Что мальчики иных веков наверно будут плакать ночью о времени большевиков
Павел Коган — Лирическое отступление: Стих
Из романа в стихах
Есть в наших днях такая точность,
Что мальчики иных веков,
Наверно, будут плакать ночью
О времени большевиков.
И будут жаловаться милым,
Что не родились в те года,
Когда звенела и дымилась,
На берег рухнувши, вода.
Они нас выдумают снова —
Сажень косая, твердый шаг —
И верную найдут основу,
Но не сумеют так дышать,
Как мы дышали, как дружили,
Как жили мы, как впопыхах
Плохие песни мы сложили
О поразительных делах.
Мы были всякими, любыми,
Не очень умными подчас.
Мы наших девушек любили,
Ревнуя, мучаясь, горячась.
Мы были всякими. Но, мучась,
Мы понимали: в наши дни
Нам выпала такая участь,
Что пусть завидуют они.
Они нас выдумают мудрых,
Мы будем строги и прямы,
Они прикрасят и припудрят,
И все-таки пробьемся мы!
Но людям Родины единой,
Едва ли им дано понять,
Какая иногда рутина
Вела нас жить и умирать.
И пусть я покажусь им узким
И их всесветность оскорблю,
Я — патриот. Я воздух русский,
Я землю русскую люблю,
Я верю, что нигде на свете
Второй такой не отыскать,
Чтоб так пахнуло на рассвете,
Чтоб дымный ветер на песках…
И где еще найдешь такие
Березы, как в моем краю!
Я б сдох как пес от ностальгии
В любом кокосовом раю.
Но мы еще дойдем до Ганга,
Но мы еще умрем в боях,
Чтоб от Японии до Англии
Сияла Родина моя.
Лирическое отступление
(из романа в стихах)
Есть в наших днях такая точность,
Что мальчики иных веков,
Наверно, будут плакать ночью
О времени большевиков.
И будут жаловаться милым,
Что не родились в те года,
Когда звенела и дымилась,
На берег рухнувши, вода.
Они нас выдумают снова –
Сажень косая, твердый шаг –
И верную найдут основу,
Но не сумеют так дышать,
Как мы дышали, как дружили,
Как жили мы, как впопыхах
Плохие песни мы сложили
О поразительных делах.
Мы были всякими, любыми,
Не очень умными подчас.
Мы наших девушек любили,
Ревнуя, мучаясь, горячась.
Мы были всякими. Но, мучась,
Мы понимали: в наши дни
Нам выпала такая участь,
Что пусть завидуют они.
Они нас выдумают мудрых,
Мы будем строги и прямы,
Они прикрасят и припудрят,
И все–таки пробьемся мы!
Но людям Родины единой,
Едва ли им дано понять,
Какая иногда рутина
Вела нас жить и умирать.
И пусть я покажусь им узким
И их всесветность оскорблю,
Я – патриот. Я воздух русский,
Я землю русскую люблю,
Я верю, что нигде на свете
Второй такой не отыскать,
Чтоб так пахнуло на рассвете,
Чтоб дымный ветер на песках.
И где еще найдешь такие
Березы, как в моем краю!
Я б сдох как пес от ностальгии
В любом кокосовом раю.
Но мы еще дойдем до Ганга,
Но мы еще умрем в боях,
Чтоб от Японии до Англии
Сияла Родина моя.
Имя на поэтической поверке. Павел Коган
«Надоело говорить и спорить,
И любить усталые глаза…
В флибустьерском дальнем море,
Бригантина поднимает паруса…»
Песня «Бригантина» Павла Когана, с неожиданной силой распустила свои паруса в конце 50-х годов, над нашими городами и посёлками. Вершина её известности – середина 60-х годов.
Именем – Бригантина – называли клубы, кафе, ансамбли. А ведь появилась «Бригантина» в далёком 37-ом году и была типичной песней студенческого «капустника». Мелодию к песне «Бригантина» написал друг Павла по институту Георгий Лепский.
