Что такое розги и наказания
Как наказывали детей на Руси: Розги, горох, ложкой по лбу и другие методы, за которые сегодня лишили бы родительских прав
Получайте на почту один раз в сутки одну самую читаемую статью. Присоединяйтесь к нам в Facebook и ВКонтакте.
Ложкой по лбу получи, если правил не учил
Розги на обложке букваря 1637 года
Еще одним видом наказания были розги. Это связка прутьев, вымоченных в холодной воде. Иногда для «пущего эффекта» розги вымачивали в соленом растворе. Высечь розгами могли ребенка любого сословия и за любую любой провинность. Это делали и родители, и школьные учителя. Порка розгами считалось полезной для растущего организма. В некоторых семьях проводили так называемые субботние порки, причём не за какие-то провинности, а так, для профилактики. Жаловаться на побои ребенку было нельзя. Более того, про отца, который не сечет детей, соседи говорили, что он не воспитывает своих отпрысков.
Розги были так популярны, что даже в 1637 году были изображены на обложке букваря, напечатанного Василием Бурцевым. На картинке учитель избивает ученика розгами, а остальные прилежно занимаются. Многие читали «Детство» Максима Горького и ужасались эпизоду экзекуции Алёши, когда суровый дед высек мальчика до потери сознания. В «Очерках бурсы» Николая Помяловского много места уделено физическим наказаниям, в том числе и розгам, читать это без содрогания просто невозможно.
В школах телесные наказания отменили только в начале 19 века. Что касается семей, некоторые родители и сегодня физически наказывают детей. Правда, используются не розги, а чаще всего обычный ремень.
На горох, или о том, как в старину не задумывались о здоровье коленных суставов
За неумение прилично себя вести ребенка могли посадить на хлеб и воду на несколько дней. Например, за громкий смех или разговор, недовольное выражение лица, комментирование слов старшего.
Сегодня это покажется невероятным, но в конце 18 века можно было привлечь к уголовной ответственности ребёнка, если ему исполнилось 7 лет. Это было прописано в Уложении о наказаниях. Если родители отчаивались перевоспитать свое чадо, считали его настолько непослушным, что справиться с ним просто невозможно, они могли отправить его в специальный смирительный дом на несколько месяцев (до полугода). Родители сами определяли длительность наказания и проступки, за которые ребёнок уезжал в казенное учреждение. В качестве причины чаще всего указывалось «неповиновение взрослым», «очевидные пороки», «разврат». Что под этим имелось в виду, сегодня сказать сложно.
Строптив – получи пощечину и голодай
Ограничение в еде относилось к очень популярному наказанию. Чаще всего лишали сладкого, а иногда могли вообще перестать кормить. Особенно доставалось тем, кто шалил во время церковной службы. Им прописывались земные поклоны в огромном количестве и строжайший пост в течение 12 дней.
Да, сегодняшнее ворчание родителей и угрозы отобрать мобильный телефон кажутся просто детским лепетом в сравнении с теми методами, которые применялись в старой Руси.
Изощренные наказания были не только для детей, но и для женщин. Били их почти за то же самое, а защититься они могли только так.
Понравилась статья? Тогда поддержи нас, жми:
Розга и исключительные полномочия
Мало известна история применений телесных наказаний на Руси и значение этой меры для психического и физического здоровья людей.
В древней Руси, так называемой «языческой», телесные наказания особой популярностью не пользовались. И, по всей видимости, даже не существовали.
Обычною мерой взыскания в то отдаленное время был денежный штраф (вира), хотя можно и там найти слабое указание на телесное наказание, называвшееся в источниках «потоком» и выражавшееся в заточении, изгнании и, может быть, в предании смерти.
Все это, как нельзя, великолепно характеризует мягкий характер мирных славянских племен – «язычников».
Первыми насадителями телесного наказания у нас на Руси являются представители византийского духовенства, пришедшие в чужую землю с давно уже установившимися взглядами и убеждениями, выросшие в атмосфере византийского монархизма и с молоком матери всосавшие дух византийского права.
