боже какой пустяк автор исполнитель песни
История песни: «Боже, какой пустяк»
История песни: «Боже, какой пустяк»
Музыка и слова — Сергей Трофимов
Песня «Боже, какой пустяк» получила широкую известность в 1996–1997 годах, но сочинена была значительно раньше. Как вспоминал автор произведения Сергей Трофимов, песню он написал в 1989 году и посвятил ее своему другу. По словам композитора и поэта, он просто взял и описал его переживания в тот момент. Это мысли человека, которые не ощущает себя полностью реализованным; его тяготит эта ситуация, но в то же время он боится что-то менять самостоятельно: «Боже, какой пустяк, сделать хоть раз что-нибудь не так: выкинуть хлам из дома и старых позвать друзей.
Но что-то всерьез менять,
не побоясь в мелочах потерять,
свободно только небо над головой моей»…
В момент сочинения песня не получила практически никакой известности, да, видимо, и не могла. В 1989 году Сергей Трофимов пробовал себя в качестве рок-барда, но без особого успеха: «шансонный» цикл и псевдоним Трофим были еще впереди, а лирические произведения тогда не пользовались особой популярностью.
С Александром Ивановым, в чьем исполнении песня впоследствии прославилась, Трофимов тогда и вовсе не был знаком. Сам Иванов в 1989 году был крайне далек от лирических эстрадных песен: он как раз судился за название «Рондо» с музыкантами, набранными основателем этой группы Михаилом Литвиным. Последний незадолго до этого эмигрировал в Америку, и на «бренд» претендовали два состава.
Название выиграл Александр Иванов, после чего «Рондо» отказались от «нововолнового» прошлого в пользу эстетики глэм-рока; впрочем, оба жанра в их исполнении выглядели вполне попсово. По телевизору песни «Рондо» крутили без проблем, но на концертах супераншлагов не наблюдалось. В конце концов это перестало устраивать Александра Иванова, и он задумался не то чтобы о «перезагрузке» карьеры, но о, так сказать, расширении творческих горизонтов. В 1995 году музыкант начал сотрудничать с Сергеем Трофимовым.
Первоначально речь шла о записи нескольких лирических баллад авторства Трофима, затем эта идея трансформировалась в выпуск альбома лирических песен под маркой «Рондо», однако жизнь внесла свои коррективы. Направление творчества, задумывавшееся как экспериментальное, стало основным: публика мгновенно влюбилась как в «Пустяк», так и в другие песни цикла: «Я постелю тебе под ноги небо», «Она поверила в сказку» и другие.
Оказалось, аудитория уже была вполне готова воспринимать философскую поэзию, а также очень соскучилась по качественным нежным мелодиям. В итоге в 1997 году все эти песни были выпущены на сольном альбоме Александра Иванова «Грешной души печаль», впоследствии дважды переизданном. Сольный проект стал главным, группа «Рондо» сначала получила статус сопровождающего состава солиста, а потом была и вовсе забыта.
Примечательно, что сотрудничество Иванова и Трофимова после одного альбома закончилось. Сергей начал петь лирический репертуар самостоятельно, а Александр стал работать с другими авторами, но в том же жанре. Обвального успеха «Грешной души печали» ему повторить не удалось, хотя отдельные песенные удачи были.
Работая над «Боже, какой пустяк», Александр Иванов сразу отметил текст. Исходя из него, была выбрана манера исполнения — тихая, почти интимная. Бешеная популярность трека стала для Иванова неожиданностью, он даже позже высказывал некую «обиду» на эту песню, из-за которой публика не расслышала некоторые другие важные композиции с «Грешной души печали». Тем не менее, она по-прежнему в репертуаре артиста.
В поддержку альбома на «Боже, какой пустяк» был снят видеоклип. Над роликом работали режиссер Олег Фисенко, ливанский оператор Милад Таук и съемочная группа с «Мосфильма» (некоторые ранее участвовали в съемках «Сталкера» Андрея Тарковского).
«Пустяк» снимался одновременно с клипом «Она поверила в сказку», на который режиссер и оператор сделали главную ставку: придумали сложную концепцию, использовали кадры из другого фильма. Ролик «Боже, какой пустяк» оказался не в пример проще: в нем помимо Иванова задействованы его жена (теперь уже бывшая) Елена и дочь Карина.