Поздний успех «Бригантины» оказался схожим с поздним успехом творчества Александра Грина, его повестей «Алые паруса» и «Бегущая по волнам».
Родился Павел Коган 4 июля 1918 года в г.Киеве, в еврейской интеллигентной семье, Давида Борисовича Когана (1895 – 1970) и Фани Моисеевны Коган (урождённой Парташникова) (1896 – 1977)
В 1922 году вместе с родителями переехал в Москву.
Юношеский максимализм, романтика дальних дорог, настроенность на преодоление трудностей, в этих произведениях, со временем, были востребованы жизнью. За свою короткую жизнь, Павел Коган, не увидел в печати ни одного стихотворения, подписанного его именем.
Учась в Литинституте Павел выделялся из группы молодых поэтов которые собирались на поэтическом семинаре Ильи Сельвинского: А.Яшин, С. Наровчатов, М.Кульчицкий и другие, своим возрастом, был на 2 – 4 года старше и лучше знал и разбирался в поэзии.
В 1940 году впервые прочитал отрывок из романа в стихах: «Владимир Рогов» Иосифу Уткину, руководителю объединения молодых поэтов при Союзе писателей в Доме литераторов.
Ещё школьником Павел дважды исходил пешком центральную Россию.
Побывал в геологической экспедиции в Армении (где его застала война).
В институте Павел женился раньше своих однокурстников женился на студентке Литинститута- Елене Ржевской, у них родилась дочь Оля. В будущем его жена, писательница, была участницей ВОВ. Жил он трудно, подрабатывал уроками истории в школе. Ходил он тогда в шинели, невесть откуда взявшейся у него, выглядел озабоченным не только поэтическими, но и житейскими делами.
Творческий путь талантливого поэта, студента Московского института философии, литературы и истории им. Н.Г. Чернышевского (ИФЛИ) а затем по переводу в 1939 году в Литинститут им. Горького, оставаясь на заочном в ИФЛИ, только начинался, когда грянула Великая Отечественная война.
Хотя по состоянию здоровья Павел Коган (близорукость, хронический бронхит) был освобождён от призыва, добровольно стал офицером, военным переводчиком полкового разведывательного отряда.
На фронт Павел попал в январе 1942 года, после окончания военной школы переводчиков. Он был направлен переводчиком, но сразу же попросил зачислить его в полковую разведку. В феврале 1942 года, после сильной контузии, он попал в госпиталь и только через месяц вернулся в строй.
Летом 1942 года гитлеровцы приступили к операции «Эдельвейс», целью которой была захватить Кавказ. Войска Южного фронта с ожесточёнными боями отступали на юг. Полк, в котором служил Павел Коган, отходил из Новочеркасска. Пробиваясь к своим частям, полк вышел к переправе через Дон.
По мосту двигался поток отходящих частей, нашей армии. И вдруг откуда – то сбоку, вынырнуло несколько танков врага… Среди солдат, которые заставили повернуть назад, вражеские машины, был и Павел Коган. За это он был представлен к медали «За отвагу».
11-сентября 1942 года враг овладел Новороссийском, Краснодарского края. Но дальнейшее продвижение его в Южном направлении было остановлено.
Стрелковый полк, в котором был Павел, занимал оборону на цементном заводе. Его развалины были, как бы приплюснуты к Чёрному морю и мешали немцам двигаться дальше по побережью.
Они совершали по несколько атак в день, пытаясь пройти на юг. В один из таких дней, 23-сентября, Павел получил задание: проверить, почему замолчали две наши огневые точки и пулемёт, на пути фашистов, (как потом выяснилось, там никого уже не осталось в живых.)
С несколькими бойцами он пошёл в разведку. Местность простреливалась. Немного не доходя позиций, у сопки Сахарная голова, он был убит пулей снайпера в голову, идя в полный рост, не пригибаясь.
Так погиб лейтенант 1339-го стрелкового полка, 318 стрелковой дивизии, поэт Павел Коган, в возрасте 24-х лет. Похоронен в братской могиле.