Явившись на Руси в роли опекунов вновь перекрещенной страны, греческое духовенство старалось руководить внутренней политикой гостеприимного государства, внушало князьям мысль о необходимости усиления верховной власти, на подобие пышно расцветшего цезаризма.
С этого времени телесные наказания на Руси стали возрастать в довольно быстром «crescendo».
Светская власть «не ослушалась» духовных отцов и, в законодательных актах оформляет сей «передовой» западный ритуал. Так что «Уложение царя Алексея Михайловича» в 1649 году назначает телесное наказание уже за 140 случаев преступлений и подразделяется уже на несколько видов.
Телесные наказания одновременно проникают и в духовную среду: так например, коломенский архиепископ Иосиф практиковал среди своих подчиненных «шелепы» плети, попов своих раздевал наголо и приказывал хлестать нещадно плетью, а сам приговаривал: «бей гораздо, мертвые – наши»!
В скором же времени розга проникла и в школу, где насадителями ее преимущественно являлись лица духовного звания. Так, например, Симеон Полоцкий написал гимн в честь розги, а поп Сильвестр дал целый воспитательный кодекс, где проповедывал: «не ослабляй бия младенца, но сокруши ему ребра в юности».
Любопытно еще привести отрывок из одного письма св. Димитрия Ростовского, характеризующего взгляды передовых людей того времени на школьную педагогику.
Святитель пишет: «дети, дети слышу о вас худо. Поставляю вам сеньора А. Юрьева, чтобы муштровал вас, як цыганских лошадей. кто будет против. пожалован будет плетью».
Таким образом розга постепенно, но прочно, водворилась в московском государстве и, как справедливо выражается А. Г. Тимофеев, «мудрено было прожить в этом государстве, не испытав в какой-либо форме телесного наказания», а этих форм было великое множество.
При воцарение на царство Петр I произвел ревизию «душ» и, расписал крестьян зa тем или другим помещиком: имения тогда стали оцениваться количеством «ревизских душ».
Помещик отвечал за то, чтобы приписанные к нему крестьяне не разбежались и платили исправно подушную подать. За это они отдавались в полное распоряжение помещика. Он их судил и наказывал, вплоть до ссылки в каторжную работу.
А жаловаться на него крестьяне смели под страхом жесточайшего телесного наказания; за подачу челобитной государю на помещика как «сочинитель» челобитной (тут надо припомнить, что крестьяне того времени были почти поголовно безграмотны, стало быть написать прошение не могли), так и подавшие ее крестьяне подлежали наказанию кнутом.
Петр Великий принес с Запада не только технологию кораблестроения, но и шпицрутены, и кошки, и линьки.
Для военных, новонареченный Император придумал:
1) ношение оружия: на солдата нагружали десятка два ружей и заставляли его стоять неподвижно по несколько часов:
2) заковывали в железо руки и ноги: 3) сажали на хлеб и воду: 4) сажали на деревянного коня:
5) заставляли прогуливаться по деревянным кольям; 6) били без счета, по усмотрению командира, батожьями.
Помещик широко пользовался предоставленным ему правом наказания, чтобы бить крестьянина, и бил жестоко. За малейшую провинность палки, плети и розги сыпались на крестьянскую спину сотнями и тысячами.
Русские помещики сначала злоупотребляли этой «мягкой» формой наказания и назначали сечь розгами тысячами и десятками тысяч. Только постепенно они убедились, что розгами можно даже вернее засечь человека, чем палками.
За этот опыт, вероятно, поплатилась жизнью не одна тысяча крестьян, но ничем не поплатился ни один помещик. Ибо хотя и не было закона, разрешавшего помещику убивать крепостных, на деле судили только за убийство только в Прямом смысле этого слова.
Бить крестьян считалось таким же обычным делом, как хлестать кнутом лошадь, чтобы скорее ехала. Об этом безо всякого стыда рассказывают интеллигентные помещики XVIII в., как например автор известных в то время, «Записок» и образованный сельский хозяин Болотов.
Который описывает, как сек крестьянина пять раз подряд, чтобы тот назвал своего сообщника в воровстве. Крестьянин упорно молчал или называл людей, не причастных к делу; тех тоже секли, но разумеется ничего не могли от них добиться.