В итоге клип в жанре романтичной семейной истории зацепил зрителей гораздо сильнее.
8 фактов о песне «Боже, какой пустяк»
Факт №1
Автором песни является Сергей Трофимов. Он написал ее в конце 80-х, но хитом она стала спустя десятилетие в исполнении Александра Иванова и группы «Рондо».
Факт №2
Трофимов не стал ее исполнять сам, так как она не подходила под репертуар группы, участником которой он на момент ее написания являлся. Коллектив играл рок, а песня звучала слишком попсово.
Факт №3
В одном из интервью Трофимов рассказал, что песня посвящена его близкому товарищу и в ней переданы переживания, терзавшие его в ту пору. На вопросы о смысле песни он ответил:
— «Обо всем было когда-то сказано в Нагорной проповеди. Все остальное это или копия, или попытка осмысления того, что сказано».
Факт №4
Композиция вошла в альбом группы Александра Иванова, записанный в 1997 году. Пластинка носит название «Грешной души печаль». Она имела большой успех у слушателей.
Факт №5
Сам Александр Иванов испытывает к этой песне двоякие чувства – с одной стороны он понимает, что это хит, с другой из-за нее мало внимания досталось другим композициям, вышедшим на альбоме «Грешной души печаль».
— «По-моему, это одна из самых хитовых композиций этого альбома. Хотя у меня к ней отношение менее весомое, чем к другим песням, так как она, что называется, «популярная». Мне очень понравился текст — о самом главном, на мой взгляд. О том, что нам иногда недостает чего-то и с этим необходимо что-то делать. В словах «выкинуть хлам из дома и старых позвать друзей…», мне кажется, заключается принцип жизни людей, понимающих, что прожить жизнь, являясь заложником вещей, смысла никакого нет. Все равно всё мы оставим здесь и уйдем отсюда, унеся только то, что весит несколько граммов — душу. То, что нужно развивать и обогащать…» — поделился Иванов.
Факт №6
Трофимов задумывал песню более жесткой, но Иванову нужен был акустический альбом, поэтому аранжировку было решено изменить.
— «Мне не хотелось петь эту песню громко, мощно, а хотелось петь простым человеческим голосом, поэтому было найдено такое тихое, спокойное состояние».
Факт №7
На песню «Боже, какой пустяк» был снят видеоклип. В съемках ролика приняли участие жена и дочь Александра Иванова. Сюжет клипа выглядит романтично и незатейливо — он снят в жанре семейной истории. Несмотря на свою простоту, он очень понравился зрителям, и имел гораздо больший успех, чем клип на песню «Она поверила в сказку», снятый в то же время.
Факт №8
На своем юбилейном концерте Сергей Трофимов исполнил эту песню вместе с Александром Ивановым и Владимиром Пресняковым.
Я вижу небо, в нём тишина,
Я поднимаюсь к небу еле дыша
И вдруг понимаю — это во мне душа,
Странное дело — это моя душа.
Как нелепо жить вниз головой,
Когда такое небо есть надо мной,
И кажется звёзды можно достать рукой,
Я и не ведал, что этот мир такой.
Боже, какой пустяк,
Сделать хоть раз что-нибудь не так,
Выкинуть хлам из дома
И старых позвать друзей.
Но что-то всерьёз менять,
Не побоясь в мелочах потерять,
Свободно только небо над головой моей.
Я был Богом в прошлую ночь,
Я отыскал дорогу и выбежал прочь,
Богом стать просто, если уже невмочь,
И не над чем плакать дом покидая в ночь.
Но оказалось даже тогда,
Что все дороги света идут в никуда,
И даже когда под ногами блестит вода,
Бог просто не может странником быть всегда.
Боже, какой пустяк,
Сделать хоть раз что-нибудь не так,
Выкинуть хлам из дома
И старых позвать друзей.
Но что-то всерьёз менять,
Не побоясь в мелочах потерять,
Свободно только небо над головой моей.
Поднимаю свой воротник,
Ругаю дождь и слякоть, будто старик,
Бегу за толпою, видно уже привык,
И в памяти небо, как нереальный блик.
Но однажды мне станет легко
И будет всё неважно и далеко,
Меня примет небо в свой неземной покой,
И я стану просто облаком над рекой.
