Что такое пуританские взгляды
Преобладающий современный взгляд на пуритан как на строгих, чопорных и часто лицемерных людей во всех отношениях не соответствует пуританской проповеди и практике, как мы ее сегодня знаем, и, следовательно, должен рассматриваться как ошибочный. Ярлык «пуританства», используемый для описания любых попыток добиться сдержанности в сексуальном поведении или скромности в одежде, хотя сегодня и является политически корректным, имеет мало оснований. Это правда, что пуритане подчеркивали дисциплину и порядок во всех отношениях, но историки часто ошибались в оценке их доктрины, будучи не в состоянии взвесить также пафос, с которым они практиковали свою веру. Мнение, что пуритане были степенными и чопорными ненавистниками секса, быстро исчезает, если рассматриваешь их проповеди и труды о браке. Отрицательный акцент, с которым чуждые всему этому люди воспринимают пуританскую дисциплину и семейный уклад, также есть горький плод неспособности взвесить пуританские труды, говорившие о праве на любовь тогда, когда оно появилось.
Пуританские богословские предпосылки
Взгляд пуритан на брак и секс
Развитие пуританского взгляда на брак
Как уже говорилось, пуританский взгляд на брак не был монолитным, он развивался и прогрессировал с течением времени. В трудах Роберта Кливера, Уильяма Перкинса и Уильяма Эймса начался переход от учения о браке преимущественно с целью деторождения к восприятию главной цели брака как дружеского общения, но предполагающего продолжение рода. На этой основе Томас Гатейкер в книге «Совершенная жена» (1620) и Дэниел Роджерс в «Чести супружества» (1642) после некоторого обсуждения рассматривали любовь как первую обязанность в браке. Милтон позже проводил этот аргумент, оправдывая некоторые крайности в своем взгляде на развод.
Отход от преобладающего англиканского понимания брака хорошо описан Джеймсом Джонсоном в «Обществе, установленном Богом». Роберт Кливер пишет в своей «Божией форме домашнего правления», что «семья приносит благо обществу, состоящему из многих семей, и все живущие в семье получают больше благ и утешения». Кливер поддерживает в своих трудах высокое положение жены. Он с трудом отделяет себя от старого порядка целей брака, когда перечисляет списки брачных обязанностей, но при обсуждении брака в других произведениях он возвышает брачное общение над продолжением рода. Кливер пишет: «Брак является законными узами, и для Бога приемлемо лишь соединение одной мужчина и одной женщины с доброго согласия обеих до конца жизни, чтобы они могли жить вместе в дружбе и согласии, помогая и утешая друг друга, избегая блуда и всякой нечистоты, и воспитывая детей в страхе Божием; и эта связь вместе двух людей в одну плоть не может быть нарушена, но в соответствии с волей Божией должна продолжаться до конца жизни одного из них» (Dod J., Cleaver R. A Godly Form of Household Government. L.,1630. P.94). Обратите внимание на то, что Кливер говорит о воспитании детей после упоминания дружбы и утешения.
Уильям Перкинс разделял англиканский порядок целей брака и считал продолжение рода основной целью вступления в брак, но он также помещал общение перед продолжением рода в своем обосновании превосходства брака. Среди причина достоинства брака Перкинс называл:
1.Его происхождение до грехопадения.
2. То, что он удовлетворяет нужду находящихся в одиночестве.
3. То, что он дан непосредственно от Бога.
4. Его благословение как средства для заселения земли.
5. То, что он является основой других союзов, в частности Церкви и государства.
Перкинс, как представляется, с трудом отходил от «Книги общих молитв» в учении о значении брака. Однако одной из областей, где он четко отходит от традиционного церковного учения, является представление о супружеской любви. Перкинс дозволяет «мужу и жене вступать в половые сношения без цели продолжения рода».
Уильям Эймс, как представляется, не имел никаких проблем отказаться от англиканского порядка целей брака. Для Эймса обязанности продолжения рода стоит на втором месте после супружеского общения. Такой взгляд на обязанности мужа и жены, очевидно, не отвечает современному поликорректному представлению о холодных и бесстрастных пуританах. Среди обязанностей брака у Эймса мы видим особую супружескую любовь, супружескую честь, совместную жизнь и «взаимное использование тел в соответствии с правом брака».
Примат общения в учении пуритан о браке, отличавшийся от англиканской доктрины, был уточнен не только Роджерсом и Гатейкером, но также Уильямом Уотли и Джоном Мильтоном. За нехваткой места мы далее рассмотрим в этой статье только последнего. Роджерс в своей «Чести супружества» смело написал, что «брак никоим образом не есть таинство». «Если общение является главной целью брака и главной целью, которую Бог имел в виду в его учреждении, то следует признать желание как сильный стимул для вступления в брак».
Мильтон воспринимал брак как завет, в которой две стороны разного пола свободно входят по обоюдному согласию и взаимной любви, однако, подчеркивая любовь и счастье, он снял ряд библейских ограничений и пришел к чисто гуманистическим выводам. В своем анализе пуританского учения о браке Джеймс Джонсон отметил, что «вступление в брак Мильтон считал профилактикой одиночества ума и души человека. Другие цели брака состоят во взаимном удовольствии супругов и их помощи друг другу». Определяя брак по Быт.2.24, Мильтон заявляет: «Брак является Божественным установлением, соединяющим мужчину и женщину в любви ради взаимной помощи и утешения в совместной жизни». «Отличительной особенностью аргумента Мильтона является то, что любовь и ее следствия – взаимная помощь и утешение – составляют «формальную причину брака». Бог есть действующая причина, но «любовь порождающая» и любовь, создающая мир в семье, есть формальная причина. Утверждая примат человеческих чувств над строгостью завета, Мильтон вынес брак из сферы закона и поместил его в сферу психологии и чувств. Пуританские проповедники могли подчеркивать чувства как необходимые для счастья брака, но они отнюдь не были готовы утверждать, что они имеют важное значение для самого брака. Аргумент Мильтона по сути объявлял недействительными все браки, в которых отсутствуют чувства или хотя бы их возможность» (Halkett J.G. Milton and the Idea of Matrimony. New Haven – L.,1970.P.52?) Халкетт упускал пуританское понятие о том, что любовь является результатом брака, а не его причиной.
Как мы показали, идея Мильтона о верховенстве любви между двумя партнерами создала проблемы для всех, кто серьезно относился к библейским предписаниям о том, что двое становятся одной плотью, и что брачный завет стоит выше всех других социальных контрактов. Для полного понимания пуританской концепции брака как завета должна быть решена проблема развода.
Пуритане о половой любви в браке
Христианство боролось с учением о благой сексуальности задолго до того, как с ним стали иметь дело пуритане. Роберт Брюффо указывает: «Епископ Григорий Нисский считал, что Адам и Ева изначально были созданы бесполыми, а фраза «мужчину и женщину сотворил Он» означает их последующее развитие, обусловленное непослушанием Адама, без которого человеческий род не стал бы размножаться иначе как растительным способом. Это учение было одобрено Иоанном Дамаскиным. Логические следствия пропаганды девства не задумываясь провозгласили Амвросий и Тертуллиан, заявив, что вымирание человечества предпочтительнее его распространения половым путем» (Briffault R. The Mothers. N.Y.,1927. V.1. P.23).