Наконец, опасаясь засечь вора досмерти, Болотов «велел окрутить ему руки и ноги, и, бросив в натопленную жарко баню, накормить его насильно поболее самою соленою рыбою и, приставив строгий к нему караул, не велел ему, давать ничего пить и морить его до тех пор жаждою, покуда он не скажет истины, и сие только в состоянии было его пронять. Он не мог никак перенесть нестерпимой жажды и объявлял нам наконец истинного вора, бывшего с ним в сотовариществе».
Один раз истязаниями Болотов довел одного своего крепостного до самоубийства, а другого до покушения на убийство самого Болотова.
Но совесть этого просвещенного человека, написавшего книжку «Путеводитель к истинному человеческому счастью», и тут осталась совершенно спокойна, а «сущими злодеями, бунтовщиками и извергами» оказались у него замученные им люди.
Суд этот был опять-таки помещичьим: и результатом этого произвола была уже «официальное» битье кнутом палачем.
Не следует думать, что это было невинное орудие, которое употребляли крестьяне и извозчики, чтобы подогнать лошадь. Кнут «заплечного мастера» (палача), был тяжелейшей ременной плетью, конец которой был обмотан железной проволокой и облит клеем, так что представлял собою нечто вроде гири с острыми углами.
Эта остроугольная шишка рвала не только кожу, но и мускулы до костей, а тяжесть кнута была такова, что опытный «мастер» мог с одного удара перешибить спинной хребет.
Это он проделывал, конечно, не на пытке (там это было нерасчетливо), а во время наказания: ибо кнут служил средством не только добывания истины, но и расправы с осужденными.
А ежели начальство не желало смерти осужденного, да тот еще был вдобавок человек богатый, мог дать взятку палачу, так он и после большого числа ударов оставался жив и даже почти здоров. Очень гибкое было наказание и потому вдвойне удобное.
Для дворян, впрочем, Екатерина совсем отменила кнут, он остался только для «подлых» людей. Ее сын Павел восстановил кнут и для дворян, да, кстати, придумал и замену кнуту, введя для военных прохождение сквозь строй.
Прогоняли через батальон, т. е. тысячу человек, и через полк, т. е. 4 тыс. человек, последнего, как и 100 ударов кнутом, никто не выдерживал; это опять была замаскированная, лицемерная форма смертной казни.
В темном царстве крепостной России прозвучал голос только одного А. Н. Радищева который писал:
Известный гуманист и литератор, николаевской эпохи, кн. В. 0. Одоевский, иногда собственноручно сек своих крестьян и без сожаления отдавал их на фабричные работы.
Освобождение крестьян в Poccии, манифестом 19 февраля 1861 года рассматривается всегда главным образом, как акт гуманности. В действительности оно было и актом государственной необходимости, без которого дальнейшая культурная жизнь России, даже самое ее существование, являлось невозможным.
Ко времени освобождения крестьян в сохранных казнах заложена и перезаложена была почти вся помещичья Россия. Располагая даровым трудом, помещики невольно мешали развитию промышленности.
Все промышленные нужды свои, они старались удовлетворять крепостными мастеровыми: кузнецами, столярами, садовниками, сапожниками, кружевницами, портными, даже живописцами и парикмахерами.
Некоторые помещичьи усадьбы были центром, куда обращались для удовлетворения своих ремесленных нужд все обыватели, в надежде на милость магната. Легко представить себе, чего стоила такая своеобразная промышленная роскошь!
Это печальное положение дел вынудило правительство разрешить фабрикантам и заводчикам покупать крепостных на фабрики, и таким образом на фабрики и заводы, были перенесены все недостатки крепостного труда, вместе с телесными наказаниями.
Не лучше был труд на них и тех крепостных, которые отдавались фабрикантам помещиками за известную плату. Таким образом, крепостное право оказывало самое вредное влияние на развитие торговли и промышленности в России
Вопрос об освобождении крестьян от крепостной зависимости в силу логической необходимости непременно требовал возбуждения вопроса и об отмене позорных телесных наказаний.
