Лучшие симфонии мира список
Музыкальная исповедь души: великие симфонии, которые должен послушать каждый
10.08.2016 1 комментарий Просмотры: 2 735
Дирижеры, композиторы и инструменталисты-солисты рассказывают о жемчужинах симфонической музыки.
“Я не хотел бы, чтобы из-под моего пера являлись симфонические произведения, ничего не выражающие и состоящие из пустой игры в аккорды, ритмы и модуляции. Симфония моя, разумеется, программна, но программа эта такова, что формулировать ее словами нет никакой возможности…
Но не этим ли и должна быть симфония, то есть самая лирическая из музыкальных форм, не должна ли она выражать все то, для чего нет слов, но что просится из души и что хочет быть высказано?”
– писал Чайковский в марте 1878 года своему коллеге Танееву.
Сталкиваясь с симфоническими произведениями, неподготовленный слушатель порой чувствует себя новичком-дешифровальщиком, перед которым возникает задача выявить смыслы, заложенные в закодированном композиторском послании.
Конечно, не имея под рукой ключей, это сделать сложно. Слушатель рискует упустить самое важное. Нужен проводник, который бы помог сориентироваться, прежде чем пускаться в приключение по лабиринтам идей.
Руководствуясь этим, редакция m24.ru попросила дирижеров, композиторов, солистов-инструменталистов рассказать о любимых симфониях.
Конечно, задача сформулирована по-дилетантски. Как можно в саду с самыми красивыми экзотическими цветами выбрать один единственный?
И все же с помощью наших друзей, выдающихся музыкантов, нам удалось собрать целый букет симфонической музыки, которую должен знать каждый уважающий себя культурный человек.
Шуберт – Симфония № 9
Антон Сафронов, композитор
Самая моя любимая из симфоний – Большая симфония Шуберта до мажор.
Мне она особенно дорога тем, как в ней сменяют друг друга самые разные, порой совершенно противоположные настроения, доходя до острейших столкновений между собой.
Антон Сафонов. Фото – facebook.com/mosfilarmonia
Вся симфония построена на одной музыкальной идее – и из нее вытекают все основные события. Они разворачиваются неторопливо и переживаются, как сама жизнь – с ее парадоксальностью, мощными ликующими кульминациями и трагическими срывами.
Это первая в мировой музыке симфония, столь протяженная и эпическая по ощущению времени. Если играть ее в тех темпах, которые указал композитор, и выполнять все предписанные им повторы, то она должна звучать немногим больше часа.
Необычно и ново уже само ее начало: одна-единственная мелодия у солирующих валторн подчеркнуто архаического склада. Настоящее откровение – вторая часть, фаталистическая и щемяще-ностальгическая, с отчаянной трагической кульминацией. В следующих двух частях – скерцо и финале – раскрываются стихии венского вальса и марша, доходя до вселенского масштаба. Заключительный эпизод (кода) финала – самое захватывающее и любимое мое место в симфонии! – звучит как напряженное “взятие барьера за барьером”, всякий раз приводящее ко все большему и большему ликованию.
Я люблю исполнения Большой симфонии Шуберта как “традиционалистами”, так и “аутентистами”. Из первых мои любимые дирижеры – Гюнтер Ванд и Сержу Челибидаке. У Ванда – небывалая по совершенству работа над звуком, благородство и теплота, которой так не хватает многим исполнителям “новой” школы.
У Челибидаке – сильнейшее эпическое прочтение, потрясающая мощь кульминационных волн. У “аутентистов” прозрачнее (и потому богаче) звучит партитура. Кроме того, они опираются на новые уртекстные издания, в которых исправлены многие неточности. Очень люблю Николауса Арнонкура – его запись 1990-х годов с амстердамским Королевским оркестром Консертгебау. Одно время я был просто без ума от Роджера Норрингтона – его исполнения с London Classical Players, очень сильного по энергетике темпов и “аналитичного” по трактовке материала.
Но сейчас меня больше убеждает Марк Минковски с оркестром Les Musiciens du Louvre – запись, сделанная уже в нашем десятилетии (2012).
В упомянутой мной коде финала симфонии он выводит на первый план не столько мелодическую линию духовых, сколько энергию ритмических формул у струнных – и это создаёт потрясающую силу развития (в записи на ютюбе слушать с 43:00).
Тем не менее, ни одно из этих исполнений не идеально в моём понимании того, как должны трактоваться авторские темпы. Ближе всего к нему – исполнение Карло Мария Джулини с Оркестром Парижа (1990). Но оно, увы, несколько однопланово по звучанию. Эх, был бы я дирижером.
Ф. Шуберт, Симфония №9 до мажор. Оркестр Les Musiciens du Louvre, дирижер Марк Минковски:
Шостакович – Симфония № 10
Александр Сладковский, дирижер
Не могу сказать, что в детстве музыка Шостаковича рождала во мне яркие ощущения. Исключения составляли “Три фантастических танца” для фортепиано, которые я играл в училище, Праздничная увертюра и музыка из кинофильма “Овод”, часто звучавшая в исполнении ансамбля скрипачей Большого театра.
Александр Сладковский. Фото – facebook.com
Но потом я услышал запись, изданную “Мелодией” в начале 70-х: Берлинский филармонический оркестр с Гербертом фон Караяном в Большом зале консерватории исполнял “Десятую симфонию”. И это был шок, первая лобовая встреча с этой великой музыкой. С этого потрясения для меня началось постижение наследия Шостаковича.
Позже, когда я играл Десятую симфонию в составе оркестра (у меня была партия первой трубы), во второй части от электричества, рождаемого этой музыкой, напряжения и движения я разрыдался. Физиологические ощущения подлинного страха смешивались с переживанием счастья. И при этом мне нужно было продолжать играть.
