Что такое сакрализация знания
САКРАЛИЗАЦИЯ
Полезное
Смотреть что такое «САКРАЛИЗАЦИЯ» в других словарях:
Сакрализация — (от лат. sacer священный) получение политикой священного, связанного с религиозным культом, статуса. В более мягкой форме сакрализация власти проявляется в традиционной, ритуализированной форме. Политические отношения, имеющие сакральный,… … Политология. Словарь.
САКРАЛИЗАЦИЯ — (от лат. sacrum священный) англ. sacralization; нем. Sakralisierung. Наделение предметов, вещей, явлений, людей священным содержанием; подчинение полит, и обществ, институтов, соц. и научной мысли, культуры и искусства, бытовых отношений… … Энциклопедия социологии
сакрализация — прил., кол во синонимов: 3 • наделение объекта необычным качеством (1) • … Словарь синонимов
Сакрализация — (лат. – священный) – символизация объектов действительности (людей, предметов, действий, слов и выражений, норм поведения, зданий), т.е. придание им особых значений и смыслов, определение магических свойств. Делается это с помощью особых процедур … Основы духовной культуры (энциклопедический словарь педагога)
сакрализация — (sacralisatio; анат. sacralis крестцовый) аномалия развития: уподобление V поясничного позвонка по форме I крестцовому, сопровождающееся их частичным или полным срастанием … Большой медицинский словарь
сакрализация — сакрализация, сакрализации, сакрализации, сакрализаций, сакрализации, сакрализациям, сакрализацию, сакрализации, сакрализацией, сакрализациею, сакрализациями, сакрализации, сакрализациях (Источник: «Полная акцентуированная парадигма по А. А.… … Формы слов
сакрализация — сакрализ ация, и … Русский орфографический словарь
Сакрализация — Аномалия развития. Сращение V поясничного позвонка с крестцом, в результате чего на спондилограмме определяется лишь четыре (вместо пяти) поясничных позвонка. При этом тело и поперечный отросток LV позвонка образуют синостозы с телом крестца и… … Энциклопедический словарь по психологии и педагогике
САКРАЛИЗАЦИЯ
Смотреть что такое САКРАЛИЗАЦИЯ в других словарях:
САКРАЛИЗАЦИЯ
САКРАЛИЗАЦИЯ
САКРАЛИЗАЦИЯ (от лат. sacro — освящать, объявлять священным) — превращение в священное, наделение сакральным смыслом объектов и событий внешнего ми. смотреть
САКРАЛИЗАЦИЯ
САКРАЛИЗАЦИЯ
САКРАЛИЗАЦИЯ
САКРАЛИЗАЦИЯ
(от лат. sacrum священное), наделение предметов, вещей, явлений, людей «священным» (в религиозном понимании) содержанием, подчинение политич. и обществ. институтов, социальной и науч. мысли, культуры и иск-ва, бытовых отношений религ. влиянию. В основе С. лежит признание священного (сакрального) как противоположного светскому, мирскому. С. в теологии означает подчинение богу. Символом этого выступает освящение, т. е. такая церемония, в результате к-рой обыденная мирская процедура приобретает трансцендентный, божеств. смысл. Наряду с последовательно теологич. пониманием сакрального как производного от бога существуют и расширительные теоретич. его истолкования. Так, согласно Дюркгейму, идея священного выражает естественно-природную основу подлинно человеч. бытия, его обществ. (коллективистскую) сущность, к-рая противостоит светскому (индивидуалистич.) эгоистич. существованию. Нем. теолог Р. Отто определяет сакральное (святое) как единственное отличит. свойство божественного и усматривает в нём определяющую черту религии, её подлинный корень. На различных историч. этапах степень распространения и характер С. неодинаковы. С. свойственна первобытнообщинному, раннеродовому и рабовладельч. обществам. В эпоху феодализма начинается, а при капитализме получает своё дальнейшее развитие процесс десакрализации (секуляризации) различных сторон человеч. существования. В условиях глубокого кризиса религии религ. организации и теологи, с одной стороны, пытаются «священное», «святое» максимально отделить, противопоставить земному, а с другой стремятся расширить своё влияние за счёт включения в сферу сакрального явлений и представлений, характерных для совр. социальной действительности. При социализме секуляризация и становление общества массового атеизма ведёт к постепенному вытеснению влияния религии из обществ. и личной жизни человека. смотреть
САКРАЛИЗАЦИЯ
1) Орфографическая запись слова: сакрализация2) Ударение в слове: сакрализ`ация3) Деление слова на слоги (перенос слова): сакрализация4) Фонетическая т. смотреть