И действительно 6 июня 1861 года было Высочайше повелено министру внутренних дел и главноуправляющему II отделения собственной Его Величества канцелярии представить соображения о смягчении и уничтожении телесных наказаний вообще.
Образовавшиеся вследствие этого Высочайшего повеления комитет, после долгих прений, внес свой проект в государственный совет на ycмотpeние, после чего 17 апреля 1863 года вышел указ «о некоторых изменениях в существующей ныне системе наказаний уголовных и исправительных.
Этим указом частично были отменены телесные наказания в большинстве случаев (из 140 статей). А параллельно с тем, все усилия Сената и Министерства Внутренних Дел направлены были к обособлению крестьянского cocлoвия.
Вследствие этой контр-реформы крестьянское сословие оказалось приблизительно в том же положении в каком оно находилось при крепостном праве, с тою лишь разницею, что попечительное усмотрение помещика заменилось усмотрением созданной сказанным законом новой попечительной власти — земских начальников.
Статья 677 законов о состоянии говорит: «сельские обыватели не могут быть подвергаемы никакому наказанию иначе, как по судебному приговору, или по законному распоряжению поставленных над ними правительственных и общественных властей».
Если ранее помещик подвергал наказанию с чувством «личной неприязни», от себя, то отныне наказание совершались от имени государства тем же самым помещиком, который и возглавлял эти структуры.
Крестьянство поголовно встретило акт о «воле» враждебно, убедившись, что «освобождение» есть новая кабала в ином обличении. Провести манифест в жизнь были уполномочены генерал-губернаторы, которые докладывали царю о настроениях в крестъянских массах после оглашения манифеста.
Так, генерал Веймар доложил, что он засек розгами 20 человек за непризнание манифеста. Розгами пытались внушить любовь к новой «воле».
Ответом на розги и на манифест явились восстания, вспыхнувшие с новой силой, так: с 1861 по 1863 г. г. было 1100 крестьянских восстаний в 76 губерниях и волостях.
Крестьянин Антон Петров через два месяца после «освободительного» манифеста выступил с речью перед крестьянами села Бездна, Казанской губ., в которой он настаивал на восстании и отобрании земли у помещиков.
Через два дня Петров был схвачен и расстрелян. Вместе с ним расстреляны несколько сот восставших крестьян и несколько тысяч выпороли розгами.
Такова в очень и очень кратких словах истopия телесных наказаний на Руси, где слагали и гимны розге, где сложили даже пословицу, по которой за битого дают двух небитых. Но времена меняются, 11 августа 1904г. по случаю рождения Наследника Цесаревича был обнародован Высочайший манифест, возвестивший отмену телесных наказаний в сельском быту, в сухопутных и морских войсках.
В указе от 12 декабря 1904 г. Правительствующему Сенату Высочайше повелевается привести «законы о крестьянах к объединению с общим законодательством». Но заметка от 10 декабря 1905 г. в печати говорит об обратном, хороши законы на бумаге, но не в жизни.
Следующее прегрешение этого села было то, что оно сместило старосту незаконно поставленного помимо схода губернатором, и поставило уже выбранного всем сходом.
Впрочем было и еще «прегрешение»: на другой день после объявления манифеста крестьяне ходили по селу с красным флагом, на котором было вышито «Свобода слова, свобода печати». Вот и все.
Грозный полковник решал в корне извести крамолу, не останавливаясь ни перед чем. Собран был сход в числе всего мужского населения и началась дикая расправа, заставившая бледнеть перед собой ужасы крепостного права. Крестьян без шапок поставили на колени, и по какому то, неведомо кем составленному списку, стали вызывать перед грозные очи начальства.
Били по чему попало, переворачивался человек на живот, били по животу, по голове, били без счета, пока надоест. Крики избиваемых разносились далеко по селу, нагоняя на всеx ужас перед диким произволом и приводя в бессильную злобу перед таким наглым издевательством современных опричников после манифеста об отмене телесного наказания и после последнего манифеста о неприкосновенности личности. И, после всего этого хотят, чтобы крестьяне и все русское общество верили в закон и искренность правительства!
Вся эта порка была своего рода допросом с пристрастием, желанием вынудить показания относительно боевых дружин.
