Что такое сквернословие в православии
Почему сквернословие – огромное зло?
Ответы пастырей
Увы, уровень культуры речи сегодня так катастрофически низок, что к «ненормативной лексике», как именуется брань в лингвистике, не стыдятся прибегать ни политики в публичных выступлениях, ни журналисты, что уж говорить о «простых смертных»: многие по-матерному разговаривают, умудряясь почти не прибегать к иным словам. Все это очень печально, особенно потому, что сквернословие – это не только и не столько проблема культуры. И менее всего проблема культуры. О том, почему сквернословие – зло, чем оно опасно с духовной точки зрения, к каким силам взывает ругающийся, говорят пастыри Русской Православной Церкви, давая и советы, как воздерживаться от сквернословия, как противостоять искушению выругаться.
Сквернословие – это порабощение бесовским силам
– Слово – это универсальный инструмент, который дан нам для общения с людьми, но в словесную форму мы обращаем чаще всего и свою молитву к Богу. Бывает, конечно, такая молитва, как говорит святитель Феофан Затворник, когда мы молимся не словами, а чувством, какой-то мыслью, в слово не оформившейся. Но чаще всего мы всё же обращаемся к Богу словесно. Когда человек использует данный ему дар слова настолько нерассудительно, небрежно, что позволяет себе произносить гневные слова, это и нелогично, и неестественно, ибо, как указывает апостол Иаков, не может из одного источника истекать и горькая, и сладкая вода (ср.: Иак. 3: 11–12). Не может человек одними и теми же устами и Бога прославлять, и кого-то хулить.
Когда человек сквернословит, он оскорбляет не столько свои уста, сколько свое сердце, и потом бывает очень трудно по-настоящему к Богу обращаться.
– Слова не нейтральны. Они взаимосвязаны с окружающим нас миром. В отличие от животных, которых называли в древности безсловесными, человек обладает высшей степенью словесности, разумности. Он может прославить языком Бога, а может кого-то обругать или проклясть. Можно произнести простые слова: «Не знаю этого Человека», – и отречься от Него. А можно сказать: «Я верен Ему даже до смерти!» – и стать мучеником.
Употребляемые многими людьми сквернословия – это эвфемизмы, то есть не договоренные до конечного смысла слова, только намеки, полуназвания. А откровенная ругань без прикрас – страшна и ужасна!
Один заключенный Соловецкого лагеря особого назначения рассказывал с трепетом о том, как он слышал полноценные ругательства больших мастеров такой ругани среди заключенных в 1936 году. Он говорил, что человек, который так виртуозно ругался, не учился ни в семинарии, ни в духовном училище, но ругался с такими тонкостями и почти невозможным для простого человека знанием догматики и богословия, что становилось видно, что это трансляция мыслей и слов тех страшных сил, которые борются с Богом всегда. Повторение таких слов есть присоединение к той силе, которая именно так воспринимает Бога. Облегченные смыслы и эвфемизмы не устраняют самой сути и силы этих слов. Вот почему надо твердо и ответственно беречься от употребления таких слов и избегать сначала подчинения, а потом порабощения этим бесовским силам.
Сквернословя, мы погрешаем против одной из черт подобия Божиего в нас – способности слова
– Грех сквернословия, на мой взгляд, страшен тем, что мы погрешаем против одной из черт подобия Божиего в нас. Этой чертой является, по преподобному Иоанну Дамаскину, способность слова. Соответственно, враг рода человеческого более всего желает исказить в человеке то, через что человек становится Богу подобным. Исказить любовь, исказить чистоту, простоту души. Стремится он исказить и употребление дара слова, отличающего нас от всего иного видимого творения. И борьба против сквернословия – это не борьба против вредной привычки. Это борьба за то, чтобы оставаться христианином.
Как не поддаться искушению сказать гнилое слово
– В Священном Писании говорится о том, что надо опасаться праздных слов, надо опасаться гнилых слов. Так, в Послании к Ефесянам апостол Павел пишет: «Никакое гнилое слово да не исходит из уст ваших, а только доброе для назидания в вере, дабы оно доставляло благодать слушающим. И не оскорбляйте Святаго Духа Божия, Которым вы запечатлены в день искупления» (Еф. 4: 29–30).
Совет людям гневливым: если раздражение подходит, то старайтесь говорить как можно медленнее
Человек должен очень аккуратно относиться к своим словам, поэтому я обычно даю такой совет людям гневливым: если раздражение подходит, то старайтесь говорить как можно медленнее. Как в Послании апостола Иакова сказано: кто может обуздать язык, обуздает и все тело (ср.: Иак. 3: 2). Когда человек переходит на медленную речь, ему легче ее контролировать. Он сможет избегать праздных и гнилых слов, клеветнических высказываний.