Если говорить о том мировом симфоническом пласте, оказавшем влияние на мое становление как личности, как музыканта, то, конечно, это была Десятая Шостаковича. Законы кульминации таковы, что точка золотого сечения приходится на конец второй трети: Шостакович создал пятнадцать симфонических полотен, и Десятая по всем параметрам – самая совершенная с точки зрения формы, идеи, DSCH-шифровки, космического кода, который он оставил на все времена.
Наверное, и с точки зрения воздействия на слушателя, она превосходит остальные – не зря это самая часто исполняемая симфония Шостаковича. Среди дирижеров, которым удалось поднять на поверхность ее смысловой пласт, я бы выделил Мравинского, Кондрашина, Гергиева, Темирканова (его исполнения я слышал живьем, рос на них), Янсонса.
Я обожаю все симфонии Шостаковича, особенно начиная с Четвертой и по восходящей до конца, и очень рад, что сейчас вместе с Госоркестром Республики Татарстан живу в потоке этой музыки, осуществляя ее запись.
Д. Шостакович, Симфония №10, ми минор. Национальный молодежный оркестр США, дирижер Валерий Гергиев:
Сибелиус – Симфония № 7
Мариус Стравинский, дирижер
Это последнее крупное произведение, созданное Сибелиусом. Он прожил еще 20 лет или около того, но музыка больше не рождалась из-под его пера.
Мариус Стравинский. Фото – paolodalprato.com
Исследователи до сих пор ищут ответ на вопрос почему именно после этой симфонии композитор не написал больше ни одной ноты. Выходя к публике с этой партитурой, я также пытаюсь разгадать эту тайну.
Седьмая симфония необычна по форме и продолжительности: она одночастная и в общей сложности звучит порядка 20 минут. Это еще одна трудность, с которой сталкиваются дирижеры, и которая нуждается в серьезном анализе.
Однако в плане композиторского языка, настроения и образного наполнения в ней – все тот же Сибелиус, чья связь с природой Финляндии неразрывна. Здесь мы вновь встречаем его диссонансы, волновые нарастания, кульминации. Фантастически красивый финал заканчивается в чистом до-мажоре.
Для меня одним из самых убедительных исполнений Седьмой симфонии является версия Лорина Маазеля с Венскими филармониками (выпущена на Decca в 1966 году).
Ян Смбелиус, Симфония №7 до мажор. Венский филармонический оркестр, дирижер Лорин Маазель:
Малер – Симфония № 2
Выбор редакции
“Разговор о музыке Малера вызывает у меня столь же сильное чувство тревоги, как если бы меня попросили рассказать о Ниагарском водопаде”.
Эта фраза принадлежит дирижеру Владимиру Юровскому, которому в минувшем сезоне предстояло исполнить в Лондоне Вторую симфонию с Оркестром эпохи Просвещения (англичане играют на исторических инструментах).
“Впервые я услышал Малера в подростковом возрасте. Для меня это был шок, опыт на всю жизнь”.
Каждое из симфонических полотен Малера – философское размышление, поражающее своей глубиной и при этом оказывающее сильнейшее эмоциональное воздействие. Из девяти законченных симфоний нашей редакции хотелось бы выделить Вторую, первоначально имевшую программное название “Воскресение”. Так описывал ее замысел сам композитор:
“Когда создавался замысел произведения, мне важно было передать в деталях не событие, а в лучшем случае ощущение.
Идейная основа сочинения ясно выражена в словах заключительного хора, а неожиданно вступающее контральто соло ярко освещает первые части. Вместе с тем из самого характера музыки легко понять, что за отдельными темами при всем их разнообразии перед моим взором, так сказать, драматически разыгрывалось некое реальное событие. Параллелизм между музыкой и жизнью идет, быть может, глубже и дальше, чем это можно проследить теперь.
Однако я вовсе не требую, чтобы в этом всякий следовал за мной, наоборот, я охотно допускаю, чтобы каждый представлял себе детали в соответствии с собственной силой воображения”.
(“Густав Малер. Письма. Воспоминания”. Изд-во “Музыка”, 1964 год)
Г. Малер, Симфония №2 до минор «Воскресение». Оркестр Люцернского фестиваля, дирижер Клаудио Аббадо:
Моцарт – Симфония № 40
Иван Великанов, дирижер
Я очень люблю Симфонию № 40 соль-минор Вольфганга Амадея Моцарта. Доподлинно определить, сколько симфоний на самом деле он создал за свою жизнь, очень сложно – счет идет на десятки, и все они в мажоре, за исключением Сороковой и более ранней симфонии в той же тональности. У Моцарта мало минора, но тот, который есть – очень сильный.
Иван Великанов. Фото – facebook.com/ivan.velikanov.3
Для меня очень важно, чтобы все части симфонии были одинаково дороги. Часто этот жанр характеризуют как единый организм. На мой взгляд, такое суждение не вполне верно. Многие композиторы переставляли части из одной симфонии в другую.
Поэтому более уместна иная аналогия: несколько частей симфонии как гармоничная семья, в которой прекрасен каждый. Симфонию №40 Моцарта я воспринимаю как раз с этой позиции.
Я полюбил ее в раннем детстве. Тогда мне нравилось слушать первую часть molto allegro, позднее я, конечно, захотел охватить ее целиком. Не так давно мне довелось впервые в жизни продирижировать ее, и это для меня стало большим событием.