Вся Россия к XX веку, представляла из себя, территорию «на особом положении»
Стихийные восстания и смуты на произвол власти или владельцев различных производств, стали уже неотъемлемой частью социальной жизни России.
И, в 1879 году в империи появились военно-окружные суды. Которым, дано право судить и выносить приговоры на наказания, в том числе и смертные, без обжалования в вышестоящей инстанции.
«Положение» о чрезвычайной охране дает право генерал-губернаторам и градоначальникам, между прочим, налагать секвестр на частные имущества и доходы с них; устранять от должностей чиновников всех ведомств и служащих по выборам, за исключением лиц, занимающих должности первых трех классов; приостанавливать периодические издания, закрывать учебные заведения, исключать из общей подсудности дела об известного рода преступлениях и проступках с передачей их рассмотрению военных судов по законам военного времени, заключать в тюрьму на срок до 3 месяцев и т. д.
Полномочия администрации в местностях, объявленных на положении чрезвычайной охраны, очень приближаются к военной диктатуре.
Это на бумаге: по закону… в действительности урядник в волости или в уезде – царь, бог над безграмотным населением. Он цензор – конфискует любую книжку, журнал – «Не дозволено»!
В Туркестане исполнявший какую-то полицейскую должность штабс-кап. Голубитский арестовал явившегося к нему за получением долга Семенова и без всякого постановления об аресте препроводил его в арестный дом, где его основательно избили и посадили в карцер.
По жалобе потерпевшего ферганское областное правление предало Голубитского суду, но туркестанский генерал губернатор обжаловал постановление в сенат. Когда сенат оставил его жалобу без последствий, за Голубитского вступился военный министр, однако же ему не удалось переубедить ни административного, ни общего собрания сената, дважды признававших отзыв военного министра неосновательным.
Малая толика из российской прессы 1912 года:
«Теперь же это исключительное положение вошло в обиход всей жизни и создало совершенно невозможное положение.
— Мы в Петербурге этого не чувствуем так, как чувствует провинция.
— Ведь там положительно житья не стало. Все законы пошли
на смарку.
— Всякое чувство закономерности потеряно.
— Никто не гарантирован, что он спокойно пройдет по улице, ибо никто не может предусмотреть тех самых неожиданных случайностей, которые могут с ним приключиться. Везде имеются какие- то типы, стоящие под особым! покровительством властей: держат они себя так вызывающе, что не всегда удержишься oт столкновения. А тогда тип всегда окажется правым. И за последние годы это положение дел, все развиваясь, дошло до того, что вся провинциальная жизнь густо окрашена этой специфической постановкой дела.
Характернее всего, что почти аналогичные суждения приходится
слышать от бюрократов правого направления».
И почти вовсе не слышно мнения в пользу исключительных положений!
Сторонники монархии очень часто ссылаются на долю оправдательных приговоров в России и малое число смертельных казней по отношению к просвященному Западу.
И действительно так: редко – редко в те года проскользнет в печати известие о каком-нибудь несчастье с наказанным розгой. Никто не вел статистику забитых до смерти или доведенных до самоубийства от позора, после таких экзекуций.
А это тысячи, десятки тысяч и миллионы готовых вспыхнуть за поруганную честь своих родных и близких.
«Телесные наказания в России в настоящее время» Д.Н. Жбанков и Вл.И. Яковенко Мск. 1899 г.
LiveInternetLiveInternet
—Музыка
—Рубрики
—Поиск по дневнику
«Розги — ветви с древа знаний»: Как наказывали в детстве великих мира сего и детей простолюдинов
Один из известных общественных деятелей России говорил: «Вся жизнь народа проходила под вечным страхом истязания: пороли родители дома, порол учитель в школе, порол помещик на конюшне, пороли хозяева ремесел, пороли офицеры, становые, волостные судьи, казаки».
Розги, будучи средствами воспитания в учебных заведениях, находились замоченными в кадке, установленной в конце класса и всегда были готовы к применению. За различные детские шалости и провинность было четко предусмотрено определенное количество ударов розгами.
