Что рэй брэдбери считает самым главным для писателя в чем видит радость писать
«Радость писать» (The Joy of Writing, 1973)
Пыл. Увлеченность. Как редко приходится слышать эти слова. Как редко встречается то и другое в жизни и даже в творчестве. И все же, попроси меня любой писатель назвать самое главное в нем как в писателе, попроси назвать то, что побуждает его придавать материалу ту, а не другую форму и несет его туда, куда он хочет попасть, ответом ему будет: твой пыл, твоя увлеченность.
Приглядитесь, например, к удлиненностям в портретах Эль Греко; осмелитесь вы утверждать, что работа не приносила ему радости?
Лучший джаз заявляет: «Буду жить вечно; я не верю в смерть».
Лучшая скульптура, вроде головы Нефертити, повторяет снова и снова: «Та, что прекрасна, пришла сюда и осталась здесь навсегда».
Каждый из названных мной сумел схватить капельку этой ртути, жизни, заморозил ее навеки и, воспламенившись творческим пламенем, показал на нее и воскликнул: «Ну, не хорошо ли это?» И это было хорошо.
Как давно написали вы рассказ, где проявляются ваша искренняя любовь или подлинная ненависть? Когда в последний раз вы набрались смелости и выпустили на страницы своей рукописи хищного зверя? Что в вашей жизни лучшее и что худшее, и когда наконец вы то и другое прокричите или прошепчете?
Ну, не чудесно ли, например, швырнуть на столик номер «Харперовского базара», который вы пролистали в приемной и зубного врача, кинуться к своей пишущей машинке и с веселой злостью напасть на потрясающе глупый снобизм этого журнала? Именно это я сделал несколько лет тому назад. Мне попал в руки номер, где фотографы «Базара», с их перевернутыми вверх ногами представлениями о равенстве, снова использовали кого-то, на этот раз жителей пуэрториканских трущоб, как декорации, на фоне которых такие истощенные на вид манекенщицы из лучших салонов страны сфотографировались для еще более худых полуженщин высшего общества. Эти снимки привели меня в такую ярость, что я бросился к машинке и в один присест накатал «Солнце и тень», рассказ о старом пуэрториканце, который, становясь в каждый кадр и спуская штаны, сводит фотографам «Базара» на нет работу целого дня.
Наверно, и кто-то из вас был бы не прочь проделать то же самое, что и я. Сам же я испытал сполна эту радость, очистительное действие своих воплей восторга и своего же собственного жеребячьего ржанья. Редакторы «Базара», всего вернее, о рассказе даже не узнали, зато узнали многие читатели, и они начали сталкивать нас лбами: «А ну, «Базар», а ну, Брэдбери!» Не утверждаю, что я одержал победу, но когда я снял перчатки, на них была кровь.
Когда в последний раз вы, как я, написали рассказ просто из возмущения?
Когда в последний раз вас в двух шагах от вашего дома остановила полиция из-за того, что вам нравится гулять и, может быть, думать ночью? Со мной это случалось довольно часто, и я разозлился и написал «Пешехода», рассказ о временах лет через пятьдесят после нас, когда человека арестовывают и отвозят на психиатрическую экспертизу только потому, что он хочет видеть действительность не по телевизору и дышать воздухом, не прошедшим через кондиционер.
Все это я адресую в первую очередь писателям, которые уже овладели ремеслом, то есть вложили в себя достаточно грамматики и литературных знаний, чтобы на бегу не споткнуться. Совет этот, однако, годится и для начинающего, чьи шаги могут быть неверными просто из-за плохой техники. Страсть часто выручает даже в таких случаях.
История любого рассказа должна, таким образом, читаться как сообщение о погоде: сегодня холодно, завтра жарко. Сегодня во второй половине дня подожги дом. Завтра вылей холодную воду критики на еще тлеющие угли. Завтра будет время думать, кромсать и переписывать, но сегодня взорвись, разлетись осколками во все стороны, распадись на мельчайшие частицы! Последующие шесть-семь черновиков будут настоящей пыткой. Так почему не насладиться первым в надежде, что ваша радость отыщет в мире и других, кто, читая этот рассказ, зажжется вашим пламенем тоже?
Джерард Мэнли Хопкинс сказал об этом:
Хвала творцу за все, что в яблоках,
За небеса двухцветные, как бык пятнастый,
За розовыми родинками испещренную форель;
За вновь опавшие, в костер попавшие каштаны, за крылья зябликов;
И все ремесла с инструментами, орудьями, оснасткой;
От одного Отца, чья красота вовеки неизменна;
[Стихи в переводе Дориана Роттенберга]
Что Рэй Брэдбери считает главным для писателя? В чём видит радость писать?