По сравнению с этим, как отмечает Рональд Фрай, «классическое пуританство считало сексуальную жизнь в браке праведной и чистой, «образцом нашего блаженства», и это резко контрастирует с мыслью большинства христианских авторов до появления пуритан. Для Роджерса брак был «хранителем целомудрия, школой общения и утешением жизни». Говоря о сексуальной близости в браке перед женихом и невестной на свадебной проповеди, Джон Коттон заявлял, что «нет ничего строже, но и слаще, чем супружеские отношения, и как первые в мире они наиболее естественны». В комментарии к Ефесянам Бэйнс пишет, что «если брак честен и ложе непорочно, то лишь нечестивые могут обвинять их в греховной скверне… Пусть лишь твоя жена разделит радость твоих поцелуев». Пастор и поэт Эдуард Тэйлор писал жене, что его страсть для нее «подобна чистому огню», и «наша супружеская любовь должна превзойти все остальные». После этого Тэйлор добавляет знакомую оговорку, что «эта любовь должна быть в своих пределах и во славу Божию». Другой, анонимный пуританский автор писал, что «двое, ставшие в браке одним, могут с радостью воздать должное благорасположение друг другу, и как два хорошо настроенных музыкальных инструмента, создать сладкую и прекрасную гармонию». Как мы уже сказали, пуританский акцент на сексуальной близости действительно вел к упорядочению отношений между мужем и женой, родителями и детьми.
Пуритане поняли фундамент, который связывает семьи воедино: каждый должен был любить Бога и свою половину. Уильям Гоудж писал: «Они должны любить своих мужей и жен, так как это их общий долг, и настоящий брак там, где муж и жена связаны друг с другом любовью». Кроме того, подчеркивая тему любви в семейных отношениях, он писал, что «любовь – венец всех других обязанностей, ибо без нее не может быть исполнена ни одна из них… Это огонь, который горяч не только сам по себе, но и согревает все, что рядом с ним».
Чтобы адекватно понять сообщество пуритан, нужно понять, что они считали подчинение Богу и Его порядку долгом, которому обязаны следовать все, чтобы не восставать против Бога, но прославлять Его всей своей жизнью. Поэтому, если Писание учит, что муж есть глава христианской семьи, как Христос есть Глава Церкви, жена-пуританка не будет думать иначе. Пуританские мужья и жены понимали, что их главная обязанность – всегда ставить Бога на первое место. Главенство приходит с обязанностями, которые Бейнс перечисляет так:
1. Большие должны чтить меньших.
2. Они должны опасаться раздражать их.
3. Они должны служить им, а иногда и смиряться, чтобы порадовать тех, кто находится в подчинении.
4. Они должны выслушивать жалобы, ибо все из нас находятся в подчинении друг другу.
Жены должны были подчиняться мужьям, но при этом надо понимать, что для пуританок это было их долгом перед Богом. Существовали ограничения на подчинение жены. Пуритане признавали, что принцип послушания со стороны жены не требует от нее действий, которые идут вразрез с волей Божией. В ту пору жены обычно не имели права на владение собственностью. Ричард Бакстер признавал мягкий вариант законного права на совместное имущество, при котором жена в случае смерти или обоснованного развода могла претендовать на треть имущества мужа.
Родители были обязаны воспитывать своих детей в благочестии, чтобы они были научены Божьим принципам и в итоге стали членами Церкви. Отцы должны были еженедельно исповедовать своих детей и ежедневно вести семейное поклонение. Родители были отвественны за воспитание детей в полную меру своих средств и возможностей. Дети должны были подчиняться родителям и принимать от них наказание. Как только ребенок вырастал, он вступал в брак, переезжал в новый дом и создавал собственную семью.
Пуританский идеал брака, секса и семьи, будучи во многом продуктом своего времени, имеет библейское звучание. Как здорово было бы для современного общества, если бы каждый, становясь мужем и отцом, стремился прославить Бога, подчиняясь заповедям Христа, поддерживая регулярное богослужение в семье и лично следя за духовным воспитанием своих детей! Несмотря на недостатки в пуританской доктрине, например чрезмерную легкость, с которой Мильтон разрешал развод, и обычные недостатки в характере людей в силу всеобщего падения, современным семьям есть чему поучиться у пуритан.
Наше общество может извлечь большую пользу, если мы усвоим у пуритан четыре простых урока, касающихся брака и семьи. Во-первых, мы должны понимать, что супружеская любовь может быть достоянием двух преданных друг другу людей в моногамных отношениях, посвященных Христу. Во-вторых, мы должны понять и принять взгляд пуритан на гендерные роли, определенные Богом в браке. В-третьих, как только эти роли приняты, мы должны выполнять их как функции, данные от Бога. Наконец, наше общество остро нуждается в родителях, которые будут наставлять своих детей на путях Господних.
Пуританское движение попыталось очистить Церковь Англии и на некоторое время преобразило английское общество. Семьи, приверженные пуританским принципам, живущие в супружеской любви и верности в отношениях с Богом и друг с другом, и их дети могли бы преобразить наши церкви и в конечном счете наше общество.
Кто такие настоящие пуритане
«Я служу строгому Богу» (Ричард Роджерс)
«Пуританство — это навязчивый страх того, что кто-то где-то может быть счастлив». Это слова современного разоблачителя пуританства. Но современники Уильяма Тиндала, часто рассматриваемого как первого пуританина, давали совершенно противоположную оценку течения.
Томас Мор, один из выдающихся католиков, находил протестантское вероисповедание Тиндала слишком терпимым. Мор описывал его последователей, как людей, «не любивших долго поститься», однако же, «любителей быстро есть, и быстро пить, и быстро разжигаться в своем распутстве». Их богословие, согласно Мору, грешило тем, что представляло христианскую жизнь слишком легкой. «Со своей стороны я был бы рад согласиться с тем, что грех, боль и все остальное исчезло так быстро, как об этом говорит нам Тиндал: но меня не покидает чувство, что он обманывает нас».
Пуританство, как говорят нам сегодня, «повреждает человеческую душу, очерствляет и омрачает ее, лишает ее света и счастья». Это обвинение оказалось бы настоящим сюрпризом для квакера Джорджа Фокса, современника пуритан, который презирал их «ленты и кружева, и роскошные одеяния», их «занятия спортом и развлечения». Из нижеприведенных цитат, принадлежащих перу таких маститых ученых, как К. С. Льюис, Кристофер Хилл и А. Дж. Диккенс, следует понять, что, вероятно, мы серьезно заблуждаемся в своем отношении к пуританству:
«Мы должны себе четко представлять, что те [настоящие] пуритане сильно отличались от тех, кто называет себя так сегодня».
«Очень немногие из так называемых “пуритан” были “пуританствующими” в том смысле, который вкладывался в это слово в XIX столетии, одержимые сексом и отвергающие веселье, ибо “пуританство” подобного рода по большей части было пост-Реставрационным творением».
