Самые популярные постановки в театре
10 лучших спектаклей года по версии «Афиши»
Трехэтажная бродилка, интеллектуальный пранк и закрытый спектакль Богомолова. Театральный обозреватель «Афиши» Алексей Киселев подводит итоги 2016 года.
«Русский роман» Миндаугаса Карбаускиса в Театре им. Маяковского
Триумф худрука Маяковки Миндаугаса Карбаускиса на ниве высокого актерского театра. Здесь и психологический реализм, и широкий размах, и про старую Россию — но не только. Пьеса Марюса Ивашкявичюса, с одной стороны, про окружение Льва Толстого, перемешавшееся с персонажами его произведений. А с другой, про отсутствие ответа на краеугольный постмодернистский вопрос о зыбкости границы между художественным миром и реальным. Трагическая роль в этой неразберихе закономерно досталась жене писателя, которой то и дело грезится стук колес надвигающегося поезда. Самая мощная и богатая женская роль года — Софья Толстая в исполнении Евгении Симоновой.
«Князь» Константина Богомолова в Ленкоме
«Машина Мюллер» Кирилла Серебренникова в «Гоголь-центре»
Самый эстетский и откровенный спектакль года — самый нетипичный спектакль Кирилла Серебренникова. «Машина Мюллер» — это большой и бесконечно красивый поклон драматургу-парадоксалисту Хайнеру Мюллеру, классику европейского авангарда и политического театра. В стилизованной под Шодерло де Лакло пьесе «Квартет» режиссер Константин Богомолов и телеведущая Сати Спивакова меняются полами; в манифесте конца эпохи человечности «Гамлет-машина» солирует Александр Горчилин. И да, в спектакле занято 18 обнаженных перформеров.
«Неявные воздействия» Всеволода Лисовского
Экспериментальный проект Всеволода Лисовского и актеров «Театр.doc» внешне походит не то на классический флешмоб, не то на интеллигентный пранк. Зрители вместе с актерами встречаются в городе и отправляются бродить по случайному маршруту. У актеров в распоряжении гора выученных текстов от Платона, Канта и Гегеля до Платонова, Тристана Тцары и Сорокина. Сам Лисовский о затее говорит так: «Кто угодно может воздействовать на что угодно, находясь где угодно». Где закончится прогулка и что из всего этого получится, не знает никто — в этом суть.
«Твоя_игра» Ontroered Goed в универмаге «Цветной»
На спектакль бельгийской команды Ontroerend Goed пускают строго по одному, и это не страшно. На 4-м (а затем на 6-м) этаже торгового центра «Цветной» в течение лета и осени располагалась секретная комната за красным бархатным занавесом, внутри которой купившему билет предлагался «интерактивный опыт для одного зрителя». Внутри гость отвечал на вопросы, рассуждал на простые темы, а в итоге получал неподкупный и многогранный взгляд со стороны. Ответственность за затею взял на себя импресарио Федор Елютин, годом ранее запустивший один из самых интересных и успешных театральных проектов города «Remote Moscow». Дальнейшая судьба «Твоей_игры» неизвестна, но вероятность повторного проката велика.
«Наш класс» в Театре им. Вахтангова
Пьеса Тадеуша Слободзянека основана на документальных материалах, собранных в книге Яна Томаша Гросса «Соседи». В центре внимания — маленький польский городок Едвабн, 1920-е годы, дружный школьный класс; евреи и поляки подрастают и дурачатся, пока не задумываясь толком, кто из них поляк, а кто еврей. Все меняется с началом войны: начинается ужасающая мясорубка, в которой люди забивают камнями и сжигают заживо своих друзей детства. И это только начало пьесы, действие которой охватывает и будущее одноклассников, и доходит до наших дней. Режиссер Наталья Ковалева поставила с недавними выпускниками Щукинского училища очень подробный, мощный и деликатный спектакль о всепобеждающих механизмах истории, в которой всех жалко и которая касается каждого.
Самые популярные постановки в театре
Текст: Павел Руднев
Поэтому эта выборка субъективна. Важно отметить также, что это выборка именно пьес, а не драматургов. Скажем, безусловно существенен (и даже очень) вклад Павла Пряжко или Михаила Дурненкова в копилку драматургических идей нашего времени, но вычленить у них какую-то одну, главную, титульную пьесу из корпуса их сочинений автору этого текста пока трудно.
1. «Изображая жертву» Владимира и Олега Пресняковых (2003)
Главного героя зовут Валя, и у него нет лица. То есть индивидуальности, пола, желаний, мечтаний, характеристик. Он имитатор, человек, живущий в ритме second hand, постоянно повторяя чужой опыт. Место работы — следственные эксперименты, где Валя инсценирует путь жертв бездумных, идиотических преступлений людей, которые не осознают своих действий. Драматурги Пресняковы написали текст о феномене «кидалтизма» — взрослых детей, не умеющих сопоставить поступок с последствиями. Образ времени сосредоточен в рассказе о водителе трамвая, который признается, что сам не знает, куда едет вагончик. Современный человек обречен на повтор уже существующих трендов: за спиной человека XXI века такой колоссальный багаж цивилизации, что сделать оригинальный шаг, никого не имитируя и не повторяя, не представляется возможным.
Цитата: «В России, Валя, чтобы жить, надо вот! (Выставляет вверх ложку.) Вот чем есть, загребать побольше и есть, а не клевать, как эти, палочками! Вот, смотри, мы к палке черпалку приделали, потому что с одной палкой у нас за столом делать нечего!»
2. «Я, пулеметчик» Юрия Клавдиева (2004)
Это яростный, рваный, словно окровавленный монолог современного пацана-бандита, который вдруг оказывается в двух измерениях, попадает во временную петлю. Переживая собственное фиаско в криминальных войнах, но и восхищаясь волей провидения, которое его спасло из опасного замеса, главный герой словно бы попадает в реальность собственного деда — солдата Второй мировой войны. Подвиг героя и его криминальная война — обстоятельства не равнозначные, но мужская судьба, мужская солидарность, ток единой крови — это роднит персонажей. Драматургу важно увидеть в современном молодом человеке сложнейшую драму несоответствия, увидеть в нем мучающегося человека, увидеть в даже такой повседневности сопротивление и героизм. Каждому поколению — своя война, и мужчине надо любую войну, даже поганую, пережить достойно. Ощущая себя пулеметчиком на посту, герой Клавдиева все равно чувствует усталость от жизни, которая постоянно формулируется как война, завоевание, борьба. Зачем же все время воевать?
3. «Экспонаты» Вячеслава Дурненкова (2007)
Пьесу можно назвать исторической, она — про выбор России, про то, куда нам плыть. Есть крошечный старорусский городок, затерявшийся на просторах страны, и есть в нем две семьи: одна сумела адаптироваться к новым временам, другая озлобилась. Коммерсанты (в которых легко опознать бывших партийных работников) предлагают бизнес-проект превращения умирающего города в туристический аттракцион, где жители должны быть экспонатами живого музея. И становится ясно, что одни готовы гордиться своей голой исхудавшей задницей, а другие готовы украшать ее ради выживания. Утопия завершается русским бунтом и красным петухом: стремительная модернизация страны не учитывает архаического ее мышления. Это пьеса-диспут о том, может ли сегодня выжить традиция, и если она может выжить, только музеефицировавшись, то не мертва ли она.
Цитата: «Фашист, говоришь? Вот повернись назад. Вон туда посмотри. Видишь памятник? Кому он поставлен, знаешь? Ты это знаешь, батя мой знает и еще человек пять. Кто по-настоящему знает. Ты мне что угодно можешь говорить. Но вот тогда ты не сломался, а щас все — тебе только денежку показали, и ты уже готов себе хоть номер на шею одеть. А это тебе что, не оккупация?»
