Что лучше либерализм или консерватизм

7 отличий между либералами и консерваторами

Либерализм и консерватизм, две философии, которые включают политические, экономические, социальные и культурные аспекты, в настоящее время находятся в замешательстве из-за их частой ассоциации с одними и теми же людьми и политическими движениями. Однако с теоретической и исторической точек зрения обе идеологии противоположны во многих ключевых моментах.

Что такое консерватизм?

В политической науке термин «консерватизм» относится к идеологиям, которые сосредоточены на сохранение социальных институтов данной группы которые могут быть сформулированы в абстрактных понятиях, таких как «нация» или в более конкретных понятиях, таких как государства. Также очень часто консерватизм связан с религией.

На протяжении всей истории существовали неисчислимые формы консерватизма, учитывая, что его проявления зависит от особенностей социокультурного, временного и географического контекста в котором они происходят. Тем не менее, консервативные движения, как правило, видят человека и общество, которые защищают себя как «естественные».

Радикальная сторона консерватизма состоит из реакционных движений, которые выступают против изменений и защищают восстановление «традиционных ценностей», которые во многих случаях практически исчезли в настоящий момент. Это случай антиабортных течений, которые в последние годы имели определенный политический успех в Испании.

Определение либерализма

Либерализм, по крайней мере в его наиболее репрезентативном варианте, возник в Европе в восемнадцатом веке в контексте Просвещения. В то время главной характеристикой либералов была их отказ от установленных норм, защищаемых консерваторами среди них абсолютная монархия, союз государства и религии или разделение общества на классы.

В настоящее время термин «либерализм» смущен множественным использованием. Преобладают концепция либерализма в его экономической части (которая защищает невмешательство государства в рынки) и американская номенклатура, которая связана с прогрессивизмом; тем не менее, классический либерализм включает в себя много разных аспектов.

Различия между либералами и консерваторами

Различия между либерализмом и консерватизмом Они охватывают широкий спектр аспектов, от этики или видения человека до концепции государства и социальной структуры. В любом случае, консервативные и либеральные идеи очень часто сосуществуют в одних и тех же людях, как и в случае с другими политическими философиями.

1. Традиции и перемены

Консервативные люди считают, что сохранение традиций и социальных норм имеет основополагающее значение для здоровья общества; это заставляет их неохотно меняться, что может иметь негативные последствия. Вместо этого, Либерализм выступает против любого препятствия, мешающего индивидуальной свободе и в идеале это прогресс человечества.

2. Индивидуальность и коллективизм

В то время как консерватизм связан со структуризацией общества по группам, которые его составляют, например, семьи, для либерализма индивид является основной человеческой единицей. В этом смысле существует явное недоверие в отношении соответствия социальным нормам и подчиненности меньшинств по отношению к большинству.

3. Личная свобода и гражданские права

4. Социальная структура и мобильность

5. Религия и моральные ценности

6. Национализм и интернационализм

В консервативных идеологиях возвышение традиции, общих ценностей и идентичности данной группы естественным образом сочетаются; это часто приводит к национализму и протекционизму. Либералы склонны защищать интернационализм и минимизацию торговых ограничений по всему миру.

7. Видение государства и демократии

С политической точки зрения либералы считают, что размер и вес государства в функционировании общества должны быть максимально ограничены; Они также защищают демократию и равенство в праве голоса. Консерватизм может быть связан с еще большим неприятием государства расставляя приоритеты по классовой структуре и, следовательно, по олигархическим тенденциям.

Источник

Почему либералы непременно победят консерваторов?

Научная работа шведских социологов, о которой пойдет речь, посвящена фундаментальному разделению людей на «либералов» и «консерваторов».

Насколько фундаментальному? Были ли среди австралопитеков либералы и консерваторы, неизвестно, однако во всех человеческих обществах, от которых остались хоть какие-то письменные следы, они, видимо, были. Вот, к примеру, VI век до нашей эры. В Иудее пророк Иеремия публично выступает в том духе, что народ его страны совершенно оскотинился и погряз в паскудстве, и теперь в наказание за это израильское государство будет уничтожено. Потому что, говорит пророк, справедливость и милосердие неизмеримо важнее, чем вот это ваше бла-бла-бла про богоизбранность народа и его великие победы. Это, как мы сейчас понимаем, чистейшей воды демшиза и либерастия. В свою очередь, царь Иоаким счел, что пророк шакалит у иностранных посольств (в частности, вавилонского), а «оскотинился» и «погряз в паскудстве» — вообще не те слова, которые разрешается говорить про свой народ. В итоге царь заковал пророка в колодки как национал-предателя. В общем, конфигурация до боли знакомая, и конечный результат предсказуемый: иудейская государственность, разумеется, была демонтирована, а больше всех плакал об этом сам же Иеремия.

Интересно в этом, во-первых, то, насколько устойчивы в истории типы «либералов» и «консерваторов», несмотря на то что тогдашний геополитический ландшафт — Вавилон, Ассирия, Египет — уже давно не вызывает ни у кого никаких эмоций, и непонятно, кто там был хороший, а кто плохой.