«Рассуждая о пуританстве, начните с того, что избавьтесь от использования этого слова в качестве ярлыка для определения религиозного лицемерия викторианской эпохи. К пуританству XVII века оно не имеет никакого отношения».
В нижеследующем вступлении я, опираясь на многочисленные источники, попытался выделить основные черты пуританского «мышления», или «нравов» и «духа». Цель этого обзора — создать общую картину, которую дополнят деталями последующие главы. Итак, первая глава излагает мой тезис, все остальные — документальны.
«Все знают, что пуритане были…»
Ни одна группа людей не была столь несправедливо оклеветана в XX веке, как пуритане. В результате, мы подходим к пуританам с уже культурно укоренившимся предосуждением. По этой причине, в качестве введения к изучению данной темы, я предлагаю совершить краткий экскурс по наиболее часто выдвигаемым в адрес пуритан обвинениям, отмечая при этом их истинность или неправдоподобие.
1. Пуритане выступали против секса. Нонсенс. Один влиятельный пуританин сказал, что сексуальные отношения являются «одним из наиболее насущных и уместных аспектов супружества» и именно тем, чем супруги должны заниматься «по доброй воле и с наслаждением, готовностью, радостью и восторгом». Другой [пуританин] начинал свой список супружеских обязанностей с «правильного и законного использования тел, или брачного ложа, которое, несомненно, является неотъемлемой обязанностью в браке».
2. Пуритане никогда не смеялись и отвергали веселье. Правдиво лишь отчасти. Пуритане были людьми серьезными, но при этом говорили и такое: «Наши радости Богу были бы более приятны, нежели наши горести», «это тот тип улыбки и радостного смеха… который может оставаться… с набожным человеком»; христиане «могут быть веселыми и за работой, и за трапезой»; «радость — это прибежище праведника». Томас Гэтакер писал, что в этом и есть предназначение сатаны — убеждать нас в том, что «в Царстве Божьем нет ничего, кроме стонов и вздохов, поста и молитвы», однако, на самом деле правда в том, что «в доме Его женятся и выходят замуж,… пируют и радуются». Уильям Тиндал описывал христианское Евангелие как «добрую, веселую, радостную и счастливую весть, которая веселит сердце, заставляя человека от радости петь, танцевать и хлопать в ладоши».
3. Пуритане носили монотонную, немодную одежду. Неправда. Пуритане одевались по моде, соответствовавшей духу их времени и классовой принадлежности. Это правда, что черный цвет, носивший оттенок достоинства и формальности (как и по сей день), был стандартным для одежды, надеваемой по особым случаям и воскресным дням. Однако повседневные наряды отличались разнообразием цветов. Американский пуританин Уильям Брюстер носил синее и фиолетовое пальто и зеленый жилет. Энтони Вуд описывал, как выглядел Джон Оуэн в те дни, когда занимал пост заместителя ректора Оксфордского Университета: «Напудренные волосы, батистовая лента с большими роскошными шнурами, бархатный камзол, перехваченные у колен изящными подвязками бриджи и испанские кожаные туфли с парчовым верхом». Красно-коричневый, а также различные оттенки кирпичного были наиболее распространены в одежде, однако в сохранившихся описях товаров можно обнаружить предметы красного, синего, зеленого, желтого, сиреневого и других цветов.
4. Пуритане отвергали занятия спортом и развлечения. Невероятная ложь. Исследования показали, что пуритане с удовольствием занимались охотой, рыбной ловлей, футболом, игрой в кегли, чтением, музыкой, плаванием, катанием на коньках и стрельбой из лука. Относительно активного отдыха один пуританский пастор сказал, что христианам следует «наслаждаться им, как свободой, вознося благодарность Богу за то, что Он даровал нам эту свободу для того, чтобы мы смогли освежить свои силы». Это правда, что пуритане запретили все увеселения по воскресеньям, а также все азартные игры, лотереи, травлю медведей, скачки, игры в кегли внутри и возле таверн в любое время. Это было сделано не от неприязни к веселью, а оттого, что подобные развлечения расценивались как опасные или аморальные по своей сути.
5. Пуритане были жадными до денег трудоголиками, готовыми пойти на все ради обогащения. Абсолютная ложь. Пуритане были одержимы опасностями, которые таит в себе богатство. Это факт, что даже при обсуждении деловых вопросов или заключении сделок, пуритане никогда не забывали об этом. Лорд Монтагю говорил своему сыну:«Не переусердствуй с работой, стремясь заработать все богатства мира… Тот, кто алчен, приносит беды своей собственной душе». «Помните, что богатство не является частью вашего благосостояния»,- писал Ричард Бакстер, — «богатства — это ни что иное, как изобильная подпитка для искушения бренной плоти». «Я бы предпочел быть обездоленным святым, нежели процветающим грешником», — заметил Томас Адамс. Если говорить о проблеме с положительной стороны, то пуритане были убеждены, что работа является нравственной добродетелью, что праздность — это порок, а экономия и бережливое использование ресурсов во имя умеренности и попытки избежать долгов — правильны и полезны.
6. Пуритане были враждебны по отношению к искусству. Частично, правда, но не в таком размере, как думают большинство наших современников. Непонимание происходит из того факта, что пуритане убрали из храмов музыку и живопись. Но этим они всего лишь выразили протест против католического богослужения и ритуалов, а не против музыки и искусства как таковых. Пуритане избавились от органов и картин в Церкви, но охотно приобретали их для личного пользования. Излагая в своем трактате обычные возражения Церкви против использования музыкальных инструментов в храме, Джон Коттон добавляет, что он не запрещает личное использование каких-либо инструментов для «музицирования». Оливер Кромвель перенес орган из оксфордской часовни в свою резиденцию в Хэмптон Корте, где нанял себе личного органиста. На свадьбу одной из своих дочерей знаменитый полководец нанял для танцев оркестр из сорока восьми музыкантов. Находясь в тюрьме, Джон Беньян втайне смастерил флейту из ножки стула.
7 Пуритане были чрезмерно эмоциональны и действовали вразрез здравому смыслу. Чепуха. Они стремились к равновесию между разумом и сердцем. «Человек — существо рациональное и способное существовать, согласуясь со здравым смыслом», — писал Ричард Бакстер. «Верующий — наиболее здравомыслящий человек в мире», — заметил Самюэльь Резерфорд, — «ибо тот, кто делает все по вере, делает это по велению крепкого рассудка».
Пуританство было старомодным движением, обращенным к семидесятилетним старикам, страдающим от «усталой крови». Совершенно неверно. Пуританство являлось молодым, энергичным движением. К. С. Льюис называет ранних пуритан «молодыми, горячими, прогрессивными интеллектуалами, очень модными и современными». Пуритане были «молоды душой» независимо от их возраста. Моложавость елизаветинских пуритан стала основной насмешкой со стороны их англиканских противников; так, в 1583 году архиепископ Уитгифт снисходительно сказал группе пуританских служителей: «Вы… мальчишки по сравнению с нами, кто изучал богословие прежде, чем вы появились на свет». Один англиканский епископ был встревожен тем, как пуритане «привлекали разных молодых служителей» в свои ряды, в то время как в приходе св. Албания были «молодые мужчины и женщины», часто «шатавшиеся» в соседний приход, где проповедовал пуританин Уильям Дайк. Один противник пуританства отправил к пуританам учиться своего сына для того, «чтобы его стало мутить от пуританства», и в результате обнаружил, что его мальчик принял это вероисповедание.
