больница никербокер какой год
Больница Никербокер
События в сериале разворачиваются в 1900 году в Нью-Йорке. Большинство сцен происходит внутри помещения больницы, но и видов города достаточно. Естественно, исторические виды потребовали от съемочной группы повернуть время вспять для некоторых городских улиц или создать декорации в павильонах. Снимали проект в бруклинской студии Гринпойнт и на улицах Нью-Йорка. Съемочный процесс продолжался 70 дней. С первого кадра в глаза бросается дотошное и скрупулезное воссоздание атмосферы той эпохи.
Сценаристы сериала Джек Эмиел и Майкл Беглер, которые до этого вместе сочиняли семейные фильмы «Все любят китов» и «Лохматый папа», погрузились в архивы хирургических больниц, детально изучили подробности операций того времени, чтобы как можно правдоподобнее передать это в сериале. Прибавьте к этому мастерство современной бутафории и изощренный операторский вуайеризм Содерберга — даже актерам становилось дурно во время съемок многочисленных ампутаций и операций, хотя все понимали, что перед ними силиконовые конечности и ненастоящая кровь.
Музыку для сериала сочинил композитор Клифф Мартинес — давний соратник Содерберга еще со времен «Секса, лжи и видео» и «Траффика». Именно Мартинес украсил музыкой «Отвязные каникулы» Хармони Корина и заставил всех скачивать (ну или покупать) саундтрек к «Драйву» и «Только бог простит». Если другие исторические сериалы создатели стараются облагородить аутентичным ретросаундтреком, то маэстро Мартинес приготовил для сериала Содерберга гулкую электронику, которая на контрасте идеально сочетается с костюмной драмой про людей со скальпелями.
Вход в больницу снимали у школы для мальчиков в Бедфорд-Стайвесанте в Бруклине. Это пример архитектуры в стиле Романского Возрождения. Школа была построена в 1891 году Джеймсом У. Нотоном. Строение школы — достопримечательность города, занесенная в Национальный реестр исторических зданий.
Дизайн костюмов является важной составляющей воссоздания эпохи в историческом кино. Художник по костюмам Эллен Миройник, чья работа включает такие проекты, как «Скорость», «Звездная пехота», «Без лица», «Хроники Риддика», «Странные дни», «Всегда», «Основной инстинкт», «Уолл-стрит», «Роковое влечение», «Бросок кобры», «За канделябрами» и другие, отлично поработала над одеждой персонажей сериала.
Все костюмы были сделаны специально для «Больницы Никербокер», а не взяты напрокат.
В то время мертвые лошади на улицах Нью-Йорка были в порядке вещей.
Образы доктора Такери с доктором Кристиансеном основаны на реальной фотографии из 1900-х годов.
«Тифозная» Мэри была настоящей женщиной по имени Мэри Маллон, которая заразила по меньшей мере 53 жителя Нью-Йорка.
Она родилась 23 сентября 1869 года в Ирландии, и эмигрировала в США в возрасте 15 лет, где зарабатывала на жизнь в качестве домашней прислуги. Она обнаружила у себя талант хорошо готовить, что позволило ей подняться на достойный уровень жизни и крутиться среди высшего класса города Нью-Йорка. В 1900 году она оказалась на службе в домохозяйстве в Мамаронек, но уже через две недели у всех домочадцев развились серьёзные заболевания. Мэри перебралась в Лос-Анджелес, и устроилась на работу в другую богатую семью, тоже в качестве поварихи. Вскоре после этого некоторые члены семьи начали страдать от лихорадок и диареи, а один из её коллег умер. Мэри снова нашла себе работу, теперь уже в доме богатого адвоката, и по «доброй» традиции, вскоре после этого все семь членов семьи начали болеть. После сдачи анализов оказалось, тело Мэри кишело палочками брюшного тифа, и она действовала как носитель, однако болезнь никак не проявлялась на ней самой. Она отказывалась поверить, что является источником всей постоянно окружающей её заразы, и даже вызывалась ухаживать за жертвами распространяемых ею заболеваний, что конечно только ухудшало их состояние. Мэри принудительно поместили под карантин на островной клинике, где она протомилась до 1910 года, когда нью-йоркские уполномоченные по вопросам здравоохранения решили, что принудительная изоляция, это слишком бессердечно, после чего Мэри была дана возможность выбора. Власти сказали ей, что она будет освобождена при одном условии – она больше не будет работать в области кулинарии. Она согласилась, и тем самым снова воссоединилась с обществом… чтобы устроиться на работу поваром. В больницу. Когда 25 человек слегли с брюшным тифом после того, как прибыли в больницу для лечения других заболеваний, Тифозную Мэри снова посадили под замок, отправив её назад на остров, где она и провела всю свою оставшуюся жизнь.