Сороковую можно отнести к сравнительно поздней венской классике. Здесь нет присущих романтизму переживаний. Они не так очевидны, как в симфониях Чайковского или Малера. Музыка Моцарта существует еще внутри эпохи, предполагавшей объективную красоту без перехода на личности. В ней нет ощущения, что внутренний мир человека выворачивается наружу через звуки. Композитор не навязывает слушателю свои переживания. Эта музыка гораздо больше, и у Моцарта это сохраняется, хотя романтическое начало, через призму которого мы воспринимаем практически все искусство, уже так или иначе в ней присутствует. Вот эта пограничность создает уникальную притягательность.
По нашим ощущениям Сороковая симфония печальна, но это обстоятельство не мешает ей звучать в качестве рингтонов мобильных телефонов, иметь популярность, которой не удивляет “Кармен” Бизе. У Моцарта была непростая судьба. Насколько это сказалось на самой музыке? На мой взгляд, лишь отчасти.
Наше понимание его наследия имеет границы, так как Моцарт принадлежал другому времени. И от этого еще более велика притягательность его личности и оставленного им музыкального наследия. Мы не знаем причины его смерти, почему его похоронили в общей могиле. Не проливает свет и его переписка, хотя изучать ее очень интересно.
Мы не так далеки от написания и первых прижизненных исполнений симфоний Шостаковича, Малера, чтобы спорить с пеной у рта, кому из дирижеров и оркестров наилучшим образом удалось воплотить замысел композитора. С Моцартом все гораздо сложнее: можно сопоставить две записи одной и той же симфонии, и одна будет длиться в два раза дольше другой.
Сам я тяготею к исторически информированному исполнению, направлению, которое предполагает попытку отрешиться от позднейших и современных интерпретаций. Мы играем на исторических инструментах с соответствующим пониманием музыки, отношением к темпам, артикуляции, фразировке.
Поэтому я бы советовал слушать симфонии Моцарта, в том числе и Сороковую, в исполнении Тревора Пиннока, Кристофера Хогвуда, Марка Минковского, Джона Элиота Гардинера, Роджера Норрингтона. Эталонная Сороковая – у патриарха аутентизма, который инициировал это движение – Николауса Арнонкура (запись с Камерным оркестром Европы).
В. А. Моцарт, Симфония №40 соль минор KV 550. “Concentus musicus Wien”, дирижер Николаус Арнонкур:
Моцарт – Симфония № 25
Филипп Нодель, доцент, преподаватель по классу гобоя в МГК
Это первая из двух минорных симфоний Моцарта. Другая, тоже соль-минорная, знаменитая Сороковая, как часто бывает с хитами, затмила собой предыдущие сорок, большинство из которых редко звучат на концертах.
Филипп Нодель. Фото – facebook.com/PhilipNodel
А между тем, 25-я симфония – настоящий шедевр. Именно эта музыка звучит в самом начале фильма Милоша Формана “Амадей”. Моцарт часто использует минор для выражения скорби или меланхолии, но здесь царит настоящий Sturm und Drang – “Буря и натиск”, отсылающий нас к сентиментализму, “первому Романтизму”, в котором творил К. Ф. Э. Бах.
Синкопы, резкие контрасты нюансов и темпов, тремоло струнных – все это способствует напряженности и драматизму. Примечателен духовой состав оркестра – два гобоя, две пары валторн, два фагота. Последние нежно перекликаются со струнными в безмятежной второй части, написанной в духе Гайдна.
Трио менуэта – яркий пример ранней моцартовской harmoniemusik, отсылающей к его дивертисментам для шести духовых инструментов. Тема финала напоминает не то моравский танец, не то фрейлехс, и снова возвращается бурный драматический характер первой части.
Моцарту было всего всего 17 лет, когда он закончил 25-ю симфонию, каждый раз поражаешься – как можно написать такой шедевр в столь юном возрасте…
В. А. Моцарт, Симфония №25 соль минор KV 183. Оркестр “English Concert”, дирижер Тревор Пиннок:
Шостакович – Симфония № 15
Никита Борисоглебский, скрипач
В разное время моими любимыми симфониями были: “Героическая” и Девятая Бетховена, Вторая и Десятая Малера, Вторая Рахманинова, Вторая и Седьмая Сибелиуса, но сейчас место любимой заняла 15-я Шостаковича. Причем пришел я к ней через версию для фортепианного трио, челесты и ударных Виктора Деревянко.
Никита Борисоглебский. Фото – facebook.com/borisoglebsky
Вообще почти всегда поздние сочинения композиторов притягивают меня больше, чем ранние. Я слышу в них пережитый жизненный опыт, глубоко прочувствованные эмоции, мудрость, знание.
Так и в последней симфонии Шостаковича я поражаюсь сочетанию скупой красоты, простоты и прозрачности музыкального языка (особенно в сравнении с его более ранними симфоническими произведениями) и ее необычайным внутренним наполнением, объемом и глубочайшим психологическим напряжением.
Мне кажется, что обширная партия ударных инструментов здесь также имеет свой смысл: в них мне представляется та же чистота, точность, неумолимость и отстраненность, которая присуща и течению времени, судьбы… И даже заключительный псевдо-ля-мажорный аккорд, звенящий на фоне “пустой” бестерцовой гармонии у струнных, не вызывает и тени веселья, а, скорее, представляет собой некий недостижимый свет в беспросветности человеческого бытия.
Д. Шостакович, Симфония №15 ля мажор. Королевский оркестр Консертгебау, дирижер Бернард Хайтинг:
Бетховен – Симфония № 6
Яков Кацнельсон, пианист
Эта симфония интересна тем, что раскрывает для многих новое лицо Бетховена, не борющегося и героического, а совершенного иного.