Во-вторых, интересно в этой истории то, что Бог, если верить Библии, выступал на стороне национал-предателей, почище Бабченки. Вот что он сказал пророку: «Ты же не проси за этот народ, и не возноси за них молитвы и прошения, и не ходатайствуй предо Мною, ибо Я не услышу тебя» (Иер. 7:16). «Это как же надо ненавидеть собственный народ», как выражаются у нас в подобных случаях.

В-третьих, интересно историческое развитие этой коллизии. Сотни тысяч баптистских пасторов на просторах США голосуют за республиканцев, но при этом с одобрением цитируют Иеремию, несмотря на то что «справедливость важнее патриотизма» — не самая модная среди республиканцев идея. За двадцать пять веков Иеремии как-то удалось убедить широкие консервативные массы в собственной правоте.

Какие ваши доказательства?

Примерно этой проблематике и посвящена статья в Nature Human Behaviour, которую написал доктор Понтус Стримлинг из Стокгольма вместе со своими соавторами. Сам Понтус выглядит так.

Понтус Стримлинг Фото: Sara Moritz

По внешности Понтуса Стримлинга невозможно заподозрить наличие у него каких-либо консервативный симпатий, однако в своей статье он тщательно избегает предвзятости и остается на почве фактов. Эти факты — результаты опросов общественного мнения за последние полвека. Респондентов спрашивали об их мнении по разным животрепещущим вопросам вроде абортов или гей-браков. Кроме того, их просили аргументировать свою позицию: «Почему двум мужчинам нельзя сочетаться браком? Почему вам кажется, что только женщина может решать, вынашивать ли ей ребенка?» Люди отвечали на вопросы так-то и так-то, а через пять или десять лет — уже немного по-другому, да и число приверженцев самих мнений менялось с годами. С этим материалом и работали социологи.

Чтобы найти в данных закономерность, исследователи решили внимательно взглянуть на те аргументы, которыми участники опросов подкрепляли свои мнения. Все эти аргументы имели отношение к этике: мол, аборты — это против этики, а кто с кем живет — с точки зрения этики неважно, ну или наоборот. Однако «этика» бывает разного сорта. Мы, кстати, в одной из недавних заметок обсуждали наличие у людей нескольких видов совести, и тут речь примерно о том же. Ответы на вопрос «Почему вы так думаете?» могут апеллировать к общему понятию справедливости, к нежеланию причинять кому-то страдания или неудобства, к соображениям традиций, религии, национальной идентичности, блага государства и т. п. Рассмотрим пару примеров.

«Следует ли вводить в России заместительную терапию для наркозависимых?» — «Да, потому что если есть возможность облегчить человеку страдания, следует это сделать». — «Нет, потому что нельзя потакать привычке торчков одурманивать себя: одурманенный человек — это отвратительно».

«Следует ли разрешить гей-парам усыновлять детей?» — «Да, потому что любая семья для ребенка лучше, чем детский дом». — «Нет, потому что это ставит под угрозу институт семьи и мешает гендерной самоидентификации ребенка».

И вот в этой-то аргументации Понтус Стримлинг и его коллеги нашли закономерность. А именно: либеральными обычно считаются точки зрения, где среди аргументов преобладают указания на «справедливость» (fairness) и «причинение вреда» (harm). Очень похоже, кстати, на «милость и правду», за которые так ратовали библейские пророки (Иер. 9:24). Что касается мнений, считающихся консервативными, — их гораздо чаще обосновывают аргументами другого рода: религией, нравственностью (под которой в этом контексте часто понимают что-то вроде ритуальной чистоты), национальной традицией, эстетикой, незыблемостью устоев или общественной пользой.

А вторая закономерность вот какая: аргументы, основанные на «милости» и «правде», гораздо долговечнее всех прочих. Другими словами, если не разделять опрашиваемых на либералов и консерваторов, а следить только за их аргументацией, то аргументы традиций, устоев и скреп уходят на свалку истории гораздо динамичнее, чем старые добрые доводы справедливости и непричинения вреда ближнему.

Благоприятный прогноз

По словам авторов статьи, их модель прекрасно описывает эволюцию общественного консенсуса за последние 44 года. К примеру, точка зрения на однополые браки за это время достаточно быстро менялась в сторону их принятия: там вся аргументация против почти не опиралась на критерии справедливости и нежелания причинять кому-то вред. С другой стороны, общественное мнение по вопросу абортов изменилось лишь незначительно. Там справедливость и непричинение вреда — важнейшая часть аргументации. «А если бы вас самих в свое время абортировали?» — звучит, конечно, глупо и грубо, но работает.

Авторы полагают, что их модель обладает предсказательной силой. Насколько быстро восторжествует либеральная точка зрения по тем или иным вопросам? Надо просто посмотреть, какую долю в аргументации за и против составляют соображения милости и правды. Вот, скажем, смертная казнь: милость вопиет против узаконенного убивания людей, однако главный аргумент сторонников электрического стула — именно справедливость. Значит, не надо ждать слишком уж быстрых подвижек в этом вопросе. А вот сажать в тюрьму за косяк марихуаны перестанут уже совсем скоро: там легитимных (то есть долгоиграющих) аргументов милости и правды нет буквально ни одного.

