Стихи рождественского лучшие самые известные
Стихи рождественского лучшие самые известные
Муж планирует эмигрировать в другую страну, причём срочно, не позаботясь даже о каких-то самых элементарных договоренностях. Ни про свою будущую работу, ни про мою, ни про учебу детей. Но даже это не самое страшное, я не могу здесь оставить пожилых родителей и его, и моих. Они высказались катег…
Красивая женщина — это профессия.
И если она до сих пор не устроена, —
Ее осуждают. И каждая версия
Имеет своих безусловных сторонников.
Ей, с самого детства вскормленной не баснями,
Остаться одною, а значит — бессильною,
Намного страшнее, намного опаснее,
Чем если б она не считалась красивою.
Пусть вдовы листают романы прошедшие,
Пусть бредят дурнушки заезжими принцами,
А в редкой профессии сказочной женщины
Есть навыки, тайны и строгие принципы.
… показать весь текст …
Спасибо, жизнь за то, что вновь приходит день,
Что зреет хлеб и что взрослеют дети.
Спасибо, жизнь, тебе за всех родных людей,
Живущих на таком огромном свете.
Спасибо, жизнь, за то, что этот щедрый век,
Звучал во мне то радостью, то болью.
За ширь твоих дорог, в которых человек,
Все испытав, становится собою.
За то, что река без берегов,
За каждую весну твою и зиму,
За всех дрУзей и даже за врагов —
Спасибо, жизнь
За все тебе спасибо.
За слезы и за счастье наяву,
… показать весь текст …
Детям отдаем мы все на свете, Отдаем от сердца, не взаймы… Лишь бы только дети, наши дети стали бы людьми, были бы людьми!
Знаешь,
я хочу, чтоб каждое слово
этого утреннего стихотворенья
вдруг потянулось к рукам твоим,
словно
соскучившаяся ветка сирени.
Знаешь,
я хочу, чтоб каждая строчка,
неожиданно вырвавшись из размера
и всю строфу
разрывая в клочья,
отозваться в сердце твоем сумела.
Знаешь,
я хочу, чтоб каждая буква
… показать весь текст …
Покроется небо
пылинками звезд,
и выгнутся ветки упруго.
Тебя я услышу за тысячу верст.
Мы — эхо,
Мы — эхо,
Мы —
долгое эхо друг друга.
И мне до тебя,
где бы ты не была,
дотронуться сердцем не трудно.
Опять нас любовь за собой позвала.
Мы — нежность,
… показать весь текст …
Будь, пожалуйста,
послабее.
Будь,
пожалуйста.
И тогда подарю тебе я чудо
запросто.
И тогда я вымахну —
вырасту,
стану особенным.
Из горящего дома вынесу
тебя,
сонную.
Я решусь на все неизвестное,
на все безрассудное —
… показать весь текст …
ОНА молча посмотрит вдаль. Она с грустью посмотрит в низ. И стряхнув черно-белый сон она встанет на мокрый карниз… Она сделает шаг вперед. Сердце сладко замрет в груди. Вы решили она упадет? Что вы, нет, она полетит.
Не бейте брошенных собак.
Их много — где кусты, заборы…
Им тяжело забраться в бак,
Чтоб перерыть очистков горы.
Не бейте брошенных собак…
И вечный голод, вечный страх
Стоит в глазах собак упреком,
Заледенел, замерз в глазах,
Замерз в глазах… Так одиноко…
Когда пес раньше был щенком
И бегал, и плескался в лужах,
Все беды были нипочем —
Он просто был кому-то нужен.
Подросши, двор свой охранял
… показать весь текст …
Стихи Роберта Рождественского
Лучшие стихи Роберта Рождественского
Человеку надо мало
Человеку надо мало:
Чтоб имелись для начала
Человеку надо мало:
чтоб тропинка вдаль вела.
Чтоб жила на свете
Сколько нужно ей — жила..
Человеку надо мало:
после грома — тишину.
Голубой клочок тумана.
Утром свежую газету —
с Человечеством родство.
И всего одну планету:
И — межзвездную дорогу
да мечту о скоростях.
Это, в сущности,- немного.
Это, в общем-то,- пустяк.
Человеку мало надо.
Лишь бы дома кто-то
Реквием
Вечная слава героям!
Вечная слава героям!
…Но зачем она им, эта слава,—
Для чего она им, эта слава,—
Для чего она им, эта слава,—
Если молнии в тучах заплещутся жарко,
если крикнут все люди земного шара,—
ни один из погибших
солнце в пустые глазницы не брызнет!