Мы должны контролировать нашу речь, насколько это возможно. Даже когда мы что-то выговариваем людям, мы должны четко понимать, для чего мы это делаем. Хотим ли мы помочь человеку? Или мы хотим опозорить его или даже погубить? Нам заповедали, что со словами обличения нельзя подходить ни к какому грешнику, если у нас нет слов исправления для этого человека. Вот об этом всегда надо помнить.
– Сквернословие – следствие обуревания сердца нечистыми страстями, «ибо от избытка сердца говорят уста» (Мф. 12: 34). Бывает, что в общем-то чистый человек попадает в среду, где господствует сквернословие, – в армию, на стройку и т.п. Требуется употреблять усилие, чтобы не поддаться искушению. Поддался – кайся. Не поддаешься – несешь свой крест исповедания Христа – и помоги тебе, Господи.
– Сквернословие – это большой грех. И не только сквернословие, но и любое грубое, бранное слово. Апостол Павел говорит: «Никакое слово гнилое да не исходит из уст ваших» (Еф. 4: 29). Совершенно недопустимо засорять свою речь матерной бранью – не только для христианина, но и для человека, у которого просто есть совесть.
Но это не только тяжелый грех, но еще и преступление. Административный Кодекс Российской Федерации нецензурную брань в общественных местах рассматривает как правонарушение – «мелкое хулиганство», которое карается штрафом или административным арестом до 15 суток. Статья эта очень редко применяется, но если найдутся свидетели или попадется дотошный полицейский, то человека могут оштрафовать или отправить на 15 суток. А если нецензурная брань будет высказана в адрес конкретного лица, то это уже оскорбление – преступление не административное, но уголовное. Статья 130 Уголовного Кодекса предусматривает наказание за оскорбление с употреблением нецензурной брани. Как видим, все очень серьезно.
Нельзя легкомысленно относиться к брани. Это всегда оскорбление чувств другого человека, а ведь если кто-то хочет другого человека оскорбить, то оскорбляет что-то для него святое. А самое святое для человека – это его мать или его вера. Оскорбление веры карается у нас теперь по закону. Но и оскорблением матери ты наносишь человеку очень серьезную обиду.
Употребляя матерную брань, мы участвуем в языческом призывании темных сил
Почему сквернословие для христианина – серьезный грех? Потому что, как, например, пишет епископ Варнава (Беляев), корни сквернословия – в языческом фаллическом культе. Этот культ поклонения всяким мерзостям присутствовал у многих языческих народов. Так что если человек эти слова произносит, даже не желая кого-то обидеть, просто для связки слов, он мало того что оскорбляет мать того человека, к которому обращается – и не только его мать, но, как говорили еще наши предки, он оскорбляет Матерь Божию и нашу землю – три сразу оскорбления. Так вот, он еще волей-неволей читает языческие заклинания фаллического культа. Этот культ связан с языческим поклонением силам плодородия и сопровождался всякими непотребствами. Он был или есть у всех языческих народов, в славянском язычестве в том числе. Он и сейчас практикуется различными родноверами, когда они около фаллического столба пляшут. Так что употребляя матерную брань, мы участвуем в языческом призывании нечистой силы.
Сквернословя, ты, как христианин, отрекаешься от веры и служишь всяким нечистым инфернальным сущностям. Так что это очень страшное дело.
В течение дня фиксировать, сколько раз ругнулся, а вечером класть за каждое гнилое слово 10 поклонов
Избавиться от привычки к брани сложно. Это страсть, устойчивая греховная зависимость. Один военный дал такой очень хороший совет – а среди военных, к величайшему сожалению, эта страсть распространена. Так вот, он говорил так: «Я в течение дня старался фиксировать, сколько раз ругнулся матом, а потом, придя вечером в казарму, клал за каждый мат 10 поклонов. И когда сделаешь 100 поклонов, мне уже в следующий раз ругаться не хочется». Вот так человек сам себя исправлял. Мне кажется, очень эффективно, когда ты сам фиксируешь свой грех и потом хочешь сам себя наказать за него. Конечно, фиксировать сложно; может быть, стоит какой-то блокнот завести, чтобы в нем отмечать, сколько раз ты не удержался. Но совет мне кажется хорошим.
Невозможно сквернословить и молиться!