4. «Наташина мечта» Ярославы Пулинович (2008)
Исповедальный монолог перед следователем девочки из детдома, который становится пылающим, горячечным рассказом о чудовищном социальном расслоении современной России. Первая любовь Наташи, не знавшей ни ласки, ни семьи, ни лексикона любви, неразрывна с чувством собственничества. Пытаясь урвать себе маленький кусочек счастья, девочка перестает быть скромной и забитой, превращаясь в валькирию, готовую растоптать все препятствия на этом священном для себя пути. Тонкие чувства становятся опасными в руках неумелого хозяина, и Наташина мечта, только начав реализовываться, рассыпается, как бусинки с ворованной заколки. Украденное счастье, украденная судьба — едва ли не все героини Ярославы Пулинович могут наслаждаться только такими временными прелестями жизни.
Цитата: «Каждые пять минут на часы в зал смотреть бегала, ну, когда уже завтра, думаю, когда уже завтра. А когда пришли еще, Танька Косоглазина свою заколочку увидала и как давай блажить. Завали хлеборезку, говорю, жиртрест вонючий, а самой даже ругаться не хочется. Такая добрая стала, аж самой удивительно. В другой раз может и с ноги бы, а тут даже ругаться не хочется. Рукой на нее махнула и в комнату пошла».
5. «Язычники» Анны Яблонской (2010)
Пьеса, которая фиксирует жажду веры современного человека. И вера тут оказывается полезным, но все же наваждением, чье влияние случайно и коротко. Долго и упрямо веровать не получается ни у кого, люди ждут от веры моментального результата. И такая вера может быть как спасительной, так и опасной, разрушительной. Приезд верующей бабушки в разваливающуюся, страдающую от хаоса и замусоренной повседневности семью — это как очистительное возмездие, после которого можно как излечиться, так и не выжить. Кризис веры у современного человека — следствие растерянности, потерянности, крайностей в поиске индивидуального спасения.
Цитата: «Вчера в магазин пошел, чекушку взял, дома на кухне сел, на стол поставил, огурчик… и все… парализовало… хотел крышку открутить, а у меня руки не двигаются…встать хотел — ноги к полу приросли… так всю ночь и просидел… пошевелиться не мог… даже глазом моргнуть… за ночь не поссал даже ни разу… и смотрел на нее. смотрел на нее…смотрел…смотрел на нее…»
6. «Любовь людей» Дмитрия Богославского (2011)
В истории мировой драматургии очень мало пьес, действие которых разворачивалось бы зимой, пьес зимнего характера, зимнего настроения. Героиня Богославского Люська мучительно идет по грани, разделяющей мертвое и живое, реальное и виртуальное, посюстороннее и потустороннее. У Люськи есть мужчина реальный и мужчина воображаемый. Чем глубже она постигает жизнь, тем все меньше манков и маячков удерживает ее в реальности: тут жить совсем невыносимо. Но и в виртуальной реальности мученичества немало: ее мучает чувство вины, страха; любовь к фантому здесь обретает черты заморозка, столбняка, одеревенения. Между двумя любовями героиня выбирает путь более сложный, более мучительный — виртуальный, нереальный, только на том основании, что им хотя бы до какой-то степени можно управлять. Пьеса белорусского драматурга ознаменовала собой главную интонацию 2010-х — потребность в эскапизме, в поиске форм неучастия, небытия, альтернативных, потаенных островков для выживания.
Цитата: «Коленька, иди ко мне… иди! Поцелуй, поцелуй меня. Вот так, да, вот так… Ты плачешь, Коля? Не плачь… не плачь, дорогой, все будет хорошо, все у нас будет хорошо. Не плачь, Коленька, все переменится. Ты, главное, прости меня, прости, и все будет, все у нас будет, я сама все сделаю, ты только прости. Постой… еще минутку… Ты вернешься? Вернешься? Коля. »
7. «Пьяные» Ивана Вырыпаева (2013)
Цитата: «Никто не в состоянии защитить нас от любви, моя прекрасная Гульбахар».
8. «Саша, вынеси мусор» Наталии Ворожбит (2014)
Цитата: «Четыре мешка картошки купила. Два лука. Пятнадцать килограмм гречки, макароны. Сахара мешок. Так что нормально. Переедете с Колей. Перезимуем».
9. «Человек из Подольска» Дмитрия Данилова (2017)
С этой пьесой российская драма и театр вошли в зону неоабсурда: для последних нескольких лет характерно то, что драматурги стараются использовать механизм сарказма и крайней, гротесковой сатиры, чтобы абсурдизировать, довести до коллапса абсурд сегодняшней жизни. Дмитрий Данилов написал пьесу-обманку: поскольку здесь речь идет о полицейских, то первый план погружает нас в политический контекст, но этот путь — ложный. Здесь нет деления на «мы» и «они», здесь каждому зрителю предложен путь обнаружить в самом себе полицейского, который пытается утвердить добро через инструмент насилия, заставить другого быть добродетельным, а не дождаться саморазвития. Это текст про смену парадигмы: о том, как один миф сменяет другой, а нам кажется, что подменяются реальности.
Цитата: «Живет, как автомат… не любит, презирает свой город и его жителей… изо дня в день бессознательно совершает одни и те же действия… не осознает себя… не видит вокруг себя ничего красивого и интересного… не воспринимает протекающую вокруг Реальность… не уважает Реальность… А почему Реальность с большой буквы?»
10. «С училища» Андрея Иванова (2016)
Она — торговка рыбой, пэтэушница. Он — ее преподаватель философии. Их межсословная любовь показывает, что конфликт Галатеи и Пигмалиона больше в современности не работает: представители «интеллигенции» и «пролетариата» — весьма номинальные, условные, только на словах. Сережа произносит высокие слова античных писателей и философов, не веря им и не соблюдая преподаваемые им заповеди. Но это не значит, что их никто не слышит и не воспринимает. Для Таньки эти фразы — руководство к действию, это вообще первые умные слова, которые она услышала. Здесь наивная принципиальность сталкивается с искушенной усталой беспринципностью, и хорошо такой конфликт завершиться не может.
Цитата: «Да не, все. Ниче не хотела больше сказать… Ну как… Ну я же вам про реферат звонила… Ну вообще… Кароч, не совсем про реферат… Вы знаете, Сергей Романович… Вот вы нам про Сократа говорили. Что он типа такой: „Заговори, чтобы я тебя увидел“. Ну вот я, говорю…»
8 самых красивых спектаклей московских театров
Бывают спектакли интересные и качественные. А бывают еще и красивые. В таких постановках потрясают декорации, или поражает воображение актерская пластика, или кажутся божественными свет и музыка. По просьбе «Сноба» издание «Ваш досуг» отобрало самые красивые спектакли московских театров, на которые можно попасть зимой
Поделиться:
Сон в летнюю ночь
Ближайшие показы: 29 декабря, 3, 6 и 11 января, начало в 19.00
Театр: Мастерская Петра Фоменко
Город: Москва
Адрес: набережная Тараса Шевченко, д. 29
Телефон: +7 (499) 249 1921
Цена билета: 500–10 000 рублей
Страница спектакля на сайте театра: http://fomenko.theatre.ru/performance/dream/
Первым спектаклем, с которого 25 лет назад началась «взрослая жизнь» актерско-режиссерского курса Петра Фоменко, ставшего впоследствии «Мастерской…», была «Двенадцатая ночь» Шекспира. Полтора года назад, уже после смерти мастера, «Мастерская Петра Фоменко» снова обратилась к комедиям Шекспира. На этот раз — к пьесе «Сон в летнюю ночь». Созданный Шекспиром волшебный мир эльфов и фей превратился на сцене в океан шелка жемчужного оттенка, который обрушивается на героев и заставляет их блуждать в «текучем» мире, не разбирая дороги. Широкие полотнища образуют то греческие колонны, то лесную чащу. В тени фантазийных драпировок засыпает Титания и репетирует пьесу группа афинских ремесленников. Здесь же ссорятся две пары влюбленных — Гермия и Елена, Лисандр и Деметрий. В порывах страсти они взлетают над сценой на канатах-лонжах, а чуть в отдалении парит небольшой оркестр — музыканты в двухэтажных светящихся кринолинах.