песня тяжелых могил не откроет!
Но от имени сердца,
И бессмертные гимны,
над бессонной планетой плывут величаво…
Пусть не все герои,—
Вспомним всех поименно,
горем вспомним своим…
Вспомним гордо и прямо
Есть великое право:
Есть высокое право:
Разве погибнуть ты нам завещала,
Разве для смерти рождаются дети,
Разве хотела ты нашей смерти,
Пламя ударило в небо!—
Тихо сказала: «Вставайте на помощь…»
Славы никто у тебя не выпрашивал,
Просто был выбор у каждого:
Самое лучшее и дорогое —
Плескалось багровое знамя,
горели багровые звезды,
багровый от крови закат,
и слышалась поступь дивизий,
великая поступь дивизий,
железная поступь дивизий,
Навстречу раскатам ревущего грома
мы в бой поднимались
На наших знаменах начертано слово:
Войну мы должны сокрушить.
И не было гордости выше,
и не было доблести выше —
Навстречу раскатам ревущего грома
мы в бой поднимались
На наших знаменах начертано слово
Разве ты хотел такого?
Разве ты мечтал когда-то
Мы в горах тебя искали.
Скалы тяжкие дробили.
чтобы умными руками
чтобы собственною кровью
Разве камни виноваты
в том, что где-то под землею
А над ними травы сохнут,
А над ними звезды меркнут.
А над ними кружит беркут
И пора приходит снегу.
И оранжевое солнце
Время движется над ними…
кто-то в мире помнил имя
Ведь еще до самой смерти
он имел друзей немало.
Ведь еще живет на свете
А еще была невеста.
Ой, зачем ты, солнце красное,
Ой, зачем с войны безрадостной,
Из беды тебя я выручу,
прилечу орлицей быстрою…
Возвратись, моя надежда!
Не могу найти дороженьки,
чтоб заплакать над могилою…
только сына милого.
За лесами моя ластынька!
За горами — за громадами…
сердцем плачут матери.
Возвратись, моя надежда!
вышли на встречу с тобой.
Грозишь частоколами надолб.
Пугаешь угластыми кручами…
Но мы поднимем себя
из собственных нервов
Стерпим любые смешки.
И будут дети лепить снежки
Это песня о солнечном свете,
это песня о солнце в груди.
Это песня о юной планете,
Именем солнца, именем Родины
Именем жизни клянемся павшим героям:
то, что отцы не допели,—
То, что отцы не построили,—
Устремленные к солнцу побеги,
вам до синих высот вырастать.
рожденные песней победы —
Именем солнца, именем Родины
Именем жизни клянемся павшим героям:
то, что отцы не допели,—
То, что отцы не построили,—
Торопитесь, веселые весны!
Мы погибшим на смену
Не гордитесь, далекие звезды,—
Именем солнца, именем Родины
Именем жизни клянемся павшим героям:
то, что отцы не допели,—
То, что отцы не построили,—
Слушайте! Распахните глаза.
Стучимся в ваши сердца…
Однажды мы вас потревожим во сне.
Над полями свои голоса пронесем в тишине.
Мы забыли, как пахнут цветы.
Какой она стала, земля?
Мы забыли деревья давно.
Нам шагать по земле не дано.
Никого не разбудит оркестра печальная медь…
Только самое страшное,—
даже страшнее, чем смерть:
что птицы поют на земле
Что черешни цветут на земле
И опять начинается день.
Приближается время дождей.
Нарастающий ветер колышет большие хлеба.
Это — общая наша судьба…
Так же птицы поют на земле
И черешни цветут на земле
ясной жизни, судьба!
гордой смерти, судьба!
Через века, через года,—
кто уже не придет никогда,—
В горле сдержите стоны,
Памяти павших будьте достойны!
Покуда сердца стучатся,—
Песню свою отправляя в полет,—
кто уже никогда не споет,—
Детям своим расскажите о них,
Во все времена бессмертной Земли
К мерцающим звездам ведя корабли,—
Встречайте трепетную весну,
Мечту пронесите через года
кто уже не придет никогда,—
Будь, пожалуйста, послабее
Будь, пожалуйста, послабее.
И тогда подарю тебе я чудо запросто.
И тогда я вымахну — вырасту, стану особенным.
Из горящего дома вынесу тебя, сонную.
Я решусь на все неизвестное, на все безрассудное —
в море брошусь, густое, зловещее, и спасу тебя.