– Грех сквернословия имеет двойную злую особенность. Прежде всего, это грязное осквернение себя самого. Потому что слово велико само по себе. Потому что мы знаем, что слово есть Бог. Бог есть Слово. И «словом Господним небеса утвердишася, и духом уст Его вся сила их» (Пс. 32: 6). Потому что даже само слово «человек» – русское слово, неправильно иногда трактуемое как составное от «чело» и «век», – значит «словесный». Человек – это значит: «словесный». И славяне – от слова «словесный». Слово – это то, что делает человека человеком, то, что отличает человека от животного. То, что делает человека образом и подобием Божиим. И когда человек это слово начинает унижать, уничтожать, опустошать, то человек самого себя опустошает.
Второе: слово имеет силу. Об этой силе слова прекрасно написал наш великий русский поэт Николай Гумилев:
В оный день, когда над миром новым
Бог склонял лицо Свое, тогда
Солнце останавливали словом,
Словом разрушали города.
И орел не взмахивал крылами,
Звезды жались в ужасе к луне,
Если, точно розовое пламя,
Слово проплывало в вышине…
Сквернословие – это разрушение мира. Бог созидает – а человек разрушает
Слово может созидать, и слово может разрушать. Слово Божие – созидательно. И слово человеческое может быть созидательно. Слово святых созидательно. Слова добра и любви очень созидательны. А вот мат и сквернословие – разрушительны. Они несут в себе призрак страшнейшего разрушения мира. Бог созидает, а человек разрушает; Бог строит, а человек уничтожает. И потому сквернословие имеет эти два смысла. А может быть, даже и больше смыслов. Но мне кажется, эти два, о которых я сказал, наиболее опасны.
– Лучше апостола Иакова об этом никто не сказал: «Так и язык – небольшой член, но много делает. Посмотри, небольшой огонь как много вещества зажигает! И язык – огонь, прикраса неправды; язык в таком положении находится между членами нашими, что оскверняет все тело и воспаляет круг жизни, будучи сам воспаляем от геенны» (Иак. 3: 5–6).
Действительно, лучше не скажешь. Черное слово произнес – и все оскверняется: и тело, и душа. И люди, которые это слышат, тоже оскверняются. Сам не ругаешься матом, например, но находишься среди тех, кто сквернословит, – и через какое-то время чувствуешь себя так, будто тебя дерьмом облили из пульверизатора, – хочется пойти в душ помыться. Потому что, хочешь, не хочешь, но ты все равно эти слова в себя вбираешь, хоть и не произносишь их.
По слову апостола, язык, воспаляясь от геенны, воспаляет и круг жизни. Это воспаление, это гной – духовный гной, который накапливается в ране, потом прорывается. Страшная вещь.
Сквернословие – это антимолитва, это жертва сатане по сути дела. Раз я одному сквернослову сказал: «Вот ты можешь часами ругаться матом, не испытываешь никакой трудности, чтобы эти слова произносить. А попробуй хотя бы одну минуту говорить: “Господи, помилуй!” Два слова – всего одну минуту!» И он не смог. Он разозлился и еще меня матом обругал после этого. Вот такой печальный эксперимент. Попроси человека пару минут вместо сквернословия помолиться – хотя бы на спор. Ведь не произнесет даже короткую Иисусову молитву. Будет еще злиться и драться полезет.
Невозможно материться и молиться!
– Сквернословие страшно тем, что человек погружается в мир бесовской одержимости. Произнося скверные и хульные слова, он становится бесовским сосудом и бесовским рупором. Один философ сказал, что мы становимся тем, что мы едим, и мы становимся тем, что мы произносим. Поэтому страшны и сквернословие, и злословие. Потому что человек, говоря гадкие вещи, сам становится подобен им – проще говоря, сам становится гадом.
Я понимаю, почему люди сквернословят. Они сквернословят для того, чтобы не драться, для того, чтобы не набивать друг другу физиономии, но это плохой выход. Это называется черная исповедь, это вывод пара, вывод эмоций, которые на самом деле никуда не уходят, а оседают еще глубже в человеке и его отравляют. В конечном счете могут при определенных условиях спровоцировать его и на преступление.
Единственное средство, чтобы не гневаться и не сквернословить, – это исповедь и молитва. Тем более что Дух Божий и Дух Святой не совместимы со сквернословием, как несовместима с дымом пчела.