Бег
Ближайшие показы: 23 декабря, 12 января
Театр: Театр им. Евгения Вахтангова
Город: Москва
Адрес: улица Арбат, д. 26
Телефон: +7 (499) 241 1679
Цена билета: 300–3900 рублей
Страница спектакля на сайте театра: http://www.vakhtangov.ru/shows/beg
Авангардный режиссер Юрий Бутусов поставил булгаковский «Бег» в своей обычной манере: вывернул текст классика наизнанку, соединил фарс и лирику и снабдил действие современным саундтреком (хиты Майкла Джексона, Pink Floyd, групп «АукцЫон», «Океан Ельзи» и других). Булгаковские герои существует в непрекращающейся нервной лихорадке: они мечутся по сцене и залу, обливаются потом и слезами, исполняют дикие танцы. Бутусова не интересуют ни историческая достоверность, ни логика событий. Реальность соседствует у него с видениями, герои — с призраками (повешенный по приказу Хлудова Крапилин (Павел Попов) преследует своего палача, волоча по сцене кроваво-красную табуретку). Костюмы Максима Обрезкова и декорации Александра Шишкина наследуют прошлым бутусовским хитам: черные робы и шинели с чужого плеча, «оголенная» сцена, мусор.
Дон Жуан
Ближайший показ: 25 февраля, начало в 19.00
Место: Музыкальный театр им. Станиславского и Немировича-Данченко
Город: Москва
Адрес: улица Большая Дмитровка, д. 17
Телефоны: +7 (495) 629 2835, +7 (495) 650 2393, +7 (495) 629 7274
Цена билета: 700–2500 рублей
Страница спектакля на сайте театра: http://www.stanmus.ru/performance/93
Моцарт обозначил жанр «Дон Жуана» как dramma giocoso (веселая драма). Александр Титель и Уильям Лейси последовали авторскому замыслу, отказались нагнетать эмоции, в результате чего в репертуаре МАМТа появилась качественная комическая опера. Сценография спектакля авторства Адомаса Яцовскиса может показаться скупой: на сцене — тридцать старых пианино, поставленных друг на друга, а другая сторона этой многоэтажной конструкции увита красным пластмассовым виноградом. Костюмы действующих лиц приглушенных тонов и невызывающих фасонов, прямых отсылок к эпохам нет. Но у такого минимализма обнаруживается много плюсов: помимо прочего, ничего не отвлекает зрителя от сюжета и музыки.
Цветы для Элджернона
Ближайшие показы: 21, 30 декабря, 8, 27 января
Театр: РАМТ
Город: Москва
Адрес: Театральная площадь, д. 2
Телефон: +7 (495) 692 0069
Цена билета: 200–5000 рублей
Страница спектакля на сайте театра: http://ramt.ru/plays/play-217/
Режиссер Юрий Грымов в театре работает нечасто, на его счету всего три постановки. В основу «Цветов» лег одноименный роман Дэниела Киза, еще в 1966 году получивший премию Небьюла, а его самая первая экранизация, в которой роль Чарли играл актер Клифф Робертсон, получила «Золотой глобус». Главный герой — Чарли Гордон — страдает слабоумием. Он участвует в научном эксперименте по насильственному увеличению интеллекта, становится гением, но врачи допускают ошибку — и с той же стремительностью, с которой Чарли поумнел, он деградирует. Действие на сцене разворачивается в облаках: художник Мария Трегубова придумала белоснежные и легко сдувающиеся облака, которые становятся то больничными перинами, то белым тестом и пустотами в мозгу героя.
Демон
Ближайший показ: 25 декабря
Театр: Театр им. М. Н. Ермоловой
Город: Москва
Адрес: улица Тверская, д. 5/6
Телефоны: +7 (495) 629 0594; +7 (495) 692 4587
Цена билета: 200–2000 рублей
Страница спектакля на сайте театра: http://www.ermolova.ru/repertoire/view/26/
Имя хореографа Сергея Землянского стало известно широкой публике после того, как он поставил два пластических спектакля «без слов» в Театре им. Пушкина. В Театре им. Ермоловой Землянский перевел на язык тела поэму Лермонтова. В декорациях Максима Обрезкова к «Демону» чудятся горы — «грани алмаза», «излучистый Дарьял», зеленые берега светлой Арагвы. Когда Демон сражается с Ангелом, метафора «обрушившееся небо» становится видимой: к центру битвы «стекается» черный шелк. Хореографии, в отличие от предыдущих работ Землянского, почти нет. Характеры и судьбы проявляются в мимике, жестах, взглядах, пластике движения.
Синяя птица
Ближайшие показы: 26, 27, 28 декабря, начало в 19.00
Театр: Электротеатр «Станиславский»
Город: Москва
Адрес: улица Тверская, д. 23
Телефон: +7 (495) 699-76-21
Цена билета: 800–3200 рублей
Страница спектакля на сайте театра: http://electrotheatre.ru/events/sinyaya-ptica
В 11-часовом спектакле занято 80 человек, задействованы сложнейшие декорации, использовано 370 костюмов. Главные роли в поставленной Борисом Юханановым трилогии достались старожилам театра — Владимиру Кореневу и его супруге Алефтине Константиновой. Актерская пара играет Тильтиль и Митиль, отправившихся в путь на поиски счастья, а также едва ли не большую часть сценического времени — самих себя. Воспоминания о военном детстве, бедной юности, всесоюзной славе и тревожном перестроечном времени чередуются с эпизодами символистской истории Метерлинка и внезапными сценами из культовых когда-то спектаклей с участием Коренева и Константиновой.
Гамлет-коллаж
Ближайшие показы: 26, 27 января, начало в 19.00
Театр: Театр наций
Город: Москва
Адрес: Петровский переулок, д. 3
Телефон: +7 (495) 629 3739
Цена билета: 300–10 000 рублей
Страница спектакля на сайте театра:http://www.theatreofnations.ru/performances/gamlet-kollazh
Над сценой, задник которой представляет собой звездное небо, вращается гигантский куб. Он разомкнут — отсутствующие три его стороны открывают публике место действия. Маленькое пространство, в котором в течение 135 минут Евгений Миронов изображает Гамлета, Гертруду, Горацио, Клавдия, Офелию, Призрака и Полония. Комната меняется до неузнаваемости с помощью проекций, она превращается в спальню, библиотеку, зал видеонаблюдений и подводный космос (в такой погружается Офелия). Сам Гамлет по задумке канадского режиссера Робера Лепажа — сумасшедший, а постоянно меняющаяся комната — символ сознания, выйти за пределы которого принцу датскому не дано.
Отравленная туника
Ближайший показ: 17 декабря, начало в 19.00
Театр: Мастерская Петра Фоменко
Город: Москва
Адрес: набережная Тараса Шевченко, д. 29
Телефон: +7 (499) 249 1921
Цена билета: 2000–10 000 рублей
Страница спектакля на сайте театра: http://fomenko.theatre.ru/performance/tunika/
Актеры «Мастерской» рассказывают историю императора Юстиниана, императрицы Феодоры и окружающих их интриг с помощью пения, танцев и жестов. Произносимые на сцене поэтические строчки Гумилева и движения тел, перемены костюмов и света образуют гипнотическое зрелище, почти балет, в котором пьеса Серебряного века выглядит античной трагедией. Юстиниана играет Андрей Казаков, а императрицу Феодору — Галина Тюнина.
Самые популярные постановки в театре
За последние три года мода на спектакли в особняках и городские бродилки в наушниках распространилась по всей стране. Проводим ревизию самых любопытных и неожиданных проявлений тенденции от Петербурга до Хабаровска.