В возрасте 18-лет, в 1936 году Павел написал программное стихотворение «Гроза», которое заканчивается словами, выражающими его жизненное кредо:
«Я с детства не любил овал,
Я с детства угол рисовал».
Вот оно:
» Гроза».
Косым,
стремительным углом,
И ветром, режущим глаза,
Переломившейся ветлой
на землю падала гроза.
И громом возвестив весну,
Она звенела по траве,
С размаху вышибая дверь
В стремительность и крутизну
И вниз.
К обрыву.
Под уклон.
К воде.
К беседке из надежд,
Где столько вымокло одежд,
Надежд и песен утекло,
Далеко,
Может быть, в края,
Где девушка живёт моя.
Но сосен мирные ряды
Высокой силой раскачав,
Вдруг задохнулась
и в кусты
Упала выводком галчат,
И люди вышли из квартир,
Устало высохла трава.
И снова тишь.
И снова мир,
Как равнодушье, как овал.
Я с детства не любил овал!
Я с детства угол рисовал!
Чувством, неподдельной, юношеской романтики, пронизано стихотворение Павла Когана: «Лирическое отступление», которое часто можно было слышать по Всесоюзному радио, в дни моей молодости, в 60-х годах прошлого века. Впечатление оно оставляла неизгладимое, в нём и энтузиазм первых пятилеток и тревога за приближаемую войну, явление неизбежное, непременное и патриотическая вера в победу Родины, над вероятным противником.
Лирическое отступление.
( из романа в стихах)
Есть в наших днях такая точность,
Что мальчики иных веков,
Наверно, будут плакать ночью
О времени большевиков.
И будут жаловаться милым,
Что не родились в те года
И пусть я покажусь им узким
И их всесветность оскорблю,
Я патриот. Я воздух русский,
Я землю русскую люблю.
Я верю, что нигде на свете
Второй такой не отыскать,
Чтоб так пахнуло на рассвете,
Чтоб дымный ветер на песках…
И где ещё найдёшь такие
Берёзы, как в моём краю!
Я б сдох, как пёс от ностальгии
В любом кокосовом раю.
Но мы ещё дойдём до Ганга,
Но мы ещё умрём в боях,
Чтоб от Японии до Англии
Сияла Родина моя»
***
На кого ты, девушка, похожа?
Не на ту ль, которую забыл
В те года, когда смелей и строже
И, наверно, много лучше был?
Ветер.
Ветер.
Ветер тополиный
Золотую песню расплескал…
И бежит от песни след полынный –
Тонкая и дальняя тоска…
На кого ты, девушка, похожа?
На года, надолго, навсегда
По ночам меня тоской тревожит
Горькой песни горькая беда.
1937 год.
В 1960-ом году, вышел первый посмертный сборник стихотворений
Павла Когана, под названием «Гроза», под редакцией советского поэта, Сергея Наровчатова, его друга по литературному институту.
Я думаю, что лучшая память об авторе «Бригантины», то что, многие из нас помнят и знают, щемящие строки популярной песни:
Бригантина.
(песня)
Надоело говорить и спорить,
И любить усталые глаза…
В флибустьерском дальнем море
Бригантина поднимает паруса…
Капитан, обветренный, как скалы,
Вышел в море, не дождавшись нас…
На прощанье подымай бокалы
Золотого терпкого вина.
Пьём за яростных, за непохожих,
За презревших грошевой уют.
Вьётся по ветру весёлый Роджер,
Люди Флинта песенку поют.
Так прощаемся мы с серебристою,
Самою заветною мечтой,
Флибустьеры и авантюристы
По крови, упругой и густой.
И в беде, и в радости, и в горе
Только чуточку прищурь глаза.
В флибустьерском дальнем море
Бригантина поднимает паруса.
Вьётся по ветру весёлый Роджер,
Люди Флинта песенку поют,
И, звеня бокалами, мы тоже
Запеваем песенку свою.