Задание по литературе для 7 класса 6. Что Рэй Брэдбери считает самым главным для писателя? В чём видит радость писать?
Рэй Брэдбери в своей статье описывает то, как он понимает труд писателя и что конкретно для него означают слова «быть писателем».
Он указывает, что самым главным для писателя должен быть пыл, увлеченность, иначе говоря чувства, с которыми писатель садится за очередную книгу.
Если этой искренности нет, то по мнению Брэдбери писателю лучше заниматься другим делом, например рыть канавы.
Американский писатель Рэй Брэдбери полагает, что главным для писателя оказывается искренность его работы, то, что автор называет беспокойным сердцем писателя. Только искренние чувства, которые автор показывает в своих произведениях способны убедить и заинтересовать читателя, делают литературу живой, а самому писателю дарят радость творчества.
Чтобы понять, какова главная тема произведений писателя Федора Абрамова, следует вспомнить о его детстве. Писатель родился в небольшой деревеньки в Архангельской области в простой крестьянской семье, в которой кроме него было еще четверо братьев. Все детство и юность Федора Абрамова прошли в деревне и потому для него труд крестьянина и все с ним связанное оставался близок и понятен даже спустя много лет.
Поэтому и темой почти всех произведений Федора Абрамова оказывается русская деревня, ее люди, животные, с которыми люди иногда общаются очень плохо, но которые все равно любят своих хозяев. Очень много Абрамов писал о природе и о том, что относится к ней, к животным, к красотам родного края следует бережно и с любовью.
Рассказ ОГенри «Дары волхвов» у меня вызывает и грусть и вместе с тем радость за героев, которые настолько сильно любят друг друга, что без сожаления расстаются со своими сокровищами, ради того, чтобы сделать другому подарок. И пусть они сразу не могут воспользоваться этими дарами, но в них важна та искренность, с которой они преподнесены.
План пересказа рассказа «Дары волхвов»:
Яшка спустился и презрев страх нырнул за Володей. Володя пытался утопить спасателя, потому что уже ничего не соображал от страха, и Яшка сам чуть не утонул.
Нарисовать маки не сложно, вот например такие:
Но я наверное все-таки использовала бы для клумбы иные цветы, например лилии или саранки, которые поместила бы в центре, а обрамляли бы их мелкие цветы, как в рассказе Носова, например анютины глазки.
В своем стихотворении «Честная бедность» шотландский поэт Роберт Бернс возмущается многими вещами. Прежде всего это несправедливость, которая свойственна обществу. Поэта возмущает то, что знатный дурак может сыто есть и пить, ему должны кланяться, а вороватый лакей по прихоти короля может стать генералом. В то же время простой народ прозябает в нищете и не имеет ни каких шансов из нее выбраться.
Впрочем, поэта возмущает и лицемерие тех, кто стыдится своей честной бедности, потому что тем самым этот человек выражает согласие стать нечестным, лишь бы добиться каких-то жизненных благ.
Поэт верит, что когда-нибудь не богатство нажитое нечестным путем и не знатность рода будут играть первую скрипку, а именно честность и ум. Он ждет, что такие времена обязательно настанут.
Радость писать (Рэй Брэдбери)
Пыл. Увлеченность. Как редко приходится слышать эти слова. Как редко встречается то и другое в жизни и даже в творчестве. И все же, попроси меня любой писатель назвать самое главное в нем как в писателе, попроси назвать то, что побуждает его придавать материалу ту, а не другую форму и несет его туда, куда он хочет попасть, ответом ему будет: твой пыл, твоя увлеченность.
Приглядитесь, например, к удлиненностям в портретах Эль Греко; осмелитесь вы утверждать, что работа не приносила ему радости?
Лучший джаз заявляет: «Буду жить вечно; я не верю в смерть».
Лучшая скульптура, вроде головы Нефертити, повторяет снова и снова: «Та, что прекрасна, пришла сюда и осталась здесь навсегда».
Каждый из названных мной сумел схватить капельку этой ртути, жизни, заморозил ее навеки и, воспламенившись творческим пламенем, показал на нее и воскликнул: «Ну, не хорошо ли это?» И это было хорошо.
Как давно написали вы рассказ, где проявляются ваша искренняя любовь или подлинная ненависть? Когда в последний раз вы набрались смелости и выпустили на страницы своей рукописи хищного зверя? Что в вашей жизни лучшее и что худшее, и когда наконец вы то и другое прокричите или прошепчете?