Текст: Алексей Киселев, Оксана Ефременко, Максим Чуклинов, Inner Emigrant, Антон Хитров
5.12.18
Кто придумал: хореограф Мигель и продюсерские компании Journey Lab (Нью-Йорк, США) и YesBWork (Москва)
Место: особняк в Дашковом переулке, дом 5
Как это работает: классический образец иммерсивного спектакля, передающий привет знаменитому шоу «Sleep No More» команды Punchdrunk. На входе в особняк зрителям раздают маски и объясняют правила: актеров не трогать, не разговаривать, не снимать маску, не пользоваться телефонами; перемещаться по комнатам и этажам здания можно свободно. Актеры бегают всюду, мистически танцуют и периодически разыгрывают драматические сцены по мотивам пьесы Генрика Ибсена «Привидения». Особая отрада — само пространство: в комнатах и залах с ювелирной точностью воспроизведен европейский быт конца XIX века.
«Анна Каренина» (Казань)
Кто придумал: актриса и продюсер Диана Сафарова и фонд «Живой город»
Место: особняк Демидова (бывший ЗАГС), улица Мусы Джалиля, 7
Как это работает: почти так же, как в «Вернувшихся»: вы надеваете маску и принимаетесь шастать по комнатам и залам на двух этажах огромного здания бывшего ЗАГСа. В самом большом зале выстроен вокзал. В какой-то момент туда, дымясь, буквально въезжает поезд. Персонажи романа Льва Толстого одновременно по всему особняку занимаются своими делами согласно сюжету, много беседуют, играют в карты, едят и занимаются любовью (понарошку). Из ноу-хау — каждому герою соответствует свой запах.
«Другой город» (Петербург)
Кто придумал: режиссер Семен Александровский, Pop-up театр
Место: набережные рек и каналов Петербурга
Как это работает: на набережной Фонтанки вы надеваете наушники, предварительно выбрав маршрут: Амстердам, Париж или Венеция. Включаете плеер и следуете выданной в бумажном виде инструкции: куда идти, где притормозить, на что обратить внимание. В наушниках тем временем — звуки набережных того города, на который пал ваш выбор в начале. Поскольку звуки эти записаны на специальный бинауральный микрофон, неминуемо создается эффект присутствия одновременно в двух местах: в том, которое вы видите, и в том, которое слышите. А они, знаете ли, поразительным образом совпадают.
«Зеркало Карлоса Сантоса» (Москва)
Кто придумал: режиссер Талгат Баталов, драматург Максим Курочкин, продюсеры Евгений Кадомский и Павел Гизатулин
Место: мансардный этаж дома на Большой Дмитровке, дом 32, строение 1
Как это работает: на входе с вас возьмут расписку, что вы даете добровольное согласие примерно на все. Затем вы с другими зрителями соберетесь в уютной гостиной, где настоящий психотерапевт «настроит» вас на дальнейшее путешествие. Вы наденете маски и плащи и станете свидетелем ссоры родителей. Окажетесь за школьной партой. Или погрузитесь в офисный угар. Возможно, вас даже переедет поезд и ваше тело привезут в морг. Никто точно не скажет, что именно вы увидите в «Зеркале». Во многом потому, что спойлеры запрещены все той же распиской. Но гарантированно на выходе вас будет ждать роскошный ужин с хорошим вином, где вы сможете обсудить с авторами проекта и другими зрителями все, что пережили на этом «спектакле». И не только.
«Мария и я» (Хабаровск)
Кто придумал: режиссер Иван Куркин и художник Анна Мартыненко
Место: Хабаровский театр юного зрителя
Как это работает: специально для спектакля в театре выстроено множество небольших комнат, в которых представлены тексты графического романа Мигеля Гаярдо «Мария и я». Зритель переходит из одного пространства в другое по сигналу и оказывается в разных ситуациях из жизни 12-летней Марии с диагнозом «аутизм». На морском отдыхе, семейном ужине, в транспорте и так далее. Каждому предлагается увидеть мир глазами особенного подростка, попутно выполняя увлекательные задания. Например, надо выбрать подходящую для Марии футболку, определить меню на вечер или покопаться в том же песке на пляже, что и она. Создатели определили постановку как спектакль-контакт — контакт с другим сознанием, его индивидуальностью, какой бы причудливой она ни казалась.
«Неявные воздействия» (Москва)
Кто придумал: режиссер Всеволод Лисовский
Место: заранее неизвестно
Как это работает: зрители встречаются с артистами в условленном месте и отправляются бродить по городу. На пути могут попадаться любые локации: улица, метро, заброшенный дом, торговый центр и так далее; все это — трибуны для актеров, исполняющих самые разные тексты от стихов Серебряного века до философских трактатов. Группу возглавляет режиссер Лисовский с флагом, на котором изображен африканский зверь трубкозуб — герб проекта. Спектакль импровизационный, маршрут не известен ни зрителям, ни артистам и ни с какими инстанциями заранее не согласован, так что охранники или полицейские могут вмешаться в любой момент.
«Remote Moscow» (Москва)
Кто придумал: театральная компания Rimini Protokoll (Берлин, Германия) и продюсер Федор Елютин (Москва)
Место: московские улицы
Как это работает: пятьдесят зрителей собираются на Миусском кладбище, каждый получает наушники. В них приятный синтезированный голос говорит, в какую сторону идти, на что смотреть, что делать, о чем думать. Таким образом вся группа перемещается по Москве, наблюдая повседневную жизнь, которая благодаря дополненной аудиореальности преображается удивительным образом. К концу полуторачасового променада у каждого участника, как правило, возникает ряд вопросов типа «Так я личность или часть стада?», «Куда искусственный интеллект заведет человечество?» и «Какого черта, собственно, я все это время подчинялся какому-то несуществующему голосу?». Спектакль играется в теплое время года.
«Слушай Тобольск» (Тобольск)
Кто придумал: фестиваль «Территория», режиссер Галина Зальцман и драматург Екатерина Бондаренко
Место: улицы старого Тобольска
Как это работает: это тоже прогулка по городу в наушниках, только на этот раз главным объектом внимания становится не пространство, а время. Участники будто бы подслушивают телефонный разговор мужчины и женщины: они оба живут в Тобольске, но никак не могут встретиться. Дело в том, что они живут в разные времена. Пока они, меняя на ходу имена и даты, рассказывают свои истории, участники успевают неочевидными тропами обойти весь исторический центр города.
Кто придумал: театральная компания Ontroerend Goed (Антверпен, Бельгия), продюсерская компания «Импресарио» (Москва)
Место: универмаг «Цветной»
Как это работает: вы приходите к назначенному времени в назначенное место. В одиночестве. Вас деликатно встречают и провожают в секретную комнату, а точнее лабиринт с красными занавесами вместо стен. Там вы сами не заметите, как окажетесь в центре удивительного спектакля про вас (подробности рассказывать нельзя). В финале получасового трипа вам вручат компакт-диск; обязательно найдите возможность познакомиться с его содержимым: это самая главная часть спектакля.
«1000 шагов с Кириллом Серебренниковым» (Москва)
Кто придумал: журналист Михаил Зыгарь и продюсер Карен Шаинян
Место: окрестности Пречистенки и Остоженки
Как это работает: фактически это экскурсия в наушниках. Другое дело, что виртуальный экскурсовод — находящийся под домашним арестом режиссер Кирилл Серебренников. Он живет в этом районе города, и два часа в день ему разрешено прогуливаться по окрестностям. На время прогулок ему надевают на ногу отслеживающий перемещения браслет, поэтому участникам тура надевают на ноги нечто подобное. Прогулка длится полтора познавательных часа: вам рассказывают про замечательных людей от Булгакова и Есенина до Кропоткина и Шехтеля, живших в разное время на этих улицах, — едва ли не все они были судимы, арестованы, изгнаны из страны или убиты. Весной 2019 года создатели спектакля намерены запустить мобильное приложение — уже для индивидуальных туров.
15 самых старых спектаклей Москвы и Петербурга, которые все еще можно увидеть
«Воздух» провел ревизию идущих сегодня спектаклей Москвы и Петербурга, которым от 20 до 100 лет, и попросил историков театра прокомментировать получившийся список.