САКРАЛИЗАЦИЯ
Цирик Цикля Цикл Цик Сяк Склиз Скаляр Скал Сказ Ска Сирия Сила Сизяк Сизик Сари Сара Салки Салака Салазки Сакрализация Сакля Сак Саз Саар Ряска Ряса Рия Риска Риск Рис Рик Риза Риал Риа Рая Рация Раса Ракс Ракля Ракия Ракалия Рак Раия Раис Разик Раз Лисица Лис Лирик Лира Лик Лизис Лиза Лиаза Ласка Ласа Лариска Лариса Лара Лакрица Лак Лазка Лаз Кяриз Кси Крица Крис Кризис Криз Краса Краля Клица Клир Клариса Клара Кислица Киса Кирза Кираса Кира Кил Кизляр Кизил Карлица Карла Карл Кария Кара Калия Кали Кал Каир Казия Искра Иск Исак Исаак Иса Ирка Ириска Ириса Иракли Ирак Иксия Икс Икра Икар Зря Зрак Злак Цирк Зил Заяц Цис Засл Цска Яик Заря Зал Закал Зак Ялик Заир Ярица Заика Аякс Ася Ярка Ярл Аск Арка Ария Аралия Аракс Арак Ясир Аля Алиса Алик Акциз Акрил Акр Аки Акация Акариазис Аир Аил Азия Азалия Ясли Акция Алказар Аляска Ясак Арк. смотреть
САКРАЛИЗАЦИЯ
САКРАЛИЗАЦИЯ
САКРАЛИЗАЦИЯ
(от лат. sacer священный) 1) вовлечение в сферу религ. санкционирования обществ., групп, и индивид, сознания, деятельности и поведения людей, соц. отношений и институтов. Тенденция к С. особенно характерна для докапиталистич. обществ.-экономич. формаций; 2) наделение материальных предметов, персон, действий, речевых формул, норм поведения и пр. магич. свойствами и возведение их в ранг сакральных, священных, святых. С. могла происходить стихийно, традиционно; в ряде конфессий разрабатывались спец. процедуры освящения. Св. предметы, персоны, действия, тексты, речевые формулы и пр. могут подвергаться десакрализации. Напр., протестантизм изъял из культовой практики предание, иконы, святых, мощи, таинства и др. смотреть
САКРАЛИЗАЦИЯ
в различных религиях освящение чего-либо, посвящение религиозным целям, придание статуса священного. Были ритуалы сакрализации мест предстоящего строительства и поселения, определенных видов хозяйственной деятельности и событий жизненного пути. Без сакрализации был невозможен образ жизни древнего человека. В христианстве: *мир освящен в той степени, в какой он не просто мир, но в той, что он принят в универсум Воплощения; и он осужден в той степени, в какой замыкается в самом себе, в той степени, по словам Клоделя, в какой он замыкается в своем существенном различии и остается просто миром, отделенным от универсума Воплощения* (Ж.Маритен). смотреть
САКРАЛИЗАЦИЯ
Аномалия развития. Сращение V поясничного позвонка с крестцом, в результате чего на спондилограмме определяется лишь четыре (вместо пяти) поясничных позвонка. При этом тело и поперечный отросток LV позвонка образуют синостозы с телом крестца и гребнем подвздошной кости. Следствием сакрализации является некоторое ограничение подвижности поясничного отдела позвоночника и возможность провокации поясничной боли. При этом нагрузка, приходящаяся в норме при сгибании-разгибании туловища на 5 межпозвонковых поясничных дисков, распределяется на 4 диска, что может вести к их ускоренному «изнашиванию». смотреть
САКРАЛИЗАЦИЯ
Ударение в слове: сакрализ`ацияУдарение падает на букву: аБезударные гласные в слове: сакрализ`ация
САКРАЛИЗАЦИЯ
священный. Вовлечение в сферу религии общественного, группового, индивидуального сознания, деятельности и поведения людей, социальных отношений и институтов. Кроме того, наделение материальных предметов, персон, действий, речевых формул, норм поведения и пр. магическими свойствами и возведение их в ранг сакральных (см.), священных, святых. смотреть
САКРАЛИЗАЦИЯ
САКРАЛИЗАЦИЯ
САКРАЛИЗАЦИЯ
САКРАЛИЗАЦИЯ
(священное) наделение предмета, явления священным содержанием (в религиозном понимании) в противоположность светскому, мирскому. Символом ее выступает «освящение», т.е. церемония, в результате которой обыденная мирская процедура приобретает божественный смысл. смотреть
САКРАЛИЗАЦИЯ
Rzeczownik сакрализация f sakralizacja f
САКРАЛИЗАЦИЯ
(sacralisatio; анат. sacralis крестцовый)аномалия развития: уподобление V поясничного позвонка по форме I крестцовому, сопровождающееся их частичным ил. смотреть
САКРАЛИЗАЦИЯ
сущ. жен. рода, только ед. ч.рел.сакралізація
САКРАЛИЗАЦИЯ
сакрализация (sacralisatio; анат. sacralis крестцовый) — аномалия развития: уподобление V поясничного позвонка по форме I крестцовому, сопровождающееся их частичным или полным срастанием.