Ну, не чудесно ли, например, швырнуть на столик номер «Харперовского базара», который вы пролистали в приемной и зубного врача, кинуться к своей пишущей машинке и с веселой злостью напасть на потрясающе глупый снобизм этого журнала? Именно это я сделал несколько лет тому назад. Мне попал в руки номер, где фотографы «Базара», с их перевернутыми вверх ногами представлениями о равенстве, снова использовали кого-то, на этот раз жителей пуэрториканских трущоб, как декорации, на фоне которых такие истощенные на вид манекенщицы из лучших салонов страны сфотографировались для еще более худых полуженщин высшего общества. Эти снимки привели меня в такую ярость, что я бросился к машинке и в один присест накатал «Солнце и тень», рассказ о старом пуэрториканце, который, становясь в каждый кадр и спуская штаны, сводит фотографам «Базара» на нет работу целого дня.
Наверно, и кто-то из вас был бы не прочь проделать то же самое, что и я. Сам же я испытал сполна эту радость, очистительное действие своих воплей восторга и своего же собственного жеребячьего ржанья. Редакторы «Базара», всего вернее, о рассказе даже не узнали, зато узнали многие читатели, и они начали сталкивать нас лбами: «А ну, «Базар», а ну, Брэдбери!» Не утверждаю, что я одержал победу, но когда я снял перчатки, на них была кровь.
Когда в последний раз вы, как я, написали рассказ просто из возмущения?
Когда в последний раз вас в двух шагах от вашего дома остановила полиция из-за того, что вам нравится гулять и, может быть, думать ночью? Со мной это случалось довольно часто, и я разозлился и написал «Пешехода», рассказ о временах лет через пятьдесят после нас, когда человека арестовывают и отвозят на психиатрическую экспертизу только потому, что он хочет видеть действительность не по телевизору и дышать воздухом, не прошедшим через кондиционер.
Все это я адресую в первую очередь писателям, которые уже овладели ремеслом, то есть вложили в себя достаточно грамматики и литературных знаний, чтобы на бегу не споткнуться. Совет этот, однако, годится и для начинающего, чьи шаги могут быть неверными просто из-за плохой техники. Страсть часто выручает даже в таких случаях.
История любого рассказа должна, таким образом, читаться как сообщение о погоде: сегодня холодно, завтра жарко. Сегодня во второй половине дня подожги дом. Завтра вылей холодную воду критики на еще тлеющие угли. Завтра будет время думать, кромсать и переписывать, но сегодня взорвись, разлетись осколками во все стороны, распадись на мельчайшие частицы! Последующие шесть-семь черновиков будут настоящей пыткой. Так почему не насладиться первым в надежде, что ваша радость отыщет в мире и других, кто, читая этот рассказ, зажжется вашим пламенем тоже?
Джерард Мэнли Хопкинс сказал об этом:
Хвала творцу за все, что в яблоках,
За небеса двухцветные, как бык пятнастый,
За розовыми родинками испещренную форель;
За вновь опавшие, в костер попавшие каштаны, за крылья зябликов;
И все ремесла с инструментами, орудьями, оснасткой;
От одного Отца, чья красота вовеки неизменна;
[Стихи в переводе Дориана Роттенберга]
Радость писать. Брэдбери
Пыл. Увлеченность. Как редко приходится слышать эти слова. Как редко встречается то и другое в жизни и даже в творчестве. И все же, попроси меня любой писатель назвать самое главное в нем как в писателе, попроси назвать то, что побуждает его придавать материалу ту, а не другую форму и несет его туда, куда он хочет попасть, ответом ему будет: твой пыл, твоя увлеченность.
У каждого из вас свои любимые писатели, у меня свои: Диккенс, Марк Твен, Томас Вулф, Пикок, Бернард Шоу, Мольер, Бен Джонсон, Уичерли, Сэм Джонсон. Поэты: Джерард Мэнли Хопкинс, Дилан Томас, Поп. Художники: Эль Греко, Тинторетто. Композиторы: Моцарт, Гайдн, Равель, Иоганн Штраус (!). Задумайтесь о любом из них, и вы задумаетесь о сильной или слабой, но увлеченности, страсти, жажде. Задумайтесь, например, о Шекспире или Мел- вилле, и вы будете думать о ветре, молнии, громе. Все, кого я назвал, творили увлеченно, одни в больших, другие в малых формах, одни на полотнах ограниченных, другие — на безграничных. Дети богов, они знали, что такое радость творчества, как бы трудно ни бывало временами работать и какими бы недугами ни страдала их частная, скрытая от других жизнь. Подлинно значимое из созданного их душой и руками они передали дальше, нам, и даже теперь, для нас, творения их до предела переполнены звериной силой и интеллектуальной мощью. Ненависть и отчаянье творца, когда он нам о них рассказывает, всегда окрашены чем-то очень похожим на любовь.