Боже, какой пустяк,
Сделать хоть раз что-нибудь не так,
Выкинуть хлам из дома
И старых позвать друзей.
Но что-то всерьёз менять,
Не побоясь в мелочах потерять,
Свободно только небо над головой моей.
Боже, какой пустяк,
Сделать хоть раз что-нибудь не так,
Выкинуть хлам из дома
И старых позвать друзей.
Но что-то всерьёз менять,
Не побоясь в мелочах потерять,
Свободно только небо над головой моей.
Александр Иванов — Боже, какой пустяк
Я вижу небо — в нём тишина.
Я поднимаюсь к небу, еле дыша,
И вдруг понимаю — это во мне душа.
Странное дело — это моя душа.
Как нелепо жить вниз головой,
Когда такое небо есть надо мной,
И, кажется, звёзды можно достать рукой.
Я и не ведал, что этот мир такой.
Боже, какой пустяк,
Сделать хоть раз что-нибудь не так:
Выкинуть хлам из дома
И старых позвать друзей.
Но что-то всерьёз менять,
Не побоясь в мелочах потерять,
Свободно только небо
Над головой моей.
Я был богом в прошлую ночь,
Я отыскал дорогу и выбежал прочь.
Богом стать просто, если уже невмочь,
И не над чем плакать, дом покидая в ночь.
Но оказалось, даже тогда,
Что все дороги света ведут в никуда.
И даже, когда под ногами блестит вода.
Бог просто не может странником быть всегда.
Боже, какой пустяк,
Сделать хоть раз что-нибудь не так:
Выкинуть хлам из дома
И старых позвать друзей.
Но что-то всерьёз менять,
Не побоясь в мелочах потерять,
Свободно только небо
Над головой моей.
Поднимаю свой воротник,
Ругаю дождь и слякоть, будто старик.
Бегу за толпою, видно, уже привык.
В памяти небо, как нереальный блик.
Но однажды мне станет легко,
И будет всё неважно и далёко.
Меня примет небо в свой неземной покой,
И я стану просто облаком над рекой.
Боже, какой пустяк,
Сделать хоть раз что-нибудь не так:
Выкинуть хлам из дома
И старых позвать друзей.
Но что-то всерьёз менять,
Не побоясь в мелочах потерять,
Свободно только небо
Над головой моей.
Боже какой пустяк автор исполнитель песни
Современник
Сегодня знакомый тембр Сергея Трофимова звучит на всех радиоволнах. Ему подпевают таксисты, милиционеры и академики, которым вторят дети, студенты и домохозяйки… Его мелодии и стихи узнаваемы моментально, и дело тут не в каком-то супер-звуке или неземном вокале. Все проще и сложнее одновременно – в его песнях слышен голос времени. «Мои герои — это те, кому я пытаюсь сострадать. Но главный герой — это русский простой мужик, с хитрецой, такой витиеватый весь из себя. Всё в нём поровну — и подлость и святость… Современник. И от его имени я пою. Иногда — правда, редко — он поёт от моего имени… А вообще интереснее брать типаж и от его лица писать, — рассуждает сам Сергей Трофимов о природе своей популярности, — Люди, когда слушают песни, они себя узнают в первую очередь по речи. А каков язык у народа, такой у него и менталитет. Язык, на котором разговаривает народ, — это его душа, это его представление об окружающем мире, о той реальности, в которой он находится».
В глубинах всемирной сети попалась на глаза цитата неизвестного поклонника, увековеченная на музыкальном форуме: «Трофим как будто бы читает душу народа, точно книгу…» С этими словами трудно спорить, произведения Сергея, действительно, удивительно созвучны современности. И это тот редкий случай, когда созвучие, а, порой, и злободневность не означают ширпотреб и халтуру.
Каждое творчество – зеркало, где возникает на миг или на век отражение, во-первых, окружающего мира, а во-вторых, внутреннего пространства самого автора. Очередность, впрочем, условна.
Сегодня уже можно говорить о том, что Сергею Трофимову удалось создать не одно отражение, но целую мозаику из песен-зеркал, где сострадает, веселится, гримасничает и хмельно грустит русская жизнь. Еще в начале 2000-х годов, известный музыкальный критик Вадим Гусев заметил: «В его песнях много боли, но вся она тщательно скрыта, иногда юмором, иногда просто хулиганством. Он поёт почти всегда «от народа», значительно реже — от себя. Но в отличие от некоторых, он никогда себя не назначал — «петь от лица народа». Просто так получается. И народ его любит за это, наверное, чувствует, что по правде его жалеет Трофим…»
Большой артист – всегда личность. Исключения, которые нам демонстрирует отечественный шоу-биз, только подтверждают аксиому.