Это будет сердцем велено мне, сердцем велено…
Но ведь ты же сильнее меня,
сильней и уверенней!
Ты сама готова спасти других от уныния тяжкого,
ты сама не боишься
ни свиста пурги, ни огня хрустящего.
Не заблудишься, не утонешь, зла не накопишь
Не заплачешь и не застонешь, если захочешь.
Станешь плавной и станешь ветреной, если захочешь…
Мне с тобою — такой уверенной —
Хоть нарочно, хоть на мгновенье —
я прошу, робея,- помоги мне в себя поверить,
Помните (завершающий фрагмент поэмы «Реквием»)
Через века, через года,—
кто уже не придет никогда,—
В горле сдержите стоны,
Памяти павших будьте достойны!
Покуда сердца стучатся,—
Песню свою отправляя в полет,—
кто уже никогда не споет,—
Детям своим расскажите о них,
Во все времена бессмертной Земли
К мерцающим звездам ведя корабли,—
Встречайте трепетную весну,
Мечту пронесите через года
кто уже не придет никогда,—
Все начинается с любви
Все начинается с любви…
А я провозглашаю снова:
Все начинается с любви:
все начинается с любви.
Все начинается с любви,
Все начинается с любви:
все начинается с любви…
И ты от шепота качнешься.
Все начинается с любви!
Красивая женщина
Красивая женщина – это профессия.
И если она до сих пор не устроена,
ее осуждают и каждая версия
имеет своих безусловных сторонников.
Ей, с самого детства вскормленной не баснями,
остаться одною а, значит, бессильною,
намного страшнее, намного опаснее,
чем если б она не считалась красивою.
Пусть вдоволь листают романы прошедшие,
пусть бредят дурнушки заезжими принцами.
А в редкой профессии сказочной женщины
есть навыки, тайны, и строгие принципы.
Идет она молча по улице трепетной,
сидит как на троне с друзьями заклятыми.
Приходится жить – ежедневно расстрелянной
намеками, слухами, вздохами, взглядами.
Подругам она улыбается весело.
Подруги ответят и тут же обидятся…
А всё остальное – сплошное любительство!
Люблю тебя
Лишь тебя одну я искал повсюду,
Плыли в вышине звездные пути,
Я тебя искал, жил и верил в чудо.
Страшно, что тебя мог я не найти,
Ты в судьбе моей как весенний ветер,
Ты в любви моей вечное тепло.
Хорошо, что мы встретились на свете,
Но не знаю я, за что мне повезло.
Смотри восходит в небе солнце молодое.
И даже небо стало вдруг еще просторней.
Тебе протягиваю сердце на ладони.
Я так люблю одну тебя.
Что для нас теперь грома громыханье,
Что для нас теперь долгие года,
Ты моя мечта, ты мое дыханье,
Ты вся жизнь моя, песня навсегда.
Над землей любовь распахнула крылья,
Радостный рассвет трубы протрубили,
Это мы с тобой, мы любовь открыли,
И никто до нас на свете не любил.
Спасибо, жизнь
Спасибо, жизнь, за то что вновь приходит день,
Что зреет хлеб и что взрослеют дети.
Спасибо, жизнь, тебе за всех родных людей,
Живущих на таком огромном свете.
Спасибо, жизнь, за то, что этот щедрый век
Звучал во мне то щедростью, то болью
За ширь твоих дорог, в которых человек,
Все испытав, становится собою.
За то, что ты река без берегов,
За каждую весну твою и зиму,
За всех друзей и даже за врагов-
Спасибо жизнь. За все тебе спасибо!
За слезы и за счастье наяву,
За то, то ты жалеть меня не стала,
За каждый миг в котором я живу,
Но не за тот в котором перестану.
Спасибо жизнь, что я перед тобой в долгу,
За прошлую и завтрашнюю силу.
За все что я еще успею и смогу,
Спасибо, жизнь, воистину спасибо.
Монолог женщины
Вот ведь как… явилась первой! Надо было опоздать,
Где-нибудь в сторонке встать…
Что поделать — сдали нервы…
Шла, как будто на экзамен, с пятницы считала дни…
Как же: встреча под часами…
Под часами… вот они…
А его на месте нет! (Как некстати нервы сдали!)
Ну, еще бы, на свиданье, не была я столько лет!
Даже страшно подсчитать….
Что ж я: рада иль не рада? Там увидим…
Только надо, надо было опоздать….
