Что может произойти в школе
Большая перемена: какое будущее ждет школьное образование
Российский бизнес кровно заинтересован в квалифицированных кадрах, и многие компании сегодня сотрудничают не только с вузами, но и со школами. Некоторые предприниматели мыслят еще шире — они открывают собственные учебные заведения. Например, в Новой Москве начала работать школа-пансион «Летово» Вадима Мошковича, основатель «Тройки Диалог» и Московской школы управления «Сколково» Рубен Варданян запустил частную школу в Дилижане (Армения), семья президента — председателя правления Сбербанка Германа Грефа открыла в российской столице Хорошевскую прогимназию.
Парта как социальный лифт
Для Bain важно, чтобы и в компании, и у клиентов работали профессиональные сотрудники. А школьное образование — это реально действующий социальный лифт. Например, большинство наших коллег, которые получили дипломы престижных вузов, оканчивали обычные государственные школы, часто даже не в крупных городах.
Школьное образование в России исторически всегда было сильным. Однако современная система образования вызывает много вопросов: немало экспертов и родителей считают, что школа отстает от реалий сегодняшнего дня. Так ли это?
В рамках исследования «Московское образование: повышение эффективности на фоне глобальных перемен» мы изучили ситуацию с подготовкой школьников. В частности, сравнили качество обучения в школах Москвы и крупнейших городов мира (Нью-Йорк, Лос-Анджелес, Сидней, Гонконг, Лондон, Берлин, Сингапур, Шанхай, Хельсинки и др.). Выяснилось, что Москва входит в число мировых лидеров — среди 20 мегаполисов российская столица находится на пятом месте по рассчитанному нами интегральному показателю «Знания» (включает средний уровень знаний школьников, доступность образования и достижения сильнейших учеников), а по достижениям сильнейших учащихся (по сути, по результатам на международных предметных олимпиадах) — на четвертом месте. В обоих случаях впереди только города Азии. При этом важно подчеркнуть доступность московского образования — среди городов с высоким средним уровнем знаний школьников разброс между «худшими» и «лучшими» в Москве существенно ниже. Ситуация в других регионах России, конечно, отличается, но многие лучшие практики можно перенимать из столицы.
Для наиболее мотивированных детей в Москве есть школы топ-уровня, их история складывалась десятилетиями («Пятьдесят седьмая школа», которой Bain pro bono помогал с разработкой стратегии, 179-я школа, лицей «Вторая школа», лицей №1535, школа-интернат имени А.Н. Колмогорова и другие). Сюда принимают только после серьезного отбора и, как правило, детей постарше. В последние годы топовых школ становится все больше. Например, лицей НИУ ВШЭ — прекрасный трамплин для поступления в Вышку. Появляются также передовые частные школы, но их число пока невелико.
Для способных детей, родители которых не могут позволить себе платное обучение, некоторые частные школы предлагают стипендии. Например, схему финансовой поддержки активно применяют в «Летове», хотя отбор здесь одинаково строгий для всех детей без исключения.
Так что доход семьи не является определяющим фактором по возможностям обучения для ребенка — достойное школьное образование доступно практически всем столичным жителям.
Расписание на завтра
Если же говорить о том, какое будущее ждет школу, то здесь пока многое неясно. Даже сейчас в мире нет единственной признанной модели — скорее, речь идет об успешных локальных практиках. Например, две успешные образовательные системы, финская и корейская, отличаются друг от друга кардинально. В Южной Корее 15-летние дети проводят на уроках свыше 30 часов, кроме того, более 80% всех школьников посещают репетиторов и тратят на это почти девять часов в неделю. В Финляндии на учебу отводят менее 25 часов, а посещение дополнительных занятий по школьным предметам не распространено.
Учитывая быстрое изменение рынка труда, все чаще говорят о необходимости «научить детей учиться», дать им навыки «открытости новому», «критического мышления», «умения взаимодействовать и сотрудничать» с другими людьми. Однако, на наш взгляд, в школе пока рано обучать только soft skills — мы видим ценность в том, чтобы предлагать детям и широкий набор фундаментальных знаний в ключевых предметных областях.
Мы считаем, что будущее во многом связано с индивидуализацией образовательных программ. Все уже привыкли, что когда в какой-то отрасли говорят про персональный подход, имеют в виду цифровые технологии. Скорее всего, digital-модели перевернут образование, как перевернули другие сферы. Учебные заведения уже внедряют отдельные элементы — технологическую инфраструктуру, цифровой контент. Однако школьная среда крайне консервативна, поэтому процесс цифровизации наверняка займет продолжительное время.