1908: «Синяя птица» во МХАТе им. Горького
«Синяя птица», 1968 год; тогда уже Художественный театр назван Академическим, именем М. Горького. Тильтиль и Митиль позируют на фоне уже к тому времени канонизированного занавеса МХАТ. В том же году впервые записывается музыка Ильи Саца.
Фотография: РИА Новости
Сегодня на афишах «Синей птицы» МХАТа им. Горького в качестве режиссера значится К.С.Станиславский, однако, разумеется, премьера 1908 года в постановке Станиславского — Сулержицкого — Москвина производила фурор на исконной сцене Художественного театра в Камергерском переулке, ныне — МХТ им. Чехова. Спектакль игрался с незначительными перерывами и восстанавливался всякий раз свидетелями канонической версии. Коллизия сказочной пьесы Мориса Метерлинка разворачивается вокруг маленьких детей, брата и сестры Тильтиль и Митиль, которым в ночь перед Рождеством пригрезилось фантастическое приключение в поисках волшебной Синей птицы. За одну ночь они успевают познакомиться с душами чуть ли не всех окружающих бытовых предметов, субстанций и животных, познать опасность всевозможных пороков, очароваться подлинным обликом традиционных ценностей и заглянуть в будущее. Из радикальных отличий современной редакции спектакля от изначальной: музыка Ильи Саца сто лет назад исполнялась оркестром Художественного театра, а не звучала из колонок.
«Синюю птицу» вовсе не ставили как детский спектакль. Он со временем стал детским, и это вообще довольно интересно. Точно так же, как Дюма не писал «Трех мушкетеров» для подростков и вовсе не подростки были первыми читателями Дюма. «Синяя птица» стала детским спектаклем уже после революции, играли ее преимущественно по утрам, часто дважды в день. И естественно, что первые театральные впечатления моих ровесников и тех, кто был старше меня, и тех, кто был младше меня, начинались с «Синей птицы» Художественного театра. В этом спектакле — именно потому, что он стал детским, — актеры очень часто не давали себе труда напрягаться, придумывали свой текст, что-то пробалтывали, халтурили. В конце 1970-х, когда спектакль шел уже на сцене МХАТа им. Горького на Тверском бульваре, я привел на него маленького ребеночка, меня попросили его родители. И увидел перед собой не просто развалины, но развалины, которые… В конце концов все обречены умереть, но не так же нахально. Потому что актеры играли абсолютно спустя рукава. Потому что раз в зале есть детишки, то плевать, что нам напрягаться. Но я помню, как к какому-то юбилею Станиславского, чуть ли не к 1963 году, «Синюю птицу» решили возобновить как спектакль для взрослой публики. Спектакль почистили, переменили, заново отрепетировали, обновили декорации. И не только потому, что я уже далеко не был ребенком, происходящее на сцене, мягко говоря, разочаровывало, хотя актеры в данном случае очень старались, но и потому, что публика воспринимала то, что было на сцене, совершенно иначе. Я с детства до сих пор помню, какое впечатление на меня произвел момент, когда в первом акте Тильтиль поворачивал волшебный камень, вставленный в его шапочку, и вся сцена преображалась, из квашни вылезал Дух Хлеба, из крынки Дух Молока, когда вдруг начинали танцевать тарелки и так далее. Я помню, какое потрясение от чуда тогда у нас, сидящих в зале детей, возникло. На этот раз я, собственно, ни на какое чудо не рассчитывал, поскольку не был уже ребенком, но какой-то мальчик маленький возле меня, увидевший это превращение, спросил свою маму: «А как это сделано?» То есть дело не в том, что меняется спектакль в силу естественных причин, а дело в том, что меняется публика. Мне даже в голову прийти не могло у кого-нибудь спросить, как это сделано. Как чудо может быть сделано? А современный, и даже уже не очень современный, это ведь давно уже было, мальчишка первый вопрос задает именно этот».
«Хорошо известны слова Станиславского о том, что для детей нужно играть так же, как для взрослых, только лучше. Как правило, выходит ровно наоборот. Если говорить о «Синей птице», ясно, что Станиславский за этот спектакль никакой ответственности не несет уже более 70 лет. В конце 1920-х спектакль по идейным соображениям играть не разрешали, в конце 1930-х его возобновили, и, скажем, ныне здравствующая Кира Николаевна Головко (старейшая актриса МХАТа и, может быть, вообще России) играла в новом составе. Потом его после войны снова перестали играть и возобновили году в 1955-м. И тут надо сказать, что одной из причин, по которой я изменил литературе с театром, была именно «Синяя птица» — я видел ее в первом классе и совершенно был пленен. И думаю, что для своего времени, для 1908 года, то, что придумал Станиславский, было по нынешним меркам не 3D, а какое-нибудь 6D. И гениальная музыка Ильи Саца плюс очень живо и симпатично игравшая молодежь. А еще я помню, что меня особенно сильно потряс Огонь, и потом я как-то нашел у себя афишу 1955 года, в которой было написано, что в роли Огня занят Игорь Кваша, тогда только окончивший Школу-студию МХАТ и уже репетировавший в «Вечно живых» «Современника», но еще артист МХАТа. Так что очень неплохие артисты проходили через «Синюю птицу». Другое дело, что, как, увы, и в серьезных спектаклях, многое выветривается, многое пародируется, и много смеху происходит за кулисами. Помню, в начале 1970-х молодые артисты МХАТа мне рассказывали, как, играя «Синюю птицу», вместо «Мы длинной вереницей пойдем за Синей птицей» они шептали «Мы длинной вереницей пойдем опохмелиться». Не знаю, что сейчас придумывают артисты, и в каком состоянии пребывает спектакль, судить не берусь, поскольку не видел его уже довольно давно».
1922: «Евгений Онегин» в Театре им. Станиславского и Немировича-Данченко
Так «Евгений Онегин» выглядит в 21 веке, в редакции Александра Тителя и Александра Боровского. Фото 2007 года.
Фотография: Олег Черноус
Единственная дожившая до наших дней опера в постановке Станиславского. Если по поводу аутентичной модели актерского существования сегодня можно только фантазировать, то внешний рисунок, система мизансцен, как и декорации с костюмами, судя по всему, в самом деле живой привет от оперной студии Художественного театра, из которой и вырос впоследствии нынешний Музтеатр имени обоих отцов — основателей МХТ. Закономерно, современный логотип театра представляет собой не что иное, как знаменитые колонны из сценографии Бориса Матрунина к «Евгению Онегину», напоминающие о Леонтьевском переулке, откуда студия переехала на Большую Дмитровку, получив статус государственного профессионального театра.
1946: «Необыкновенный концерт» в Театре кукол им. Образцова
«Необыкновенный концерт», 1976 год.
Фотография: РИА Новости
Согласно легенде, первую редакцию пьесы по заказу Образцова написал в конце 1930-х годов не кто-нибудь, а «авторитет бессмыслицы» и по совместительству детский поэт Александр Введенский (вскоре репрессированный). Это была пьеса для кукольного театра, в которой куча разнообразных зверей пародируют все существующие жанры сценических представлений — от цирка и джаза до оперетты и экспериментальной музыки, называлась пьеса «Концерт-варьете». В нынешнем виде — близком к тому, каким зрелище в конечном счете реализовал под собственным авторством Образцов, — спектакль несет отголоски первоначальных идей, это действительно лихая и веселая пародия на все подряд, в которой звери заменены уже легендарными человекоподобными куклами.