Пуритане были «изгоями» своего тела и физического мира. Неправда, за исключением нескольких пуритан, страдавших физиологическими отклонениями. Матер записал в своем дневнике: «Намерение Иисуса Христа — даровать вечную славу моему телу равно, как и моей душе, и посему Он не отвергнет столь малую частичку, как физическое здоровье». Уильям Эймс провозгласил: «Представьте тела ваши… Богу (Рим. 12:1) и Бог прославится в ваших телах». Относительно физического мира пуритане говорили следующее: «Благодать спрятана в природе… как пресная вода в розовых листьях», «Бог наделил нас несколькими чувствами, чтобы мы могли наслаждаться очарованием каждого из них», «этот мир и все в нем прекрасно, ибо создано Богом для блага Его творения».
Пуритане были нетерпимы к несогласным с ними. Это утверждение верно для наших современников, живущих по стандартам нашего времени, но абсолютно неправильно для того периода времени, о котором мы говорим. В XVI и XVII столетиях не было ни одной группы людей, к которой относились бы с полной религиозной и политической терпимостью. Существовала лишь одна официальная Церковь и правительство, а инакомыслящих ждало наказание за вольнодумство.
По сравнению с другими религиозными группами, существовавшими в Англии, пуритане за свою терпимость получили наивысшую оценку. У. К. Джордан, чьи книги о развитии религиозной терпимости в Англии являются общепринятыми источниками по этому вопросу, хвалит пуританство за вклад в рост «свободы вольнодумства», «религиозной свободы» и «права на свободу совести». Кромвель был готов к тому, чтобы разрешить англиканам и католикам проводить домашние богослужения (что больше всего порицалось пуританами), и позволил евреям вернуться в Англию и построить собственную синагогу и кладбище в Лондоне. Несмотря на свое антикатолическое настроение пуритане, тем не менее, не отрицали, что многие католики были истинными христианами. В большинстве своем пуритане ценили духовный мир человека выше, чем принадлежность к той или иной группировке, подобно тому, как отмечено в высказывании Самюэлья Файрклофа: «Если человек живет в святости и ходит смиренно перед Богом, я буду любить его, даже если он конформист; но ежели он горд, сварлив и нечестив, то я никогда не подумаю о нем доброе, хоть он и не англиканин».
Пуритане были чересчур строги. Во многом, правда. Школьный дневник Самюэлья Харда состоит из списка неудач и самообвинений, включая такие проступки, как отход «ко сну без молитвы», засыпание без последней мысли о Боге, «нежелание молиться», недостаточная подготовка к воскресенью в предшествующий субботний вечер, неумеренная еда, «также мой нескромный смех в общем зале в 9 часов», нетерпение и разговоры в воскресенье, «не подобающие тем, которые следует вести в Субботу, то есть День Господень».
Когда английский пуританский проповедник Ричард Роджерс читал лекции в Уэтерсфилде, Эссекс, кто-то сказал ему: «Господин Роджерс, мне нравитесь вы и ваша компания, но вы так педантичны». На что Роджерс ответил: «О, сэр, я служу строгому Богу». Одним из первых имен, которыми поначалу называли пуритан, было имя «педанты». Нет ничего противоестественного в том, что каждый серьезно и строго относится к тем вещам, которые ценит выше всего. Атлеты строго относятся к тренировкам, музыканты — к репетициям, деловые люди — к своему делу. Пуритане же были строги к своим нравственным и духовным поступкам.
Пуритане клали на алтарь религии естественные человеческие чувства. Это не так. Пуритане отличались теплотой в проявлении своих чувств. Они неоднократно говорили о лелеянии добрых «привязанностей», то есть эмоций. Американский пуританин Самюэль Уиллард писал:
«Стоицизм… подрезает крылья самой природе, и отрезает привязанности от их естественной активности, будто бы они даны были человеку лишь для того, чтобы он чувствовал себя подавленным… тогда как Слово Божье и религиозные нормы учат нас не разрушать, но взращивать каждую способность, имеющуюся в нас, и в особенности наши симпатии, во славу Богу, даровавшему их нам».
Джон Беньян писал из заключения: «Разлука с женой и детьми подобна для меня тому, будто бы плоть моя оторвана от костей».
Пуритане были моралистами-законниками, судившими людей лишь по их внешнему поведению. Совершенная неправда по отношению к настоящим пуританам. Слово «мораль» служило негативным определением пуританства, потому как предполагало дела без веры. «То, что видимо», — писал Уильям Адамс, — «ничто по сравнению с тем, что нельзя увидеть». «Вежливость не есть чистота», — сказал Томас Уотсон, — «человек может быть облачен во множество нравственных добродетелей, таких как справедливость, рассудительность, сдержанность, и тем не менее отправиться в преисподнюю. Если мы хотим быть чисты сердцем, нам не следует полагаться на внешнюю, показную чистоту». Самюэль Уиллард писал: «И в самом деле, я не знаю большей угрозы подрыва истинного христианства… чем превращение в закон показных добродетелей». Говоря вкратце, недоверие к внешнему проведению являлось одной из самых характерных особенностей пуританства.
Пуритане были чересчур самоуничижительны. Правдиво отчасти. Коттон Матер описал подобное в своем дневнике:
«Христианин всегда должен думать о себе со смирением, наполняя себя размышлениями о самоунижении и самоотвращении. Постоянно уничижая себя и будучи весьма чувствительным к собственным отвратительным качествам, христианин делает то, что угодно Небесам».
Однако нам не следует отрывать этот комментарий от контекста. Преувеличенные описания человеческой никчемности появляются в строках, где автор исследует греховность человека перед святостью Бога. При изучении движения пуритан всегда остается впечатление, будто они страдали от низкой самооценки. Или же, наоборот, они кажутся слишком самонадеянными. Тогда мы сможем уравновесить высказывание о самоуничижении таким заявлением:
«Бог никогда не выступал против самой сущности человека, или призывал человека отвергнуть себя в том, что служит помехой для его собственного счастья… Такова любовь, равная человеческой натуре, без которой он не может исполнять закон…Я обязан возлюбить других, но это должно начинаться дома».
Пуритане были малограмотными людьми, отрицавшими образование. Совершеннейшая ложь. Ни одно из движений в христианстве не относилось столь ревностно к образованию, как пуританство. Эпитет «образованный» являлся наиболее почетным для человека. Один современный ученый описывает пуританство как «движение «божественно образованных», религиозных интеллектуалов своего времени, движение, получившее поддержку в университетских кругах». Основатели колонии Бэй в Массачусеттсе открыли свой первый колледж (Гарвард) спустя всего лишь 6 лет с момента поселения. Сама колония, «с более чем сотней выпускников Оксфорда и Кембриджа, являлась, вне всякого сомнения, самым образованным сообществом, которое когда-либо знал мир».