Дура! Сделала прическу, влезла в новое пальто,
Торопилась, как девчонка! Прибежала! Дальше что?
Современная женщина, современная женщина!
Суетою замотана, но, как прежде божественна!
Пусть немного усталая, но, как прежде, прекрасная!
До конца непонятная, никому не подвластная!
Современная женщина, современная женщина!
То грустна и задумчива, то светла и торжественна!
Доказать ее слабости, побороть ее в дерзости,
Зря мужчины стараются, понапрасну надеются!
Не бахвалится силою, но на ней, тем не менее,
И заботы служебные, и заботы семейные!
Все на свете познавшая, все невзгоды прошедшая,
Остается загадкою современная Женщина!
Ромео моего пока что незаметно…
Что ж, подождем его, я очень современна!
Порой берет тоска: ведь нужно быть, к примеру,
Кокетливой (слегка!) и неприступной (в меру!).
Все успеваешь ты: казаться беззаботной
И покупать цветы себе, идя с работы.
Самой себе стирать, себе готовить ужин.
Квартиру убирать с усердием ненужным…
Подруге позвонить — замужней и счастливой
И очень мудрой слыть, быть очень терпеливой.
Выслушивать слова и повторять, не споря:
Конечно, ты права! Мужья — сплошное горе…
И трубку положить, спокойно и устало
И, зубы стиснув, жить, во что бы то ни стало!
И маяться одной, забытой, как растенье,
И ждать очередной проклятый день рожденья…
И в зеркало смотреть и все морщины видеть.
И вновь себя жалеть. А чаще — ненавидеть!
Нести свою печаль, играть с судьбою в прятки.
И плакать по ночам. А утром быть в порядке!
Являться в институт и злиться без причины…
Ну вот они идут по улице — мужчины!
Красавцы на подбор, с достоинством спесивым
Самодовольный пол, считающийся сильным!
Как равнодушны вы и как же вы противны!
Изнеженные львы, потасканные тигры!
Глядящие людьми, стареющие телом….
Ну где он, черт возьми?! И в самом деле, где он?
…Скорая помощь по городу, словно по полю!
Голос вселенской беды, будто флаг, вознеси…
(Господи, может быть, что-то случилось с тобою?!)
Улица вся обернулась и замерла вся.
Воплем тугим переполнены сердце и память.
Он оглашает: Успеть бы! Успеть бы! Успеть.
Вновь с телефонного диска срывается палец!
Скорая помощь пронзает застывший проспект…
Мир озирается. Просит любовь о спасенье.
И до сих пор неподвластны толпе докторов-
Рушатся самые прочные дружбы и семьи.
А у певицы горлом не песня, а кровь!
Голос несчастья над городом мечется снова…
Странно, что в эти минуты, всему вопреки,
Веришь в извечную помощь тихого слова.
В скорую помощь протянутой доброй руки….
…Ну приди же, любимый, приди, одинокой мне быть запрети.
Приходи, прошу, приходи. За собою меня поведи…
Стрелки глупые торопя, не придумывая ничего,
Я уже простила тебя, повелителя своего.
Все обычно в моей мечте, я желаю — совсем не вдруг-
Быть распятою на кресте осторожных и сильных рук!
Что бы стало нам горячо, а потом еще горячей.
И уткнуться в твое плечо. И проснуться на этом плече…
Вот видишь, тебя и любимым назвать я успела!
Не надо бы — сразу… Ведь лучше — когда постепенно.
Ведь лучше — потом, лучше после …
Любимый, послушай, ведь лучше…
Но где я найду это самое лучше?!
О, если бы знал ты, любимый, как страшно и дико
Давать о себе объявленья в газету:
Блондинка, вполне симпатичная, добрая, среднего роста…
Ее интересы: домашний уют и природа.
Имеет профессию, ищет надежного друга…
О, если бы знал ты, как все это пошло и — трудно…
Порой, в темноте, рассуждаю я очень спокойно:
Пройдет одиночество это, наступит другое,
Наступит пора и закружатся листья из меди.
В окошко мое постучит одиночество смерти….
Нет, я не пугаюсь. Я знаю, что время жестоко.
Я все понимаю. И все принимаю.
Но только тому одиночеству я не желаю сдаваться!
Хочу быть любимой! Живою хочу оставаться!
Смеюсь над другими и радуюсь дням и рассветам!
И — делаю глупости! И не жалею об этом!
Дышу и надеюсь… О, господи, как это больно.
