырьевым экспортом. Чего не скажешь о золотовалютных резервах, которые наращиваются постоянно, даже когда снижаются поступления от сырьевого экспорта»
Он также отмечает проблему отсутствия в России «нормального класса инвесторов», которые, зная «все прелести» российской юрисдикции, выбирают другие страны. Но и последних, по его словам, становится в последнее время все меньше. Под стать этому действуют и население, и малый бизнес, не доверяющие государству.
«Вот и получается, что разные экономические агенты тянут экономику в разные стороны, как лебедь, рак и щука. У каждого свои интересы, нет какой-то объединяющей силы. Своего Кейнса или Дэн Сяопина пока не нашлось. А для изменений должны быть более смелые шаги и иная система управления, где за текущее управление будут отвечать одни, а за развитие — строго другие»
Однако пессимизм российских экономистов, похоже, не разделяют экономисты Международного валютного фонда (МВФ), отмечающие, что российская экономика восстанавливается быстрее, чем ожидалось, в результате чего организация улучшила свой прогноз на 2021 год. По сравнению с апрельскими оценками, прогноз роста ВВП России в нынешнем году в последних данных МВФ был улучшен на 0,6 п.п. — до 4,4%.
«Восстановление происходит раньше, чем мы ожидали. Как уже отмечалось, мы наблюдаем признаки этого укрепления, это касается не только сферы производства, но также возобновления экономической [деятельности] и укрепления сферы услуг»
, — заявила во вторник на специальном брифинге, посвященном публикации обновленного доклада организации о перспективах развития мировой экономики, заместитель директора исследовательского департамента организации Петя Коева-Брукс.
Новости Экономика
04.07.2019
Новости , Кратко , Популярное
Президент России Владимир Путин и глава Центробанка Эльвира Набиуллина разошлись во мнениях о причинах, которые тормозят развитие отечественной экономики.
Президент РФ в очередной раз заявил, что масштабные национальные проекты должны обеспечить «прорывное развитие ключевых отраслей экономики и социальной сферы, повышение качества жизни людей». Для их реализации «сконцентрированы значительные ресурсы», отметил он.
Путин в то же время признал, что данные планы «не всегда выполняются так быстро, как хотелось бы в идеале»: «Возникают и непредвиденные препятствия, сложности, шероховатости», поскольку «слишком масштабные задачи стоят сегодня» перед Россией. Вместе с тем, считает он, «это общая проблема для всех стран».
В свою очередь, руководитель Банка России Эльвира Набиуллина в своем выступлении на Международном финансовом конгрессе высказала мнение, что экономический рост в стране тормозят именно внутренние ограничения. Причину проблем нужно искать «именно в структуре российской экономики, а не во внешних условиях, которые сейчас в целом приемлемы», приводит слова главы ЦБ «Интерфакс». Набиуллина отметила, что «мы явно живем сейчас совсем не в рисковом сценарии: цены на нефть несколько выше ожиданий, наша страна продолжает быть интересной для глобальных рынков капитала (цитата по ТАСС)». «Поэтому главные ограничения для развития – внутренние», – считает она. Набиуллина отметила, что сегодня Россия «в большей степени защищена от внешних рисков и подготовлена к новым возможным всплескам волатильности».
При этом она обратила внимание на то, что макростабильность, достигнутая за счет инфляционного таргетирования и следования бюджетному правилу, не должна создавать иллюзий благополучия. Она констатировала, что темпы роста экономики остаются очень низкими, бизнес не видит перспектив, доходы населения почти не растут. В этой связи люди «слабо чувствуют, что достигнутая стабильность дала им лучшее качество жизни», указала она. Глава ЦБ подчеркнула, что «всегда есть соблазн списать все на внешние факторы, но дело далеко не только в них».
Набиуллина также назвала две проблемы, которые необходимо решить для обеспечения устойчивого роста экономики. «Первое – нужно создать стимулы для предпринимательской инициативы. Экономический рост создает бизнес, а не государство», – приводит слова Набиуллиной RNS. «Если эффективный бизнес не готов инвестировать…, не стоит удивляться, что финансовый сектор неохотно кредитует компании», – цитирует главу регулятора РБК.
«Вторая проблема – структурные изменения требуют времени», – продолжила Набиуллина. «Мы откладывали проведение назревших структурных реформ. И теперь хотим быстрого результата», – сказала она. По словам главы Банка России, рост экономики сейчас около 1,5-2%, а в первом квартале – лишь 0,5% при очень низкой безработице. «И это тот результат, который мы будем иметь без структурных изменений», – предупредила она.
Ранее Минэкономразвития Максим Орешкин назвал одним из основных рисков для экономики очень быстрый рост потребительского кредитования, что, по его мнению, не соответствует росту номинальных доходов населения. Он призвал ЦБ остановить разрастание «пузыря» в этом секторе.
Москва, служба информации РИА «Новый День»
Москва. Другие новости 04.07.19
Владелец «Корчмы Тарас Бульба» отправлен за решетку. / Предбанкротному ГУПСО «Газовые сети» выдадут бюджетных денег. / Суд лишил Трампа возможности строительства стены на границе с Мексикой. Читать дальше
Низкие темпы роста экономики и угроза новых санкций мешают развитию России
Уже введенные санкции и угроза появления новых продолжают создавать риски для роста экономики, предупредил во вторник старший директор аналитической группы по суверенным рейтингам Fitch Эрик Ариспе. При этом текущее замедление темпов роста ВВП, а также иностранных инвестиций в Россию уже негативно влияет на рейтинг страны.