Кем же, в самом деле, были пуритане?
Пуританство являлось частью протестантской Реформации в Англии. Но начало этого движения ознаменовано особой датой, или событием. Впервые это движение проявило себя в 1560-е годы в эпоху правления королевы Елизаветы, но если мы исследуем характерные черты движения, то обнаружим, что корни его уходят вглубь первой половины столетия. Среди духовных и интеллектуальных предшественников движения встречаются такие фигуры, как переводчик Библии Уильям Тиндал, известный проповедник-евангелист Хью Латимер, а также Томас Бейкон. И, несомненно, у истоков пуританского движения стояли изгнанники-протестанты, перебравшиеся на континент в поисках спасения от преследований королевы-католички Марии (1553-1558 гг.).
Пуританство начиналось как особое церковное движение. В первые годы своего правления королева Елизавета заключила с Церковью Англии «Елизаветинское соглашение» (также известное, как «Елизаветинский компромисс»). Это соглашение соединяло вместе реформатскую, или кальвинистскую доктрину, возобновление литургической части по образцу католической (с точки зрения пуритан) формы богослужения, и епископального управления Церковью.
Эта остановка в развитии Реформации вызывала нетерпение у пуритан. С их точки зрения английская Церковь оставалась лишь «наполовину реформированной». Они жаждали «очистить» Церковь от остатков католических церемоний, обрядов и иерархии. Этот ранний конфликт с государственной Церковью быстро разросся, захватив и другие аспекты личной и общественной жизни. Пуританство, таким образом, являлось отчасти сугубо английским явлением, заключавшимся в недовольстве местной Церковью. Но с другой стороны, с самого начала оно являлось также и частью европейского протестантизма. Хортон Дэвис говорит, что «пуританство началось с реформы литургии, а развилось в самостоятельную систему отношения к жизни».
По мере развития движения, все большее количество его членов не могло полноценно «признавать авторитет» государственной Церкви, оставаясь при этом послушными ее сынами. Пуританские пасторы все чаще смещались со своих должностей. Для написания этой книги я пытался отделить пуритан от «сепаратистов» и «нонконформистов», но факты прямо указывают на то, что в XVII веке пуритане быстро, и отнюдь не по своей воле превратились в сепаратистов, не признающих авторитет официальной Церкви.
Поскольку пуританское движение не имеет определенной даты своего появления, то и дату его завершения указать довольно сложно. Поэтому я ограничился концом XVII столетия.
Некоторые главные характерные черты пуританства
Ранее я попытался внести ясность в распространенную ошибочную точку зрения о пуританстве. Теперь пришло время поговорить о некоторых положительных чертах этого движения. Будь мы современниками пуритан, какие из их отличительных качеств поразили бы нас?
Пуританство необходимо рассматривать, прежде всего, как религиозное движение. Светская интерпретация пуританства является результатом атеистической эпохи и игнорирует тот факт, что даже в своих заявлениях по политическим, социальным и экономическим вопросам, пуританство опиралось на религиозную основу. Вот что пишет один современный историк: «Когда мы завершим наши попытки осовременить пуританство и сделать его мирским, то обнаружим, что оно упорно остается религиозным феноменом». И в частных, и в публичных своих проявлениях пуританство разрасталось за счет горячо преданных Богу людей. Известный вопрос Джона Беньяна: «Как я могу спастись?», был, в конечном итоге, наиважнейшим для каждого пуританина. Один армейский генерал писал Кромвелю: «Милорд, пусть служение Богу-Яхве будет для вас величайшим и значительнейшим занятием повседневно; считайтесь с ним более, чем с едой, сном или советом вместе взятыми».
Пуританство было движением реформ. Это определение вытекает из попыток пуритан изменить то, что уже существует. В сердце пуританства жило убеждение о необходимости изменить что-либо, а формула «делать как обычно» не являлась для них приемлемым вариантом. Трудно переоценить то влияние, которое оказывает подобный подход на чью-либо жизнь. Это также объясняет, между прочим, почему пуритане в свое время заняли столь агрессивную позицию, и почему, читая полемическую литературу того периода, можно обнаружить, что их оппоненты в основном сами защищались от нападок.
Ключевыми терминами, использовавшимися у пуритан, были, в основном, слова реформа, реформация, и прилагательное реформированный. Эти определения вовсе не являются выдумкой поздних историков, а словами, бывшими у всех на устах в течение всей эры пуританства. Это была эпоха, когда правителей вынуждали «реформировать страны», священнослужителей — осуществлять «реформацию религии», а отцов — «реформировать свои семьи». А на личном уровне пуританство побуждало «реформировать жизнь от не богоугодных и неправильных поступков».
Пуританское движение было движением мечтателей, получающим подпитку из видения реформированного общества. Кто-то очень кстати суммировал программу пуритан таким образом: «Требованием реформации был призыв к действию, прежде всего, к изменению индивидуума таким образом, чтобы он стал инструментом, пригодным для исполнения Божественной воли, а потом к использованию этого инструмента для изменения всего общества».
Пуританство являлось также и движением протеста, как и все протестантское движение в целом. Вновь и вновь на последующих страницах точка зрения пуритан будет проясняться все полнее, особенно, если мы учтем тот факт, что пуритане выступали против позиций Римско-католической церкви, и в меньшей степени — против англиканства. Относительно вопросов, касающихся работы, секса, денег и поклонения, лучше всего начать с рассмотрения того, против чего выступали пуритане. Вот как преподносит это Кристофер Хилл: «Существовал элемент социального протеста практически в каждой пуританской позиции по какому-либо вопросу».
Пуританство также было и международным движением, что делает его вполне современным. Многие из первых лидеров движения, особенно во времена гонений, провели месяцы, и даже годы на континенте. В Европе они прониклись догматикой и практикой богослужений «лучших церквей Реформации» — так они называли европейский протестантизм. А в дальнейшем, после переселения пуритан в Америку, особенностью пуританства стало взаимодействие между лидерами движения по обе стороны Атлантики. «За пуританами», — пишет М. М. Кнаппен, — «стояла мощь поднимающего голову международного протестантизма». Интернациональная природа пуританства объясняет, почему в своей книге я соединил вместе американских и английских пуритан, и почему я использовал сноски, чтобы привлечь внимание к параллельности пуританской мысли и взглядов Лютера и Кальвина.
Английское пуританство (в отличие от американского) было движением меньшинства. Хотя английские пуритане набрали значительный вес в своем обществе (особенно в парламенте), но никогда не имели численное большинство. Вследствие этого, пуританство проявило черты, характерные для всех меньшинств: сильное чувство внутренней лояльности к общим принципам, ощущение уязвимости, склонность к биполярному мышлению, при котором мир разделяется на два лагеря — мы и они. А. Дж. Диккенс справедливо определяет пуританство «как силу больше подходящую к проникновению, нежели, чем к доминированию над английским духом», в то время как Пол Сивер полагает, что пуритане «преуспели в неудачах».