В рифмах и ритмах Трофимова слышны переживания, сомнения и озарения, свойственные каждому мыслящему человеку.
«…Три души во мне – три зверя:
Рысь, медведь, да серый волк.
Разбрелись по темным дебрям
Отыскать во мраке толк.
Только толку что-то мало,
Вот и мечутся они,
Вечно попадая в западни…»
При всей известности артиста Трофимова в наши дни, он умудряется оставаться человеком закрытым, о котором, по большому счету, мало что известно, хотя песни его на слуху, как минимум, последние лет пятнадцать.
Более-менее подробную биографию шансонье мне удалось прочитать лишь года полтора назад. Признаюсь, факты и откровения, озвученные автором-исполнителем в интервью, вызвали не только удивление, но и другие, гораздо более сильные эмоции – от восхищения до шока.
С другой стороны, такая «исповедь» позволила лучше понять те «источники вдохновения», благодаря которым мы сегодня имеем возможность наслаждаться любимыми хитами от Сергея Трофимова.
Судьба музыканта оказалась авантюрной, драматичной и неожиданной, как концовки его юмористических песен. И лишить читателя удовольствия выслушать историю из первых уст, было бы преступлением. К тому же, по проверенной информации, обещанное Трофимовым издание книги воспоминаний, пока откладывается. 1.- сноска.
«На свет я появился в 1966 году, в роддоме на Пролетарке. Детство провел на Самотеке, где жил с мамой, — плывет по волне памяти Сергей Трофимов, — …Мама была главным библиографом Института научной информации по общественным наукам, а папа, Вячеслав Владимирович, работал на заводе имени Хруничева. Но о папе у меня очень мало сведений, потому что он от нас очень рано ушел. Недавно отец нашел меня через сайт «Одноклассники», я пригласил его на концерт, потом мы встретились. Я увидел человека очень похожего на меня, но никакого зова крови не почувствовал. Больше мы не общаемся.
Мама и бабушка посвятили свою жизнь библиотечному делу. А две мои прабабушки в царские времена даже получили воспитание в институте благородных девиц.
Самотека тогда была не такая, как сейчас. Было ужасно интересно жить в Москве того времени, еще сохранились старые дворы, в которых мы — пацаны играли в футбол и в «казаков-разбойников», пели под гитару, влюблялись.
У нас был потрясающий район. Я жил на Втором Волконском переулке, из которого можно было по крышам добежать аж до музея Советской армии. Целый квартал можно было пройти, перепрыгивая с крыши на крышу. Это было наше самое любимое занятие. Мы жили на крышах, как Карлсоны. И дрались, и мирились, и играли. Время было золотое. И я действительно был влюблен во всех девчонок сразу.
…У нас во дворе был такой дядя Витя Еремеев – колоритно-контрастная фигура. Он в основном отбывал срок, а если не отбывал, то торговал квасом. Меня и всех, кого он знал, квасом угощал бесплатно. Дядю Витю мы ужасно любили. А он любил играть на своей семиструнной гитаре. Под его аккомпанемент я и пел «Тамара, Тамара, послушай гитару, сегодня на нарах грущу я». Мне тогда было четыре года. А когда исполнилось пять, к нам в детский сад пришли какие-то тетечки с дядечками, устроившие прослушивание детей. Так и попал в хоровую капеллу. С полдевятого до двух – общеобразовательные предметы, а потом до вечера – музыкальные. В шесть лет меня взяли в первый класс этой же школы.