И еще один момент: произнося матерные слова, мы унижаем и оскорбляем свою мать; и во-вторых, оскорбляем Матерь Божию. А известно, что Господь наказывает за это. Как шли русские воины на поле Куликово? С молитвой, с духовным песнопением. И в день Рождества Пресвятой Богородицы, Божией Матери, Бог даровал им победу. Почему мы сплошь и рядом проигрывали в сражениях в XIX и XX веках? Потому что шли с матюгами. Вот и получаем по полной программе за это. За неумение хранить свои уста.
Для современного человека, как никогда, важен личный аскетизм, умение воздерживаться. Как никогда, при нынешнем продовольственном изобилии важны посты. И поэтому, слава Богу, проект решения Всеправославного Собора по посту, совсем недавно обнародованный, никак не посягает на его основу. Если при прежнем рискованном земледелии, при том голоде, который периодически начинался, люди находили в себе силы поститься, то нам стыдно не поститься. Понятно, почему люди сквернословят. От обжорства и пьянства. От пьянства, конечно, больше. «Отчего согрешила сестра твоя, Содома, если не оттого, что ела хлеб свой досыта и пресыщения?» – спрашивает Иезекииль.
Вот явные причины сквернословия: распущенность, обжорство, пьянство, ущемленная гордыня, большое количество отрицательных эмоций, с которыми дисциплинированный и нравственный человек с Божией помощью сможет и должен разобраться.
Безобидно ли сквернословие?
Урок в школе
Из книги священника Павла Гумерова «Малая Церковь», изданной Сретенским монастырем в 2008 г.
Постараемся показать исторические корни сквернословия и развенчать некоторые мифы, возникшие вокруг него.
Начнем с того, что мат — явление древнее и присущее почти всем народам. О «гнилом слове» писал еще апостол Павел. В IV веке святитель Иоанн Златоуст говорил: «Егда кто матерными словами ругается, тогда у Престола Господня Мати Божия данный Ею молитвенный покров от человека отнимает и Сама отступает, и который человек матерно избранится, себя в той день проклятию подвергает, понеже мать свою ругает и горько ее оскорбляет. С тем человеком не подобает нам ясти и пити, аще не отстанет от онаго матерного слова». Запомним эти слова святителя, к ним мы еще вернемся.
В чем же феномен матерной брани? Почему слова, обозначающие в основном медицинские термины, при «переводе» на матерный язык становятся нецензурным сквернословием? Почему они вообще применяются, часто не по прямому назначению? Во всех языках и культурах матерная лексика обозначает одно и то же. Это относительно небольшая («грязная дюжина», как говорят англичане) и замкнутая группа слов. В эту группу входят наименования частей человеческого тела, прежде всего гениталий, физиологических отправлений, полового акта и производные от них слова.
Епископ Варнава (Беляев) пишет, что срамословие — «наследие чисто языческое. Оно всецело коренится в фаллических культах Древнего Востока, начиная с глубин сатанинских (см.: Откр 2, 24) и темных бездн разврата в честь Ваала, Астарты и прочих и кончая классическими наследниками Хама». Культы древнего Вавилона, земли Ханаанской, в которых практиковалось принесение в жертву младенцев, служение разврату, блуду, ритуальная проституция, и дали соответствующую терминологию ритуальных заклинаний, которые легли в основу матерной брани.
Произнося нецензурные слова, человек (пусть даже невольно) призывает бесовские силы и участвует в изуверском культе. Известно, что народы, населявшие Ханаан, были завоеваны евреями и беспощадно истреблены по повелению Божию. И это вовсе не необъяснимая жестокость, а праведный гнев Божий, наказание за чудовищное растление и поклонение греху.
Одним из распространенных мифов является утверждение о том, что матерщину на Русь занесли монголы и татары. Смешно полагать, будто жили раньше чистые, высокоморальные кривичи и родимичи, не знавшие сквернословия, а потом пришли испорченные монголы и научили их нецензурной лексике. Нет, корни сквернословия — языческие заклинания, и на Руси они были еще до монголов. У восточных славян, как и у других народов, в языческие времена существовал культ плодородия, вера в мистический брак земли и неба. На русских языческих свадьбах пели так называемые корильные песни, в которых содержались ритуальные оскорбления жениха (чтобы не пришлось избраннице корить его в семейной жизни). С помощью матерной брани язычник-славянин отпугивал также нечистую силу, думая, что бесы боятся матюгов.
Уже после Крещения Руси за сквернословие строго наказывали. В указе царя Алексея Михайловича 1648 года подчеркивается недопустимость сквернословия в свадебных обрядах: чтобы «на браках песней бесовских не пели и никаких срамных слов не говорили». Здесь же упоминается и о святочном сквернословии: «А в навечери Рождества Христова и Васильева дня и Богоявления. чтобы песней бесовских не пели, матерны и всякою непотребною лаею не бранилися». Считалось, что матерным словом оскорбляется, во-первых, Матерь Божия, во-вторых, родная мать человека и, наконец, мать-земля.