А почему мы думаем, что именно либеральная точка зрения восторжествует со временем по всем вопросам? Ну так вот же вывод авторов статьи, дословно: «Мнения, сильнее обоснованные соображениями вреда и справедливости, более популярны среди либералов и в долгосрочной перспективе становятся более популярными среди либералов и консерваторов». Это, собственно, ровно то и значит, что абсолютно по всем вопросам точка зрения либералов будет рано или поздно принята человечеством. Рано ли, или поздно — другой вопрос. Может, мы уже и не доживем, и припрятанное шампанское так и останется непочатым.

А возможно, что мы и сами до тех пор утратим интерес к этой проблематике. Сердце автора этой заметки, к примеру, не бьется чаще от того, что теперь можно ходить на танцы в расклешенных книзу штанах, слушать «Дип Перпл» или читать Солженицына. Правда, автору немного не по себе от того, что самые омерзительные мракобесы XXII века будут, видимо, разделять его точку зрения по основным вопросам общественной жизни, а тогдашние люди с хорошими лицами совсем уж потеряют берега в своем оголтелом либерализме. Пророку Иеремии в наши дни тоже жилось бы нелегко. Но дело же не в том, что нам нравится, а что нет. Таковы законы истории. Вернее, один маленький закончик, открытый недавно лохматым шведом Понтусом Стримлингом.

Автор — научный редактор Forbes (Россия)

Источник

Кто такой консерватор? Идеология консерватизма в России. Консерваторы и либералы

В экономике они поддерживают национального производителя, выступают за протекционизм. В сфере культуры и идеологии консерваторы всегда за господство одного санкционированного государством течения.

Наряду с либерализмом и радикализмом консерватизм считается одной из основных политических идеологий современности. В отличие от либералов консерваторы выступают против глубоких и резких реформ, за высокую роль государства в жизни общества. В отличие от радикалов они не поддерживают быстрые революционные изменения, считая их опасными и вредными.

Суть консервативной идеологии

Консерваторы допускают вмешательство государства и религии в частную жизнь граждан.

Бенджамин Дизраэли. Фото: Wikimedia

Либерализм и консерватизм не всегда жестко противостоят друг другу. Один и тот же человек может в разные периоды жизни склоняться то в пользу либерализма, то в пользу консерватизма.

В этой связи обычно вспоминают высказывание британского премьер-министра Бенджамина Дизраэли : «У того, кто в шестнадцать лет не был либералом, нет сердца. У того, кто не стал консерватором к шестидесяти, нет головы».

Идеологи консерватизма

Франсуа Рене де Шатобриан. Фото: Wikimedia

Эдмунд Берк. Фото: Wikimedia

В книге «Размышления о Французской революции» 1790 года Берк доказывает, что истинная свобода возможна только в рамках закона и порядка, а реформы должны осуществляться эволюционным, а не революционным путем. Эти принципы легли в основу консерватизма.

Ангела Меркель. Фото: Reuters

Консерватизм в России

Константин Маковский «Портрет Александра II на смертном одре»

Разгул консервативной реакции начался при Александре III. По его мнению, именно либеральные реформы отца привели к расправе над царем. Сын убитого монарха решил задавить в России любое свободомыслие и жажду перемен.

Константин Победоносцев. Фото: Wikimedia

Леонид Брежнев. Фото: Wikimedia

Источник

Консерватизм vs либерализм

Последние десятилетия в России отмечены острой конфронтацией либеральных и консервативных ценностных установок. Политики либеральной ориентации, с 1991 г. оказавшись у власти, во многом определяли и социальный курс. Однако постепенно в обществе стали возобладать установки консерватизма. В статье рассматриваются причины изменения прежнего курса, дается анализ специфических консервативных ценностей в России. Отмечается глобалистский аспект этого феномена. Новизна статьи связана с попыткой показать политические и социокультурные сдвиги в общественном сознании России и сравнить их с аналогичными культурными ориентациями в других крупных странах, прежде всего Китае и США. Автор доказывает, что, несмотря на сходство общих консервативных устремлений в современной политике, в каждой стране они приобретают особый облик, связанный с реальной политической и экономической ситуацией.

Kлючевые слова: либерализм, консерватизм, культура, индивидуализм, ценности, свобода, право, равенство, государство, общество.

The recent decades in Russia witnessed a sharp confrontation between liberal and conservative values and attitudes. The liberally orientated politicians that came to power in 1991 in many respects determined the social developmental course as well. But the conservative attitudes gradually came to the foreground in the society. The article discusses the reasons of the change of the previous course, as well as analyzes the specific conservative values in Russia. The globalist aspect of this phenomenon is also pointed out. The novelty of the article is related to an attempt to show the political and sociocultural shifts in the public consciousness of Russia and compare them with analogous cultural orientations in other large countries, first of all, in China and the USA. The author demonstrates that despite the similarity of common conservative strivings in modern politics, they have differing aspects associated with the real political and economic situation.

Keywords: liberalism, conservatism, culture, individualism, values, freedom, right, state, society.

В общественном сознании современной России в последние годы наметился поворот от либеральных ценностных установок к идеологии консерватизма. Переход к консервативным ценностным установкам, на наш взгляд, обусловлен прежде всего историческими вызовами. Экономическая модель либералов привела к серьезным социальным последствиям: сильной социальной поляризации, хаосу в организации всей общественной жизни. Курс, который проводился в нашей стране с 1991 г. в сфере экономики, свелся, по сути дела, к политике «затягивания поясов», попытке повышения пенсионного возраста и сокращению государственных расходов как на оборону, так и на социальные программы [Не начинай… 2015]. Либералы считали неприемлемым государственное вмешательство в экономику, главным врагом называли инфляцию, были убеждены в способности рынка решить все социальные проблемы. Они верили в западные инвестиции, которые страна получит, если не станет ослушиваться своих западных настав-ников.