Надоело говорить и спорить,
И любить усталые глаза…
В флибустьерском дальнем море
Бригантина подымает паруса…
Павел Коган: «Честнейшие — мы были подлецами»
Если автор так любит воздух русский и землю русскую, то зачем ему, умирая в боях, добираться до Ганга?! Но чрезмерная любовь к своей Родине — всегда не признает чужих границ.
Есть в наших днях такая точность,
Что мальчики иных веков,
Наверно, будут плакать ночью
О времени большевиков.
И будут жаловаться милым,
Что не родились в те года,
Когда звенела и дымилась,
На берег рухнувши, вода.
Так писал о своем судьбоносном времени поэт, который родился в 1918 году в Киеве, охваченном гражданской войной, учился с плеядой равновеликих и перспективных будущих гениев, мечтал о торжестве коммунизма в мировом масштабе и погиб на сопке Сахарная Голова под Новороссийском в 1942 году.
Исполнилось сто лет со дня рождения поэта Павла Когана. Сам он прожил из этого столетия менее четверти. При жизни не было опубликовано ни одного его стихотворения.
Дальше в этом знаменитом тексте он предположил, что мальчики иных веков выдумают их снова «Сажень косая, твердый шаг — и верную найдут основу, но не сумеют так дышать…».
Поколение ифлийцев
Их не надо придумывать снова. Их надо услышать. Услышать их голоса, которые говорили о себе, об эпохе, о изначальных целях страны, в которой мы родились.
Я читаю их стихи. Мне кажется, что я слышу их дыхание. Я так дышать, конечно, не сумею. И не хочу. И мне никогда не хотелось плакать из-за того, что я не оказался в «точности» их дней. Это была точность залпового огня.
В литературе Павел Коган погребен в общей папке под гранитной плитой: «Поэты, не вернувшиеся с войны». Ещё о нем говорят, когда вспоминают «поколение ифлийцев». ИФЛИ — это Институт философии, литературы и истории. Поколение было великое, выкошенное войной.
Ифлийцами были: Давид Самойлов, Борис Слуцкий, Михаил Кульчицкий, Сергей Норовчатов.
«Но мы еще дойдем до Ганга»
Ифлийцы верили в коммунизм. Они считали, что в результате будущей войны, большая часть человечества окажется под властью СССР.
Лучше всего это сформулировал Коган в знаменитом стихотворении:
Но мы еще дойдем до Ганга,
Но мы еще умрем в боях,
Чтоб от Японии до Англии
Сияла Родина моя.
Это была цель. Глобальная цель. Мировой проект. И они знали, что за эту цель придется заплатить высочайшую цену. И готовы были платить.
Они ждали войны, с которой многие из них не вернулись. Они готовились к ней.
Разрыв-травой, травою-повиликой
Мы прорастем по горькой,
по великой,
По нашей кровью политой земле…
Стихи Павла Когана — поэтический документ, который помогает понять многое в содержательном наполнении советского человека. Оправдать его и… показать откуда те феномены, которые нас порой ужасают в самих себе.
«Я землю русскую люблю»
В представлении Павла Когана, сформулированном в выше процитированном стихотворении, завидующие ему «мальчики иных веков» — будут гражданами единого глобального государства, которые не будут понимать его узкого русского патриотизма.
И пусть я покажусь им узким
И их всесветность оскорблю,
Я — патриот. Я воздух русский,
Я землю русскую люблю,
Я верю, что нигде на свете
Второй такой не отыскать,
Чтоб так пахнуло на рассвете,
Чтоб дымный ветер на песках…
И где еще найдешь такие
Березы, как в моем краю!
Я б сдох как пес от ностальгии
В любом кокосовом раю.
Когда еврей так громко и так страстно признается в любви к России — это вызывает улыбку. Даже если мы знаем, что он сам абсолютно искренен. Даже если он сам верит в то, что говорит. И убежден в правоте своих слов.