Сейчас персонализация достигается скорее традиционными методами, путем изменения программ и внедрения дополнительных курсов. То есть пока можно говорить об отдельных направлениях развития школьного образования, которые расширяют индивидуализацию.
Средняя школа без середнячков
После окончания начальной и средней школы дети, как правило, переходят в старшую, и многие из них поступают в профильные классы. Но если ценность начальной школы и профильных классов для учащихся и их родителей в целом понятна, то со средними классами (с пятого по седьмой-восьмой) ситуация неоднозначная. Мы считаем, что данный период недооценен незаслуженно.
К моменту перехода на углубленную подготовку дети должны научиться понимать себя, свои интересы и способности. И здесь большая нагрузка ложится именно на среднюю школу. Цель данного периода — сосредоточиться на максимальном развитии детей, дать им фундаментальную базу. А главное — познакомить их с самыми разными направлениями, чтобы учащиеся могли сделать осознанный выбор.
Такой подход уже используют во многих странах. В частности, постепенный ввод элективов, то есть курсов по выбору. Другой вариант — метапредметное обучение, очень популярное в Финляндии (например, изучать конкретный регион с точки зрения его истории, географии, природы, знаменитых жителей и т.д.). Наконец, можно давать сначала ознакомительный курс и лишь потом предлагать углубленное изучение. Во многих западных школах дисциплина, в которой преподают основы физики, химии и биологии, называется science. Именно с ее изучения школьники начинают знакомство с естественными науками, а позже переходят к отдельным заинтересовавшим их предметам.
Но проблема в том, что учителям готовить подобные курсы сложно: нужно не только знать свой предмет, но и смежные. Как правило, такие курсы — это авторские методики, и для их разработки нужны педагоги очень высокого уровня.
Конкуренция за юных гениев
Ведущие школы сегодня конкурируют между собой — за рейтинги, финансирование, а главное — за талантливых детей. Это негласное соревнование проявляется, в частности, в том, что некоторые школы стремятся перехватить сильных детей как можно раньше — они объявляют набор в классы с углубленным изучением предметов не в 8–9-е классы, как делали раньше, а в 7-й или даже 6-й. А готовиться к переходу на профильное обучение дети начинают уже в начальной школе.
Тот факт, что школы конкурируют за учащихся, многим пока не очевиден, учитывая огромные конкурсы в престижные учебные заведения. Но цифры здесь не показательны — конкурс нередко создают амбициозные родители, дети которых не готовы к профильному обучению в топ-школе и/или недостаточно мотивированы на тяжелый труд.
Старшие классы в профиль
Ценность профильного образования дети и их родители уже осознали — по нашим данным, в Москве 76% детей в 7–11 классах учатся или планируют учиться в профильном классе и почти все школы реализуют три и более профильных программ. В свое время многие критиковали укрупнение московских школ, но этот шаг позволил увеличить размер параллели и тем самым формировать профильные классы с учетом широкого спектра интересов учащихся.
Выбор профиля в старших классах — это лишь первый шаг к индивидуализации обучения. Персональные траектории можно также создавать за счет многоуровневой подготовки — например, когда ребенок выбирает либо базовый уровень дисциплины, либо углубленное ее изучение. От каких-то курсов можно вообще отказаться. Нынешний госстандарт это позволяет в 10–11 классах, когда обязательными являются только часть предметов (русский язык и иностранный, литература, математика, история, ОБЖ, физкультура, астрономия и один предмет естественно-научного направления на выбор).
Гибкость программы в старших классах нужна детям, которые еще не осознали свои интересы, а также тем, кто хочет чего-то необычного. Например, у направления «компьютерная лингвистика» нетипичный набор предметов, и вряд ли школа соберет целый профильный класс. Однако дети, которых интересует эта сфера, могут самостоятельно выбрать продвинутую математику, программирование, языки.
Как уже было сказано выше, система элективов (курсов по выбору) является одним из эффективных инструментов персонализации образования в средней и старшей школе. Однако сразу внедрить такую систему сложно с организационной точки зрения, поэтому в Москве пока в основном используют возможности дополнительного обучения. Дети и их родители сегодня могут выбирать среди всевозможных кружков и факультативов. Занятия можно найти практически под любой запрос, причем многие секции и клубы бесплатные. По нашим данным, около 80% московских детей посещают различные кружки, и с 2010 года их популярность выросла почти вдвое.