Вот видишь, любимый: я вот она — вся пред тобою.
Слова мне скажи! Ну, пожалуйста, нет больше мочи.
Чтоб только не молча! Слова говори мне, слова говори мне — любые!
Какие захочешь, чтоб только не молча, любимый!
Слова говори мне. Без этого радость — не в радость…
Скажи, что со мной хорошо. И что я тебе нравлюсь.
Скажи, что ты любишь меня! Притворись на мгновенье!
Соври, что меня не забудешь. Соври, я поверю.
…А может просто плюнуть и уйти, и пусть его терзают угрызенья!
(Ну-ну, шути, родимая, шути! Нашла ты славный повод для веселья…)
Останусь, чтобы волю испытать.
Еще немного подождем. Помедлим…
Ведь женщины давно привыкли ждать, чего-чего, а это мы умеем…
…Птицы спрятаться догадаются… Одинокими не рождаются.
Ими после становятся….
Ветры зимние вдаль уносятся и назад возвращаются.
Почему, зачем, одиночество, ты со мной не прощаешься?
Пусть мне холодно и невесело, — все стерплю, что положено…
Одиночество — ты профессия до безумия сложная!
Ночь пустынная. Слезы затемно. Тишина безответная…..
Одиночество — наказание. А за что — я не ведаю…
Ночь окончится. Боль останется. День сначала закружится…
Одинокими не рождаются. Одиночеству учатся.
За собою меня поведи… Приходи, прошу, приходи!
Задохнувшись, к себе прижми и на счастье и на беду…
Если хочешь, замуж возьми. А не хочешь — и так пойду…
…Слово-то какое замуж — сладкий дым….
Лишь бы он пришел, а там уж — поглядим….
Пусть негусто в смысле денег у него-
Приголубим, приоденем, — ничего.
Лишь бы дом мой, дом постылый не был пуст…
Пусть придет — большой и сильный, — курит пусть!
Спорит, ежели охота! Пусть храпит.
Так спокойно, если кто-то рядом спит…
Хорошо бы, пил не очень… И любил, хоть немножечко.
А впрочем, лишь бы был…
Без него сейчас мне точно нет житья.
Да зачем я так?! Да что же, что же я?!
Черт с тобой! Не приходи. Вспоминать — и то противно…
Сгинь! Исчезни! Пропади! Я-то нюни распустила.
Не желаю подбирать со стола чужие крохи!
Если вновь захочешь врать, ври уже другой дурехе.
Ишь, нашелся эталон! Я в гробу таких видала!
Тоже мне — Ален Делон поселкового масштаба!
Бабник! Только и всего! Трус! Теперь я точно знаю…
Он решил, что на него я свободу променяю?!
Думал — дама влюблена. Что? Не вышло? Ешьте сами!
Вашей милости цена — три копейки на базаре!
Я везде таких найду! Десять штук на каждый вечер!
Не звони — не подойду! А напишешь — не отвечу!
Как без тебя? Как? Был ты синицей в руках.
Что без тебя я? Словно земля ничья. Стонет моя боль.
Я бы пошла за тобой! Шла бы, закрыв глаза, тихая, как слеза…
Мне без тебя как? Птицей стать в облаках?
Реять в ночной темноте? Крылья уже не те…
Злую печаль пью. Злюсь на судьбу свою. Вижу ее свет…
Есть там или нет? Мечется мой крик! Он для других скрыт.
Боль отдается в висках: как без тебя? Как?
…Стану верной женою. Не пройди стороною,-
Буду верной женою. Над судьбой и над домом
Стану солнышком добрым, над судьбой и над домом.
Хочешь, буду сестрою. От несчастий прикрою,
Хочешь, буду сестрою… Скажешь, буду рабыней,
Если только любимой, то могу и рабыней…
От собственного крика холодея.
Мне кажется, я жду уже всю жизнь.
Мне кажется, я жду почти с рожденья.
Я буду ждать до самого конца!
Я буду ждать за смертью и за далью!
Во мне стучат сестер моих сердца!
Сестер по жизни и по ожиданью.
…В этот час миллионы моих незнакомых сестер,
Ничего не сказав, никому и ни в чем не покаясь,
Ожидают мгновенья взойти на высокий костер,
На костер настоящей любви, и сгореть, улыбаясь!
В этот час мои сестры на гребне такой высоты,
Простирая в бессмертье зовущие нежные руки,
Ждут любимых своих под часами вселенской мечты
Под часами судьбы, под часами надежды и муки…
В этом взрывчатом мире забытой уже тишины,
Где над всеми бессонное время летит безучастно,
Не придется вам пусть никогда ждать любимых с войны!