Яков Кацнельсон. Фото – Ирина Шымчак
Именно в “Пасторальной” симфонии запечатлена квинтэссенция его второго я: ярко выраженный пантеизм, дионисийское начало, слияние с природой и в меньшей степени развитие конфликтов и коллизий, хотя, конечно, и они присутствуют здесь, как и в любом другом сочинении Бетховена.
Он написал Шестую симфонию уже после “Гейлигенштадского завещания” и моментов жуткого отчаяния в жизни. Первая его симфония была окончена в 1800 году, когда композитору исполнилось 30 лет. “Пасторальная” появилась восемь лет спустя.
Для Бетховена очень несвойственно такое программное сочинение. Каждая часть имеет свой заголовок: первая – “Радостные чувства по прибытии в деревню”, вторая – “Сцена у ручья”, третья – “Веселое сборище поселян”, четвертая – “Гроза. Буря”. Завершает все “Пастушья песня”, где слышатся переклички альпийский горнов. В этой части присутствует особый дух, который сложно описать словами. Музыка же всей симфонии отличается особенной интимностью.
Впервые я услышал ее в записи в исполнении Отто Клемперера. Ну и конечно, Бетховен Вильгельма Фуртвенглера остается самым любимым и непревзойденным по свойственному этому дирижеру особому дыханию и музыкальному времени. Его исполнение рождает во мне удивительное детское ощущение – словно тебя подхватывают на руки и куда-то уносят, в том числе и от самой симфонии Бетховена.
В одиннадцать лет я слушал “Пасторальную” в Барселоне, где играл Лейпцигский оркестр с Куртом Мазуром за дирижерским пультом. Помимо Бетховена в программу была включена и Первая симфония Малера, что тоже произвело меня меня сильное впечатление.
Л. ван Бетховен, Симфония №6 фа мажор, “Пасторальная”. Берлинский филармонический оркестр, дирижер Вильгельм Фуртвенглер:
The 20 Greatest Symphonies of all time
Which is the best-ever symphony? 151 of the world’s leading conductors voted for what they thought to be the greatest symphonies ever written
It’s a classic rags to riches story. From humble beginnings in the Baroque period the symphony has grown in size and influence, becoming a badge of honour among composers clamouring for recognition.
Haydn used the symphony as a vehicle of emotion, which intensified when Beethoven took on the symphony. To this day his symphonies are viewed as brilliant models of how music can express the most powerful of human feelings, in ways that even words can’t emulate. How did the symphony so rapidly become capable of this?
The answer lies in how composers quickly developed a habit in their symphonies of pitting one theme against another, weighing the relative merits of each, then pulling their conclusions together. This closely mirrored the processes of debate and interaction used in human communication, and it struck a chord deep in audiences.
But which of the thousands of symphonies written over the centuries is the greatest? To find out, we asked 151 of today’s leading conductors to name the three symphonies they consider to be the greatest. We counted up the votes, and, where there were tie-breakers, gave the deciding vote to our trusted critics.
The best symphonies of all time
20) Bruckner – Symphony No. 7 (1883)
Bruckner pays homage to his hero, Richard Wagner, in a work of great hope and light
Hailed as a masterpiece after its Leipzig premiere in 1883, Bruckner’s Seventh Symphony became his first (and only) instant success. From the yearning opening cello melody to the dramatic hunting horn motif that begins the third movement, the Seventh is full of striking moments, none more so than the brilliant finale, in which shimmering strings and heroic horns surge upwards to a euphoric close.
Recommended recording: Royal Concertgebouw Orchestra/Bernard Haitink Decca 478 5690
19) Beethoven – Symphony No. 6 (1808)
Beethoven’s ground breaking pastoral masterpiece is the ultimate hymn to nature
Cast in five titled movements, Beethoven’s Pastoral takes us on a tour of the countryside, complete with birdsong and a sense of bucolic joy. Where Beethoven’s Fifth Symphony progresses inexorably, the Sixth meanders and lingers. Until, that is, the Storm, which rips through this peaceful idyll with extraordinary violence.
Recommended recording: London Classical Players/Sir Roger Norrington Virgin 083 4232
18) Brahms – Symphony No. 2 (1877)
Brahms hits his symphonic stride with a work of surface serenity and dark undercurrents
Written in the summer of 1877, this is on the surface a sunny, serene work. It’s even been dubbed Brahms’s Pastoral. Yet, as ever with his music, a darkly elegiac tone is never far away, set up in the opening movement by timpani, trombones and tuba. No wonder it went down well at the premiere, with the critic Eduard Hanslick declaring it an ‘unqualified success’.
Recommended recording: London Philharmonic Orchestra/Vladimir Jurowski LPO LPO0043
17) Shostakovich – Symphony No. 5 (1937)
The Soviet composer tapped into a deep well of public emotion with his mighty Fifth
It was in the teeth of official denunciation of his opera Lady Macbeth of Mstensk that Shostakovich composed what appeared to be one of his most conventional works. Shostakovich Fifth Symphony sounds a lament in its third movement, expressing what was too dangerous to be said during Stalin’s ‘Great Terror’. Many of the audience at its premiere were reduced to tears by this movement, and the work received a half-hour standing ovation.
Recommended recording: BBC National Orchestra of Wales/Mark Wigglesworth BIS-CD-973/974
16) Beethoven – Symphony No. 7 (1812)
Beethoven’s ‘return to life’ – a bubbling cauldron of exuberance and vitality
Beethoven’s Seventh is a restless beast, full of driving, unnerving energy – less about melody, more about rhythm and orchestration. For sure, it teeters on the edge of obsession, in the hypnotic repetitions of the ambiguous Allegretto (the work’s only ‘slow’ movement) and the syncopated, wayward rhythms of the final Allegro that pushes the orchestra to its absolute limits.