САКРАЛИЗАЦИЯ
сакрализа’ция, сакрализа’ции, сакрализа’ции, сакрализа’ций, сакрализа’ции, сакрализа’циям, сакрализа’цию, сакрализа’ции, сакрализа’цией, сакрализа’циею, сакрализа’циями, сакрализа’ции, сакрализа’циях. смотреть
САКРАЛИЗАЦИЯ
(sacralisatio; анат. sacralis крестцовый) аномалия развития: уподобление V поясничного позвонка по форме I крестцовому, сопровождающееся их частичным или полным срастанием. смотреть
САКРАЛИЗАЦИЯ
ж. ортоп. sacralization полная двусторонняя сакрализация поясничного позвонка — assimilation sacrum
САКРАЛИЗАЦИЯ
(частичное или полное слияние пятого поясничного позвонка с крестцом; врождённая аномалия) sacralizzazione
САКРАЛИЗАЦИЯ
САКРАЛИЗАЦИЯ
наделение объектов внешнего мира, природных явлений, людей священным содержанием.
Причины сакрализации знания
Эффективность поведения живых существ зависит от их умения различать объекты окружающей среды и происходящие в ней события. Для того чтобы выжить, они должны использовать извлекаемую с помощью органов чувств информацию и соответствующим образом ее перерабатывать. Степень генетической запрограммированности поведения различных живых существ варьируется в весьма широких пределах, и наряду с генетическими факторами существенно большее или меньшее влияние на их поведение оказывает опыт, т.е. приобретенная посредством обучения или иным внесоматическим путем адаптивно ценная информация. Животные (причем не только высшие приматы) могут получить нужное им знание и научиться следовать какому-то поведенческому сценарию, который соответствует той или иной ситуации, от своих родителей или от других представителей данного вида (таковы, например, знания, касающиеся территориальных границ колонии, различные вариации основного образца песни птиц и т.д.). Хотя приобретенное опытное знание не может генетически наследоваться, существует отбор генетических признаков, определяющих способность особей к обучению, к извлечению необходимой для выживания когнитивной информации.
Люди, безусловно, являются наиболее эффективными живыми системами, производящими знание. Они не только извлекают информацию из наблюдаемого мира, но и создают картины сверхъестественных сущностей, которые выходят за пределы рациональных представлений, а также пытаются с помощью гипотез, теорий и т.д. проникнуть в мир ненаблюдаемых явлений. С позиций когнитивно-эволюционного подхода вера в сверхъестественное и религиозное миропонимание оказываются имманентно связанными с естественными состояниями психики древних гоминид и в силу этого выступают как непременные атрибуты архаического менталитета[137]. Этот подход, разумеется, может быть последовательно распространен и на исследование когнитивных предпосылок возникновения научных знаний. Как показывают соответствующие историко-научные данные, не только появление каких-то зачаточных форм научных представлений, но и весьма значительный период развития теоретической науки можно смело, без каких-либо искусственных натяжек отнести к эволюционной истории архаического мышления.