В 10 эпизоде была показана реальная установка переливания крови того времени.
Что нужно знать о сериале «Больница Никербокер» Стивена Содерберга
9 августа стартует сериал Стивена Содерберга «Больница Никербокер» про суровые будни хирургов и медсестер из нью-йоркского госпиталя 1900 года. «Воздух» собрал все факты о предстоящем сериале и выяснил, чего стоит ожидать от нового проекта Содерберга.
Сюжет, первоисточники, Клайв Оуэн и дочь Боно
Среди актерского ансамбля сериала появится дочка Боно и начинающая актриса Ив Хьюсон в роли новенькой медсестры Люси, приехавшей из Западной Вирджинии, чтобы доказать свою верность профессии. Ее глазами мы познакомимся с остальным персоналом больницы «Никербокер» (или попросту «Ник»): правая рука главного хирурга доктор Гэллинджер (Эрик Джонсон из «Тайн Смолвилля»), талантливый чернокожий хирург Эдвардс, остроумная медсестра Хэрриет, взяточник и инспектор здравоохранения Джекоб Спейт, а также бывший головорез Клири за вожжами кареты скорой помощи.
Содерберг — всему голова
Голливудский умник-визуал Стивен Содерберг уже давно неровно дышит к медицине — от забытой «Анатомии Грэя» до недавних «Заражения» и «Побочного эффекта». Перед нами полноценное десятичасовое детище Содерберга, который собственноручно снял все десять серий «Никербокера» как в качестве режиссера, так и в качестве оператора. Почти уникальный случай для современного американского сериалостроения, где обычно какие-нибудь Скорсезе или Дель Торо снимают пилотную серию, а потом раздают весь сезон режиссерам-ремесленникам. Здесь же Содерберг сам лично разработал мрачный, грязный и гнетущий визуальный стиль сериала и полностью отснял весь материал. Более того, Содерберг уже подписался на второй сезон, чтобы снять еще десять новых эпизодов «Ника». Собственно, режиссер, как и обещал, окончательно ушел на пенсию из большого кино и с головой погрузился в телевизор.
Сериал нельзя смотреть за ужином
Содерберг заранее предупредил, что он специально вставил в каждую серию хотя бы одну сверхреалистичную и кровожадную сцену, которая заставит прикрыть глаза зрителей даже со стальными нервами. Сценаристы сериала Джек Эмиел и Майкл Беглер, которые до этого вместе сочиняли семейные фильмы «Все любят китов» и «Лохматый папа», погрузились в архивы хирургических больниц, детально изучили подробности операций того времени, чтобы как можно правдоподобнее передать это в сериале. Прибавьте к этому мастерство современной бутафории и изощренный операторский вуайеризм Содерберга — даже актерам становилось дурно во время съемок многочисленных ампутаций и операций, хотя все понимали, что перед ними силиконовые конечности и ненастоящая кровь.