Существовало представление, что матерная брань наказывается стихийными бедствиями, несчастьями и болезнями. Еще при царях Михаиле Федоровиче и Алексее Михайловиче за сквернословие наказывали розгами на улицах. Нелишне будет вспомнить, что за нецензурную брань в общественном месте даже по Уголовному кодексу СССР полагалось 15 суток ареста.
Мы несем ответственность за каждое праздное слово, особенно за скверное. Ничто не проходит бесследно, и, оскорбляя мать другого человека, посылая проклятия ему самому, мы тем самым навлекаем беду на себя. Вспомним слова святителя Иоанна Златоуста: «Который человек матерно избранится, себя в той день проклятию подвергает».
За срамословие Бог попускает на человека различные беды, напасти и болезни. В медицине есть род психического заболевания (правда, плохо изученного), когда человек, может быть, даже далекий от грязной брани, страдает необъяснимыми припадками. Больной вдруг начинает помимо своей воли изрыгать потоки нецензурной брани, часто очень изощренной. Иногда хулит святых и Бога. Для верующего человека все очевидно. В духовной практике это называется одержимостью, или беснованием. Бес, находящийся в одержимом, заставляет его произносить страшные ругательства и хулу. Из практики известно, что такого рода беснование может случиться по попущению Божию даже с детьми.
Очень часто люди, находящиеся в духовном помрачении, слышат голоса, которые произносят поток матерной брани и богохульства. Несложно догадаться, кому принадлежат эти голоса. Матерную брань издревле называют языком бесов.
Приведу пример того, как действует так называемое «черное слово», то есть выражения с упоминанием черта.
Один человек очень любил употреблять это слово к месту и не к месту. И вот приходит он как-то домой (а посередине его комнаты стоял стол) и видит, что под столом сидит тот, кого он так часто поминал. Человек в ужасе спрашивает его: «Зачем ты пришел?» Тот отвечает: «Ведь ты меня сам постоянно зовешь». И исчез. Это не какая-нибудь страшилка, а совершенно реальная история.
Как священник могу привести немало подобных случаев даже из своей небольшой практики.
Дьявол, к сожалению, не персонаж фильмов ужасов, а реальная сила, которая существует в мире. И человек, употребляющий матерные, скверные, черные слова, сам открывает двери своей души этой силе.
Привыкший сквернословить находится уже в зависимости от своей вредной привычки. Как говорит апостол, творя грех, раб есть греха. Кто думает, что он независим от своей привычки сквернословить, пусть попробует хотя бы два дня не употреблять мат, и поймет, кто в доме хозяин. Бросить ругаться не легче, чем бросить курить. Недавно в известном ростовском салоне красоты случилось ЧП: уволились сразу три женщины-парикмахера. Причина заключалась в том, что директор запретил им материться на рабочем месте. Вынести этот запрет молодые женщины были не в силах.
Помимо того что матерщина духовно вредит, она культурно обедняет человека. Если убрать из языка иного сквернослова все матюги, которые чаще всего употребляются для связи слов и не имеют никакого смысла, то мы увидим, насколько беден его лексикон. Употребляя скверные слова, матерщинник часто подсознательно хочет заглушить в себе голос совести, стыд, чтобы дальше уже было легче совершать постыдные поступки.
Мат оскверняет человека, убивает его душу. В компании матерщинников возникает ложный стыд сказать искреннее, доброе слово. Такая компания глумится не только над словами «любовь», «красота», «добро», «милость», «жалость», она пресекает саму возможность открытого, чистого взгляда.
Каждому молодому человеку, употребляющему матерную брань, следует задать себе вопрос: будет ли ему приятно, когда его маленькие сын или дочь станут при нем ругаться матом? В американских семьях существует очень интересный обычай. Когда дети приносят с улицы бранные слова и спрашивают об их значении, то родители, как правило, разъясняют все честно, но потом в обязательном порядке заставляют ребенка вымыть рот с мылом, ведь мерзкие слова пачкают и сознание, и душу, и слух, и произносящий их рот. Неплохо бы и нам ввести для своих детей подобный обычай.
Однажды мы с супругой отдыхали в подмосковной деревне Фенино. И там повстречали маленького мальчика, который только недавно начал говорить. Ему было года три. И вот в его ничтожном словарном запасе уже присутствовала матерная брань. Что же будет дальше?