«Я верю, что нигде на свете второй такой не отыскать»
Он честно говорит, что верит. Это ведь вопрос веры. С вероисповеданием не спорят. Его однокурсники узнали другие страны, только войдя в них в пехотном строю, въехав на танках и т. д.
Так в советской песне было честно: «Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек».
«Песня о Родине» («Широка страна моя родная…») — появилась в фильме «Цирк» в 1936. Самое время вольно дышать…
Но исполнявшие песни не говорили, что стран, где дышится более вольно нет. Они честно заявляли, что таких стран не знают.
Не имея возможность сравнивать — они верили.
Так и Павел Коган заявлял, что верит, что другой второй такой страны не отыскать.
«Я б сдох как пес от ностальгии в любом кокосовом раю»
Тоже вопрос веры. Ни в каком кокосовом раю Коган не бывал.
Одно непонятно только… Если автор так любит воздух русский и землю русскую, то зачем ему, умирая в боях, добираться до Ганга?! Чтоб потом ностальгировать?!
Но чрезмерная любовь к своей Родине — всегда не признает чужих границ…
«Но веку он не изменял»
В 1937 году девятнадцатилетний Павел Коган напишет:
Так пусть же в горечь и в награду
Потомки скажут про меня:
«Он жил, он думал, часто падал.
Но веку он не изменял».
Сегодня мы можем пожать плечами. Вряд ли не изменять веку в 1937 году покажется нам таким большим достоинством.
Авантюристы, мы искали подвиг,
Мечтатели, мы бредили боями,
А век велел — на выгребные ямы!
А век командовал: «В шеренгу по два!».
Романтическая идеология
Павел Коган был романтиком. Его «Бригантина» стала одной из любимейших песен для нескольких поколений студентов.
Но в политике романтизм — часто требует радикальности и отсутствия полутонов. Сергей Наровчатов в воспоминаниях о друге записал: «В Павле Когане уживалась рядом с глубокой нежностью жестокая непримиримость. Он не любил людей, как он сам говорил, «промежуточных». В одном разговоре он мне сказал: «Не понимаю, как можно воздерживаться от голосования. Я бы вообще запретил эту формулу. Ты или „за“, или „против“». В этом был весь Павел…».
Жестокость суровейших тоталитарных репрессий — не казалась преступлением против человечности. Ведь она была обусловлена логикой истории, которая требовала от мальчиков того века невысоко ценить собственные одаренные головы: «Нам лечь, где лечь,
И там не встать, где лечь». А уж чужую жизнь тем паче…
Мы кончены. Мы понимаем сами,
Потомки викингов, преемники пиратов:
Честнейшие — мы были подлецами,
Смелейшие — мы были ренегаты.
Я понимаю всё. И я не спорю.
Высокий век идет железным трактом.
Я говорю: «Да здравствует история!» —
И головою падаю под трактор.
Стихи Когана — романтическое свидетельство, что век заставлял быть даже честнейших и добрейших быть подлецами, убийцами, доносчиками. И люди соглашались с этим. Принимая это как осознанную необходимость. Как железобетонную логику исторического процесса.
«В тридцать седьмом мы к стенке ставили мужей…»
Вслед за Эдуардом Багрицким, поэты-комсомольцы тридцатых годов готовы были взять на себя и одобрить преступления, перегибы и жестокости своего века. Павел Коган одобряет в своих стихах даже репрессии 1937 года. Для него это уничтожение сытых и обуржуазившихся бывших революционеров, которые стали хозяевами жизни. И их жен, которые (о преступление века!) пользовались советской парфюмерией.
На Украине голодали,
Дымился Дон от мятежей,
И мы с цитатами из Даля
Следили дамочек в ТЭЖЭ.
ТЭЖЭ — это не «Тайна женщины» и не «Тело женщины», как неправильно расшифровывали этот знак парфюмерии и косметики. Советское прямолинейное и бесхитростное название ТЭЖЭ — означало: Трест эфирно-жировых эссенций.