Cinemax как прямой наследник HBO
То, что «Никербокера» продлили на второй сезон задолго до выхода в эфир первого, говорит о чрезвычайной уверенности кабельного канала Cinemax в сериале Содерберга. Нет сомнений — это одна из самых ожидаемых новинок этого года. С такими амбициями «Нику» следовало бы обменяться каналами с сериалом «Оставленные» и транслироваться на топовом HBO вместо их дочерней сети Cinemax. Однако известно, что Содерберг лично позвонил президенту HBO и попросил отдать сериал именно на Cinemax, объяснив это тем, что он предпочитает быть «большим ребенком в младшей школе». До сих пор линейку собственных продуктов канала Cinemax составляли лишь экшн-сериалы «Банши» и «Ответный удар» в эстетике боевиков девяностых. Есть вероятность, что именно с появлением «Никербокера» канал, наконец, расправит крылья и будет развиваться в сторону игривой версии HBO. Несколько лет назад подобный шанс упустил канал Starz после закрытия «Босса» и «Спартака», и вот теперь удача может улыбнуться Cinemax.
Новаторский саундтрек
Музыку для сериала сочинил композитор Клифф Мартинес — давний соратник Содерберга еще со времен «Секса, лжи и видео» и «Траффика». Именно Мартинес украсил музыкой «Отвязные каникулы» Хармони Корина и заставил всех скачивать (ну или покупать) саундтрек к «Драйву» и «Только бог простит». Если другие исторические сериалы создатели стараются облагородить аутентичным ретросаундтреком, то маэстро Мартинес приготовил для сериала Содерберга гулкую электронику, которая на контрасте идеально сочетается с костюмной драмой про людей со скальпелями. Выше можно послушать одну из композиций.
The Village смотрит «Больницу Никербокер» с хирургом Кардиохирург посмотрел вместе с The Village новый сериал Стивена Содерберга и оценил его с позиции современной медицины
Материал не рекомендуется к просмотру лицам до 18 лет.
Восьмого августа на кабельном телеканале Cinemax и российской «Амедиатеке» стартовал сериал «Больница Никербокер» Стивена Содерберга с Клайвом Оуэном в главной роли — один из самых ожидаемых телепроектов этого года. Это история нью-йоркского госпиталя в 1900 году и его главного хирурга Джона Тэкери, угрюмого настолько же, насколько и талантливого. Тэкери злоупотребляет наркотическими веществами, регулярно теряет пациентов на операционном столе, отказывается принимать в команду темнокожего врача и не гнушается экстремальными методами лечения пациентов. Кроме сведений о плачевном состоянии медицины, из сериала можно почерпнуть подробную картину нравов в Штатах рубежа веков — от воинствующего расизма даже среди просвещённых слоёв до волны коррупции и беззаконий, накрывшей Нью-Йорк.
The Village пересмотрел пилотную серию в компании кардиохирурга Алексея Утина, который оценил реалистичность операций, рассказал о медицине начала XX века, хирургах-мясниках и наркотических пристрастиях врачей.
Алексей Утин
кардиохирург Центра патологии органов кровообращения, ведёт блог Bes-korablya
Типаж доктора-наркомана, по аналогии с «Доктором Хаусом» и не только — это общее место для многих историй, вспомните хоть Булгакова. Однако век наркомана ярок, но недолог. Длительную врачебную карьеру, будучи зависимым от тяжёлых наркотиков, построить невозможно: пара научных работ — и она заканчивается. На экране сейчас интересная история. Дело в том, что действие разворачивается в 1900 году. Шприц в том виде, в котором мы его здесь наблюдаем, появился лишь за шесть лет до этого, в 1894 году. А главный герой «ставится» в межпальцевые промежутки, что даже для нынешних наркоманов, с иголками гораздо тоньше, является серьёзной проблемой. Тем не менее он где-то там находит вены и ставит наркотическое вещество. Мне кажется, это не совсем соответствует действительности в те времена. Наркотики употребляли не инъекционно, а в основном в виде настоек. Довести себя до того состояния, что у тебя не будет ни одной вены и ты будешь ставиться между пальцев, — это странная история в 1900 году.
Операции, проводившиеся публично, были единственным способом обучения. Особенно в крупных клиниках, к коим, видимо, относит себя та, о которой идёт речь в фильме. Это постоянная практика, которую проходили студенты-медики и врачи из других больниц. А то, что студенты выглядят гораздо старше, чем те, кто оперирует, — так, например, в России в медицинский институт принимали с 25 лет.