В Новой Англии, где пуритане более успешно доминировали в обществе и учреждениях, пуританство, на мой взгляд, являлось менее привлекательным явлением — более склонным к нетерпимости и безжалостному правлению, к самодовольству, к законничеству, к внутреннему разложению. В Англии, для сравнения, движение существовало без стабильной руководящей структуры и избежало тенденции направления лояльности своих последователей в управленчество, нежели чем в идеалы.
Пуритане составляли не просто меньшинство, а гонимое меньшинство. В Англии они подвергались преследованиям и репрессиям. Фактически на каждом этапе своей истории (за исключением, конечно, середины XVII столетия, когда их партия играла главную роль в правительстве и Церкви). Для пуританских пасторов периодические тюремные заточения стали образом жизни. Мирян таскали по судам за проведение религиозных собраний на дому. Молодые пуритане, не подписавшие акт о единообразии, не имели права поступать в Оксфордский и Кембриджский университет. Служители, отказавшиеся носить облачения Англиканской Церкви или признавать англиканские ритуалы или проводить службы по Книге молитв, смещались со своих должностей. Сознание отчуждения послужило пуританам их главным прототипом: пилигрим, проходящий через чужую страну в родные края.
И, несмотря на всю важность роли, которую играли в пуританском движении проповедники и профессора, все же успех его, при окончательном анализе, был обеспечен тем, что это было движение мирян. Как говорит один ученый: «Пуританское движение замечательно весьма энергичным участием в нем мирян». Верно и то, что интеллектуальную основу движения заложили духовенство и профессура. Именно они облачили превосходящие силы мирян в доспехи силы для того, чтобы бросить вызов существующим структурам. И, конечно же, в этой ситуации существовало множество парадоксов: в самом действии по подрыву традиционной иерархии и первенства духовенства, пуританские проповедники привлекли на свою сторону огромное число последователей из мирян, а сами потеряли правящие позиции. Их власть, однако, распространялась лишь так далеко, насколько велика была их возможность влиять на мышление простых мирян.
Пуританство было движением, в котором Библия играла центральную роль во всех аспектах жизни. В определенном смысле наиглавнейшим предметом обсуждения пуританского движения (как и всей Реформации в целом) был вопрос об авторитете. Пуритане решили этот вопрос, сделав Библию последним и наивысшим авторитетом в вере и поклонении. Джон Оуэн, часто рассматриваемый в качестве величайшего богослова пуританства, сказал, что «протестанты определяют Священное Писание, как дарованное Богом для того, чтобы быть… совершенным и полным правилом вероисповедания». «Кем же, тогда, были эти ранние пуритане?», — задается вопросом Дерек Уилсон. — «В основе своей таковой была их позиция в отношении авторитета Библии, что отличало их от остальных английских протестантов».
Пуританское движение было интеллектуальным движением. Его целью являлось реформирование религиозной, национальной и личной жизни, а его приверженцы быстро почувствовали, что через учебные заведения можно наиболее эффективно влиять на общество. И в Англии, и в Америке пуританское движение было неразрывно связано с университетами. Джон Ноулес писал губернатору Массачусетса Леверетту, что «если умрет колледж, то церкви… долго после этого не проживут». Современные источники говорят об «исключительности и неразрывности университетского руководства с пуританским движением». Следовательно, не удивительно, что пуританство было высоко образованным движением, обладавшим «жизненной страстью для самовыражения».
И, в конечном итоге, пуританство было экономическим и политическим движением. Вероятно, сегодня для нас это является более очевидным, чем для самих пуритан, поскольку мы имеем возможность видеть длительный эффект движения. В те дни, когда Церковь находилась под контролем государства, все попытки пуритан изменить эту Церковь сразу и неизбежно столкнули их с правительством. И в этом смысле мы можем согласиться с определением пуританства, как движения, безнадежно политизированного. Что касается экономического аспекта, то, делая акцент на ценностях труда, бережливости и честных заработков, пуритане создали климат, удачно согласующийся со становлением капитализма, независимо от того, были ли они сами причиной его возникновения. Пуритане многое могли сказать по вопросам работы и денег.
Некоторые ключевые доктрины пуританства
Подобно другим христианским движениям, пуританство имело несколько догматических особенностей, которые выделяли его из общепринятых рамок христианства в целом. Пуритане придерживались кальвинистского учения, как и большинство сепаратистов, а также англикан вплоть до рукоположения архиепископа Лода. Отсюда следует вывод, что такие догмы, как верховная власть Бога, спасение через веру во Христа, предопределение к спасению, неопровержимость Божьей благодати и человеческая греховность являлись для пуритан аксиомами.
Доктрина о благодати давала пуританам возможность размышлять о многих аспектах — от спасения до материального благополучия. Центральное место в пуританстве занимала вера в то, что лишь милость Божья является источником человеческого процветания, которое невозможно приобрести собственными заслугами. Комментарии Самюэлья Уилларда о даре спасения звучат, как основной принцип:
«Не требуется никаких других условий… кроме как принятия этого дара и осознание доброты Дарующего. Вера — это рука, принимающая этот дар… И чем является наше послушание, как ни благодарностью Богу за такой невыразимый дар?»
Личное перерождение, или обращение, было для пуритан, по словам Кромвеля, «корнем всего». Обращение было настолько тесно связано с освящением или жизнью в святости, что пуритане использовали слово спасение для определения обоих терминов. Ричард Сиббс связал искупление и освящение, заметив в своем комментарии, что «ощущение любви Христа в прощении грехов подтолкнет человека к священному рвению в исполнении всех обязательств». Томас Бейкон сказал, что целью его трудов было стремление «научить людей узнавать самих себя и свое спасение кровью Христовой через веру, и жить достойно Божьей милости».
Концепция завета заложила основу фактически всех важных для пуритан взаимоотношений. Завет обозначал отношения взаимного доверия и обязательств. Он же объяснял то, как Бог обращается к каждым в отдельности, и был философской основой для таких пуританских формаций, как семья, Церковь и государство. Фундаментом всего являлось данное Богом обетование спасения каждого верующего, от которого взамен требуется послушание и преданность. Люди, в свою очередь, заключили завет между собой создать Церковь, семью или государство, где Бог является третьей стороной, или гарантом этого соглашения. Особый акцент доктрины завета делало пуританство религией тесных отношений.
В вопросе об авторитете пуритане настаивали на принципе одного Священного Писания, которое есть наивысший авторитет для религиозного вероучения и обрядов. Естественно, что Библия требует толкования, и, взявшись за это, пуритане толковали Библию, исходя из условий той или иной протестантской традиции. В этом смысле они не избежали вмешательства человеческих привычек. Принцип «одним Писанием» сам по себе является продуктом протестантизма. Тем не менее, существует множество отличий между пуританским убеждением, что любое вероучение или обряд должны опираться на библейское предписание, и соперничающими теориями о том, что внебиблейские традиции — вполне подходящее основание для вероисповедания или проведения каких-либо обрядов.