С когнитивно-эволюционной точки зрения жизненный опыт является основой знаний, а извлечение из опыта важной для жизнедеятельности информации отвечает потребности человека в развитии информационного контроля окружающей среды, в развитии увеличивающих приспособленность защитных форм поведения. Поэтому, например, сообщества людей, живущих в пустыне, всегда стремились приобрести какие-то новые знания о том, где и как добыть воду, а люди, обитающие за Полярным кругом, проявляли чудеса изобретательности, чтобы выжить при экстремальном холоде и т.д. По мере осознания коррелятивных связей между выживанием и адаптивно ценной информацией накопление и передача опытного знания становится стратегией поведения, стимулирующей эволюционное развитие популяций Homo sapiens. Генетическая и культурная эволюция совместно отбирали и закрепляли те формы поведения и те изменения, которые помогали человечеству выжить и развить свои способности, включая, естественно, и способности к познанию. Возникновение веры в сверхъестественное и религиозное миропонимание повлекло за собой сакрализацию необходимых для выживания знаний (и иной культурной информации), а также появление дополнительных эмоциональных стимулов, способствующих их поиску и обнаружению. Поэтому сакрализация знаний скорее всего значительно ускорила культурную эволюцию древнего человечества, благоприятствуя творчеству, накоплению и закреплению в коллективной памяти племен и народов адаптивно ценной информации.
Формирование зачаточных форм прикладных научных знаний в период расцвета древневосточных цивилизаций, видимо, не внесло каких-либо существенных коррективов в когнитивные особенности архаического, преимущественно образного мышления[138]. В силу этих особенностей любая более или менее значимая для общества человеческая деятельность (в том числе, разумеется, извлечение и накопление необходимой для выживания культурной информации) могла систематически воспроизводиться только с санкции высшего божественного существа как имитация его парадигматических, “образцовых” действий. Религиозные системы древневосточных цивилизаций в гораздо большей степени расширили и усилили такого рода информационный контроль за жизнедеятельностью людей, за их повседневным поведением. Постепенно они превратились в тотальные мировоззренческие схемы, постоянно пополняемые все новыми и новыми сакральными образцами, детально регламентирующими, что и как нужно делать, соответствующими предписаниями, правилами и т.д. Поэтому вряд ли есть серьезные основания относить древневосточную науку к “профанной” сфере жизнедеятельности людей и искусственно разрывать ее связь с соответствующими религиозными культами и сакрально-мифологическими представлениями.
Конечно, учитывая возросшие материальные возможности централизованных государств Древнего Востока, их способность к серьезной мобилизации ресурсов, стремление древних религий к тотальному мировоззренческому контролю и возвеличиванию верховного божества могло действительно способствовать быстрому развитию инженерного искусства, появлению зачатков технических знаний и прикладной науки. Не исключено, что истоки многих элементарных понятий геометрии – прямого угла, прямой линии, площади и объема геометрических фигур и др. – коренятся в соответствующих прототипных образах (их смысловое содержание получило затем закрепление в сакральной символике), которые сформировались в ходе многочисленных и скорее всего далеко не всегда успешных попыток строительства больших культовых сооружений (храмов и т.д.). Составление календаря, которое требовало проведения длительных и систематических наблюдений за движениями Солнца и звезд, также нельзя рассматривать как следствие, автоматически вытекающее из появления аграрных цивилизаций, игнорируя при этом сам факт непосредственного участия древних религий в широкомасштабном “планировании” сельскохозяйственных работ.
По-видимому, календарь был необходим прежде всего для сакральной регламентации этих работ и других значимых сторон жизни людей, для фиксации начала все увеличивающегося числа религиозных церемоний, праздников, ритуалов, соблюдение которых представлялось исключительно важным для сохранения космического порядка, порядка в природе и обществе. Разумеется, для определения продолжительности астрономического года и составления более или менее точного календаря требовались не только данные систематических наблюдений движений небесных светил, которые должны были проводиться на протяжении многих поколений (такие наблюдения древнеегипетскими жрецами проводились по крайней мере уже в III тысячелетии до Р.Х.), но и изобретение довольно точных вычислительных методов, использующих обширные математические таблицы. Особенно значительных успехов здесь достигли древние шумерийцы и их наследники в Месопотамии: в эпоху царя Хаммурапи, в XVIII в. до Р.Х. вавилонским математикам удалось даже разработать алгоритмы для решения квадратных и кубических уравнений, а несколько позднее – в начале I тысячелетия – математические методы, позволяющие вычислять положения Луны и пяти известных тогда планет в любой момент времени.