Конечно, в период всевластия либеральной модели экономики выросли доходы граждан, социальные и пенсионные выплаты. Однако это не сопровождалось повышением производительности труда. Производство не модернизировалось. В итоге оказалось, что в нашей стране вообще невыгодно заниматься производством. Высокие цены на нефть рождали иллюзию, будто страна всегда будет процветать как мощная сырьевая держава.

В качестве своих основных ценностей и приоритетов либерализм выдвигает следующие позиции. Прежде всего он рассматривает историю как однозначно прогрессивный процесс, подверженный рациональному управлению. Либеральная идеология проникнута прогрессистским духом и при этом сугубо рационалистична, то есть исходит из веры в прогресс и силу человеческого разума. Как отмечает американский социолог Иммануил Валлерстайн, она всегда отражала уверенность в том, что для обеспечения естественного хода истории необходимо сознательно, постоянно и разумно проводить в жизнь реформистский курс. В середине XIX в., развивая данную установку, идеологи британской партии вигов сформулировали принцип мелиоризма, согласно которому человечество может и должно постоянно совершенствоваться. Мелиоризм – воззрение, признающее реальность идеи прогресса как ведущей к совершенствованию мира. Либералы полагали, что люди могут, вмешиваясь в естественные процессы, ускорить ход истории. Приверженность этому убеждению отличает либералов и сегодня, представляя собой одну из важнейших составляющих их идеологии.

Другая ценность либеральной идеологии – это максимально широкая свобода индивида во всех сферах общественной жизни. Нет сомнений в том, что обретение свободы позволяет обеспечить социальную динамику. Исторический опыт показал, что освобождение людей от гнета своевластия, деспотизма значительно расширяет пространство экономической и культурной инициативы, предприимчивости, делает общество открытым, готовым к конкуренции и успеху.

При этом либералы, в частности Исайя Берлин (1909–1997), полагают, что свобода все же «не может быть безграничной, ибо тогда все непрерывно сталкивались бы друг с другом, и “естественная” свобода привела бы к социальному хаосу, при котором не удовлетворялись бы даже минимальные нужды, а свободу слабых подавили бы сильные» [Берлин 2001: 47]. Разумное ограничение свободы закрепляется общественным договором, предполагающим конституционализм, разделение властей, принцип сдерживания и противовесов.

Говоря о свободе как о либеральной ценности, стоит упомянуть и крайне популярную среди либералов идею о необходимости добровольного согласия подчиненных на власть над ними. Кроме того, ранние, или классические, либералы были приверженцами «негативного» понимания свободы, не предполагающего какого-либо сдерживания индивидов, намеревающихся сознательно нанести физический или моральный ущерб себе лично.

В-третьих, в либеральной идеологии в роли базового экономического, политического и социального принципа выступает индивидуализм. При этом, однако, либерализм защищает не индивидуализм «вообще», зачастую оказывающийся непродуктивным, но автономную активность, направляемую в социально конструктивное русло. Так же обстоит дело и со свободой: задача либерализма – не декларация свободы индивида «вообще», но защита свободы той личности, которая достигла определенного уровня развития и доказала на основе выдвигаемых либерализмом критериев свой высокий цивилизационный статус. Причем в то время как классические либералы и так называемые новые правые отстаивают эгоистический индивидуализм, основывающийся на преследовании самодостаточной личностью своих узких интересов, современные либералы в основном защищают развивающий индивидуализм, ставящий человеческое развитие выше эгоистичного удовлетворения собственных потребностей.

Разумеется, речь идет не о циничном эгоизме. Тот вариант индивидуализма, с которым мы сталкиваемся сегодня, иной, чем, скажем, полтора-два века назад. Тогда индивидуалистом считали человека, который действует в одиночку, на собственный страх и риск. Однако он вряд ли мог переступить рамки закона, презреть существующие традиции. Недаром английский мыслитель Джон Стюарт Милль писал о том, что в сферу индивидуальной свободы не может включаться то, что причиняет ущерб обществу или отдельному человеку [Милль 1982: 163–164].

Индивидуализм творческой личности проявлялся в том, что существовал выбор между подчинением обществу или добровольным отлучением от его выгод. «Прототипами были Байрон и Шелли, которые убегали от семейных неурядиц на край Европы, попутно призывая к политической революции. Лермонтов был примером другого типа: он был сослан на Кавказ и сражался в пограничных войнах, выступал против центральной власти, которую ненавидел, и неоднократно дрался на дуэлях. Виктор Гюго был более поздним и более значимым примером, когда в знак протеста покинул Францию и отказался возвращаться, пока Луи Бонапарт оставался на троне. Эти действия требовали определенной отваги, определенных убеждений и, в какой-то мере, личной внутренней решимости. Во многих случаях они приближались к индивидуализму героев Дикого Запада» [Сол 2007: 682].