Если верить Когану, то за голод на Украине ответственность несли дамочки, которые интересовались кремом от веснушек и пудрой «Красный мак».
Эти дамы таким безответственным поведением, если судить по стихам Когана, не только заслужили собственное уничтожение, но и ликвидацию своих супругов, которые занимая начальственные посты, позволили им так зарваться: «В тридцать седьмом мы к стенке ставили мужей…».
«И буржуазный гуманист…»
У Павла Когана есть недописанный роман в стихах. Вот отрывок из него:
И тетя Надя, их педолог,
Сказала: «Надо полагать,
Что выход есть, и он недолог,
И надо горю помогать.
Мы наших кукол, между прочим,
Посадим там, посадим тут.
Они — буржуи, мы — рабочие,
А революции грядут.
Возьмите все, ребята, палки,
Буржуи платят нам гроши;
Организованно, без свалки
Буржуазию сокрушим».
Сначала кукол били чинно,
И тех не били, кто упал,
Но пафос бойни беспричинной
Уже под сердце подступал.
И били в бога и в апостола
И в Христофор-Колумба мать,
И невзначай лупили по столу,
Чтоб просто что-нибудь сломать.
Володя тоже бил. Он кукле
С размаху выбил правый глаз,
И вдруг ему под сердце стукнула
Кривая ржавая игла.
И показалось, что у куклы
Из глаз, как студень, мозг ползет,
И кровью набухают букли,
И мертвечиною несет,
И рушит черепа и блюдца,
И лупит в темя топором
Не маленькая революция,
А приуменьшенный погром.
И стало стыдно так, что с глаз бы,
Совсем не слышать и не быть,
Как будто ты такой, и грязный,
И надо долго мылом мыть.
Он бросил палку, и заплакал,
И отошел в сторонку, сел
И не мешал совсем. Однако
Сказала тетя Надя всем,
Что он неважный октябренок
И просто лживый эгоист,
Что он испорченный ребенок
И буржуазный гуманист.
Бороться с буржуазным гуманизмом. Бороться с гуманизмом абстрактным. Бороться с любым гуманизмом, кроме того, что диктуется сиюминутными «нашими» политическими и партийными нуждами. А гуманизм — ими чаще всего не диктуется. Выбирать жестокость ради жестокости. Бить своих, чтоб чужие боялись. Бить хотя бы куколок… «Чтоб просто что-нибудь сломать».
И видеть во всяком, кто против бессмысленного и бесцельного избиения — предателей Родины, государственных изменников, пятую колонну. Эти бесхитростные стихи — очень точная характеристика определенного воспитания, того восприятии мира, которое проявляется у бывших советских людей в каких бы странах они не жили.
Я прошу прощения у всех любителей поэзии Павла Когана, если их обидела моя статья. Я не осуждаю этого поэта. И не издеваюсь.
На столетний юбилей Когана я почтил его память, перечитав его стихи. И вычитал из них то, что актуально для сегодняшнего дня и для истолкования трагической истории. Именно так и следует относиться к поэтическому наследию.
Год назад с именем Когана был связан окололитературный скандал. Дмитрий Быков, агитируя за право мэра Москвы Собянина распоряжаться жильем жителей и сносить его против их воли, вступив в спор с замечательно поэтессой Мариной Кудимовой, говорит в своей передаче «Один» на «Эхе Москвы» следующее: «Марина Кудимова издевательски цитирует Павла Когана, что ехать куда-то в будущее с песней про бригантину. Простите, автор песни про бригантину пал на войне, и он не заслужил кощунственного цитирования от вас, ничего ещё пока не сделавших подобного. Но самое главное, что Павел Коган — да, действительно модернист, да, сторонник нового. Да, он писал: «Чтоб от Японии до Англии сияла Родина моя». И за это многие русопяты его, еврея, ненавидели — за экспансию и космополитизм».
Это поразило наповал. Вы, типа, сначала погибнете на войне, а потом Быков разрешит вам цитировать. Ну и словосочетание «издевательски цитирует» …