Секрет этих удивительных достижений в астрономии в какой-то мере становится понятным, если учесть, что согласно весьма древним индийским, иранским и месопотамским верованиям небо – это и местообитание высших божественных существ и сакральных архетипов[139], здесь расположены астральные сферы, инфернальный мир, куда попадают “духи” умерших и куда могут путешествовать при жизни “духи” некоторых избранных, посвященных. Поэтому движения небесных светил, их взаиморасположения рассматривались древневосточными религиями как божественные предначертания судеб городов, империй и царственных особ, как знамения земных катаклизмов – наводнений, землетрясений, извержений вулканов, грандиозных пожаров, эпидемий и т.д. Стремление обнаружить такого рода корреляции, подогреваемое мистическими ожиданиями, инициировало проведение систематических астрономических наблюдений в течение весьма длительного исторического периода, а также потребность в сложных математических расчетах, породив тем самым своего рода исследовательскую программу для многих поколений вавилонских халдеев и египетских жрецов – касты избранных, посвящавших себя религиозным медитациям и оккультным наукам (прежде всего астрологии). И, надо сказать, эта программа – познать движения небесных светил и выявить их связь с земными катаклизмами, с судьбой стран, народов и отдельных личностей и вообще с круговоротом жизни на земле – в самых общих чертах сохраняла свою значимость и определяла развитие науки вплоть до XVIII в.
Конечно, после своего относительно кратковременного расцвета наука древневосточных земледельческих цивилизаций довольно быстро оказалась в состоянии стагнации и упадка – сказалось отсутствие достаточно развитого естественного языка, хотя это и способствовало эволюции архаического мышления в направлении все более сложного и более утонченного символизма, доступного для понимания лишь узкого круга посвященных[140]. Но такой путь не позволил древневосточной математике (так же как и древнегреческой математике в ранний период ее развития) даже выработать абстрактное понятие числа, которое в принципе можно было бы использовать в прикладных вычислениях, обслуживающих сугубо практические нужды землемеров, купцов, строителей и т.д. Какие бы вычислительные задачи не ставились, будь то определение местоположения небесного светила в данный момент времени или площадь участка земли, число здесь всегда выступало в качестве символа, обозначающего смысл сложного многозначного сакрального образа (архетипа) – элемента целостной религиозно-мистической картины Космоса. Так, например, согласно древним верованиям многих народов число три обозначало три космические зоны Мира – Небо, Землю и Преисподнюю, – которые соединены центральной осью[141]. Число семь скорее всего было связано с мифическим образом Оси или Центра Мира, который делает возможным связь между Землей и Небом – с образом Мирового Древа с семью ветвями. В древневавилонских сакрально-мифологических представлениях семь ветвей Мирового Древа отождествлялись с семью планетными небесами, с семью областями подземного мира, с семью духами бури и т.д. И наконец, число девять в древности, видимо, также обладало глубоким сакрально-мифологическим смыслом (девять богов, девять небес и т.д.), его появление можно объяснить как 3 ´ 3, либо связывать с древнеиранской доктриной девяти планет[142].
Основываясь на археологических данных (древние погребения, наскальные рисунки и т.д.), можно предположить, что магия символа возникла задолго до появления магии слова – по крайней мере уже в древнекаменном веке люди использовали символические изображения и символы для обозначения смыслов сакральных образов и трансляции культурной информации. Первоначально элементарные подсчеты числа предметов велись с помощью десяти пальцев рук, камешков, простых зарубок на палках, отдельных черточек, нанесенных на куске глины, узелков, завязанных на нитях и т.д.[143]. Позднее, после изобретения цифровых символов, записанное число подсчитанных предметов обязательно сопровождалось либо их картинкой, либо соответствующим условным символом, обозначающим эти предметы. Изобретение цифровых символов, безусловно, способствовало тотальной сакрализации чисел, так как благодаря символическим манипуляциям появилась возможность выявить определенные математические свойства чисел и отношения между ними и соответственно транслировать сакральный смысл отдельных чисел на другие числа цифрового ряда. В свою очередь, широкое применение чисел для точного измерения участков земли – основного богатства древних цивилизаций, – для строительства культовых сооружений и т.д., возможно, повлекло за собой появление наглядной геометрической репрезентации цифровых символов (т.е. их геометризацию), что также позволило наделить сакральным смыслом геометрические фигуры (в первую очередь самую “совершенную” из них, отвечающую числу три, – треугольник)[144]. Не исключено, что формирование древневосточных сакрально-мифологических представлений об астральных сферах и соответствующих космических телах, обладающих архетипными геометрическими формами, также было связано с геометризацией сакральных чисел и переходом от арифметической схемы к наглядно-геометрической символике.