Не придется вам пусть никогда ждать любимых напрасно!
Рядом с бронзой царей, разжиревших на лжи и крови,
Рядом с бронзой героев, рискнувших собой в одночасье,
Должен высится памятник Женщине, ждущей любви!
Светлый памятник Женщине, ждущей обычного счастья…
Вновь приходит зима в круговерти метелей и стуж
Вновь для звезд и снежинок распахнуто небо ночное…
Все равно я дождусь! Обязательно счастья дождусь!
И хочу, чтобы вы в это верили вместе со мною!
…Ну, приди же, любимый! Приди.
Сорок трудный год
Сорок трудный год. Омский госпиталь.
Коридоры сухие и маркие.
Шепчет старая нянечка: «Господи,
До чего же артисты маленькие! »
Мы шагаем палатами длинными.
Мы почти растворяемся в них
С балалайками, с мандолинами
И с большими пачками книг.
Что в программе? В программе — чтение,
Пара песен военных, «правильных»…
Мы в палату тяжелораненных
Входим с трепетом и почтением.
Двое здесь. Майор артиллерии
С ампутированной ногой,
В сумасшедшем бою под Ельней
На себя принявший огонь.
И другой — до бровей забинтован,
Капитан, таранивший «мессера»
Три недели назад над Ростовом.
Мы вошли. Мы стоим в молчании.
Вдруг срывающимся фальцетом
Абрикосов Гришка отчаянно
Объявляет начало концерта.
А за ним, не вполне совершенно,
Но вовсю запевале внимая,
О народной поем, о священной
Так, как мы ее понимаем…
В ней Чапаев сражается заново,
Краснозвездные мчатся танки.
В ней шагают наши в атаки,
А фашисты падают замертво.
Здесь чужое железо плавится,
И сказать бы по правде — нравится
Раздается, а в нем укор:
Балалайка всплакнула горестно,
Вот и все о концерте в госпитале
В том далеком военном году.
Алешкины мысли (для детей)
завтра нужно ежа отыскать,
до калитки на левой ноге проскакать,
и обратно — на правой ноге — до крыльца,
макаронину спрятать в карман
с лягушонком по-ихнему поговорить,
самому попытаться открыть,
повстречаться, побыть с дождевым червяком,-
он под камнем живет,
я давно с ним знаком…
Нужно столько узнать,
нужно столько успеть!
покричать, посмеяться, попеть!
вылепить из пластилина коня…
Так что вы разбудите пораньше
Это ж интересно прямо:
значит, у мамы есть мама?!
И у этой мамы — мама?!
И у папы — тоже мама?!
Ну, куда не погляжу,
Это ж интересно прямо!…
Если папа бы раз в день
залезал бы под диван,
если мама бы раз в день бы
залезала под диван,
если бабушка раз в день бы
залезала под диван,
Мне на месте не сидится.
лазается и танцуется!
ползается и подпрыгивается.
улыбается и плачется,
Со мною бабушка моя,
и, значит, главный в доме —
Шкафы мне можно открывать,
цветы кефиром поливать,
играть подушкою в футбол
и полотенцем чистить пол.
Могу я есть руками торт,
Я иду по хрустящему гравию
и тащу два батона торжественно.
У меня и у папы правило:
этим слабым женщинам.
Что они без нас — мужиков!
чего только не придумали!
Придумали кашу вкусную,
Придумали песню грустную,
И хлеб с поджаристой коркою!
мне спокойно с ним,
мы под небом шагаем все дальше и дальше…
тоже стану большим.
А может, как папа даже!
Все меня настырно учат —
Ну, а я в ответ молчу.
Или — изредка — мычу.
Только это все — до срока!
Назову я птицей — птицу,
И горчицею — горчицу,
Назову я домом — дом,
«Помолчал бы ты немножко. »-
Мне сегодня засыпается
Темнота в окно крадется сквозь кусты.
солнце прячется от ночи…
Собака меня толкнула,
Собака меня лизнула,
Собака вздохнула громко.
щекою прижался к собаке,
В сарай, где нету света,
Но вдруг приснилось ночью,
Так мне стало страшно.
Очень толстую книгу сейчас я,
Вместо книги толстой
когда книги читаются,
почему-то всегда разлетаются.
в результате воспитает?
Вся жизнь моя (буквально вся!)