Recommended recording: Staatskapelle Berlin/Daniel Barenboim Warner 256461890-2
15) Mozart – Symphony No. 40 (1788)
A 35-minute miracle that blends elegance and tragedy, and confounds expectations
No. 40 combines elegance and unease, its dark opening yielding to calmer waters, only to return to despair. Mozart explores this pattern again in the Andante, harmonic clashes, falling motifs and rhythmic twists gently poisoning its bucolic charm. A stately, stormy Minuetto precedes the brilliant, fizzing finale which has at its heart a moment of baffling brilliance.
Recommended recording: Scottish Chamber Orchestra/Sir Charles Mackerras Linn CKD308
14) Sibelius – Symphony No. 7 (1924)
In his final symphony, Sibelius paints a broad, shifting landscape that beguiles with unexpected, twisting paths
Scored in one 22-minute-long movement, originally christened Fantasia sinfonica, Sibelius wrote his Symphony No. 7 at night, aided by substantial amounts of whisky. Extraordinarily, though, the work is among his most lucid and profound musical statements. It would be his last symphony before a 30-year musical silence – its closing bars, a major seventh B rising to a burnished C major chord, were described by conductor Sir Colin Davis as ‘the closing of the coffin lid’.
Recommended recording: Lahti Symphony Orchestra/Osmo Vanska BIS BIS-CD864
13) Bruckner – Symphony No. 8 (1887/1890)
A synthesis of Bruckner’s symphonic genius – majestic, sensuous and conflicted…
The Austrian’s cathedral-sized Eighth is the apogee of his symphonic achievements. Although Wagnerian in character and scope, chorale-like themes and harmonies flow through all four movements as Bruckner brings his skill as an organist to bear on this grandest of masterpieces.
Recommended recording: Royal Concertgebouw Orchestra/Riccardo Chailly Decca 466 6532
12) Brahms – Symphony No. 3 (1883)
Written during a happy summer near the Rhine, Brahms’s concise Third was inspired by the motto ‘free but happy’
From contentment to passion, emotion wells up and subsides in music of yearning, bittersweet beauty and each movement ends quietly – rare for symphonies of this time. It also pays homage to Robert Schumann, echoing the Rhenish Symphony in the violins’ first melody, and when Brahms sent the score to Clara Schumann, she said it was a ‘wonderful work.’
Recommended recording: Gewandhaus Orchestra/Riccardo Chailly Decca 478 7471
11) Beethoven – Symphony No. 5 (1808)
The Fifth blazes from turbulence to triumph, its structure unfolding from a single motif
Beethoven gives the entire work a remarkable cohesion by referring to that opening rhythmic motif at key moments, for instance by the horns in the penultimate Scherzo movement, recalling it in the finale. In another inspired touch, Beethoven uses the rhythmic motif as a subdued timpani pulse which links the Scherzo to the glorious blaze of the finale’s opening.
Recommended recording: Vienna Philharmonic/Carlos Kleiber DG 447 4002
10) Mahler – Symphony No. 3 (1896)
All of nature and human existence in Mahler’s most ambitious symphony
A century on, the progressive despoliation of the planet is sharply evident, and the relatively benign relationship in the Third between human beings and their environment has drastically deteriorated. Mahler loved the natural world, and all the creatures in it: the Third Symphony encapsulates that profound attachment, in music of life-enhancing physicality and wresting melodic beauty.
Recommended recording: Bamberg Symphony Orchestra/Jonathon Nott Tudor TUDOR7170
9) Tchaikovsky – Symphony No. 6 (1893)
A wretched struggle between life and death that ultimately ends in abject despair
What really marks this work out is the brilliant way in which Tchaikovsky manipulates the emotional argument and brings a new, frightening dimension to symphonic thinking, the unifying factor a sequence of descending scales that mirrors the Symphony’s long-term narrative of a descent into the abyss.
Recommended recording: Leningrad Philharmonic/Evgeny Mravinsky DG 477 5911
8) Brahms – Symphony No. 1 (1876)
With his First Symphony, Brahms proves himself a worthy successor to Beethoven
When Brahms came to compose his own First Symphony, pressure was extreme. The work’s creation took him 20 years of on-off struggle, but the achievement was stellar.
Read more about Brahms and his work here
7) Berlioz – Symphonie Fantastique (1830)
The French composer Berlioz takes the symphony into a new realm of reverie and imagination
The storm in the Pastoral Symphony certainly goes some way beyond Haydn, but no one before 1830 had come close to writing the note clusters for four timpani that produce such an extraordinary sound at the end of the ‘Scene in the Fields’ – not to mention the bizarre alternations of D flat major and G minor towards the end of the ‘March to the Scaffold’.
Recommended recording: Mahler Chamber Orchestra/Marc Minkowski DG 474 2092
6) Brahms – Symphony No. 4 (1885)
A visionary masterpiece combining the spirit of JS Bach with Beethovenian energy
Brahms’s Fourth baffled even his friends: sombre, austere with a Baroque passacaglia – it appeared willfully unfashionable. There’s something almost intimidating about the Fourth’s formal perfection: its thematic integration, economy, richness of variation, fusion of polyphony with sonata form.
Recommended recording: London Philharmonic Orchestra/Marin Alsop Naxos 8.570233
5) Mahler – Symphony No. 2 (1894 rev. 1903)
Symphonic form disturbed, distorted – and finally renewed and redeemed
From the ‘titanic struggles of a mighty being still caught in the toils of this world’ which the composer said fired the first movement, to redemption and resurrection in the choral finale, Mahler couldn’t resist describing his C minor Symphony in programmatic terms.