«Постановка появилась в сложное послевоенное время, когда пропаганда метода соцреализма привела к тому, что на ширмах действовали маленькие копии людей, муляжи. Художники боялись реализовывать возможности куклы: сатира, так свойственная этому виду театрального искусства, уступила место второсортным бытовым пьесам. Появление на этом фоне в 1946 году «Обыкновенного концерта» (так первоначально называлась постановка) не могло остаться незамеченным. Яркая пародия на советскую эстраду имела потрясающий успех. Знаменитый режиссер Театра комедии Николай Акимов после премьеры даже послал Образцову телеграмму: «Поздравляю и подло завидую». Однако вскоре раздался звонок сверху: «Спектакль в том виде, в котором он существует, играть нельзя, как же так, он высмеивает советскую действительность!» И тогда Образцов пошел на маленькую хитрость: выкинул некоторые номера из программы, а главное — переименовал постановку, добавил частичку «не» к названию, якобы намекая, что пародируемых артистов в СССР быть не может. Спектакль продолжил жить. Сильно позже в постановку вернули выкинутые номера, но так и оставив второе название. Так «Необыкновенный концерт» держится в репертуаре Театра Образцова уже более полувека, на нем выросло уже несколько поколений. Тем не менее стоит отметить, что современная версия постановки является не столько живым театральным организмом, сколько музейным экспонатом».
1949: «Аленький цветочек» в Театре им. Пушкина
Как выглядел «Аленький цветочек» в 1949 году, задокументировано не было. По всей видимости, так же. Фото 2007 года.
Детский спектакль в самых архаичных советских соцреалистических традициях по сказке Сергея Аксакова — одна из первых постановок, появившихся на сцене тогда только уничтоженного «за формализм» великого Камерного театра и названного Театром им. Пушкина. Редчайший пример постановки, в течение более полувека не знавшей каких бы то ни было преобразований и редакций. Поставил его режиссер Леонид Лукьянов, работавший еще с Таировым, и с тех пор через «Аленький цветочек» прошли такие, например, артисты, как Вера Алентова и Владимир Высоцкий. В довесок в 2011 году спектакль был занесен в Книгу рекордов России как самый продолжительно идущий детский спектакль, на шесть лет опередив петербургского «Слоненка» в Большом театре кукол.
Борис Любимов: «Если «Синюю птицу» мог видеть Николай II, то «Аленький цветочек» мог видеть Сталин. Еще в 1960-х годах покойный Валерий Носик, который играл там Бабу-ягу, рассказывал, как пьяный рабочий залезал в ступу и летал над головами зрителей. Я потом каждого нового главного режиссера Театра им. Пушкина спрашивал: «Ну когда вы снимите «Аленький цветочек»?» «Да, да, надо снимать», — отвечали мне. А спектакль шел, шел и шел, пока я не задал тот же вопрос покойному Роме Козаку, который сказал: «А чего его снимать? Он у нас как «Синяя птица»». Я заглянул, посмотрел — там действительно играют живые молодые актеры. Почему им не проходить школу «Аленького цветочка», если есть отклик у зрительного зала? Декорации придуманы художниками, которые работали еще с Таировым, между прочим, — Евгением Коваленко и Валентиной Кривошеиной, видными художниками 40-х годов. Почему нет?»
1964: «Добрый человек из Сезуана» в Театре на Таганке
«Добрый человек из Сезуана», 1964 год.
Фотография: РИА Новости
История самого знаменитого за пределами России советского театра — Театра на Таганке — отсчитывается с этой постановки Юрия Любимова со студентами Щукинского театрального училища. Театральная притча Бертольда Брехта с фирменными песенными номерами — история про китаянку Шен Те, при помощи богов получившую возможность отказаться от торговли собственным телом и начать творить добро налево и направо; разворачивающиеся далее события как бы намекают, что жизнь жестче и на богов полагаться смысла не имеет. Советской публике команда Любимова эту историю рассказала максимально плакатно, почти без декораций, под гитару и аккордеон. Сегодня спектакль продолжает играться как несмотря на ремонт в Театре на Таганке, на различных площадках города, так и несмотря на запрет и отказ от авторства собственно Юрия Петровича Любимова, ушедшего из жизни полгода назад.
1976: «Мы — цыгане» в театре «Ромэн»
«Мы — цыгане», фото из газетной заметки 1976 года. Блистает сам Николай Сличенко.
Самый знаменитый и самый стародавний спектакль единственного в своем роде цыганского театра представляет собой музыкально-драматический экскурс по истории цыганской культуры. В ход идут цитаты из Куприна и Блока, фрагменты из Пушкина и Гюго — о цыганах, а также разудалые многоголосия с плясками и надрывные романсы под живой аккомпанемент. В единое целое все это собирает персонаж по имени Современник, комментирующий ретроспективу. Спектакль появляется на волне интереса ко всему цыганскому — в том же 1976 году в кинотеатрах страны показывают «Табор уходит в небо», а на сцене театра «Ромэн» дает концерты Владимир Высоцкий. «Мы — цыгане» не стали примечательным событием в истории театрального искусства (даже несмотря на то, что автором сценографии выступил Сергей Бархин, один из выдающихся мастеров современности, тогда уже много работавший в Театре на Таганке и «Современнике»): историкам театра нечего вспомнить об этой премьере, а увесистая подшивка рецензий в библиотеке СТД на этот спектакль полна однообразными заметками о гастрольных успехах — представление побывало, кажется, во всех союзных республиках. Концертная формула, придуманная выдающимся и весьма популярным советским певцом, главным исполнителем цыганской песни в Советском Союзе Николаем Сличенко, оказалась столь жизнеспособной, кажется, во многом потому, что не предполагает сложных актерских партитур, а значит, и отдельных выдающихся ролей; оттого обновить спектакль значит просто заменить пожилых артистов молодыми, вместо актерских задач раздав ноты и костюмы. Что, впрочем, не говорит ни о чем, кроме как о, возможно, безупречной его внешней сохранности, пусть и мало кому интересной.
1976: «Вишневый сад» в «Современнике»
«Вишневый сад», 1979 год.
Фотография: РИА Новости
В репертуаре «Современника» имеется некоторое количество спектаклей Галины Волчек из далекого прошлого вроде легендарного «Двое на качелях» 1962 года. Однако его нынешняя версия представляет собой все-таки восстановление после долгой паузы, с новым составом и в новых декорациях, совершенно самостоятельный спектакль, выстроенный вокруг дарования Чулпан Хаматовой и ностальгии по феномену Татьяны Лавровой. Тогда как именно «Вишневый сад» из эпохи в эпоху несет в себе вполне конкретную и осязаемую систему мизансцен и акцентов, некогда воспроизводимых такими артистами, как Валентин Гафт, Марина Неелова, Андрей Мягков и Игорь Кваша. Иными словами, по спектаклю в нынешнем виде, хоть и с известными оговорками, можно судить об авторском прочтении самой безысходной пьесы Чехова Галиной Волчек.
«Современник» переживал не лучший период, еще не оправился после ухода Олега Ефремова во МХАТ, начала уже разваливаться прежняя труппа, и нужно было ставить что-то очень сложное, серьезное, чтобы объединиться. Вообще, я очень хорошо помню премьеру. Это был красивый, но аскетичный спектакль. Костюмы делал Слава Зайцев, сценографию — главный художник «Современника» Петр Кириллов: его тонкие, белые, замерзшие деревья были частью дома, они вросли в него, но жизни там не было, она как будто застыла в оцепенении. Это была очень достойная работа и визуально, и фактурно, и звуково (в спектакле была хорошая музыка Рафаила Хозака, какая-то странная, «недоговоренная», ностальгическая). Как всегда, Волчек умела целиком заполнить все сценическое поле мизансценами, где каждая жила своей самостоятельной жизнью, но вместе — давали ощущения инфернального, чуть абсурдного чеховского мира. Все это делало спектакль авторским, очаровывающим «лица не общим выраженьем».