Пуритане полностью развили доктрину сотворения. Они верили, что Бог сотворил физический мир и все сущее, и, следовательно, это в самом принципе являлось благим. Они верили, что физический мир ориентирован на Бога. Они находились в состоянии настоящих «причастников» своего времени, причем в гораздо большей степени, нежели те, кто множил внешние церемонии в стенах церквей. Один пуританин заметил, что христианин может рассматривать «свою лавку как такую же священную землю, что и свою часовню». «Мир — это Божья книга», — сказал Ричард Бакстер, — «а каждое создание — буква, или слог, или слово, или фраза…, провозглашающие имя и волю Бога». Томас Тейлор писал: «Голос Бога во всех тварях, и через них все говорит нам всегда и везде». Одним из последствий распространения пуританской доктрины о Сотворении явилось то, что эта доктрина логически привела к отречению от старой концепции двойственного восприятия мира, делившей его на мирское и религиозное, которая долгое время доминировавшей в умах.
Созвучным доктрине о Сотворении был сильный акцент пуритан на провидении (промысле Божьем). Пуритане были замечательными людьми, видевшими присутствие Бога в ежедневных событиях. Пуритане вели дневники, в которых отмечали милость Божью, явленную в повседневной жизни. Они с уверенностью ожидали встречи с Богом в «долине, в хлеву, в амбаре и подобных местах, где Бог посещает душу». Пуритане также истолковывали современные им исторические события в рамках доктрины о промысле Божьем и библейских аналогий.
Пуританская доктрина о призвании, или призвании свыше, являлась особым приложением к Божьему промыслу в личной жизни каждого христианина. Пуритане привычно разделили личный призыв Бога на общее призвание и частное призвание. Общее призвание обозначало призвание быть искупленным и святым христианином во всех сферах жизни. Частное призвание являлось Божьим указанием человеку определенной области для работы или карьеры.
Пуританский взгляд на личность является замечательной темой, о которой следует рассказать особо. Говоря вкратце, пуритане соединили несомненные подтверждения доктрин о первородном грехе и полной человеческой развращенности с одной стороны и возвышенные оценки достоинства измененной Божьей благодатью личности с другой. Пуританство возвело в постулат тройной взгляд на личность: совершенная, ибо создана Богом и потому изначально хороша; греховная в силу грехопадения Адама, повлиявшего на нее и способность к совершению зла; искупленная и прославленная обновляющей Божьей благодатью.
Интересен в такой схеме факт присутствия или отсутствия у каждого обновленного сердца, что объясняет проявление чрезмерного оптимизма или пессимизма по отношению к людям, которые мы находим в пуританских записях. В пуританских дневниках четко прослеживается осознание греха, но и в равной степени — осознание Божественной милости. Пуританское отношение к социальным формациям смешивает в себе пессимистическую осознанность их тленности с ожидаемыми видениями реформированного общества, которые поражают нас сегодня своим наивным оптимизмом.
Симпатии и антипатии пуритан
Любое движение можно определить по его симпатиям и антипатиям. Так же и для пуритан можно выделить качества личности и род занятий, снискавшие наивысшую их похвалу, и антипатии, вызывавшие отвращение. Чуткое восприятие пуританского лексикона и основных образов многое может нам поведать о пуританских нравах.
Главными положительными определениями в словаре пуритан были: реформа (а также его производные реформированный и реформация), благочестивый, хорошо организованный, эрудированный, открытый, полезный, скромный, серьезный, усердный. Пуритане желали, чтобы занятия были законными в любом их проявлении от работы до игр и от поклонения до управления. Чистый, очищенный, святой, правдивый и разумный (как противоположность не разумному) находились среди их положительных качеств.
Идея о самореализации интересовала пуритан меньше, нежели обязанность, которую они рассматривали и как ответственность за обетование, и как условие жизни в любом социальном сообществе. Вот как писал Самюэльь Уиллард: «Это очевидно, что из всех взаимоотношений между людьми существуют обоюдные обязанности, возложенные на них». Ранние пуритане носили кличку дисциплинщики. И неудивительно, что они неоднократно говорили о доброй совести, как о предпосылке к человеческому счастью.
Пуритане относились с подозрением к ярким внешним проявлениям и доверяли тому, что Бакстер назвал «внутренней нормой личной жизни». Ричард Гринхам возмущался службами, которые были «глянцевыми, яркими и хрупкими…, такими холодными…, что простое проповедование Христа приходит в упадок». Говоря современным языком, с пуританами «что видишь — то получаешь». «Истина любит свет», — писал Бакстер, — «и наиболее прекрасна, когда практически обнажена». «Ничего не боится правда столь сильно, как скрытности», — сказал Ричард Сиббс, — «и не жаждет ничего так сильно, как находиться у всех на виду: чем она обнаженнее, тем прекраснее и могущественнее». Кромвель приказал писать свой портрет «со всеми бородавками».
Пуритане ставили на высокий уровень религиозную искренность. Интеллектуальное основание личной веры не было для них неопределенным предметом. Томас Хукер провозгласил, что «разве истина, которую Бог открывает нам, пусть даже самая крохотная, не лучше, чем весь мир?» Джон Оуэн призывал христиан «взглянуть на истину, как на самую драгоценную жемчужину, которая лучше целого мира».
Соответственно этим положительным ценностям у пуритан существовало и несколько общих антипатий. Пуритане с презрением относились к традиции, приравнивая ее к суеверности, о которой упоминали в разговоре о католических обрядах в богослужении. Тирания — еще одно слово, выражавшее сильные негативные чувства, особенно в политическом и церковном контекстах.
Понятия о холоде или холодности, а также синонимы вялый и вялость вызывали особую неприязнь у пуритан в духовной сфере. Ричард Роджерс испытывал отвращение от «холодности и половинчатого служения…, которые есть в мире», в то время как Коттон Матер предостерегал: «Опасайтесь… крепкой головы и холодного сердца». Самюэль Уард записал в своем дневнике самообвинение в том, «как 15 и 16 февраля был ленив в служении Господу». И в противовес холодности, ревностный и рвение были позитивными определениями в лексиконе пуритан.
Духовное самодовольство и посредственность вызывали у пуритан наибольшее отвращение. Ричард Бакстер писал:
«Как простая лень и пренебрежение Богом определенно отлучают душу от Царства Небесного, равно как и мирская, распутная, плотская жизнь, так и обычная компания подобных ленивых, рассеянных, беспечных особ, несомненно, отлучит наши сердца от Небес, поскольку несколько человек гораздо более распутны и нечестивы».
Самюэль Уиллард сетовал, что в Новой Англии «готовность и рвение для Бога почти сошли на нет», тогда как «равнодушное исповедание в большом почете».
Пуритане отвергали вечеринки и пирушки. Любое проявление несдержанности вызывало их ярость. Типичное описание обязанностей для пуританского школьного учителя многое говорит о пуританских антипатиях: «Он не должен быть игроком… или завсегдатаем таверн и пивных, или пьяницей, или… предаваться распутному флирту и непристойному поведению по отношению к женщинам, или расточительствовать в ненужных расходах, в следовании пустой броской моде в одежде, или… носить длинные завитые или заплетенные волосы, или… богохульствовать и сквернословить…».