Что же такое индивидуализм в современном обществе? Если речь идет об удовлетворении потребностей конкретного человека, можно считать, что вековая мечта человечества получила реализацию. Порой говорят о том, что личность в силу своей зрелости должна выполнять взятые на себя обязательства перед обществом. Но в этом случае индивидуализм выражает идею всеобщего конформизма. Современная практика не предлагает людям такие связи, которые могли бы обеспечить надежное социальное сотрудничество.

Несколько десятилетий назад профессия бухгалтера не обладала высоким общественным статусом. Армейский офицер не согласился бы с финансовым агентом, который стремится войти через брак в круг военных. Но сегодня бухгалтер обладает несомненным достоинством, он может помочь обойти налоговое законодательство и внести свою лепту в процветание семьи.

Идеология индивидуализма первоначально была связана с героизацией достойного образа жизни. Римляне периода республики и эпохи ранней империи были замечательными гражданами. Это относится, судя по всему, и к первым поселенцам в Америке. Сегодня мы встречаемся с идеологией крайнего индивидуализма, которая оправдывает приспособление к власти, деполитизацию ради получения необходимого комфорта и благосостояния. Погоня за наслаждением извратила суть данного феномена.

Немецкий писатель Томас Манн в «Волшебной горе» заметил, что нужно индивиду, чтобы стать индивидуалистом: «…надо все же представлять себе различие между властью и благодатью» [Манн 1959: 171]. Личность отличается от индивида тем, что она способна контролировать собственное поведение. Но разве это относится к человеку, который более всего на свете стремится к блаженству? Такому индивиду крайне трудно признать приоритетность общественных интересов. Он всегда готов преступить закон, если это обещает ему несомненные выгоды.

Безбрежный индивидуализм, как показывает социальная практика, приводит к выдвижению на первый план узких корпоративных интересов. Современный либерализм защищает в качестве важной ценностной установки развитие человеческой личности, ее запросов и потребностей. Либерализм также защищает правовое и политическое равенство. Он не прославляет консервативное убеждение в том, что в обществе устанавливается постоянная иерархия, защищающая интересы элиты или господствующих в обществе кругов. Либералы же настаивают на равенстве возможностей, которое позволяет обеспечить в социуме постоянное обновление элит и создает шансы для выдвижения талантливых людей на командные высоты. Именно поэтому либерализм негативно относится к сословным или иным привилегиям, несоразмерным действительным усилиям индивидов. Наконец, либералы считают плюрализм и партнерство весьма важными факторами, которые определяют общественную жизнь. Либерализм трактует историю как разумный процесс, зависимый от потенциала рационального управления.

«До недавнего времени существовала точка зрения, – пишет канадский ученый и писатель Джон Сол, – будто все, что продиктовано разумом, хорошо по определению. Но с середины 60-х годов в обществе стала укрепляться мысль, что наши системы не работают. Накопилось множество примеров, указывающих на это, но они до сих пор не систематизированы. Вот некоторые из них: спад, непомерно развитая индустрия вооружений, развал законодательной системы, путаница в определении понятий “собственность” и “капитализм” – всего лишь несколько случайных примеров из бесконечного списка. Налицо последствия сбоя, но система не располагает терминами для их описания, так как мы продолжаем вести себя разумно: весь словарь неразумия – это словарь темноты, поэтому мы и избегаем его» [Сол 2007: 32].

В-четвертых, либерализм пропагандирует правовое и политическое равенство, трактуемое прежде всего как равенство возможностей, поскольку все люди рождены одинаково свободными. В силу этого наиболее важными видами формального равенства оказываются легальное и политическое. Данные категории равенства признаются вполне справедливыми – в отличие от имущественного равенства, которое несправедливо, ибо игнорирует личностную неодинаковость людей в плане их социальной активности. Равенство в свободе выступает одним из оснований либеральной морали. Исходя из принципа равенства, либеральная доктрина не признает сословных и прочих привилегий, не обусловленных индивидуальным усилием человека.

В-пятых, терпимость и плюрализм рассматриваются либерализмом в качестве важнейших основ социально-политического взаимодействия в обществе. Этот принцип связан со всеми вышеперечисленными и напрямую вытекает из них. Важно отметить, что сочетание идеалов свободы, индивидуализма, равенства и терпимости в идеологии классического либерализма образует линию внутреннего напряжения, которая со временем становится все более выраженной и значимой. Гармоничное их единство, на которое рассчитывал классический либерализм, оказалось невозможным, и нынешняя эпоха являет все больше подтверждений этому. После заката коммунистической идеологии либерализм присвоил себе права на единственно эффективную и правильную доктрину. В России за последнюю четверть века вспыхивали самые неожиданные и глубокие идейные размежевания. Но либеральная культура позиционировала себя как устойчивое и целесообразное учение. Предполагалось, что либеральная точка зрения обязательно восторжествует как имеющая безмерное число сторонников.

Консерватизм как опора культуры

Однако, казалось бы, приемлемые либеральные ценности вступили в противоречие с социальной практикой в России. Декларация свободы нередко оборачивается своеволием и безответственностью. В нашей стране росло убеждение, что единственный способ развивать индивидуальные качества – пренебречь общественными интересами, а порой вообще отвергнуть социум. Индивидуализм исповедовал принцип эгоцентрического чувства или поведения. В результате в российском обществе стали угасать патриотические настроения. Получили распространение фашистские идеи, некоторые молодые люди увлеклись радикальным исламом. В искусстве стали преобладать мотивы резкого осуждения российской истории, ее очевидных достижений. Особенно явно это проявилось в школьных программах. Авторы учебников стали давать историческим событиям самые невероятные трактовки, подчас не подкрепленные реальными событиями прошлого.