Конечно, факультативы решают только часть образовательных задач — ответственность детей за выбор ограничена, ведь дополнительные занятия, в отличие от элективов, в любой момент можно бросить. Но все же кружки позволяют развивать индивидуальные способности, поэтому было бы логично комбинировать оба направления.
Напоследок важно сказать еще об одном. Согласно прогнозам экспертов, более половины детей, рожденных в развитых странах мира в начале ХХI века, проживут более 100 лет. Думая уже сегодня об их обучении, важно при этом сохранить им детство. Ведь среди ученых пока нет четкой уверенности, что раннее интенсивное обучение принесет в будущем лучшие результаты.
«Одинокие и беззащитные»: психолог — о природе школьного теракта
После теракта, организованного бывшим учеником православной гимназии в подмосковном Серпухове, РБК Петербург опросил экспертов о том, какие технические средства позволят эффективно предотвращать подобные инциденты. Собеседники редакции рассказали о технологических инновациях, полезных для охраны школ, но сошлись в том, что главные решения проблемы лежат в психологической плоскости. Каковы внутренние «пружины» подобных трагедий и как обеспечить профилактику так называемого «шутинга», рассказал основатель первой в стране службы психологической помощи подросткам, психотерапевт и бизнес-тренер Евгений Креславский.
«Случаи шутинга или вооружённого нападения на школы — это знак неблагополучия и в наших школах, и в семьях. Чаще всего эти трагедии связаны с буллингом. Нельзя сказать, что это новая для нашего общества проблема. И в советское время травля в школах была, вспомнить хотя бы замечательный фильм «Чучело», который очень ярко это продемонстрировал.
Найти выход
Высшая школа экономики провела репрезентативное исследование, опросив более 18 тысяч школьников 6-9 классов. Оказалось, что 15% детей в этот период становились жертвами буллинга. От средних к старшим классам этот процент снижался — с 19% в 6 классе до 11% в девятом. Выяснилось также, что мальчики более подвержены физической агрессии, а девочки — вербальной и социальной. Половина опрошенных подростков сообщали, что в той или иной степени становились жертвами буллинга и в начальной школе. Это очень серьёзные цифры.
Наши дети и подростки зачастую не чувствуют себя в семьях защищёнными и часто не готовы обратиться за помощью к родителям в трудной ситуации. Для подростков, переживающих период взросления, важна референтная группа сверстников и значимый взрослый (люди, способные влиять на решения человека или его отношение к чему-либо — ред.). И если учитель или родитель видит, что ребенок не очень контактный, что у него в школе не складываются отношения с одноклассниками, обязательно нужно находить ему группу, где он был бы своим. Если такой референтной группы нет, дети чувствуют себя одинокими и незащищёнными. Это может способствовать попаданию в криминальные сообщества, а может стать толчком к суициду или шутингу.
«Дети и подростки зачастую не чувствуют себя в семьях защищёнными и часто не готовы обратиться за помощью к родителям в трудной ситуации».
Эмоциональная логика
В случае шутинга подростки выражают ненависть, за которой стоит боль одиночества и боль от перенесенной травли. И эта боль не всегда осознанно переносится на то место, где человека травмировали. Подросток хочет нанести вред, скорее, этому месту, нежели конкретным людям. В этом есть особая эмоциональная логика.
Надо сказать, что и взрослые могут вести себя подобным образом. Разница заключается в том, что взрослые способны оценить риски — у них больше ресурсов для сдерживания себя. У подростков меньше сил для совладания с собой, их аффект может захватить очень глубоко. Я убеждён, что чаще всего они понимают, что делают, но это аффективно-заряженные действия. Ими движет боль и невозможность справиться ней и с переживаниями, которые они получили в данном месте. Конкретных причин может быть масса.
Проблема взрослых
Если бы меня спросили о самых первых действиях, которые необходимо предпринять, чтобы подобное не повторялось, то я скажу, что это работа с учителями. Кроме родителей, они первые, кто может увидеть неблагополучие и предпринять какие-то действия: нормализация атмосферы в классе, привести ребёнка к психологу, организовать помощь через другие специальные службы, да просто поговорить — это дорогого стоит. Если такое происходит, значит, учителя либо не видят, что происходит, либо не знают, что с этим делать и как себя надо вести в трудных ситуациях.
«Если бы меня спросили о самых первых действиях, которые необходимо предпринять, чтобы подобное не повторялось, то я скажу, что это работа с учителями».