В 13 лет, когда я был в лагере, мне здорово не повезло… Хотелось показать удаль перед девчонками и я на игре «Зарница» полез на дерево, где располагалась смотровая площадка. Вышка оказалась плохо закреплена, и я упал с 12-метровой высоты, выставив вперед руки. Кости были буквально раздроблены: на одной руке 17 сложных переломов, на другой – 15. Удивительно, но, оказавшись на земле, боли я сначала не почувствовал. Она пришла потом – дикая, пронизывающая. Мне делали операцию за операцией. Врач собирал мне руки буквально из осколков, как реставратор восстанавливает старинные вазы. Я три года ходил в гипсе с вытянутыми вперед руками, как какой-то монстр. И вот в это время словно плотину прорвало – у меня стали рождаться стихи. Записывать я их не мог и диктовал друзьям. Возможно, не будь этого рокового случая, я стал бы совсем другим. За это время я внутренне сильно изменился – научился общаться с собой, прислушиваться к себе тому, который внутри. Я мечтал о дне, когда мне наконец-то снимут гипс. И вот он настал. Руки представляли жалкое зрелище – синюшно-бледные, сморщенные. И они совсем меня не слушались. Начал их восстанавливать. Все через адскую боль, даже в обмороки падал. Я стал угрюмым, отчаявшимся, в голову лезли разные мысли…
Руки не разрабатывались ни в какую. Тогда я пошел на карате, начал поднимать тяжести…
Спустя полгода руки мои начали потихоньку разгибаться…
Падая с высоты, я мог остаться инвалидом, мог и погибнуть. Но Бог меня хранил.
Помню, в начале 7-го класса кто-то пришел и позвал послушать на бобине «Куин», «Богемскую рапсодию». Это был шок. К 8-му классу я вдруг открыл для себя «АС/DC». Полная свобода духа!
Без музыки я своей жизни просто не мыслил. После школы поступил в Московский Государственный Институт культуры, там познакомился с казачьими песнями, с северными русскими песнями, ездил в фольклорную экспедицию на Дон.
Если бы я закончил институт, то бы был в каком-нибудь ДК руководителем народного коллектива. Но, проучившись года три, я ушел и поступил в Консерваторию на факультет теории композиции. Однако и там учиться не стал, потому что не соответствовало все это моему духу. Хотелось заниматься в первую очередь музыкой, а не основами марксистско-ленинской философии. Ведь композиторы и музыканты считались в то время идеологическим рупором партии.
Помню, как на экзамене я спросил у преподавателя, чем отличается буржуазный до-мажор от пролетарского.
«Вы никогда не сдадите мне научный коммунизм, Трофимов» – прозвучало в ответ.
Это стало последней каплей, к тому же незадолго до этого меня исключили из комсомола, поймав с подшивкой запрещенного антисоветского журнала «Посев». Я долго рассказывал, что мне не интересна буржуазная пропаганда, а в журнале я читаю статьи Севы Новогородцева про рок-н-ролл. Но меня все равно отчислили…
В начале 80-х мы собирались на Пушкинской площади и орали во всю мощь. Завсегдатаев было человек 20. В основном это мои школьные друзья из хоровой капеллы, поэтому, то, что мы творили там, сложно представить! Так, «Queen» раскладывали свои песни на 8-10 голосов, а мы — на 15-16. У нас вся площадь на ушах стояла!
Тогда у меня была группа «Кант», и мы с успехом выступали по подмосковным окрестностям, деревням, Домам культуры. Это был такой интеллектуальный арт-рок. Нам даже деньги платили…
В 1985 году мы стали лауреатами Фестиваля молодежи и студентов.
Тогда же ко мне обратилась юная Света Владимирская. И я ей написал песню «Я тебя не хочу потерять», которая стала ее первым хитом и за которую ее муж, Володя Владимирский, заплатил мне 150 долларов. Это был первый гонорар.
В то время я работал в ресторане «Орехово», и у нас была целая программа, состоящая из моих песен. Этот ресторан был штаб-квартирой Сергея Тимофеева – «Сильвестра» и всех «ореховских» бандитов. Они любили сентиментальные истории, а песни мои такими и были.
В 1987 году я ушел из ресторана. С гитарой ездил по России в составе концертных бригад. Тогда при райкомах комсомола были созданы музыкальные кооперативы, которые организовывали концерты и гастроли. Мы ездили с «Миражом», с «Ласковым маем», с Жанной Агузаровой… Выступали по пять концертов в день – называлось это чес.
Потом был в моей судьбе период творческих исканий, когда вдруг показалось, что «истина в вине» или где-то рядом. Но я знаю, что такое сила воли и даже наркотическую ломку смог пережить сам, приковав себя на два дня наручниками к батарее.