Крен в сторону консерватизма оказался массовой реакцией на издержки либерализма. Руководители страны своевременно обратили внимание на этот сдвиг в общественном сознании. Стали регулярными встречи с деятелями культуры, носителями традиционных ценностных ориентаций – патриотизма, ответственности, духовности и верности православной традиции. Русская культура уходит своими корнями в жизнь русского народа. Она развивалась на осмыслении русскими людьми их христианско-православного наследия, но до начала XIX в. еще не могла себя выразить в формах собственно философских. Ведущим представителем возникшей, наконец, философии стал Алексей Хомяков. Русские мыслители выступили против западного эгоистического мышления. В противоположность европейскому возвеличиванию «я» восточное укоренено в «мы». Оно отвергает подчеркивание индивидуализма, и личность тяготеет к коллективности.

В русской культуре постоянно обсуждаются вопросы, которые не потеряли своей актуальности и сегодня. «Действительно ли Западная Европа – это “страна святых чудес” и в самом ли деле ныне там “ложится тьма густая”» (А. С. Хомяков)? Надо ли противопоставлять Богу христианского русского бога, который есть «бог голодных, бог холодных, нищих вдоль и поперек» (П. А. Вяземский)? Справедливо ли утверждение, что «умом Россию не понять», и благословил ли ее Царь Небесный (Ф. И. Тютчев)? И хорошо ли, что она в рабском виде? Можно ли в Россию верить, или – без усилий новой христианизации – на ней можно «поставить крест»?

Русская культура, несомненно, отличается своеобразием. В ней обнаруживаются широта души, свобода образа жизни, исповедальность литературы. Русская философия, безусловно, представляет собой национальную философскую школу. Для многих наших поэтов в душе России скрыта какая-то тайна. Поиски собственной культурной идентичности в разные эпохи проявлялись по-разному.

Не случайно современный консерватизм в России восстанавливает в правах государственное руководство в экономике и политике. В широком смысле консерватизм представляет собой общий склад ума, который М. Вебер и К. Манхейм называли традиционализмом. Современные консерваторы возрождают утраченные в обществе ценности патриотизма, семьи и нравственности. Переход к консервативным ценностям отражает логику исторического развития в России. Консерватизм – это сознательная форма традиционализма, возникшая в ответ на многочисленные изменения, которым подвергся старый европейский порядок с середины XVIII в. Помимо всего прочего консерватизм представляет собой совокупность установок, стиль мышления, который развился в противовес Просвещению и Французской революции.

Отсутствие ортодоксии в консерватизме и его преимущественно реактивная, рациональная природа являются основными причинами, которые объясняют широкий спектр консервативных позиций. Каждая новая культурная ситуация может вызвать различные виды реакции, апеллирующие к традиции. В либеральном сознании традиционное общество нередко осмысливалось через отрицательные оценки. Оно трактовалось как архаическое, закрытое, противостоящее общественной динамике. В современной консервативной культуре оценка традиции иная. В российском сознании просматривается своеобразный интерес к истории, к культу прошлого. В самом деле, либеральная идеология резко критиковала российский царизм, подчеркивая в истории фрагменты отсталости от Европы, слабую подверженность прогрессистским веяниям.

Изучая традиционное общество, современные исследователи пришли к выводу, что многие стороны социальной жизни были организованы в нем гораздо целесообразнее и даже цивилизованнее, чем в нынешнем социуме. Скажем, современное общество страдает от избыточности производства и потребления. Мы расточительно относимся к недрам и богатствам земли, производим товаров больше, чем необходимо, не скупимся на военные расходы. Эта растратность вызывает серьезные опасения у экспертов. Между тем в архаическом обществе производство было подчинено непроизводительным разрушениям. Может быть, это и есть показатель неразвитости, нецивилизованности? Или, напротив, признак громадного духовного опыта, который подсказывал племенам, как избежать ловушки нерационального прогресса?

Либералы уверены в том, что они могут построить такой мир, где производительные силы будут развиваться и создавать благополучное общество. Таким образом, удастся все в больших масштабах удовлетворять потребность в материальных благах. Однако, став заложником вещи как таковой, человек начал удаляться от самого себя. Этот раскол окончательно отдает его жизнь под диктат процесса, который выходит из-под его власти и его управления. На этом пути значительная часть продукции, полученной в результате производства, направляется на оснащение новым оборудованием. Так, в современном обществе возникает феномен избыточности. Продукция производится практически лишь постольку, поскольку потребители готовы, трудясь в разных областях общественного производства, участвовать в общем деле развития средств производства.

Среди консервативных ценностей можно выделить такие как патриотизм, ответственность, верность, служение, самодисциплина. Патриотизм в современной российской культуре рассматривается как идеология возрождения России. Данная установка направлена против укоренившихся во многих кругах либерализма представлений об устарелости этого чувства в эпоху глобализации. Некоторые российские олигархи и чиновники стали рассматривать Россию лишь как географическое место, где им позволено накапливать богатство. Большую часть времени они проводят в европейских странах, где получают образование их дети. Естественно, любовь к Родине при таком образе жизни кажется этим социальным кругам давним предрассудком. Они говорят о России, используя оскорбительное словосочетание «эта страна», с которой они не связаны ни традицией, ни культурой, ни идеологией.