Но я отмечу принципиальный момент — это проблема не только школы. Она более сложная, многогранная и системная. Простых решений здесь нет. Худшее, что мы можем сделать, — это перекладывать ответственность за это на кого-то, например, на учителей. Школьные психологи нуждаются в повышении квалификации — об этом, кстати, говорил Александр Асмолов на встрече с президентом Путиным. Им необходимы знания и навыки в кризисной интервенции (экстренная психологическая помощь человеку, находящемуся в состоянии кризиса — ред.) и в нормализации работы класса, обучение основам психопатологии.
Детей и подростков необходимо учить навыкам сотрудничества, заботы, взаимопомощи. Кроме того, важно доносить до детей, что есть люди и организации, которые могут оказать им поддержку в трудных ситуациях; что к этим людям можно обратиться и это безопасно. Для этого детей нужно информировать — не только через объявления в школах, но и через ролики лидеров мнений в Tik Tok, «ВКонтакте» и на YouTube. Дети и подростки должны знать, где им могут оказать помощь и поддержать. Для этого необходимо развивать специализированные центры поддержки: телефоны доверия, очные приемы, дистантные, электронные сервисы, мессенджеры и т. д. Опять же дети не всегда осознают, что им требуется помощь, не всегда готовы попросить об этом. Поэтому одновременно нужна информация и для родителей — важно понять, что дети могут нуждаться в поддержке. И если о нападениях в школе, например, родителям рассказывает шестиклассник, то не всегда лучшим советом будет дать сдачи. Важно разобраться, что и как происходит.
«Если о нападениях в школе, например, родителям рассказывает шестиклассник, то не всегда лучшим советом будет дать сдачи».
И ещё один важный момент. Каждое сообщение о подобной трагедии должно сопровождаться информацией о службах поддержки, а само описание происшествия — быть максимально лаконичным, потому что подростки зачастую склонны подражать. И это подражание может стимулировать действия по принципу: «Он смог — и я смогу!» Это же фактически раскольниковский вопрос: «Тварь ли я дрожащая…»? Поэтому, узнав о таком событии, дети должны понимать, где и какую помощь они могут получить. Главное — чтобы помощь была доступна».
Справка
Подготовила: Юлия Воробьева
Мнение спикера может не совпадать с позицией редакции
Неуправляемые: что происходит в российских школах
Забежал в школу поговорить с учителем, узнать про успеваемость дочери, ее поведение. Обычное, казалось бы, рутинное дело. Получилось не сразу. Минут десять уговаривал охранника пропустить через турникет. Еще осенью в школьном фойе появилось металлическое ограждение с рамкой металлоискателя и цифровым «пропускником» — вход только по карточкам и только для школьников, педагогов и другого персонала. Остальные, включая родителей, по записи с предъявлением паспорта и не в школьный час пик – время окончания уроков.
— Вы уже пятый, кому нужно «поговорить с учителем», а потом я на мониторе вижу, как своих детей одевают. Видите, какой поток? Я за всеми не услежу. Ожидайте, ребенок выйдет, здесь оденете…
Я не стал спорить с охранником и даже пожелал ему доброго здоровья. Надо будет, подожду, пока дети освободят коридоры, и пойду к учителю. В крайнем случае, дождусь внизу, можно и в фойе переговорить. Чего греха таить, мы, родители, тоже бываем нудными, от нас учебному процессу и помеха случается. Да и, к сожалению, сейчас лишних мер предосторожности быть не может. Чем жестче пропускной режим, тем лучше. Меньше риска, что в разгар учебы пронесут что-нибудь опасное.
Педагог без права на защиту
ЧП в российских школах случаются с такой регулярностью, что уже становятся похожи на рутину. И когда заводят разговор про закон о семейно-бытовом насилии, так и хочется поправить: «Не туда смотрите!» В России жизненно необходим закон о насилии школьном.
Неуправляемые ученики — бич любой современной российской школы, их становится все больше и больше. Если у вас есть дети школьного возраста, поговорите с ними откровенно — узнаете многое. Неуправляемые не учатся сами и мешают учиться другим. И если они спокойно поднимают руку на (могли ли мы помыслить подобное в свое время?!) учителя, что их удержит от агрессии к одноклассникам? Ответа на этот вопрос, к большому сожалению, нет.