Видимо, в глубокой древности даже искусство элементарного счета относилось исключительно к сакральной сфере жизнедеятельности людей и должно было руководствоваться священными образцами, – судя по обнаруженным надписям на египетской пирамиде, таким искусством, например, владела “душа” фараона, которая могла сосчитать число пальцев рук и тем самым успешно справиться с испытанием, предложенным “злым духом”. Однако когнитивные предпосылки сакрализации искусства счета, математических вычислений и иных познавательных действий скорее всего не сводились только к адаптивной ценности культурной информации, необходимой для выживания людей, к непосредственной практической пользе в современном понимании. Учитывая особенности архаического мышления, можно предположить, что далеко не последнюю роль здесь сыграла также специфически осознаваемая нашими далекими предками непосредственная связь между механизмами озарения (инсайта), обеспечивающими появление нового понимания и порождение новой культурной информации, с одной стороны, и соответствующим древним мистическим опытом (например, экстатическим видением), предполагающим прямой сенсорный контакт шамана, колдуна или посвященного с обитающими на небесах божествами, хранителями тайного, эзотерического знания – с другой. Конечно, в силу необратимого характер когнитивной эволюции, которая обязательно сопровождается хотя бы частичной редукцией правополушарного образного мировосприятия, какие-либо реконструкции психофизиологических механизмов инсайта, специфичных для архаического мышления древних популяций, могут претендовать лишь на статус более или менее вероятных гипотез. С другой стороны, нельзя также не учитывать, что на наличие такой связи прямо указывают весьма многочисленные источники, причем это не только тексты древних преданий и мифов, но и выявленные учеными-этнографами религиозно-мистические представления современных первобытных популяций. Анализ этих данных с позиций недавно разработанных научных концепций, касающихся механизмов индивидуального творчества, открытия нового, на наш взгляд, позволяют прояснить по крайней мере некоторые аспекты мистических истоков сакрализации познания и знаний (в том числе и научных знаний), которые обычно остаются вне поля зрения историков науки.
Согласно древним источникам, в определенной мере отражающим когнитивные особенности архаического менталитета, храм (святилище) как в высшей степени священное место обязательно имеет свой собственный небесный архетип, т.е. своего рода план, “образец”, знакомство с которым предполагает непосредственный сенсорный контакт с высшим божественным существом. Текст Ветхого Завета гласит, что Иегова показал сакральный образец храма (наряду с другими образцами) Моисею на священной горе Синай, символизирующей связь между Небом и Землей[145]. Древнейший исторический документ – надпись на статуе царя Гудеа (около 2250 г. до Р.Х.) – также свидетельствует о небесном происхождении архетипа храма, воздвигнутого этим царем в Лагаше, главном городе шумерийцев в южной Месопотамии: “царь видит во сне богиню Нидабу, которая показывает ему изображение благоприятных сочетаний звезд, и бога, открывающего ему план храма”[146]. Другое ветхозаветное предание, в частности, повествует, что для того чтобы непосредственно познакомить “сына человеческого” (пророка Иезекииля) с планом небесного Иерусалима, бог перенес его в экстатическом видении на высокую гору, где и открывает ему (“его глазам и ушам”) образцовые пропорции святого города[147]. Характерно, что мотив экстатического видения многократно воспроизводится в библейских текстах, и здесь он обычно связывается с состоянием сна, с сновидениями избранных, наделенных божественным “духом”[148]. В свете данных, полученных современными научными исследованиями творчества, эти тексты (также как и другие древнейшие источники аналогичного содержания) представляют особый интерес и позволяют предположить, что зафиксированный в них мистический опыт извлечения новой информации – это далеко не легенда, лишенная какого-либо реального смысла.