Часто молодые люди ругаются матом, чтобы показаться взрослее, мужественнее, сильнее. Слышал шутку. Прапорщик отчитывает солдат: «Ну что вы материтесь как дети?» В каждой шутке, как известно, только доля шутки.
Подросток, изощренно бранясь, хочет скрыть свою внутреннюю слабость, инфантильность. И вместо того чтобы делом доказать, что он уже взрослый, надевает на себя броню грубости и неприступности. Вот какой я крутой — и ругаюсь, и курю, и пью. А выглядит смешно и по-детски. Тому, кто и правда силен, не нужно доказывать это всему миру. По-настоящему независимый человек — не тот, кто живет по закону стада: куда все, туда и я. Сильный человек не позволяет вредной привычке господствовать над ним. Если вы ругаетесь в присутствии девушек и сами позволяете им ругаться, какие же вы после этого мужчины?
Но как же, скажете вы, по телевидению мы сейчас часто слышим матерные слова? Не все, что на TV, правильно и хорошо. То, что показывают, нужно обязательно фильтровать. Современное телевидение коммерческое, и ничего случайного там показывать не будут. Это либо реклама (явная или скрытая), либо проплаченный заказ. Голова нам дана не только чтобы втыкать в уши MP-3 плеер, но и чтобы думать, анализировать, а не слепо за кем-то идти. Зачем нам нужно плясать под дудку тех, кто хочет, чтобы мы превратились в тупое, обкуренное стадо баранов, жующих жвачку попсы?
Когда встречаешь человека, использующего мат, поневоле задумываешься: а все ли у него в порядке с головой? Потому что так часто упоминать в разговорной речи половые органы и половой акт может только больной, сексуально озабоченный человек.
Игумену Савве (Молчанову), который окормляет очень много военных, один армейский чин рассказал, что он долго не мог избавиться от страсти сквернословия. Искоренил он эту привычку таким образом. Как только у него вырывалось «гнилое слово», он брал это на заметку, находил в казарме удобное местечко и делал 10 поклонов. И порок сквернословия был совершенно им оставлен. Очень хорошо молодым людям последовать этому примеру.
Как Господь избавил меня от сквернословия
«Никакое гнилое слово да не исходит из уст ваших,
а только доброе для назидания в вере,
дабы оно доставляло благодать слушающим»
Инициация
Эта плачевная история случилась со мной уже довольно давно, весной 1973 года. В те годы рос я, обычный мальчишка, во вполне культурной семье: мама – медработник, папа – инженер-строитель. За плечами у него был московский ВУЗ, столичная культура, то-сё… Да и за пределами семьи тоже всё обстояло нормально. Всякое, конечно, случалось, но в целом ни школа, ни музыкальная школа, ни даже дворовая компания не располагали к чему-то нехорошему. По крайней мере в смрадной атмосфере матерщины я точно никогда не жил.
Иногда, приходя с отцом на его стройку, я улавливал вокруг себя некоторые «выражения», но в то же время видел и другое – они, эти «выражения», моего отца буквально коробили. И так продолжалось до седьмого класса, когда желание улучшить свою физическую форму (я мечтал стать военным лётчиком) привело меня в спортивную секцию гребли на байдарках и каноэ.
Сейчас на месте нашей бывшей гребной базы спортивного общества «Труд» – восточный угол огромного Аквамола, колесо обозрения, стоянка машин. А тогда здесь, на пустынном пляже Свияги, стояло просторное здание с полукруглой крышей, которое называлось эллинг. В нём, на аккуратных стеллажах, хранились гоночные лодки – байдарки и каноэ, у стены стояли вёсла, на полу лежали лодочные двигатели для тренерской моторки, спасательные жилеты, громоздились канистры с бензином и много чего ещё. Здесь же, где-то между стеллажей, мы переодевались.
Желающих заниматься тогда было много. Приходили ребята из разных школ, со всего Ульяновска. К тому же разных возрастов.
И вот, в один из дней я пришёл на тренировку и зашёл в раздевалку. Кроме меня, в ней были ещё двое ребят, на пару лет постарше. Слух мой резанул обильный поток мата, на котором общались эти двое. Причём мат «сочился» из их уст без всякого повода, просто так. «Концентрация» его была настолько велика, что казалось, будто они разговаривают на малопонятном мне иностранном языке. Я удивился и спросил:
– А почему вы, собственно, так ругаетесь, по какой причине?
– А ты что?! Сам не ругаешься, что ли, совсем? – с удивлением и немного с вызовом спросил меня один из них.