Не все актеры, казалось мне тогда, понимали поэтику Чехова. Но очень достойно, мягко играл Гаева Игорь Кваша: гениальная сцена, где он приходит после торгов, в руке узелок: «Вот возьми… Тут анчоусы, керченские сельди… Я сегодня ничего не ел… Устал я ужасно», — в длинном пальто, в шляпе, похожей на детскую панаму, с голосом «без выражения». Потерявшийся, обескровленный, ничего не понимающий в современной действительности — слабый российский интеллигент. Одна из удач спектакля — яркая, гротескная работа Александра Вокача, он играл Симеонова-Пищика. Вокач — один из лучших актеров «Современника», которого сегодня даже в лицо мало кто знает, он умер в 1989 году; такой большой грузный человек, всегда не на первых ролях. В целом это был очень крепкий, очень сильный актерский состав: Аню играла Марина Неелова, Фирса — Валентин Гафт. Но фантастической в этом спектакле для меня была работа Татьяны Лавровой — невероятная эксцентрика, лирика, трагедия; зыбкость, незащищенность, обреченность, с самого начала ясность трагического конца. Лаврова после гениальной роли Гитель в «Двое на качелях» была актрисой, которая, казалось, способна играть все (и Шекспира, конечно), но судьба сложилась иначе. И конечно, весь «Вишневый сад» строился вокруг Раневской, читался через Лаврову. Это был спектакль невероятно трагический, про потерю иллюзий, про потерю всего, что можно вообще потерять человеку, о вечной невозможности сбыться тем надеждам, которые есть у каждого поколения. Спектакль-прощание: и вот мы опять должны от чего-то бежать, мы опять должны от всего отказаться, принять безвозвратную гибель привычного уклада, жизни. Жуткая тоска по ушедшей жизни, потеря дома, семьи, мира — и здесь было много автобиографического для театра. Главное — это был «Вишневый сад», который сочинил театр «Современник» в эпоху новых потерь, прощаний, расставаний, отъездов, изгнаний, эмиграций и т.д.».
1981: «Юнона и Авось» в Ленкоме
«Юнона и Авось» в середине своей жизни — фото 1995 года.
Фотография: РИА Новости
Первая советская рок-опера (по цензурным соображениям переименованная в афише в «современную оперу») с оркестром, синтезаторами, православным песнопением и электронным битом — про путешествие графа Николая Резанова в Америку в 1806 году на парусниках «Юнона» и «Авось». Немолодой граф по прибытии влюбляется в юную дочь губернатора Калифорнии Кончиту; история любви, сочиненная на основе реальных исторических событий Андреем Вознесенским, заканчивается в высшей степени печально. Однако суть оглушительного успеха спектакля Марка Захарова, только что снявшего «Обыкновенное чудо» и «Того самого Мюнхгаузена», составили не столько сюжетные перипетии, феноменальный дуэт Николая Караченцеова и Елены Шаниной и многотиражные виниловые издания саундтрека, песни которого в итоге знала наизусть вся страна, сколько предельная концентрация запретных тем. В сегодняшней версии, где в главной партии блистает Дмитрий Певцов, когда наличие на сцене иконы никого не способно шокировать, на первый план выходят уже все-таки во многом самоценные, зафиксированные в нотной партитуре, мелодические рисунки, экспрессия и даже местами юмор музыки Алексея Рыбникова.
Борис Любимов: «Представьте себе осень 1981 года. Олимпийский игры были проведены, так сказать, под санкциями, без приезда многих организаций. Идет война в Афганистане. Отношения с западом примерно такие же, как сейчас. А тут: «Надо плыть и надо доплывать». Очень существенный момент, это ведь все смотрели: и МИД, и Международный отдел ЦК, и так далее и так далее. И я помню вопрос, который мне задала достаточно видная чиновница Министерства культуры РСФСР: «А как вам икона Казанской Божьей матери? Не смущает?» Я тогда ответил что-то вроде: «Ну это воспринимается как символ и потом как реальная правда изображаемого времени, это ведь не наши сегодняшние моряки». И это был вопрос — разрешать или запрещать? Разрешишь одному, завтра другой кто-нибудь Владимирскую икону на сцену вытащит, третий еще какую-нибудь, икон много. А потом ведь была поездка спектакля в Париж в 1983 году, вскоре после того как был сбит южнокорейский самолет… На моей памяти ситуации в политическом плане хуже не было. «Юнона и Авось», конечно, был прорывным спектаклем. Жанр был обозначен не как «музыкальный спектакль», нет — «мюзикл», «рок-опера», это чрезвычайно существенно! И даже сейчас, в прошлом сезоне, когда внука водил на спектакль, вздрогнул, когда Андреевский флаг пошел, а можете представить себе, какое воздействие производил этот флаг в 1981 году. Там помимо эстетики очень много было заложено символов, которые отсылали ко всему самому запретному, что тогда было. Успех, конечно, был грандиозный. На что невозможно было достать билеты в конце 70-х — это «Мастер и Маргарита» Театра на Таганке, а вторым таким спектаклем стал «Юнона и Авось». Если тебе нужно что-то, лекарства, запчасти, всегда можешь обменять все что угодно на билет на «Юнону и Авось». И в течение всех 80-х годов этот спектакль был абсолютным рекордсменом по дефициту билетов».
1985: «Братья и сестры» в МДТ
«Братья и сестры», 1986 год.
Фотография: РИА Новости
Эпопея Льва Додина по тетралогии Федора Абрамова играется в два продолжительных вечера, а создавался спектакль в стенах ЛГИТМиКа аж десять лет, с многократными выездами в Верколу (село Архангельской области, прототип села Пекашино из «Братьев и сестер») и постоянным общением студентов с автором. Многогранное реалистическое полотно о военной и послевоенной крестьянской жизни с момента премьеры объездило полмира и сегодня представляет собой главное достояние репертуара МДТ. На сайте театра так и пишут: «Выдающееся явление сценического искусства ХХ века»; не поспоришь.
Борис Любимов: «Премьера «Братьев и сестер» состоялась за две недели до смерти Черненко. Это не перестроечный спектакль, он выходил в условиях абсолютного законченного большевистского маразма. Может, были и более страшные эпохи, но более идиотского ощущения, чем в тот год между Андроповым и Горбачевым — вряд ли. Ты понимаешь, что в царской ложе на боку лежит человек, подключенный ко всем возможным аппаратам, и кто управляет страной, вообще не понятно. Так же, как не понятно, что будет завтра и что будет послезавтра. Поэтому было достаточно смелым поступком выпустить такой спектакль, а потом, в январе 1986 года привезти его еще и на гастроли в Москву. Помню, по просьбе руководства театра ходил в Министерство культуры РСФСР, пел там дифирамбы. И сейчас считаю, что это, может, лучший спектакль Додина, а в середине 80-х, пожалуй, и лучший в стране. Конечно, с момента премьеры прошло уже 30 лет, устройство восприятия поменялось, сложилось клиповое сознание, мы любим слоганы, любим твиттер (королевой твиттера, кстати, сегодня была бы Эллочка-людоедочка). Но с другой стороны, в 2015 году такой длинный спектакль становится еще более революционным, чем прежде».
Наталья Пивоварова: «Этот спектакль Додина был не только гражданским жестом театра и режиссера, хотя и это было важно, но спектакль особой авторской природы, языка. Это была тяжелейшая, колоссальная работа с абрамовской прозой, театру нужно было освоить весь комплекс идей, событий, жизненных явлений, без чего Додин не мыслил сценического мира. Это был спектакль, конечно, политический; конечно, антисталинский; конечно, антисоветский, конечно, антивоенный, ну и антиколхозный. В первую очередь, эта история была настолько правдивой, настолько совершенно выстроена сценически, настолько мощно коллективно сыграна, что эстетический восторг сливался с бешеным, почти животным чувством страха. Спектакль вызывал самые глубинные, самые сильные чувства в зрителе, через сострадание к человеку и ненависть к режиму он обращался к достоинству человека, к его совести. Здесь было очень много правды не только психологической, но и «жизненной», даже местами физиологической (хорошо помню запах настоящего вареного мяса, например). Кадры военной хроники соединялись со сценой воскрешения умерших мужиков, сцена бани — с удивительной по красоте сценой посева. Он был по-новому метафорическим. То есть спектакль стал выдающимся явлением нашей внутренней, подлинной жизни не только в силу мощного содержания — он был эстетическим событием, открытием для нас, если не сказать потрясением. И еще, спектакль как будто требовал для человека счастья, подлинного праздника, ликования, без которых нет полноты жизни и невозможно понять ее трагическую сущность. С него, думается, и начался индивидуальный театр Льва Додина».