4) Mahler – Symphony No. 9 (1909)
An epic work from the dying embers of the Austro-German Romantic tradition
Scored for vast orchestral forces – huge woodwind and brass, with a percussion section that includes timpani, bass drum, side drum, triangle, cymbals, tam-tam, glockenspiel and three deep bells – the most striking thing about its soundworld is Mahler’s exquisite handling of sonorities.
Recommended recording: Berlin Philharmonic/Herbert von Karajan DG 474 5372
3) Mozart – Symphony No. 41 (1788)
A triumph of structure, crowned with one of music’s most dazzling fugal finales
The miracle of the work is its immense design, with a mixture of celebratory fanfares, cascading scales and yearning figures. The main body of the movement has climaxes in which stunning descending passages alternate and then combine with tremendous upward thrusts; while the centre of the movement enters areas of dense conflict from which there seems no escape. There is no greater or more exhilarating feat than this, nor could there be.
Recommended recording: Orchestra Mozart/Claudio Abbado DG 477 7598
2) Beethoven – Symphony No. 9 (1824)
The symphonic game-changer which has both terrified and inspired composers ever since
Had audiences in 1824 heard anything more elemental than Beethoven’s Ninth’s opening bars? And it was a stroke of genius to place the slow movement not second but third, enabling its climactic profundity – something Gustav Mahler learnt from. So the first three movements clinch the Ninth’s greatness – but then comes Schiller’s utopian Ode to Joy, set to a once-heard-never-forgotten tune that everyone wants as an anthem. Thanks to that, the Ninth today still has a growing cultural significance. It casts a long shadow – had it never been written we would surely have far more symphonies to talk about. But would you give up Beethoven Nine for a chance to hear them? Of course not.
Recommended recording: Orchestra of the Age of Enlightenment/Charles Mackerras Signum SIGCD254
A trailblazing, mammoth masterpiece, glorifying the life of a great heroic figure
The best symphony of all time has to be the Eroica.
From those first two electrifying orchestral chords to the final victorious timpani flourishes it never puts a toe wrong. Architecturally it’s stunning. The whole thing is wrought from the brilliantly simple notion of a not-quite-finished tune (first heard on cellos) that continually strives for completion, and each time goes off in some fascinating new direction.
Music that stirs, challenges and delights, a sense of vibrant musical form which ensures coherence yet remains elastic enough to admit the most acute human drama – surely that’s enough? But the Eroica also outlines what Jung what call an ‘archetypal’ pattern. Many of the world’s great myths tell of a hero/heroine who strives, fails, dies and then miraculously returns. There is, Jung would argue, a universal human truth contained in that story. Because Beethoven’s Eroica tells that story in music, not words, it presents that truth in its purest, most universal form. But you don’t have to know any of that to be thrilled by what Beethoven forged from it: by democratic consent, the greatest symphony ever composed.
Recommended recording: Chamber Orchestra of Europe/Nikolaus Harnoncourt Warner 2564637792
Величайшие симфонии (21)
Полный цикл симфоний Бетховена
Симфонический оркестр Мариинского театра. Полно.
Фестиваль Вербье 2009
Концерт Нобелевской премии 2010
Лондонский симфонический оркестр, 1966
Лондонский филармонический оркестр
Симфонический оркестр Мариинского театра. Полно.
Заслуженный коллектив России академический симф.
Люцернский фестиваль 2013
Бостонский симфонический оркестр, 1960-1961
Фестиваль Вербье 2014
Фестиваль Вербье 2012
Лейпцигский оркестр Гевандхауза
Берлинская государственная капелла
Молодежный оркестр Густава Малера
Берлинский филармонический оркестр
Бостонский симфонический оркестр, 1958-1959
Симфонический оркестр Мариинского театра. Полно.
Симфонии во всех тональностях: интродукция
Эта рубрика посвящена симфониям в мажорных и минорных тональностях, написанных самыми разными композиторами в самые разные эпохи. Их мы рассматриваем в том же порядке, что и пьесы в «Хорошо темперированном клавире» Баха: начиная от тональности «до» (сначала – мажор, затем – минор) и так далее вверх по полутонам – вплоть до тональности «си» (си мажор – и, в самом конце, си минор).
Тональностей всего 24, из них 12 – в мажоре и столько же – в миноре. В каждой из них найдется симфония, о которой стоит поговорить и которую стоит послушать. Симфонии, написанные другим музыкальным языком – не языком традиционной тональности (проявившем себя главным образом в ХХ и XXI веке), – останутся пока что за пределами нашего обзора. Надеемся, очередь до них дойдет в будущих рубриках.
Сама идея этой рубрики возникла под впечатлением экзаменов в Московской консерватории, где суровые экзаменаторы вопрошают: «Молодой человек, назовите известные вам симфонии в тональности ля-бемоль мажор!» После чего незадачливый студент оказывается «как никогда близок к провалу». Поэтому мы публикуем эту рубрику как минимум «в помощь учащимся музыкальных вузов и училищ». А также просто для ценителей музыки, которым хочется узнать для себя о новых, ранее еще не слышанных симфониях.
Это – большой и многочастный проект, который в полной версии будет публиковаться в интернет-версии «Музыкальной жизни». «С чудными картинками и большими буквами» – то есть с более развернутыми текстами, иллюстрациями и гиперссылками.
Наша рубрика не претендует на всеохватность. Очень трудно поставить четкие критерии, какие композиторы заслуживают рассмотрения, а какие – нет. Ограничиваться одними лишь «общепризнанными классиками»? Но в последнее время слишком быстро меняются критерии, кого считать «классиком», а кого – нет. И, наоборот: из сегодняшнего репертуара исчезли многие произведения, еще полвека назад часто звучавшие в концертах. Поэтому наш отбор носит во многом личный характер. Более того: в конце каждого выпуска мы помещаем небольшой раздел «Любимая симфония», которой автор делится со своими читателями.