Потом случился 91-й год: кто-то кинулся деньги зарабатывать, кто-то уехал из страны, кто-то спился, а мне стало как-то не по себе. Сейчас я уже, наверное, могу сформулировать, почему.
«Умники лукавые, пророки-мудрецы,
Вечные спасители народа.
Дайте мне чего-нибудь, чтоб не отдать концы
От такой навязчивой свободы.
Эх, Россия милая, крещёная земля!
Говорят, ты Божия невеста…
Как же это вышло-то, что нынче для меня
У тебя родимой нету места… »
Наше поколение, несмотря на то что «совок» в душе все презирали, ассоциировало себя с великой державой. И когда ее в одночасье не стало, захотелось себя с чем-нибудь отождествить. Я пошел в церковь. По моему глубокому убеждению, а я неплохо знаю историю России, именно церковь сыграла роль по объединению русской государственности. Не столько князья, сколько именно православная вера. И в церкви я пробыл два года: сначала был певчим, потом регентом.
Концертов не было. Я жил строго по церковному уставу.
Однажды со мной произошло чудо: во время рождественской службы, когда все вокруг, и я тоже, читали молитву, в моей душе вдруг начала все сильней звучать молитва собственная, рожденная сердцем. И в какой-то миг я внезапно ощутил нечто пронзительное и светлое одновременно. Словно моя молитва – та, что звучала в сердце, – была услышана. И мне дано на миг прозреть и ощутить любовь Бога! Все случилось так внезапно – будто пуля попала в сердце! Любовь человеческая – к женщине, к ребенку – лишь малая частица Божественной любви, которую тогда ощутил. И тогда я решил, что нашел свое призвание. В роду у меня были священники, и я хотел идти по их стопам.
Уйти в монахи мне запретил духовный наставник – отец Николай, он тогда был иереем в храме на Таганке, а сейчас монашествует на Валааме. Сказал: «Нельзя быть монахом, если в твоей душе постоянно рождается что-то новое». А я действительно все время что-то писал, сочинял музыку, тексты. «Бог дал тебе талант – значит, ты должен его реализовывать, творить и таким образом служить людям. Это твое предназначение». Я и сейчас часто бываю в храме. Вера меня спасает и поддерживает. Я вообще живу с ощущением того, что со мной вот-вот должно произойти чудо. Раньше ждал его постоянно. И лишь недавно начал понимать, что чудеса происходят с нами каждый день. Любовь – вот главное чудо, главная драгоценность. До мужиков это вообще довольно поздно доходит. И еще позже приходит понимание, что же такое настоящая любовь. Большую часть жизни я прожил с мыслью, что любить – это обладать. Лишь ближе к сорока, несколько лет назад понял: любить – это отдавать. И все встало на свои места.
В 1993 году я написал «Всеношную», которую по сей день исполняют во время службы в некоторых московских храмах.
Из церкви я ушел, имея твердую почву под ногами.
Даже когда пел в капелле, а затем – в церкви, продолжал писать стихи именно в этом ключе, не имеющем отношения к официальному музыкальному истеблишменту. Потом занимался стилистическим рок-н-роллом. Так появился альбом «Грешной души печаль», песни из которого исполнял Александр Иванов. Параллельно в стол писал лирические песни «для кухни». Никогда особо не стремился выйти на широкую публику. Все получилось само собой. Не я искал шоу-бизнес, а он нашел меня.
Вернувшись в 1994 году, я был вынужден все начинать заново. Не только в творчестве, но и вообще в жизни. Тогда я познакомился с Сашей Ивановым и Степаном Разиным, мужем певицы Каролины. Я начал писать им песни, а мои «кухонные», которые писались для себя, решили издать в альбоме «Аристократия помойки». Это и было начало. Тогда у меня появился псевдоним «Трофим».