Нельзя крутить собаке хвост,
нельзя из книжек строить мост
(а может, даже — замок
Кран у плиты нельзя вертеть,
на подоконнике сидеть,
рукой огня касаться,
ну, и еще — кусаться.
Нельзя солонку в чай бросать,
нельзя на скатерти писать,
грызть грязную морковку
и открывать духовку.
(пусть даже осторожно)…
Ух, я вам покажу, когда
кто бы мне ответил:
… Не хочется плакать,
Эта песенка проста:
черный кот и белый кот-
Эта песенка проста:
как-то ночью два кота —
черный кот и белый кот —
Эта песенка проста:
верю я, что два кота —
черный кот и белый кот —
Ничего в тарелке не осталось.
Как же это мама догадалась,
Дождик бежит по траве
Трогаю дождик рукой:
Мокрую глажу траву…
Да, некоторые слова
Эта зелень до самых небес
Эта ягода слаще всего
А вот это косматое,
растянувшееся среди трав,
Я только что с постели встал
Устал всерьез, а не слегка.
Я даже заревел сперва!
Я, наверно, жить спешу,-
Только я их сокращаю,
Гости к нам вчера пришли,
я был одет красиво.
Гостей я встретил и сказал:
Я вспоминал сегодня прошлое.
Но только лучше всех —
уверенно держу его в горсти.
Я стараюсь их не слышать,
мне их слышать не резон.
«Да неужто наш Алеша — жадный?!
Я не жадный, я не жадный,
у меня в душе разлад.
Но попался очень вкусный виноград.
Я ни капельки не жадный!
Но сперва наемся сам…
…Если что-нибудь останется,
я все другим отдам!
Если вы есть будьте первыми
Если вы есть – будьте первыми,
Первыми, кем бы вы ни были.
Из песен – лучшими песнями,
Из книг – настоящими книгами.
Первыми будьте и только!
Лучше второго художника
Спросят вас оробело:
“Кто же тогда останется,
Если все будут первыми,
Кто пойдёт в замыкающих?”
А вы трусливых не слушайте,
Вы их сдуйте как пену,
Если вы есть – будьте лучшими,
Если вы есть – будьте первыми!
Если вы есть – попробуйте
Горечь зелёных побегов,
Великую ношу первых.
Как самое неизбежное
Взвалите её на плечи.
Если вы есть – будьте первыми,
Первым труднее и легче!
Тихо летят паутинные нити
Тихо летят паутинные нити.
Солнце горит на оконном стекле.
Что-то я делал не так;
жил я впервые на этой земле.
Я ее только теперь ощущаю.
И по-другому прожить обещаю.
Но ведь я не вернусь.
Таежные цветы
Не привез я таежных цветов —
если скажут, что плохи они.
В буреломах, на кручах
как облитые кровью желтки.
Им не стать украшеньем городского стола.
Не для них отшлифованный блеск хрусталя.
И они не поймут никогда,
что вода из-под крана —
Ты попробуй сорви их!
и кажется, руки в крови.
цветы к пиджаку приколи…
на которой они на рассвете взошли,
на которой роса и медвежьи следы,—
начинают стремительно вянуть цветы!
Не привез я таежных цветов.
Творчество
Как оживает камень?
не хочет верить в правоту резца..
Верней — подобие лица.
Оно еще почти не наяву.
принадлежать любому существу.
Ребенку, женщине, герою, старцу…
Так оживает камень.
Лишь одного не хочет он:
Но вот уже с мгновением великим
Но вот уже грудным, просящим криком
«Скорей! Скорей, художник!
Ты не имеешь права не спешить!
Поверь в меня светло и одержимо.
Как почку майскую, раскрой.
Чтоб по гранитным жилам
пошла толчками каменная кровь…
по скошенной щеке течет слеза..
печальные гранитные глаза.
я жду взаправдашнего ветра.
В меня уже вошла твоя весна. »
который создал это,—
Дочке
Катька, Катышок, Катюха —
не казалось тайной,
почему отец теперь
Чтобы все ты поняла —
не сейчас, так позже.
Занята ты долгий день
мощной и внушительной,-
много всяческих затей,
много разных жителей.
и постой в сторонке.
Есть у вас свои вожди
Есть — совсем как у больших —
Парк бесчисленных машин
Происходят там и тут
«Что на третье дадут:
«Что нарисовал сосед?»
Хорошо, что вам газет —
Хорошо, что не для вас
нервный голос радио!