Лучший джаз заявляет: «Буду жить вечно; я не верю в смерть».
Лучшая скульптура, вроде головы Нефертити, повторяет снова и снова: «Та, что прекрасна, пришла сюда и осталась здесь навсегда».
Каждый из названных мной сумел схватить капельку этой ртути жизни, заморозил ее навеки и, воспламенившись творческим пламенем, показал на нее и воскликнул: «Ну, не хорошо ли это?» И это было хорошо.
Вы спросите: какое отношение имеет все это к работе писателя над рассказами в наши дни? А вот какое: если вы пишете без увлеченности, без горения, без любви, вы только половина писателя. Это означает, что вы непрестанно оглядываетесь на коммерческий рынок или прислушиваетесь к мнению авангардистской элиты и поэтому не можете оставаться самим собой. Больше того — вы сами себя не знаете. Ибо прежде всего у писателя должно быть беспокойное сердце. Писателя должно лихорадить от волнения и восторга. Если этого нет, пусть работает на воздухе, собирает персики или роет канавы; Бог свидетель, для здоро вья эти занятия полезней.
Как давно написали вы рассказ, где проявляется ваша искренняя любовь или подлинная ненависть? Когда в последний раз вы набрались смелости и выпустили на страницы своей рукописи хищного зверя? Что в вашей жизни лучшее и что худшее и когда наконец вы то и другое прокричите или прошепчете?
Когда в последний раз вы, как я, написали рассказ просто из возмущения?
Когда в последний раз вас в двух шагах от вашего дома остановила полиция из-за того, что вам нравится гулять и, может быть, думать ночью? Со мной это случалось довольно часто, и я разозлился и написал «Пешехода», рассказ о временах лет через пятьдесят после нас, когда человека арестовывают и отвозят на психиатрическую экспертизу только потому, что он хочет видеть действительность не по телевизору и дышать воздухом, не прошедшим через кондиционер.
Что нового о писателе Рэе Брэдбери вы узнали из статьи Михальской?
Задание по литературе для 7 класса 1. Что нового о Р. Брэдбери вы узнали из статьи известного специалиста по англо-американской литературе Н. П. Михальской?
Конечно делает это писатель из благих побуждений, он хочет чтобы люди задумались о том, что творят, но читать это трудно и страшно
Объясним данные словосочетания из рассказа «О чем плачут лошади».
Пересказ отрывка рассказа «О чем плачут лошади».
Автор рассказа Федор Абрамов описывает как тяжело ему смотреть на колхозных лошадей, какие сложные разноречивые чувства они в нем вызывают. С одной стороны ему радостно потому что он любит лошадей, с другой стороны его печалит состояние лошадей. Даже самые выносливые и неприхотливые лошади постепенно превращались в развалины. Вот и лошадь, которую автор по-былошному называл Рыжухой, постепенно теряла свою красоту. За лошадьми не было должного ухода, их заставляли работать на износ, в затишные вечера лошадей донимал гнус, так что вскоре на них не было мочи смотреть.
А ведь когда-то лошади были усладой русской души. О них заботились и любили, лошади были кормильцами в семье и никто не мог даже представить как вскоре переменится отношение человека к этим красивым и благородным животным.
Чтобы понять, какова главная тема произведений писателя Федора Абрамова, следует вспомнить о его детстве. Писатель родился в небольшой деревеньки в Архангельской области в простой крестьянской семье, в которой кроме него было еще четверо братьев. Все детство и юность Федора Абрамова прошли в деревне и потому для него труд крестьянина и все с ним связанное оставался близок и понятен даже спустя много лет.
Поэтому и темой почти всех произведений Федора Абрамова оказывается русская деревня, ее люди, животные, с которыми люди иногда общаются очень плохо, но которые все равно любят своих хозяев. Очень много Абрамов писал о природе и о том, что относится к ней, к животным, к красотам родного края следует бережно и с любовью.
Рассказ ОГенри «Дары волхвов» у меня вызывает и грусть и вместе с тем радость за героев, которые настолько сильно любят друг друга, что без сожаления расстаются со своими сокровищами, ради того, чтобы сделать другому подарок. И пусть они сразу не могут воспользоваться этими дарами, но в них важна та искренность, с которой они преподнесены.
План пересказа рассказа «Дары волхвов»:
Яшка спустился и презрев страх нырнул за Володей. Володя пытался утопить спасателя, потому что уже ничего не соображал от страха, и Яшка сам чуть не утонул.
Нарисовать маки не сложно, вот например такие:
Но я наверное все-таки использовала бы для клумбы иные цветы, например лилии или саранки, которые поместила бы в центре, а обрамляли бы их мелкие цветы, как в рассказе Носова, например анютины глазки.