Публичными были только плановые операции вроде случая предлежания плаценты, которое мы видим в сериале. На экстренную операцию народ не созовёшь. Сейчас такие операции не проводятся, потому что есть более cовременные способы передачи информации. Чем микроскопичнее становилась хирургическая практика, тем более бессмысленными были эти сборища: вы не увидите мелкую оперативную технику, если сидите там в аудитории. Но сегодня, если вы придёте в любую хирургическую клинику, все ординаторы первый год просто стоят и наблюдают за столом. Если тебе дадут зашить, это очень хорошо. Здесь зрители тоже просто смотрят, что происходит, обмениваются опытом. Что касается этичности таких собраний, то у пациента с сепсисом и температурой 40 градусов приоритеты смещаются, и последнее о чём он думает, — это о зрителях в зале.
Вот перед операцией все помыли руки, и главный хирург окунает свою солидную бороду в карболовую кислоту, чтобы волосы не падали и не осеменяли операционную рану. Там могут быть и какие-то другие растворы, но с карболовой кислоты всё началось — это первый антисептик, которым обрабатывали руки, операционную рану, пропитывали повязки и распрыскивали в виде спрея в операционных.
По поводу этих специфических фартуков и белой одежды врачей. До того как появилась асептика и была доказана роль микробов в распространении инфекционных заболеваний, врачи выглядели как мясники на рынке. Они носили фартуки, заляпанные кровью и испражнениями. Считалось, что чем больше ты заляпан, тем больше у тебя опыта и тем больше ты вызываешь уважения. И только с открытием роли патогенных микробов белый — признак чистоты и стерильности — стал медицинской формой. Вот такие фартуки, как на экране, тоже чистились и стерилизовались — к счастью, мы наблюдаем уже это время. Ещё не было антибиотиков, но уже была антисептика и асептика.
Пациентке дают эфирный наркоз. Первый наркоз, который использовался в стоматологии, был из закиси азота. Потом появился хлороформный и эфирный наркоз. Наркоз с закисью азота даже считается развлечением: помните, у фабрики «Красный Октябрь» по ночам раздавали веселящий газ? Так вот это та самая закись азота.
Перед операцией врачи говорят «сто секунд» — это запланированная длительность операции и мера профессионализма хирурга. Причём она обратно пропорциональна длине физической — то есть чем меньше, тем лучше.
Чем отличается эта киношная операция от реальной — у хирурга большое количество ассистентов, но при этом никто не раздвигает края операционной раны. Основная задача ассистента — стоять «на крючках», чтобы у хирурга был хороший обзор. Мы видим, что у операции есть маленькая щёлочка, через которую заводят какие-то отсосы, они что-то делают, а рану никто не расширяет. Это очень странно. Любая хирургия носит послойный характер — сначала первый разрез на коже, потом подкожная клетчатка, потом расщепления нижележащих фасций, разрез брюшины и так далее. Только потом врач добирается до матки и следом до ребёнка. А здесь он, как Чапаев, скальпелем махнул, и ребёнок уже машет ручкой — так не бывает. Если оперировать так, не глядя, то даже при современном уровне медицины кровотечение остановить не удастся.
Что характерно, у них здесь есть электрокоагулятор, которого нет сегодня в некоторых российских районных больницах. Это прибор, который позволяет останавливать небольшие кровотечения из вен либо капиллярные. Обычно его работа сопровождается запахом жареного бекона.
Перчатки на операции врачи стали надевать довольно поздно. Даже в советское время долгие годы врачи оперировали без перчаток. Как готовились к операции: просто мыли руки, сначала тщательно мылом, а затем дубящим обеззараживающим веществом, у которого было некоторое время функционирования. Проходило время, и их заново перемывали. Считалось, что руки становились по локоть стерильными.