Английская «методика» воспитания розгами
Народная английская пословица гласит: «Пожалеешь палку – испортишь дитя». Палок на детей в Англии действительно никогда не жалели. Чтобы оправдать применение телесных наказаний в отношении детей, англичане часто ссылались на Библию, в особенности на притчи Соломона.
За простые провинности, ученику регламентировалось 6 ударов, за серьезные проступки их число увеличивалось. Секли иногда до крови, а следы от ударов не сходили неделями.
Провинившихся же девочек в английских школах ХIХ века секли гораздо реже, чем мальчиков. В основном их били по рукам или плечам, лишь в очень редких случаях с воспитанниц снимали панталоны. В исправительных же школах для «трудных» девочек с большим усердием применяли розги, трость и ремень-тоуз.
И что примечательно: телесные наказания в государственных школах Британии были категорически запрещены Европейским судом в Страсбурге, вы не поверите, лишь в 1987 году. Частные же школы еще 6 лет после этого прибегали к телесным наказаниям учеников.
Традиция суровых наказаний детей на Руси
Много веков в России массово практиковались телесные наказания. Причем если в рабоче-крестьянских семьях родители могли запросто накинуться на ребенка с кулаками, то детишек из среднего класса чинно секли розгами. В качестве средств воспитания также применялись трости, щетки, тапки и все на что была способна родительская изобретательность. Частенько в обязанности нянек и гувернанток входило сечь своих воспитанников. В некоторых же семьях папаши «воспитывали» своих детишек сами.
Наказание детей розгами в учебных учреждениях практиковалось повсеместно. Били не только за провинности, но и просто в «профилактических целях». А учащихся элитных учебных заведений били еще посильнее и почаще, нежели тех, кто посещал школу в родной деревне.
И что совсем шокирует, так это то, что родители за свое изуверство подвергались наказанию лишь в тех случаях, если случайно убивали своих детей в процессе «воспитания». За это преступление они приговаривались к году тюрьмы и церковному покаянию. И это при том, что за любое другое убийство без смягчающих обстоятельств полагалась в то время смертная казнь. Из всего этого следовало, что мягкое наказание родителям за их преступление способствовало развитию детоубийства.
Высшая аристократическая знать совсем не гнушалась чинить рукоприкладство и пороть своих детей розгами. Это было нормой поведения в отношении отпрысков даже в царских семьях.
Так к примеру, будущего императора Николая I, также как и его малолетних братьев, их наставник генерал Ламсдорф порол нещадно. Розгами, линейками, ружейными шомполами. Иногда в ярости он мог схватить великого князя за грудь и стукнуть об стену так, что тот лишался чувств. И что было ужасным, что это не только не скрывалось, но и записывалось им в ежедневный журнал.
Иван Тургенев вспоминал о жестокости матери, поровшей его до самого совершеннолетия, сетуя на то, что часто он и сам не знал, за что бывал наказан: «Драли меня за всякие пустяки, чуть не каждый день. Раз одна приживалка донесла на меня моей матери. Мать без всякого суда и расправы тотчас же начала меня сечь, — и секла собственными руками, и на все мои мольбы сказать, за что меня так наказывают, приговаривала: сам знаешь, сам должен знать, сам догадайся, сам догадайся, за что я секу тебя!»
Телесным наказаниям подвергались в детстве Афанасий Фет и Николай Некрасов.
О том как был бит до потери сознания маленький Алеша Пешков, будущий пролетарский писатель Горький, известно из его повести «Детство». А судьба Феди Тетерникова, ставшего поэтом и прозаиком Федором Сологубом, полна трагизма, так как в детстве был нещадно бит и «прикипел» к битью так, что физическая боль стала для него лекарством от боли душевной.
Опережая время, еще при своем правлении Екатерина II в своем труде «Наставление к воспитанию внуков», призывала отказаться от насилия. Но лишь во второй четверти XIX столетия взгляды на воспитание детей стали серьезно меняться. И в 1864 году при правлении Александра II появился «Указ об изъятии от телесных наказаний учащихся средних учебных заведений». Но в те времена пороть учеников считалось настолько естественным, что подобный указ императора многими воспринялся как слишком либеральный.