Почему симфония, и откуда она взялась?
В классической музыке симфония, несомненно, самый солидный жанр. В просторечии даже само слово «симфония» нередко употребляется как синоним классической музыки. («Чего будить? Сама часы заводишь, на весь квартал симфонию гремишь», – выговаривает служанке Фамусов из «Горя от ума». «А мне до всех этих симфониев – как до лампочки», – заявляет милиции сосед-слесарь, подозреваемый в краже скрипки, из известного детектива братьев Вайнеров.)
Сегодня слово «симфония» означает произведение для оркестра, предназначенное для исполнения в концертах и состоящее обычно из нескольких частей. В таком виде симфония возникла без малого триста лет назад, примерно в 1730-е – 1740-е годы. И родилась она из неаполитанской оперной увертюры – вступительной пьесы, игравшейся оркестром перед поднятием занавеса и состоявшей из трех контрастных разделов: «быстро – медленно – быстро». Впоследствии такие «симфонии» стали писать уже не к операм, а просто так, сами по себе, для исполнения в концертах. Прежние разделы «быстро – медленно – быстро» развились до трех полноценных отдельных частей.
Трудно сказать, кто написал самую первую симфонию «просто так». Еще до Гайдна сложилась симфония как в трех, так и в четырех частях – «итальянского» и «немецкого» типа. Иногда – с медленным вступлением. У Гайдна и Моцарта можно найти симфонии и в трех, и в четырех частях. У Гайдна – порой даже в пяти и в шести!
Бетховен – композитор, который, по общему мнению, окончательно закрепил эти классические основы. Но с другой стороны – он первым же и начал их разрушать. Так, например, уже во Второй симфонии Бетховен заменяет привычный Менуэт в третьей части на Скерцо. А в его Пятой симфонии третья и четвертая части переходят одна в другую без перерыва. В Шестой симфонии Бетховена вообще пять частей. (Последние три звучат тоже без перерыва!) А в свою последнюю, Девятую симфонию он ввел хор и солистов-певцов, исполняющих «Оду к радости» на слова Шиллера, – и превратил, таким образом, симфонию в некий гибрид с кантатой.
Романтик Берлиоз первым стал сочинять симфонии с литературно-сюжетной программой. В дальнейшем границы между симфонией и «не-симфонией» стали размываться еще сильней. Кончилось тем, что помимо «симфонии-кантаты» постепенно появились «симфония-концерт», «симфония-поэма», «симфония-фантазия», «симфония-сюита», «симфониетта», «камерная симфония» и много чего другого. Количество частей в симфонии стало любым. Например, у финна Яна Сибелиуса – от одной до четырех. У австрийца Густава Малера – от двух до шести. Или – у нашего соотечественника Дмитрия Шостаковича, у которого в симфониях может быть вообще от одной части до одиннадцати. Зато у многих послевоенных композиторов симфонии нередко бывают одночастными.
Если ранние симфонии классиков длятся обычно не более 10-15 минут, а состав оркестра в них не превышает небольшую группу струнных и одну-две пары духовых инструментов, то некоторые из симфоний-гигантов Малера, Айвза или Шостаковича звучат дольше часа, а общее количество исполнителей в них может доходить до сотни. Но наряду с гигантскими полотнами в ХХ веке снова появляются симфонии для малого состава оркестра, в том числе – особый жанр «камерной симфонии» для ансамбля солистов, где каждый инструмент представлен лишь по одному исполнителю. (Родоначальником камерной симфонии выступил австриец Арнольд Шёнберг.) Возникают симфонии, написанные для одних струнных или для одних духовых (как у Стравинского, Онеггера или Хиндемита), а также – симфонии… всего для пяти человек. (Это – симфонии Уствольской.)
Если Гайдн, Моцарт и другие композиторы XVIII века писали свои симфонии десятками, то начиная с Бетховена симфония становится «штучным товаром». Бетховен написал всего девять симфоний. Другие – и того меньше. Некоторые стали авторами одной-единственной симфонии и создавали ее как главное сочинение своей жизни. Зато в ХХ веке снова появились «многосимфоничные» авторы. Среди них – наши соотечественники Шостакович (всего он написал 15 симфоний), Николай Мясковский (27 симфоний), Мечислав Вайнберг (22 симфонии) или Алемдар Караманов (24 симфонии). А также – бразилец Эйтор Вилла-Лобос (12 симфоний), швед Аллан Петтерссон (17 симфоний), румын Димитрие Куклин (20 симфоний) и другие композиторы. (На сегодняшний день ленинградско-петербургский композитор Сергей Слонимский написал уже более тридцати симфоний, а москвич Мераб Гагнидзе – более девяноста. Но абсолютный и притом весьма своеобразный мировой рекорд, перекрывающий (в том числе) любого «многосимфоничного» автора XVIII века, принадлежит ныне здравствующему финскому дирижеру и композитору Лейфу Сегерстаму, который на сегодняшний день написал… более 300 симфоний! (Часть из них – для оркестра, играющего без дирижера.) В общем, характерное такое явление для современной Скандинавии с ее хорошо и регулярно дотируемой интеллектуальной графоманией.