И вот тут я сказал фразу, которая, наверное, непреднамеренно «сорвала» ситуацию:
– А что в нём хорошего? Я вот за всю свою жизнь ни одного слова не сказал матом.
Наверное, это прозвучало немного горделиво.
В глазах «старшего товарища», как лезвие ножа, блеснул злой огонёк:
– Ах, не ругался, – тихо сказал он, медленно приближаясь ко мне, – сейчас заругаешься!
Они схватили меня за руки, заломили их назад и стали требовать, чтобы я выругался матом
Они оба схватили меня за руки, заломили их назад и стали требовать, чтобы я выругался матом. Я молчал. Тогда они заломили руки так сильно, как когда-то подвешивали на дыбе, и продолжали требовать. Наступил момент, когда я должен был выбирать: или терпеть боль дальше – и минимум на полгода забыть о тренировках (поскольку для гребца травма мышц и связок в плечевых суставах – как для пианистов перелом пальцев), или сдаваться.
И я смалодушничал! Впервые в жизни произнёс требуемое слово…
– Ну, вот. Теперь больше не говори, что ты никогда матом не ругался, – злорадно произнёс мой главный мучитель.
23 года словесного смрада
А что же было дальше со мной…
Есть такая вещь – инициация (ритуал, посвящение). Это когда открывается дверь или поднимается некий шлюз, и на тебя обрушивается многотонная водная стена! Ей нельзя противостоять, она сокрушает и сметает всё! Вот только в моём случае это была стена не воды, а зловонной жидкости. Именно такими были для меня духовные последствия той «невинной шутки» со стороны моих «товарищей». Я стал одержим бесом сквернословия. Другая беда была в том, что в те годы я был примерным пионером-комсомольцем, и ни о каком правильном духовном диагнозе не могло быть и речи. Всё шло как шло… При их «добром» содействии я перескочил некие «красные флажки», незримый нравственный внутренний барьер, который до той поры во мне худо-бедно, но существовал. «Плотина» было проломлена.
Я стал одержим бесом сквернословия
Даже не могу сейчас вспомнить, через сколько дней или недель матерные слова стали мной произноситься уже абсолютно добровольно, без чьего-либо принуждения. Но они стали мной произноситься! Это было связано или со вспышкой раздражения (а в спорте поводов для этого предостаточно), или с желанием показаться более взрослым, или – просто приукрасить свою речь, сделать её более «яркой», «сочной» и «выразительной», не такой «скучной». Но это постепенно перешло в систему, в норму. Незаметно, исподволь, «не больно»… Передо мной словно открылся новый, по-своему привлекательный горизонт или пласт жизни – нецензурная лексика, и я с энтузиазмом начал её осваивать.
Детская глупость, а мне было 14–15 лет, не знала тормозов. Всё – по максимуму! Всё – на пределе! Иногда я разговаривал матом так «насыщенно», что окружавшие меня спортсмены, а среди них были и мастера спорта, опытные, сильные мужики, иногда даже тренера, начинали искоса на меня посматривать и спрашивать: «Сергей, что ты, в самом деле, так ругаешься-то?!» Да, сами они тоже не являлись в этом образцом, но чтобы до такой степени. И, что интересно, в тот момент у меня не было даже желания расстаться с матерщиной.
Единственное (и я этим очень гордился), я не выражался дома, при детях и при девушках-женщинах. Как-то за этим ещё следил. Наверное, работали «обломки» старых семейных моральных понятий. А в остальном.
Запали в память три пиковых случая.
Однажды поздно вечером возвращался домой. Было уже очень темно. Зашёл во двор и увидел своего одноклассника. Слово за слово, и мы разговорились, да порой так громко, что нас слышал, наверно, весь дом (многие спали на балконах). Иногда мимо проходили люди. Из соседнего (моего) подъезда вышла женщина развешивать бельё на верёвках. А я всё говорю и говорю. Излишне, наверное, уточнять, что из каждых пяти слов два были матом. В общем, выговорился «от души». Попрощались с одноклассником, и я пошёл к себе. Женщина, развесив бельё, тихо сидела на скамейке и как будто кого-то ждала. «Ну, что? Наговорились?» – раздался в темноте до слёз родной голос. Это была мама. Боже мой, как же мне тогда стало стыдно!