Прервем ненадолго монолог нашего героя и вспомним достопамятный 1995 год, когда альбом «Аристократия помойки» заиграл из «амбразуры» каждого ларька. Признаться откровенно, сразу Трофима я не понял. И дело не в том, что меня, как всяких эстетствующих критиканов, напугала пресловутая «блатная нота» его ранних альбомов. Вовсе нет, лично мне, выросшему на творчестве Аркадия Северного и эмиграции третьей волны, песни с первого диска показались, напротив слишком… интеллигентными. Альбом не вписывался в формат, трудно поддавался описанию. По голосу и внешности, казалось, — он ближе к бардам. По музыке и аранжировке, — почти эмигрант. Тексты… К ним сравнение подбиралось труднее всего. Вроде весело, залихватски, стебно, но в то же время, грустно и горько. Только позднее пришло понимание — его тексты заставляли думать и искать ответы. Стилистически это был неизвестный коктейль, где чувствовался резкий и лаконичный слог Высоцкого, напевность и мягкость Окуджавы, кураж и тоска Аркадия Северного, отчаяние и мудрость Галича. Ингредиенты вроде известные, но сливающиеся в незнакомый и яркий вкус. С полгода я бродил в нерешительности, постоянно слушая нового исполнителя на студенческих вечеринках и в авто своих друзей, но не решаясь приобрести кассету для себя. Сейчас и не вспомнить, какая конкретно композиция пробила брешь недоверия, скорее всего, заглавная — «Аристократия помойки».
«…Когда жлобы на деньги
коммунистов
открыли банк
«Американ Экспресс»,
чекисты дали волю
аферистам,
имея свой бубновый
интерес.
И в тот же час
из общего болота
попёрли, скинув лапти,
господа.
Теперь они в порядке
и в почёте,
гребут лаве
из мутного пруда».
Дебютный «выстрел» оказался метким, однако едва-едва не зацепил рикошетом самого хит-мейкера. В 1999 году, когда помимо первой пластинки в активе у Трофима было еще три новых диска, ведущий программы «Что? Где? Когда?» Владимир Ворошилов пригласил его выступить в прямом эфире. И молодой автор-исполнитель с душой поведал телезрителям об «аристократии помойки, диктующей моду на мораль».
«После этого меня убрали из эфира вообще, — продолжает вспоминать артист. —
Ситуацию усугубил альбом «Война и мир». С его выходом функционеры от средств массовой информации мне наприкрепляли разных ярлыков. Помог Александр Яковлевич Розенбаум. Он дал мне возможность выступать в своих концертах. Мол, послушайте, о чем он поет, в его песнях нет агрессии! У нас ведь многие толком ничего не знают, но при этом имеют свое мнение. Розенбауму я искренне благодарен, даже посвятил Александру Яковлевичу песню:
«…Напиши о душе,
что струится лазоревым светом,
Пробиваясь во мрак
беспросветной людской слепоты,
И о том, как смешно
быть певцом, бунтарем и поэтом
В государстве жлобов,
равнодушия и нищеты…» ».
Сейчас трудно спрогнозировать, как бы развивались события не спой Трофим «крамольную» вещь в эфире популярного теле-шоу или не встреться ему на пути Александр Яковлевич… Но, как говорят люди умудренные: «Бог по жизни ведет». В новом веке мы услышали совершенно нового Трофима. Это был не просто шансонье, распевающий талантливые и острые сатирические куплеты. Неожиданно свой парень с кассеты предстал тонким лириком, философом и просто, способным разделить печаль, другом. Его услышали. Поняли и полюбили. Лучшим доказательством моей мысли пусть опять станет пост из беспристрастного Интернета. Безымянный почитатель сообщает: «Не интересовался до некоторого времени творчеством Трофимова, даже до некоторой степени пренебрегал, пока не услышал его альбом «Ностальгия». Именно с него началась моя, не побоюсь этого слова, любовь к его песням. Как я знаю, период блатняцкой тематики у него уже давно прошел, вместе с переменой в творчестве, произошла и перемена сценического образа: место псевдонима «Трофим», заняли его имя и фамилия — Сергей Трофимов — и, начиная, если я не ошибаюсь, с альбома «Я скучаю по тебе» он пишет и исполняет вполне приличные как в текстовом, так и в музыкальном плане, песни…» Это нормально, когда человек ищет, растет, познает себя… С годами меняются взгляды на вещи, меняется отношение к себе, меняются люди вокруг… Приходят опыт и мудрость. А с ними – иные песни. Теперь Сергей Трофимов может позволить себе и эксперименты со звуком, выдавая в целом блоке новых проектов, в общем-то, чисто рок-н-ролльный саунд. И записывать целиком лирические пластинки, практически не возвращаясь более к традициям хулиганской «аристократии». А может тряхнуть стариной и выдать в эфире первого канала залихватский дуэт с Дмитрием Дибровым, который зрители воспримут не хуже, чем его авторские песни. Успех – очевиден и заслужен. Но как же приятно, когда артист с миллионной аудиторией говорит о себе просто и без затей: «Ну, какая я звезда…В первую очередь – я раб божий, а все остальное вторично. Мне до сих пор крайне неловко, когда ко мне подходят и просят автограф. Конечно, я не отказываю, ведь не объяснять же каждому человеку, что мы с ним братья, что мы — равны, и не важно, кто чем занимается в жизни.