Патриотизм – гражданское чувство любви и преданности Родине, осознание своего долга перед ней и стремление к его исполнению. Он проявляется не только в прославлении Родины, но и в уважении к другим народам и странам.

В российской культуре сегодня феномен патриотизма рассматривается в процессе взаимодействия государства, общества, личности. Общий вектор – формирование развитого гражданского общества и построение правовой государственности. В ходе патриотического воспитания преодолевается былая демонизация государства как института контроля и насилия. Российский опыт показывает, что участие государства в экономике не может рассматриваться как эксклюзив. Россия – огромная страна. Она нуждается в том, чтобы стратегические вопросы развития изучались в аспекте государства, способного к планированию основных направлений общественной динамики. В России все чаще говорят о возрождении Госплана – особого органа, который в советское время занимался общими тенденциями экономической и культурной жизни страны.

Консерватизм как оппозиция либерализму

Многие особенности китайского традиционализма и консерватизма близки современному российскому сознанию. Китайская цивилизация поражает стойкостью своих корневых принципов. Здесь особенно важна связь китайских духовных ценностей, национального самосознания с этикой и политикой. По мнению Конфуция, изобретение государства как формы управления является самым значительным достижением человечества. Сохраняя предельное уважение к традиции, китайская цивилизация довела до поразительных высот учение об идеальной организации общества. Искусство управления обществом считается в Китае высшей мудростью. В этой стране существует культ духовного опыта, «совершенных мужей».

Сильное впечатление на россиян производит китайская древняя традиция – заботиться о сохранении духовного опыта. Вот что пишет по этому поводу знаменитый российский культуролог Григорий Померанц: «Ли Хунчжан, взяв в плен тайпанского ванн (по русской титулатуре XIX в. – великого князя), счел необходимым его казнить. Но перед этим пленник получил бумагу, тушь и кисточку – написать свое жизнеописание для имперских анналов. Так принято было издавна. Конфуцианцы более двух тысяч лет хранили – и сохранили до современных изданий и переводов – “Книгу правителя области Шан”, где Шан Ян называет идеи Конфуция червями, пожирающими государство. Мудрость Конфуция требовала сохранять память о каждом значительном событии, о каждой значительной мысли, о каждом значительном человеке, даже позорившем Конфуция в своих писаниях. Живучесть китайской культуры показывает, что это хороший принцип» [Померанц 2014: 237].

Китайский народ отличается поразительным трудолюбием. Основой национальной идентичности в этой стране служит массовое стремление добиться величия Китая, вывести его на самый высший уровень мирового развития. Разумеется, такое стремление народа совместимо с умышленной архаикой. На всем протяжении своей истории китайская цивилизация стремилась освоить культурные и научные достижения многих крупных держав. Однако при этом она не утрачивала собственной социокультурной самобытности. Именно так обеспечивается высокий уровень национальной самоидентификации, национального самосознания.

Современное китайское правительство взяло курс на устойчивое развитие страны, динамику смешанной рыночной экономики с многообразными формами собственности, перестройку телекоммуникаций и транспортной системы, монопольное положение и руководящую роль Компартии как регулирующей силы централизованного государства, стремление к «социальной гармонии» в обществе с целью улучшения качества жизни населения.

Конфуцианская философия стала в Китае не только учением, но и образом жизни, принципом развития устойчивого и динамичного общества. Немалую привлекательность имеют такие святыни китайской культуры, как трудолюбие, уважение к старшим, сыновняя почтительность, терпеливость, выносливость, упорство, настойчивость, выдержка, спокойствие, самоотверженность, дисциплинированность, коллективизм, патриотизм, настойчивость и сплоченность. У китайцев нет презрения к каким бы то ни было формам занятости и деятельности. Они готовы выполнять любую работу и достичь в ней весомых результатов. Эти ценности подтверждены многовековым опытом предыдущих поколений.

Китайские руководители стараются представить миру собственные достижения и успехи. В первую очередь демонстрируются такие качества народа, как чувство национального достоинства, гордости за успехи своей страны, нравственной чистоты. Особое внимание обращается на укрепление эмоционально-психического здоровья нации, воспитание мощи духа, консолидацию различных слоев китайского общества.

Существуют ли сегодня другие варианты консерватизма? Разумеется, в разных странах оказываются весомыми традиционные ценности. Апологеты общепланетарной цивилизации менее всего рассчитывали на неожиданное возрождение религиозных и этнических тенденций в мировом пространстве. На протяжении столетий роль национальных мотивов шла на спад. Создание Вестфальской системы, крушение Османской империи, невезение панславизма и панарабизма создали иллюзии утраты национальных чувств и корней. Однако в наши дни заявили о себе этнические амбиции, зачастую конструирующие новые социальные общности. Шотландия не сумела обрести самостоятельность в ходе референдума. Но напряжение осталось, причем и в других регионах Земли. Нации и этносы, не располагающие в своей истории древними истоками, настаивают на собственной уникальности и отыскивают свою почву и судьбу. Эти тенденции усложняют картину мира. Возникает угроза неожиданных конфликтов. Не остается в стороне от этой магистрали и Россия. Актуальные мысли о судьбе цивилизаций мы находим, к примеру, в наследии русского философа Константина Николаевича Леонтьева. Впервые в социальной философии он разработал идею цикличности развития государств, народов. Прослеживая массу неповторимых исторических событий, он усматривает некий алгоритм в жизни этносов и культур.