Взвешенная монетарная политика, снижение зависимости курса рубля и бюджета от цен на нефть позволили Fitch в августе повысить рейтинг страны с уровня BBB- до BBB со стабильным прогнозом. Еще одно достижение российских властей – уровень госдолга, который остается самым низким среди стран с таким же рейтингом, указывают аналитики агентства и предупреждают, что приток иностранных инвестиций, напротив, все еще самый низкий среди них, а рост ВВП – ниже, чем в сравнимых с Россией экспортерах нефти.
За первое полугодие 2019 г. темпы роста экономики серьезно замедлились по сравнению с тем же периодом 2018 г. (рост на 0,7% против 2,3% за первое полугодие 2018 г.). Внутренний спрос и деловая активность остаются слабыми – в июне индекс PMI опустился до 49,2, правда, в июле вновь преодолел отметку 50 (значения выше 50 свидетельствуют о росте активности, ниже – о спаде).
О фундаментальной слабости внутреннего спроса свидетельствует быстрое замедление инфляции, указывало Минэкономразвития в прогнозе социально-экономического развития до 2024 г. С марта 2019 г. к августу инфляция замедлилась с 5,3 до 4,3% в годовом выражении, а к концу 2019 г., по прогнозу Минэкономразвития, может снизиться до 3,8%.
Поддержать экономику могут рост бюджетных расходов во втором полугодии 2019 г., а также восстановление частного потребления и внешнего спроса, считают аналитики Fitch. Это позволит обеспечить рост экономики на 1,2% в 2019 г., считают они. В 2020–2022 гг. экономика ускорится до 1,9%, но выше 2% ВВП вряд ли будет расти. Это существенно ниже медианного прогноза для стран с таким же рейтингом BBB (3,1%). Структурные факторы, сдерживающие рост экономики, – задержка реализации инвестпроектов, низкие темпы роста частных инвестиций, а также снижения неопределенности и роли государства в экономике, перечисляют аналитики Fitch.
Минэкономразвития также ждет, что в 2019 г. экономика вырастет на скромные 1,3%. Но уже с 2021 г. ВВП будет расти более чем на 3% вплоть до 2024 г. Экономисты, опрошенные Высшей школой экономики, не уверены в таком ускорении экономики. Ни достижение инфляции в 4% и ожидаемое снижение ставки, ни реализация нацпроектов не смогут разогреть экономику до темпов хотя бы близких к 3%, следовало из опроса 25 экономистов. Только один из них надеется на 3%-ный рост ВВП, и то лишь в 2024–2025 гг.
Ускорить экономику также сможет расходование средств фонда национального благосостояния (ФНБ). В 2020 г. он может составить 8,5% ВВП, ждет Минфин. И уже во второй половине 2020 г. средства фонда могут начать инвестироваться, отмечал чиновник аппарата правительства. «Мы планируем в следующем году вложить эти средства в новые проекты, речь идет о наиболее крупных проектах», – говорил в сентябре первый вице-премьер и министр финансов Антон Силуанов. Но как именно расходовать средства ФНБ – вкладывать их в зарубежные активы или в российские инвестпроекты и в какие именно, – власти еще не решили.
Неопределенность будущего средств фонда может сама по себе стать риском, предупреждали экономисты. Лишь один из пяти возможных вариантов инвестирования этих денег не несет экономических и инфляционных рисков, предупреждал Центробанк в основных направлениях денежно-кредитной политики на 2020–2022 гг.: если чиновники решат вкладывать деньги в зарубежные финансовые инструменты, а не в российские инфраструктурные проекты или кредиты иностранцам на покупку российских товаров. В краткосрочной перспективе это может ускорить рост экономики, но затем он замедлится (если новые связанные кредиты не будут постоянно расти), а в среднесрочной перспективе рост может оказаться даже ниже, чем сейчас, если увеличится волатильность курса рубля.
Аналитики Fitch в базовом прогнозе таких рисков не видят. Масштаб внутренних инвестиций за счет средств ФНБ не приведет к снижению макроэкономической стабильности и не увеличит влияние волатильности нефтяных цен на экономику.
Санкционные риски сейчас отошли на второй план и не ясно, когда именно будет новая волна, а вот структурную проблему увеличения темпов роста экономики точно придется решать, говорит главный экономист Альфа-банка Наталия Орлова.
Мало просто потратить деньги, нужно потратить их эффективно, считает Александра Суслина из Экономической экспертной группы. По-настоящему стимулирующие расходы государства должны выводить экономику на новую кривую роста, которая выше предыдущей, но пока рост расходов обеспечивает только краткосрочный подъем, констатирует она. Если нацпроекты затронут инфраструктуру, образование и медицину, расходы могут оказаться эффективными, спорит директор финансового центра «Сколково-РЭШ» Олег Шибанов. Но стимулировать экономику можно иначе, в том числе снижая налоговую нагрузку на бизнес, говорит он.
Эффективной трате расходов пока мешают отсутствие институтов, качественной судебной системы, защиты прав собственности, коррупция, отсутствие уверенности в завтрашнем дне, перечисляет Суслина. Пока 71% предпринимателей считают условия ведения бизнеса в России неблагоприятными, каждый второй верит, что ситуация будет только ухудшаться в ближайшие пять лет, показал опрос ВЦИОМа летом. Бизнес вынужден фокусироваться на рисках, а не на возможностях, это ведет к сужению горизонта планирования и отказу от игры вдолгую, говорит Суслина.