«Ну, что? Наговорились?» – раздался в темноте до слёз родной голос. Это была мама
Другой случай. Учусь в политехническом институте. Как-то весной нашу группу сняли с занятий и поручили убраться под окнами учебного корпуса. Дни стояли жаркие, и во многих кабинетах были открыты окна. Я был в группе старшим, а народ попался настолько ленивый, что я уже стал немного нервничать. А когда я нервничал, даже немного, то начинал говорить так, как привык… Причём громко. Настолько громко, что через 5–10 минут к нам с четвёртого этажа сбежал наш староста и вежливо попросил меня закрыть свой рот. «Серёга, преподаватели в шоке!» – доверительно шепнул он мне на ухо.
И случай третий. Руковожу довольно крупной фирмой. Провожу обычную «оперативку». В кабинете – все мужики. Речь – обычная, ничего у меня не изменилось. Сотрудники «то краснеют, то бледнеют», то стыдливо опускают глаза в пол, но терпят. В коридор из моего кабинета выходила двойная дверь. Совещание закончилось, я отпустил персонал – и вдруг увидел, что внешняя дверь была распахнута! Скорее всего, на протяжении всего совещания. А в коридоре, напротив двери, сидели на креслах две наши испуганные девушки-сотрудницы и как-то странно на меня смотрели… Сказать, что мне было неловко, значит не сказать ничего!
Чудесное избавление
Не знаю, как долго мной владел бы грех сквернословия, если бы не начавшийся в то время полный отход от материализма. Ведь сквернословие – лишь частный случай, «цветочек» в букете тогдашних духовных болячек, от которых страдала и болела душа.
Февраль 1996 г. Дивеево. Монастырь. Я много слышал об этом удивительном месте, о монастыре, но особенно – о старце Серафиме Саровском. Мама даже как-то подарила мне его иконку. И вот я здесь, перед его святыми мощами.
Идёт Божественная литургия. В руках у меня – большой лист бумаги, плотно исписанный грехами. Помню, их было более 70. Труд двух недель. В правой части Троицкого собора, несмотря на будний день, длинная очередь на Исповедь. Усилием воли заставляю себя встать в её хвост – и с каждым шагом к аналою священника ощущаю, что поднимаюсь на эшафот. Страшно… В голове вихрем проносятся обрывки мыслей: «Куда ты прёшься! У него же под облачением погоны!» – «В аналой наверняка вмонтированы микрофоны!» – «Он же всем всё расскажет!» – «И вообще, посмотри на этого жирного попа, какой он противный и самодовольный. »
«Ну, и плевать! Будь что будет. Пусть рассказывает», – сказал я себе и решительно шагнул к аналою. Как из двери самолёта без парашюта…
Моя Исповедь шла довольно долго, и в один из моментов я поднял голову. Наши со священником взгляды встретились. И тут я абсолютно точно ощутил, что передо мной – мой друг. Который мне сочувствовал всей душой. Его взгляд словно говорил: «Молодец, молодец. Давай, давай, иди дальше…».
Когда батюшка снял с моей головы епитрахиль, и мы немного выдохнули, он тихо сказал:
– Дальше-то что думаешь делать?
– Не знаю, – искренне ответил ему я.
– Старайся, чтобы вокруг тебя были люди церковные, – сказал священник. – Потому что сатана не простит тебе того, что ты поднял свои глаза к небу. Вот так.
Я попросил у него благословения искупаться в Казанском источнике, искупался – и сразу отправился в обратный путь, домой.
А дальше случилось следующее.
Поздним вечером сел в Арзамасе на поезд. Места сидячие, народа мало, спать не хотелось. В голове – сцены прошедшего дня. А вспомнить было чего. Но… что-то произошло. Во мне. Внутри…Что именно – понять не могу, но то, что что-то во мне изменилось, – безусловно. Эта мысль вытеснила в голове всё остальное и не давала покоя.
За окном царила ночь, мимо проносились спящие полустанки, яркие фонари, полумрак в вагоне располагал к дремоте, но эта мысль не давала мне покоя.
Впервые за 23 года плена у меня полностью отпало желание произносить эти гнусные слова вслух
И тут я её «нащупал»! Я перестал ругаться матом! Вдруг, внезапно, неожиданно!
Впервые за 23 года плена у меня полностью отпало желание произносить эти гнусные слова вслух. Я перестал их использовать даже в мыслях и снах. А если кто-то рядом начинает материться, меня это просто переворачивает! Я или подальше ухожу, или делаю замечание.
И всё это произошло без моего малейшего участия, само! Господь будто взял «тряпочку» и с легкостью стёр с моей души этот грех. Словно сказал: «Смотри! Для Меня нет ничего невозможного! Только будь со Мной и будь Мне верен…».