О 24 тональностях в симфониях
Еще Бах доказал, что при равномерной настройке (темперации) всех клавиш хорошую музыку можно написать в любой из существующих 24 тональностей, с самым разным количеством знаков при ключе: от «нуля» до семи. Но то, что легко выходило на клавесине и органе, не так-то просто получалось с оркестром. Многие инструменты того времени были не только непригодны для равномерной настройки, но и не могли извлекать ноты звукоряда. Например – у тогдашних «натуральных» валторн и труб, техника игры на которых была основана лишь на передуваниях обертонов, для каждой тональности («строя») необходимо было подбирать соответствующие кроны – с их помощью возможно было эти обертоны извлекать. Поэтому далеко не каждый «строй» был в то время употребительным. У самого Баха сочинения с оркестром не превышают круг тональностей до четырех знаков при ключе. Даже спустя столетие Бетховену ничего не стоило написать сонату для фортепиано в тональности фа-диез мажор (с шестью диезами при ключе!) – но у него мы не найдем ни одного оркестрового сочинения с таким же количеством ключевых знаков. У Гайдна имеется лишь одна-единственная симфония, которая заканчивается в этой тональности, – это его 45-я, так называемая «Прощальная» симфония. В ней используются валторны в редчайшем строе «фа-диез» (in Fis)! Но для того времени это был абсолютно уникальный случай.
И во времена Баха, и после него те или иные тональности олицетворяли определенные звуковые характеры-«аффекты». Из-за ограниченного употребления тональностей в симфониях круг «аффектов» был, соответственно, более узким, чем в камерной музыке. Композиторы, уже тогда писавшие сонаты, фантазии и рапсодии для фортепиано в разно-всяческих «многознаковых» мажорах и минорах, для своих симфоний продолжали выбирать тональности гораздо более скромные.
Круг «симфонических» тональностей стал расширяться вместе с утверждением в оркестре хроматических медных инструментов, к которым уже не нужно было подбирать специальные кроны. (Так как играли на них теперь с помощью вентилей, способных извлечь практически любой звук в пределах диапазона.) Произошло это в середине XIX века. Но в самые далекие тональности композиторы-симфонисты решились забраться лишь ближе к ХХ веку. И вот – на сегодняшний день мы можем с уверенностью утверждать, что обладаем списком симфоний во всех 24 тональностях. Разумеется, в «многозначных» тональностях их считанные единицы. В то время как в «легкоупотребимых» до мажоре или ре мажоре – бесчисленное количество.
В ХХ веке стали появляться симфонии, в которых одни части – тональные, а другие – атональные или, по крайней мере, не в мажоро-минорной тональности. Такие симфонии есть и у Прокофьева, и у Шостаковича, и у Мессиана, и у Айвза, и у других симфонистов ХХ века. Не говоря уже о симфониях полностью атональных…
музыка Symphony
Wolfgang Amadeus Mozart
1 897 699 слушателей
Вольфганг Амадей Моцарт (нем. Wolfgang Amadeus Mozart, полное имя Johannes Chrysostomus Wolfgangus Theophilus Mozart — Йоханн Хризостом…
London Symphony Orchestra
Лондонский симфонический оркестр (англ. The London Symphony Orchestra) известен как один из ведущих мировых симфонических оркестров. В…
Ludwig van Beethoven
2 172 631 слушатель
Людвиг ван Бетховен родился 17 декабря 1770 года в городе Бонн, в Германии. Первоначальное музыкальное образование получил у отца, певчего…
Antonín Dvořák
850 570 слушателей
Anton Bruckner
257 308 слушателей
Антон Брукнер (нем. Anton Bruckner; 4 сентября 1824, Ансфельден, Верхняя Австрия — 11 октября 1896, Вена) — австрийский композитор, органист и…
Bohuslav Martinů
Богуслав Мартину (чеш. Bohuslav Martinů; 8 декабря 1890, Поличка, Богемия, на тот момент Австро-Венгрия — 28 августа 1959, Лишталь, Швейцария)…
Miloslav Kabeláč
Милослав Кабелач (чеш. Miloslav Kabeláč, 1 августа 1908, Прага– 17 сентября 1979, там же) – чешский композитор, дирижёр, педагог, один из…
The Royal Philharmonic Orchestra
309 686 слушателей
Orchestra de Blonde
Вики-статьи пока нет.
Sax & Moryson
Dmitri Shostakovich
Дмитрий Дмитриевич Шостакович (12 (25) сентября 1906, Санкт-Петербург — 9 августа 1975, Москва) — русский советский композитор, пианист,…
Hector Berlioz
396 740 слушателей
Гектор Берлиоз (11 декабря 1803 — 8 марта 1869) — французский композитор, дирижёр, музыкальный писатель. Член Института Франции (1856).…
Franz Joseph Haydn
Гайдна справедливо считают отцом симфонии и квартета, великим основателем классической инструментальной музыки, родоначальником…
Czech Philharmonic Orchestra
Чешский филармонический оркестр (чеш. Česká filharmonie) — чешский симфонический оркестр, базирующийся в Праге. В 2008 занял 20 место в…
Gustav Mahler
569 476 слушателей
Густав Малер (нем. Gustav Mahler; 7 июля 1860, Калиште (Чехия) — 18 мая 1911, Вена) — австрийский композитор и дирижёр.
Jean Sibelius
541 988 слушателей
Ян Сибе́лиус (финск. Jean Sibelius; 8 декабря 1865, Хямеенлинна, Великое княжество Финляндское, Российская империя — 20 сентября 1957,…
Johannes Brahms
1 015 048 слушателей
Иоганнес Брамс (нем. Johannes Brahms) (7 мая 1833, Гамбург — 3 апреля 1897, Вена) — один из наиболее крупных немецких композиторов.
Sergei Rachmaninoff
811 226 слушателей
Josef Suk
Вики-статьи пока нет.
Robert Schumann
730 867 слушателей
Роберт Шуман (нем. Robert Schumann; 8 июня 1810, Цвиккау — 29 июля 1856) — немецкий композитор и пианист. Один из самых известных…
Vladimír Hirsch