1986: «Недоросль» в Малом театре
Так «Недоросль» выглядит сегодня. Так «Недоросль» выглядит всегда.
Фотография: Николай Антипов
Пьесу Фонвизина про победу гуманизма над тупостью Малый театр, отозвавшись на эхо Просвещения, представил неискушенной публике впервые больше двух веков назад, то есть когда «Недоросль» являл собой животрепещущий образец актуальной российской драматургии. На идущий в XXI веке спектакль Виталия Иванова водят батальонами школьников в качестве бонуса к уроку литературы. Среди псевдоисторической обстановки разыгрывается костюмированная комедия XVIII века. Исполнительский состав естественным образом и без всяких сложностей периодически меняется, разве только Сергей Еремеев уже тридцатый год выходит на сцену в роли Простакова, отца обалдуя Митрофана, который не хочет учиться, но хочет жениться. Все самые банальные стереотипы о «классическом» театре — в наличии. Вглядываясь в иллюстративные мизансцены «Недоросля», трудно сказать, поставлен этот спектакль вчера, тридцать лет назад или сто. Театральная критика мягко обошла стороной эту премьеру 1986 года, если не считать нескольких гастрольных очерков, монотонно перечисляющих достоинства каждого из занятых актеров, подчеркивая вечную актуальность поднятых в пьесе тем.
1988: «Служанки» в Театре Романа Виктюка
«Служанки», версия 1994 года.
Фотография: РИА Новости
В пьесе Жана Жене действуют две женщины, замышляющие всяческие злодейства против Мадам и Мсье. В спектакле Романа Виктюка, впервые вышедшем на сцене «Сатирикона», все роли в сопровождении интимного полушепота и хитов французской эстрады исполнили полуобнаженные мужчины с Константином Райкиным во главе ансамбля. Тон задавала авангардная хореография Аллы Сигаловой и сюрреалистическая пластика работы Валентина Гнеушева. В 1991 году спектакль вошел в репертуар Театра Романа Виктюка уже в новом составе; и повторно режиссер отредактировал свой спектакль в 2006 году — эта версия и напоминает сегодня об одном из самых скандальных театральных событий почти 30-летней давности.
1990: «Иисус Христос — суперзвезда» в Театре им. Моссовета
«Иисус Христос — суперзвезда», 1991 год
Фотография: РИА Новости
На момент премьеры Павла Хомского рок-опера Ллойд-Уэббера и Тима Райса «Jesus Crist Superstar» отмечала тридцатилетие бесперебойного успеха в театрах Вест-Энда и Бродвея, а одноименная кинолента Нормана Джуисона уже стала классикой жанра. Однако на отечественную публику в 1990 году производило экстатический эффект само заглавие премьеры Театра им. Моссовета, тогда как солисты, исполнявшие впервые переведенные на русский язык партии, мгновенно обзавелись армией фанатов. Тот спектакль, на который продаются билеты сегодня, былой смысл по понятным причинам утратил начисто, притом что все-таки остается самым зрелищным и густонаселенным представлением репертуара Театра им. Моссовета.
1990: «Вчера наступило внезапно, Винни-Пух, или Прощай, Битлз» в Театре «Около дома Станиславского»
«Вчера наступило внезапно, Винни-Пух, или Прощай, Битлз» в нынешнем составе.
Одно из самых удивительных театральных явлений города — театр «Около дома Станиславского» — с годами не меняется совершенно, не утрачивая при этом ни смыслов, ни своеобразия, ни фирменной иронично-буддийской энергии. Репертуар театра Юрия Погребничко наполовину состоит из спектаклей прошлого века — абсурдистский «Сторож», ностальгическое кабаре «Русская тоска», цитирующий Мейерхольда «Нужна драматическая актриса», — в новых и старых редакциях; среди них «Вчера наступило внезапно, Винни-Пух, или Прощай, Битлз», в котором сутулые персонажи Алана Милна слушают The Beatles вокруг ржавчины и решеток под присмотром угрюмого сторожа Кристофера Робина, идет, кажется, беспрерывно с момента премьеры. Пример радикального постмодернизма на ностальгических дрожжах, нокаутирующего время.
1992: «Волки и овцы» в «Мастерской Петра Фоменко»
«Волки и овцы», 2014 год.
Картины русской жизни после отмены крепостного права — с пьянством, транжирством, коррупцией и изворотливостью, с поговорками и прибаутками, — скрученные Островским в комический узел под названием «Волки и овцы», были чуть ли не случайно выбраны основой для студенческой работы курса Петра Фоменко в ГИТИСе, мгновенно ставшего самой популярной актерской командой города. С этого спектакля, наравне с давно сошедшей с репертуара «Двенадцатой ночью» Евгения Каменьковича, началась биография «Мастерской Петра Фоменко» — написанной легким белым стихом страницы новейшей театральной истории.
Наталья Пивоварова: «Сначала я смотрела этот спектакль в ГИТИСе, когда он только появился в качестве учебной работы китайской студентки Ма Чжэн Хун, вернее, на то, как эту работу Фоменко превратил в новый спектакль. Потом — на сцене «Под крышей» Театра им. Моссовета. И третий раз — в филиале Малого театра году в 2005 (в четвертый раз на «Волков и овец» я не пойду, потому что больше нет Юры Степанова, без которого этот спектакль смотреть по-моему нельзя). То есть я смотрела «Волков и овец» примерно раз в семь лет и могу сказать, что спектакль становился все лучше и лучше. С другой стороны, он и воспринимался все лучше и лучше. Потому что если в начале мы видели в нем энергичный эстетический текст с молодыми, новыми актерами, а потом феерическую, суперпрофессиональную работу актеров, то в конце концов, помимо прочего, меня поразило то, что зрители стали воспринимать Островского как современный, злободневный текст. В нем не было ни капли назидательности и нравоучения. Режиссер никого не обличал, он играя легко, «свежо» читал пьесу, не настаивая на социальной сатире. А зал реагировал на текст хохотом, взрывом аплодисментов, без труда улавливая сходство с актуальной реальностью. Компромат, подлог, шантаж, сделка, обман, ловля выгодного жениха и т. д. — все это ситуации, о которых ежедневно мы слышим по ТВ, это темы нашей социальной и частной жизни. Одновременно удивляешься, что спектакль, который шел к тому времени более 15 лет, производил впечатление премьерного. Но главное — актеры на тот момент играли с таким наслаждением и вдохновением, настолько органично существовали в стихии игры, что возникало ощущение, будто каждую мизансцену, интонацию, жест они придумывают сиюминутно, создавалась непобедимая иллюзия импровизации. Эффект был настолько сильным, что ты с уверенностью не мог сказать, играли ли они то же самое в прошлый раз. Сила фоменковских «Волков и овец» — в отсутствии всякой тенденциозности, в свободе театральности и зрительского восприятия, в радости игры. Притом эта изящная, веселая безделушка по сути очень серьезная вещь; спектакль-то про то, каково наше российское пространство ни тогда или сейчас, а всегда».
1994: «К.И. из «Преступления» в МТЮЗе
Дети в спектакле «К.И. из «Преступления» вырастают из своих ролей примерно раз в три года.
Один из самых безысходных и жестких спектаклей Камы Гинкаса по мотивам «Преступления и наказания» играется в небольшой Белой комнате. По сути — это моноспектакль одной из сильнейших актрис своего поколения Оксаны Мысиной, для которой к настоящему времени сходящая с ума на поминках собственного мужа Катерина Ивановна уже стала чуть ли не ролью жизни. В силу отсутствия каких бы то ни было тем и смыслов, кроме вечных и глобальных, этот камерный спектакль из года в год с равной степенью неизбежности оставляет зрителей с комом в горле, независимо от принадлежности к поколению, убеждений и вероисповеданий, после знаменитого шокирующего финала.