Владелец дома, где выявлен туберкулёз, даёт взятку санитарному инспектору
Как и сегодня, должность санинспектора — это одна из самых коррумпированных медицинских профессий. Однако в те времена санитарно-эпидемиологические мероприятия, проведённые правильно, спасали миллионы людей. Последней крупной эпидемией была «испанка» в начале XX века, которая погубила больше людей, чем все предшествующие войны вместе взятые. В тот момент санитарные врачи сохранили в тысячи раз больше жизней, чем хирурги. Одновременно им дали очень большую власть, которая выходила из-под контроля. Они могли закрывать учреждения и брать взятки — как в «451 градусах по Фаренгейту», когда пожарные обладали правом регламентировать все стороны жизни. Но когда они действительно занимались избавлением от инфекций, то были прямо молодцы.
Молодой доктор Алджернон знакомится с Джоном Тэкери.
Тот отказывается взять его в свою команду из-за цвета кожи
Тема с чёрными и белыми, на мой взгляд, высосана из пальца. Ей веришь гораздо меньше, чем отсутствию расширителя на операции кесарева сечения. Понятно, что в голливудском кино всегда должен присутствовать smart nigger, но есть и более насущные проблемы. Не понимаю, почему, если этот доктор обучался в Лондоне и Париже, там к нему относились «как к равному», а в Нью-Йорке иначе. Между Севером и Югом США за 35 лет до этого была война. Английская аристократия, как и вся просвещённая Европа, была на стороне Юга и в общем за сохранение рабовладельческого строя. При этом действие происходит в Нью-Йорке, одном из северных штатов, которые как раз воевали за права негров. Я не очень верю тому, что в Европе, которая придумала рабовладельчество вообще, к чернокожему доктору якобы относились лучше.
Доктору Тэкери снится сон, в котором он получает инъекцию кокаина
от своего предшественника, хирурга Кристенсена
Надо сказать, что в прежние времена врач был скорее наблюдателем и объяснял человеку, что с ним происходит. Из методов воздействия на больного были только пиявки, банки и кровопускания. Существовали две разные касты — хирург и терапевт. Хирурги рвали зубы на ярмарках, их роль всё время принижалась. Терапевт же учился в медицинском институте и был на голову выше хирурга, который за небольшую мзду делал «техническую» работу. Терапевт размышлял, делал предположения о соотношении желчи и крови в организме больного и так далее. Эта ситуация в корне изменилась, когда хирурги стали учиться в высших учебных заведениях.
Вывод: В сериале мы видим переломное время, когда появился наркоз, методы асептики и антисептики — хирурги наконец стали позволять себе всё более и более серьёзные манипуляции. В это время они становятся на голову выше терапевтов (у которых в распоряжении пока не было антибиотиков и всего, что лечило бы инфекционные заболевания), потому что могут принимать решения.
В то время хирургия была профессией для очень смелых людей. Вы представляете себе уровень смертности? Каждый второй пациент у тебя умирает, а ты всё равно идёшь и делаешь. Я преклоняюсь перед людьми такой формации, с моей психикой такой высокий уровень смертности несопоставим. Но есть люди, чья психика это позволяет. В данном случае наш доктор спасается веществами, и в это я готов поверить. Доктор Хаус, который в наше время использует викодин, вызывает меньше доверия.
Всё сделано неплохо, у фильма очень хорошие консультанты. Уровень правдоподобия гораздо выше, чем во многих сериалах, в «Докторе Хаусе» уж точно. Там бывали сцены вроде перебирания труб кишечника, чего в принципе быть не может. Недавно я смотрел фильм, где у человека во рту была интубационная трубка, которая полностью изолирует дыхательные пути, и лёгкие дышат только через неё. А у актёра при этом ноздри раздуваются — явно видно, что он поддышивает. В кино бывает много вещей, которым нет места в реальной медицине.
СериалыПочему надо смотреть
«The Knick» Содерберга
прямо сейчас
Черный юмор, суровая правда о расизме и Клайв Оуэн в числе главных причин смотреть сериал Стивена Содерберга
На канале Cinemax стартовала одна из самых ожидаемых сериальных новинок этого года — «Больница Никербокер», придуманная, срежиссированная и снятая Стивеном Содербергом. Эта история нью-йоркского госпиталя и его обитателей начинается с титра «1900-й год» и рассказывает одновременно и о частных судьбах, и о переменах, грядущих во всем мире, — от эмансипации до великих медицинских открытий. Рассказываем, почему по одной вышедшей серии уже понятно, что это шоу нельзя пропускать.