Набирает силы консервативное сознание и в США. Американских консерваторов не может не тревожить стремительное преображение нации. Они отмечают, что ни одна нация на свете не переживала столь глобального демографического сдвига в такие короткие сроки, оставаясь при этом единой нацией, как Америка [Transcript… 1998]. Более полувека назад только 16 млн американцев могли похвастаться европейскими предками. Сегодня число таких американцев увеличилось до 80 млн. Никакая нация на свете не переживала столь масштабной трансформации в столь сжатые сроки. «Неуправляемая иммиграция грозит уничтожить страну, в которой мы выросли, и превратить Америку в хаотическое скопление народов, не имеющих фактически ничего общего между собой – ни истории, ни фольклора, ни языка, ни культуры, ни веры, ни предков. Люди идентифицируют себя с теми странами, откуда родом они сами или их предки; между тем транснациональные элиты направляют общественное развитие в противоположную сторону. Открыто дебатируется вопрос о том, когда национальные правительства уступят место правительству мировому» [Бьюкенен 2004: 8–9].

Американский консерватор П. Бьюкенен скорбит об утрате традиционных ценностей в своей стране. Он скорбит по поводу исчезновения национальной идентичности в связи с тем, что американские женщины обнаруживают отстраненность от такой незыблемой ценности, как материнство. В мире, где господствуют потребительские установки, женщины отказываются от стесняющей роли жены, матери и хозяйки дома. В общественном сознании процветающих стран широкое распространение получают сексуальные извращения: гомосексуализм, лесбиянство.

«Миллионы людей ощущают себя чужаками в собственной стране. Они отворачиваются от масс-культуры с ее культом животного секса и гедонистических ценностей. Они наблюдают исчезновение старинных праздников и увядание прежних героев» [Там же: 16]. На протяжении жизни одного поколения многим американцам довелось увидеть, как развенчивают их Бога, ниспровергают их героев, оскверняют культуру, извращают моральные ценности, фактически вытесняют их из страны, а самих называют экстремистами и лжецами за приверженность идеалам предков.

Эта социальная критика, несомненно, несет в себе позитивное социальное содержание. Однако размышления П. Бьюкенена о столь органичном для консерватизма положении, как незыблемость неравенства, используются им для пропаганды американского образа жизни и оправдания войны против других народов. В частности, Бьюкенен стремится героизировать испанских путешественников и конкистадоров, которых теперь неоправданно, по его мнению, представляют этакими исчадиями ада, расистами и убийцами. Но разве эти завоеватели не уничтожили исконную индейскую цивилизацию? Позволительно ли в наши дни, когда историки раскрыли несомненные достижения традиционных культур, упрекать индейские племена за то, что они не изобрели колесо? Является ли это основанием для истребления племен?

Противостояние либерализма и консерватизма отражает размежевание ценностей в современном мире. Оба эти течения обладают несомненными достижениями. Либерализм неразрывно связан с идеей демократии, свободы и прав человека. Однако всевластие этой идеологии вызвало правомерную критику многих положений данного течения: необузданной претензии на власть, чрезмерной свободы, утраты семейных ценностей и др. Консерватизм выступает в качестве успешного оппонента либерализму, но нередко поэтизирует архаику, устарелые традиции, героизирует войну против тех, кто уклоняется от западного пути развития.

Берлин И. Философия свободы. Европа. М. : НЛО, 2001. (Berlin I. Philosophy of Freedom. Europe. M.: NLO, 2001.)

Манн Т. Собр. соч.: в 10 т. Т. 4. Волшебная гора. М. : Гос. изд-во худ. лит-ры, 1959. (Mann T. Collected Works: 10 vols. Vol. 4. The Magic Mountain. M.: Gosudarstvennoe izdatel’stvo khudozhestvennoy literatury, 1959.)

Милль Дж. С. О свободе. Нью-Йорк, 1982. (Mill J. S. On Liberty. New York, 1982.)

«Не начинай день с проклятий в адрес своей страны. Реальный либерализм может быть только патриотическим». Беседа Максима Замшева с видным общественным деятелем Евгением Тарло // Литературная газета. 2015. № 19–20. С. 3. (‘Do not start a day with curses against your country. Real liberalism can be only patriotic.’ A conversation between Maxim Zamshev and Famous Public Figure Yevgeny Tarlo // Literaturnaya gazeta. 2015. № 19–20. P. 3.)

Померанц Г. Следствие ведет каторжанка. М., СПб. : Центр гуманитарных исследований, 2014. (Pomeranz G. The Interrogation is Conducted by a Convict. M., St. Petersburg: Tsentr gumanitarnykh issledovaniy, 2014.)

Сол Дж. Р. Ублюдки Вольтера. Диктатура разума на Западе. М. : АСТ, 2007. (Saul J. R. Voltaire’s Bastards. The Dictatorship of Reason in the West. Moscow: AST, 2007.)

Источник