Сколько бы в этой жизни люди не имели для себя материального, я имею в виду, яхту там, «Бентли» суть наша от этого не меняется. Дается все это, так скажем, во временное пользование, потому что уходя вы не сможете с собой ни яхту, ни тачку крутую забрать. Вообще ничего взять не сможете. Жизнь это интеллектуальная игра. А в этой игре главное понять, какой же вы настоящий. Я бы хотел, чтобы мое творчество слегка побуждало. Побуждало к поиску ответов на вопрос «А зачем?». Зачем мы все здесь?». Сергей Трофимов артист и Сергей Трофимов человек продолжает свой поиск. Останавливаться на полпути или почивать на лаврах – вовсе не его стиль. Он – всегда в движении.
Отправиться с благотворительными концертами в места боевых действий – не проблема. Организовать ежегодную встречу с поклонниками в Навашино – с удовольствием. Давать по 300 концертов в год – буду, пока людям это надо.
Но… встречать Новый Год, не смотря на любые гонорары, — только с семьей.
Это святое и самое важное.
И он же в доверительной беседе неожиданно признается: «Я вообще люблю одиночество, но постоянно нахожусь в кампании. Любой человек, занимающийся творчеством соткан из противоречий и вот в этих противоречиях он пытается найти хоть какой-то смысл. Так вот одиночество в компании – одно из моих. …Творческий человек – воин по сути. Воин добра или зла. Тут уж как он сам решит. Он на переднем крае, и пока в мире существуют две крайности — свет и тьма, добро и зло, эта борьба будет бесконечна… Я человек из мира, имя которому – шоу бизнес. Соблазнов вокруг море. Раскачивает меня как корабль. Спокойно мне только дома. Так и живу с ощущением, будто дни провожу в казино, а ночевать возвращаюсь в храм».
Общаться с артистом – настоящий драйв. Трофимов ироничен, скуп на слова и непредсказуем. Его шутки неизменно творятся с серьезным лицом, и человеку неподготовленному нелегко оседлать резвый аллюр мыслительной деятельности маэстро. Сергей постоянно держит собеседника в тонусе. Однажды на вопрос журналиста, все ли он в жизни успел, Трофимов после паузы выдал: «В общем, да. Но мне жаль, что я так и не попробовал себя в балете… »
Предполагаю, что по-настоящему его знают только очень близкие люди. Скоморошество, о котором любит рассуждать артист, – лишь надежная преграда на пути любопытных и глупых.
В наступившем году Сергей Трофимов празднует 45-летие. Можно долго рассуждать на эту тему, воспевая достигнутое, и рисуя еще манящие перспективы. Сам виновник торжества планы строить не любит и подводить итоги тоже не охоч, поэтому разговор о нем позволю себе закончить словами Вадима Гусева, написанными, замечу, не сегодня, а почти десяток лет назад: «В России обязательно были певцы своего времени… У каждого этот список свой. Но уверен, что песни Сергея Трофимова как никакие другие расскажут о нашем времени, о нас — таких противоречивых и странных, о нашей диковатой жизни, дав, практически фотографический отпечаток её».
Таков он, Сергей Трофимов, – человек, думающий, задающий вопросы, и пытающийся найти на них ответы. В его мелодиях – пульс городской суеты, в стихах – зеркальное отражение нашей жизни. Его лирический персонаж – человек толпы, один из нас, сумевший на миг подняться над повседневностью и стать, пусть капельку, мудрее и добрее.
Максим Кравчинский, зав.кафедрой «Менеджмент в кино, ТВ и индустрии развлечений» Государственного Университета Управления.
—————————————————————————————————————————————-
1. В материале использованы цитаты разных лет из интервью С.Трофимова отечественным и зарубежным СМИ: Billboard, 7 дней, «Караван историй», Playboy, Viva, МиМ и др., а также статьи с официального сайта артиста.