Три года назад один из лучших современных режиссеров Стивен Содерберг объявил, что устал и уходит — на пенсию. К этому моменту он успел снять почти три десятка фильмов в, кажется, всех жанрах на свете: начиная с культовой независимой драмы «Секс, ложь и видео» и до не менее великой «Девушки по вызову», поспособствовавшей легитимизации Саши Грей. На самом деле его последним полнометражным фильмом стал «Побочный эффект» — блестящая реанимация девяностнического жанра эротического триллера. До этого были и «Друзья Оушена», и «Траффик», и «Супер Майк», и «Эрин Брокович» — вероятно, многие даже не догадываются, как много фильмов Содерберга они видели.
В общем, он сделал достаточно, чтобы заслужить право на отдых, но было не очень понятно, зачем он понадобился человеку с такой любовью к кино и таким запасом энергии (например, полгода назад он просто так взял и сделал фанатский мэшап двух «Психо»: классического, хичкоковского, и освистанного ремейка Гаса Ван Сента). Терять такого человека было больно до слез. К счастью, пенсией оказалось телевидение: не новость, что малый экран почти отвоевал у большого лучших людей — за последнюю пятилетку мы видели сериалы Мартина Скорсезе («Boardwalk Empire»), Майкла Манна («Luck») и Дэвида Финчера («House of Cards»). Стивен Содерберг решительно встал на этот путь в прошлом году, когда «За канделябрами» назвали «слишком гейским» для кинотеатров, но фильм, к счастью, оказался в самый раз для HBO. И вот теперь режиссер сделал для дочернего канала HBO «Больницу Никербокер» — полноценное телешоу, которое продлили на второй сезон еще до того, как первая серия вышла в эфир. Ну и что уж совсем из ряда вон по меркам современного ТВ: Содерберг собственноручно срежиссировал, снял и смонтировал ВСЕ серии первого сезона. Пусть вас не смущают имена оператора и монтажера в титрах: Питер Эндрюс и Мэри Энн Бернард — это постоянные псевдонимы режиссера, которые он взял в честь своих родителей.
Умение Содерберга жонглировать жанрами вылилось в удивительный результат, способный захватить самую широкую аудиторию: «Больница Никербокер» — это и медицинская драма, и period piece, и черная комедия, и что только не. Зачин звучит вроде бы не очень увлекательно — перед нами хроника суровых будней нью-йоркской больницы «Никербокер», которую в сериале ласково называют «The Knick». Клиника переживает не самые простые времена на рубеже XIX и XX веков, а перед нами проходит парад судеб, отражающих все изменения, с которыми сталкивается мир. Проще говоря, «Подпольная империя» встречает «Скорую помощь» и «Аббатство Даунтон». Кто бы мог подумать, что это может выглядеть настолько эффектно, не говоря уже о том, что с таким главным героем мы все вскоре забудем «Доктора Хауса».
Да, это еще один сериал, где главный герой — мужчина (в данном случае мы не то чтобы сильно против). Исходя из соображений исторической достоверности тоже все честно — в самом начале XX века женщины редко где были на первых ролях. В госпиталях им, как правило, отводилась позиция медсестры, но не стоит недооценивать ее важность. С первой же серии понятно, что не последним персонажем тут будет сестра Люси — робкая провинциалка с задатками эмансипе, которую играет молодая актриса и дочь фронтмена U2 Ив Хьюсон. Есть ощущение, что с главным героем у ее персонажа будут интересные отношения — интимный контакт у них уже был, правда, вы даже не представляете, какого рода.