Кадр из фильма Алексея Петрухина «Училка», 2015 г. Сюжет фильма разворачивается вокруг пистолета, принесенного одним из учеников в школу. Создав не вполне реалистичную ситуацию, авторы тем не менее пытаются разобраться в противостоянии школьников и учителей.
Теперь уже бывший министр просвещения Ольга Васильева не уставала повторять, дескать, учителей в школах не хватает, их средний возраст на грани предпенсионного. Молодые специалисты не хотят идти в школу, потому что «боятся этих детей, встречаться с этим классом». Васильева предложила ввести в вузах дополнительные часы по психологической подготовке будущих педагогов. Мол, не хватает им знаний по части возрастной психологии.
За закон о школьном насилии
С тем, что учителя боятся детей, соглашусь на сто процентов. В остальном – полная чепуха. Пожилая учительница в Москве, а так же ее коллега из Екатеринбурга, пострадавшие от рук учеников, — опытнейшие специалисты. Они подготовили и выпустили не одну сотню, а то и тысячу школьников. И ни один не поднял руку на педагога до сегодняшнего дня. Значит, дело не в учителях, дело – в детях. Что-то менять надо в них.
К сожалению, годы вседозволенности и «прогрессивных» методик воспитания «свободных» личностей не прошли даром. Подросло поколение, которое не ценит ничего — ни чужую жизнь, ни чужое здоровье. Есть лишь собственное «я» и все остальное, что вертится вокруг него. Когда эти дети подрастут и создадут семьи, уже не поможет никакой закон о семейно-бытовом насилии. Его профилактику надо начинать именно в школе, в подростковом возрасте.
Пока же российская школа — пороховая бочка, тлеющая в окружении турникетов и строгих охранников. Она еще не взорвалась, но уже открыт счет пострадавшим. Увы, но чтобы создать опасность, уже не надо проносить что-то внутрь.
Болезнь, как говорится, слишком запущена, хотя шанс на оздоровление пока есть. Во всяком случае, общество, кажется, начало что-то понимать.
Еще в начале прошлого года любое школьное происшествие в заголовках газет описывалось примерно так: «Учитель избил ученика». Педагог моментально назначался обвиняемым. Осенью такие публикации зазвучали несколько по иному: «Учитель подрался с учеником». Вроде суть одна, но на деле, акценты несколько смещены. И вот дождались: «Ученик избил учителя».
Вектор обвинения повернулся на 180 градусов. И дело не в том, что нужно разрешить розги по четвергам. Дело в том, на кого обратить внимание, чтобы спасти многих детей от необдуманных поступков.
Культура в школе — это подвиг
С чего начать? С элементарного.
Чтобы это понять, достаточно постоять возле любой школы в конце учебного дня. Дети вываливают гурьбой на улицу, и уши сворачиваются в трубочку. Не важно, элитная ли это гимназия номер один, известная всей Амурской области, или же обычная типовая школа в спальном районе. Разницы никакой.
Мальчишки и девчонки, включая начальную школу, матерятся хлеще танкиста во встречном бою. Делают это открыто, демонстративно, понимая полную безнаказанность.
Они слышали, что «Пушкин тоже матерился». Да, возможно, но он не делал этого в открытую, на людях, игнорируя элементарные правила поведения. А ведь именно с них, самых простых, все и начинается. С культуры речи как элемента уважения к ближнему.
Пока же, наблюдая за происходящим и слушая всю эту грязь, мысленно поддерживаю своих детей. Остаться в школе воспитанным, культурным человеком сегодня сродни подвигу.
Прошу прощения за категоричность, но здесь, как говорится, накипело.
Как МБОУ СОШ стали мемом про выживание. В рунете верят, что бюджетные школы жёстко закаляют детей
Школьники и выпускники запустили в Сети тренд, где расписывают ужасы обучения в МБОУ СОШ. В своих шутках они сравнивают муниципальные бюджетные учебные заведения и гимназии, показывают сломанные парты и рассказывают страшные истории об обучении.
Пользователи Сети выбрали для мем-тренда именно МБОУ СОШ, так как эти школы стереотипно считаются учебными заведениями для хулиганов. К тому же, судя по постам, ремонт и качество мебели там оставляет желать лучшего из-за небольшого финансирования.
Почему МБОУ СОШ считают суровой школой жизни
Самыми престижными учебными заведениями в России считаются частные школы, которые хорошо финансируются из-за платного обучения, а также гимназии и лицеи, куда поступают умные и мотивированные дети. Судя по стереотипам, учителя там добрые, ученики приличные, ремонт свежий, а учебники новые.