В 1677 году штат Массачусетс наделил полномочиями полицейских, известных как десятники, арестовывать «всех нарушителей Субботы и шумных пьяниц, или тех, кто держит винные лавки, или всех, кто учиняет беспорядок в своих домах в день субботний или на следующий вечер». Английские пуритане с трудом сдерживали свое отвращение к англиканским проповедникам, подобным Роберту Палмеру, который держал в своем саду кегельбан, где его можно было обнаружить «ежедневно и еженедельно» с «огромной толпой людей».
Чтобы взглянуть мельком на то, что вызывало отторжение у пуритан, нам следует заглянуть в записи церковных и судебных разбирательств:
1. Роберт Сайкс из Дорчестера (штат Массачусетс) был приведен в суд «за игнорирование публичного поклонения Богу, беспечное отношение к своему призванию и неподчинение властям».
2. Уильям Скант из Брайнтри был вызван в суд Саффолка за то, что «не воспитывал и не наставлял своих детей, что было бы полезным для их образования».
3. Одним из обоснований отлучения от Первой Церкви Бостона Джеймса Маттока значилось то, «что он отвергал супружеское общение (сексуальные отношения) со своей женой в течение двух лет».
4. Темперанс Свити, скрывшая свое имя, получила предупреждение по поводу «приема у себя дома и развлечения шумных компаний с подачей вина и крепких напитков, что даже привело к опьянению».
5.
Нам пуритане знакомы отчасти по своим любимым занятиям. Чтение Библии, слушание проповедей, посещение занятий по изучению Библии и молитвенных собраний были самыми заметными в списке предпочтительных занятий. Джон Уинтроп сказал, что после обращения у него «появилась такая неутолимая жажда Слова Божьего, что он не мог пропустить хорошую проповедь, даже если приходилось ехать за много миль, особенно, если она проникала глубоко в сознание». Во время свадьбы пуританских аристократов леди Рассел пренебрегла обычными для развлечения гостей музыкой и танцами, заменив их «проповедью и ужином».
Развитием пуританского энтузиазма в поклонении являлось поощрение христианского общения, под которым подразумевался разговор с христианами-единомышленниками о духовных вопросах. Ричард Роджерс описал в своем дневнике «замечательную беседу, которую [он] имел… с Ньюманом и мистером Кулвервелом». Джон Уинтроп подобным образом описывает «беседу с христианскими друзьями», добавляя, что «Бог так благословил нашу беседу, что потом все мы чувствовали себя посвежевшими и оживленными».
Пуритане ценили тяжелый труд, относились с подозрением к чрезмерным развлечениям и не делали попыток скрыть свое отвращение к ленивым и нерадивым:
«Благословен каждый, кто боится Господа и ходит путями Его, и считающий, что должен кормиться трудом рук своих. А тот, кто не работает ни умственно, ни физически, а ест плоды труда чужих рук и живет их потом, подобен вшам и другим паразитам».
Суммировать все вышесказанное поможет запись в дневнике, оставленная Джоном Уинтропом:
«Я заключил с Господом новый завет. Со своей стороны я по милости Его освобождаюсь от следующих грехов: гордости, алчности, любви к мирскому, тщеславия ума, неблагодарности, праздности, как в служении Ему, так и в своем призвании, а также от неблагоговейной и честной подготовки перед изучением Его Слова. Бог со Своей стороны дарует мне новое сердце, радость в Духе Его, уверенность в том, что Он будет обитать во мне, укрепит меня в борьбе с миром, с плотью и дьяволом; что Он простит мои грехи и усилит мою веру».
Портрет «типичного пуританина»
Типичный пуританин был женат и имел семью. Семья была «упорядочена» и соблюдала иерархию. Муж/отец являлся ответственным главой семьи, особенно в религиозных занятиях, хотя и жена/мать имела свои сферы влияния. Образование детей и семейное поклонение Богу (особенно чтение Библии и молитва) имели высокий приоритет в такой пуританской семье.
Большая часть религиозной жизни семьи сосредотачивалась в местной церкви. Именно церковь отвечала за то, чтобы проповедовалось учение, совершались общие богослужения, а дети изучали Катехизис. Церковь была не зданием, а группой верующих, объединенных под распространяющимся влиянием пастора. Домашние собрания в середине каждой недели были привычной частью церковной жизни независимо от того, позволяла ли официальная власть проводить эти собрания.
Еженедельные хлопоты были для типичного пуританина напряженным занятием. Жизнь являлась серьезным вопросом, и в ней не было времени на праздность. Средний пуританин верил, что тяжелый труд являлся добродетелью, и Бог призвал каждого исполнять свою земную работу по-христиански, нравственно. Они не чувствовали вины ни за ежедневный труд, ни за доход, который он приносит. Кульминацией недели было воскресенье. В этот день строжайше запрещались все развлечения. Семья посещала церковь дважды по воскресеньям и собиралась после обеда и/или вечером, чтобы еще раз повторить ключевые моменты проповеди.
Если бы мы работали или жили рядом с типичным пуританином, мы бы поразились тому, насколько он религиозен, но абсолютно при этом обычен. Его невозможно отличить по внешнему виду. Как заметил Самюэль Уиллард «и Божьи дети… внешне… выглядят, как другие люди, они едят, пьют, трудятся, общаются в земных профессиях, подобно остальным; а то общение, которое они ведут с Богом во всех этих занятиях остается втайне». Типичный пуританин носил ту же одежду, что и другие представители его сословия. Беседы большую часть времени велись на темы христианской веры и опыта.
Более всего типичный пуританин поразил бы нас своим трудолюбием, бережливостью, серьезностью, скромностью, практичностью во внешнем проявлении, схоластичностью в религиозных и политических вопросах; хорошей осведомленностью о последних политических и церковных изменениях, любовью к дискуссиям, хорошим образованием и тщательным знанием Библии. Для достижения всего этого пуританину требовалась самодисциплина. Для любого, склонного проявить слабость в этих вопросах, пребывание радом с пуританином было, несомненно, неудобным, и этим частично объясняются резкие нападки тех, кто не разделял их взгляды и образ жизни.
Резюме
Чтобы подвести черту под вводными заметками о пуританстве, я собрал наиболее яркие короткие определения:
Рискуя все упростить, можно сказать, что протестантизм Реформации был религией грамотности, домашней молитвы и семейной настольной книги в доме, поддержанной публичной проповедью.
Чтобы определить истинный характер пуританского движения внутри и снаружи Церкви, необходимо избавиться от обычного расхожего использования этого определения… Мы должны разумно признать, что это движение разрослось по большей части как социальная религия среди горожан, что оно требовало хотя бы минимум образования, вдумчивости и независимого духа, и снова, что в свое время помогло появиться умам, страстно тяготеющим к некоторым ограниченным, но все же важным, понятиям гражданской и личной свободы.
На ранних своих этапах елизаветинское пуританство было союзом служителей и мирян, полу-сектантским, но все еще существующим в рамках Церкви. Оно добивалось… реформы литургии и обрядов, очищения от административных злоупотреблений и коррупции, на местах оно активно проповедовало и внедряло в жизнь новую этику благочестия.
Пуританство XVII века было молчаливым, строгим и набожным, и в то же время — искренним, с четким различием полов, и в некоторой степени романтичным… Это было таким же ответвлением Возрождения, как и реакцией против него.