Что отличает обычный сериал от выдающегося? Любой спор на эту тему обычно упирается в субъективное «нравится — не нравится», но по какой-то причине большинству здравомыслящих людей обычно нравится одно и то же (вспомним, как нас объединил «Настоящий детектив»). Секрет успеха, прежде всего, в авторской интонации, проступающей в деталях. Мало кто из зрителей будет анализировать композицию кадра или монтаж телешоу — зато мы насмерть влюбляемся в странные привычки героев и нюансы, которые замечаем чуть ли не периферическим зрением. И, конечно, в иронии и самоиронии: никто не любит зануд. Со всем этим в «Никербокере» полный порядок: за одну только первую серию проскочило не меньше десятка моментов, когда хотелось броситься Содербергу на шею или хотя бы поаплодировать. Хирург, макающий бороду в таз с водой перед операцией, или пожилая монахиня с самокруткой, ставящая головореза на место саркастичной ремаркой, — лишь пара примеров.
Один из постеров сериала навевает мысли скорее об ужасах, чем о реалистичной исторической драме: белый халат, руки по локоть в крови. Мы обязаны вас предупредить — хирургические процедуры тут изображены предельно откровенно, и даже на самых жутких моментах камера никогда не отводит глаз. Стоит иметь в виду и то, что достижения медицины вековой давности способны довести современного человека до обморочного состояния. Еще никогда мы не были так рады, что родились в свое время, а не сто лет назад: хирургические инструменты больше напоминают орудия пыток, а каждая операция превращается в гонку на опережение со смертью. Далеко не всегда удачную. В общем, мы можем понять больных, не спешащих на больничную койку: попасть в руки врачей тогда было таким же риском, как сейчас — в полицейский участок. Думаете, Содерберг передергивает? Почитайте биографию хирурга-новатора Уильяма Стюарта Холстеда, с которого условно списан главный герой «Никера».
Человеческий фактор, отсутствие антибиотиков, хирургических перчаток и медицинского страхования — лишь часть проблем, с которыми сталкиваются и врачи, и пациенты в «Никербокере». Чего не знают бедолаги, попавшие на больничную койку, так это того, что больнице тоже приходится бороться за существование: у нее заметные проблемы с финансированием, дебет давно не сходится с кредитом, а еще надо проводить электричество. В такой ситуации на авансцену внезапно выходит женщина — корабельный магнат и по совместительству главный спонсор клиники делегирует рулить процессом своей дочери Корнелии Робертсон, что вызывает у руководства неизбежный по тем временам приступ саркастического сексизма. Вдобавок ее рациональные, но смелые по тем временам управленческие идеи вселяют в персонал еще больше ужаса. «Сейчас не время для ваших социальных экспериментов!» — кричит ей в бешенстве доктор Такери. Но история его не спросит.
Собственно, главная смелая идея мисс Робертсон — найм высококвалифицированного хирурга и гарвардского выпускника с блестящими рекомендациями и одним существенным недостатком в глазах окружающих: он афроамериканец. Мы готовы простить герою Клайва Оуэна кокаиновую зависимость, высокомерие и способность превратить даже похороны лучшего друга в собственный бенефис. Но его непробиваемый расизм с позиции современного человека кажется чем-то совершенно необъяснимым. Все встает на свои места, если вспомнить, как обстояли дела с расовой сегрегацией в начале XX века: темнокожим уже, образно говоря, разрешили свободно ходить по улице, но по отдельной ее стороне. Так что, когда врачи в ужасе всплескивают руками: «Пациенты не дадут ему к себе прикоснуться!» — в этом есть суровая историческая правда. Посмотрим, как с этими предубеждениями будут справляться герои сериала — а им придется.
Музыку к сериалу написал постоянный соратник Содерберга — легендарный ударник Клифф Мартинес, который играл еще с Лидией Ланч, а в середине 80-х — с Red Hot Chili Peppers. Приятная сентиментальная деталь — именно Содерберг дал ему путевку в мир саундтреков к большому кино: музыка Мартинеса звучит в дебюте режиссера «Секс, ложь и видео». Сотрудничеством с Содербергом, конечно, все не ограничивается: помимо прочего он написал саундтрек для «Только бог простит» Рефна и вместе со Skrillex — для «Отвязных каникул» Хармони Корина.