Лицей
Если платить за обучение семья не может, а ребёнок провалил вступительное испытание, можно пойти в государственную бюджетную общеобразовательную школу, которая также называется ГБОУ СОШ. Положение дел там, как представляют себе пользователи Сети, чуть хуже, чем в гимназиях, но вполне неплохое. Учителя в меру строгие, школьники шалят редко, ремонт устарел, но всё целое, а у учебников немного потёрся корешок.
ГБОУ СОШ
Самый, по мнению авторов публикаций, плохой вариант — учиться в МБОУ СОШ. Муниципальное бюджетное общеобразовательное учреждение стереотипно ассоциируется со строгими педагогами, неуправляемыми учениками, разрухой и гнетущей атмосферой безысходности. Те, кто смог все 11 лет проучиться с МБОУ СОШ и выжить, считаются в Сети закалёнными героями, которых уже ничего не сможет сломить.
МБОУ СОШ
Зимой 2021 года ученики муниципальных бюджетных школ запустили в сети шуточный тренд, где в сравнивали МБОУ СОШ с гимназиями, которые представляют идеальными.
Как школьники доказывают, что МБОУ СОШ — опасное место
Пользователи Сети в новом флешмобе описывают ужасы обучения в муниципальных бюджетных школах, прикрепляя к постам красочные фото. Часто ученики сравнивают свои МБОУ СОШ с гимназиями и государственными учебными заведениями.
Ученики в лицее: «Учительница опаздывает, давайте сидеть тихо».
Ученики МБОУ СОШ:
Кроме сравнений и мрачных образов муниципальной школы, пользователи Сети иронично шутили о выпускниках.
Кто закончил МБОУ СОШ, тот к психиатру без очереди.
Кто закончил МБОУ СОШ, тот в цирке не смеётся.
Самое ёмкое описания стереотипной МБОУ СОШ дал пользователь твиттера кровьтополей (@nvm_lj).
Также Мбоу Сош — отличное имя для африканского диктатора, возможно людоеда.
Тренд появился и в тиктока, где пользователи Сети наглядно показали, откуда взялись стереотипы о муниципальных учебных заведениях. Тиктокерша dayaksushaa на видео сняла мышь, которая бегала по школьным коридорам.
Пользователь тиктока antoshqwe показал в ролике, как его одноклассники засунули стул в дырку в потолке и иронично предположил, что изнеженные ученики ГБОУ СОШ в это время соглашаются сидеть исключительно на тронах.
Автор роликов fake_inside_ показал сломанную парту, за которой сидят школьники, в то время как ученики платных гимназий, по его мнению, воротят нос от некрасивых ручек.
Несмотря на то, что муниципальные школы в публикациях пользователей Сети выглядят страшными, успешно доучиться в них вполне возможно.
Чек-лист: как выжить в МБОУ СОШ
Из постов школьников в соцсети можно собрать инструкцию по безопасному обучению в муниципальном учреждении. Например, судя по видео тиктокера shit084, стоит проверять цел ли стул прежде, чем на него садиться.
Автор видео _go.ssha_ рассказал, что иногда школьники прячутся от учителей в цветах, а значит нужно проходить осторожнее — кто-то может сидеть в засаде.
Я спрятался на уроке в листьях, — говорит тиктокер. — Учительница прошла и меня не заметила.
Также в МБОУ СОШ придётся научиться самому «лечить» испорченные учебники, так как пользователь соцсети с ником egorikooi_metrofun рассказал, что страницы многих из них отваливаются от обложки.
Автор роликов с ником soonkitty1 показал, что полезным навыком будет умение «подделывать» деньги — вырезать монетки из тетрадных листов.
— Блин, опять 50 тысяч дали в школу, мало, — говорят абстрактные ученики из США, а школьники из МБОУ СОШ рисуют себе деньги, так как родители дали им только «леща».
Тиктокер dybyxoc на своём примере показал, что главный урок в муниципальной школе — физ-ра. Так что школьникам стоит иметь отличную физическую подготовку, чтобы сдать все нормативы.
Для того, чтобы выжить и успешно выпуститься из МГОУ СОШ, нужно:
Ранее Medialeaks рассказал, как почему молодые девушки полюбили Хюррем из сериала «Великолепный век», и как стать такой же сильной и властной, как она.
В другом материале Medialeaks модно прочитать, кто такой тот самый парень, у которого нет шансов. Девушки придумали собирательный образ отталкивающего молодого человека.