страшных и громадных…
Там у вас, в стране детей,
жизнь идет нормально.
Там — ни слова про войну.
Я хочу в твою страну,
На Земле безжалостно маленькой
На Земле безжалостно маленькой
жил да был человек маленький.
У него была служба маленькая.
И маленький очень портфель.
Получал он зарплату маленькую…
постучалась к нему в окошко
Автомат ему выдали маленький.
Сапоги ему выдали маленькие.
Каску выдали маленькую
…А когда он упал — некрасиво, неправильно,
в атакующем крике вывернув рот,
то на всей земле не хватило мрамора,
чтобы вырубить парня
Неправда, что время уходит
Неправда, что время уходит.
По неподвижному времени.
По его протяжным долинам.
Мимо забытых санок посреди сибирской зимы.
Мимо иртышских плесов с ветром неповторимым.
Там, за нашими спинами,— мгла с четырех сторон.
И одинокое дерево, согнутое нелепо.
Под невесомыми бомбами — заиндевевший перрон.
Руки, не дотянувшиеся до пайкового хлеба.
Там, за нашими спинами,— снежная глубина.
Там обожженные плечи деревенеют от боли.
Над затемненным городом песня: «Вставай, страна-а. »
«А-а-а-а…» — отдается гулко, будто в пустом соборе.
Мы покидаем прошлое.
Хрустит песок на зубах.
Ржавый кустарник призрачно топорщится у дороги.
И мы на нем оставляем клочья отцовских рубах
и надеваем синтетику, вредную для здоровья.
Идем к черте, за которой — недолгие слезы жен.
Грома неслышные гулы.
Больницы, откуда нас вынесут.
И тромбонист, облизывающий пересохшие губы.
Дорога — в виде спирали.
Дорога — в виде кольца.
Но — отобедав картошкой или гречневой кашей —
историю Человечества до собственного конца
каждый проходит по времени.
И каждому — поочередно — то солнечно, то темно.
Мы измеряем дорогу мерой своих аршинов.
Ибо уже установлено кем-то давным-давно:
весь человеческий опыт — есть повторенье ошибок…
И мы идем к горизонту.
Открываем школы и памятники.
Неправда, что мы стареем!
И тихо отходим в сторону, когда кончаются силы.
Ноктюрн
Между мною и тобою — гул небытия,
Как тебе сейчас живется, вешняя моя,
Если хочешь, если можешь — вспомни обо мне,
Хоть случайно, хоть однажды вспомни обо мне,
А между мною и тобой — века,
Я им и тебе сейчас лететь велю.
Ведь я тебя еще сильней люблю.
Как тебе сейчас живется, вешняя моя,
Я тебе желаю счастья, добрая моя,
Я к тебе приду на помощь,— только позови,
Пусть с тобой все время будет свет моей любви,
Только ты останься прежней — трепетно живи,
Что бы ни случилось, ты, пожалуйста, живи,
счастливо живи всегда.
А между мною и тобой — века,
Я им к тебе сейчас лететь велю.
Ведь я тебя еще сильней люблю.
Пусть с тобой все время будет свет моей любви,
Что бы ни случилось, ты, пожалуйста, живи.
Счастливо живи всегда.
Отдать тебе любовь
— Отдать тебе любовь?
— Запри для друга дверь…
— А если вдруг — стена?
— Любовь тебе отдать?
— За то, что не люблю рабов.
Письмо про дождь
Идут обыденные дожди,
по собственным лужам
Как будто они поклялись идти,-
Даже смешно — ничего не ждешь.
И видишь только пустую мглу,
скрючилась на углу —
упорно торгует водой.
просто некуда разливать.
Это все равно, что идти торговать
а может быть, и у вас
У подъезда в глине «газик» увяз,
на балконе слоем — вода…
значит, в мире какая-то ложь!
Так не должно быть!
Потому что нужно: если мне — дождь,
Как дочка, солнечный! Как слюда!
Как трескучая пляска огня!
У тебя не должно быть дождей никогда.
А они идут — слепые дожди.
Ни деревьев нет, ни травы…
Пожалуйста, это письмо
И меня за него прости.
дело совсем не в нем.
Просто, трудно терпеть.
Море гудит за моим окном,
как поезд, идущий к тебе.
Прогноз погоды
…В Нечерноземье,- согласно прогнозу,-
резко уменьшится снежный покров…
Днем над столицей местами — грозы.
Приходить к тебе
Приходить к тебе, чтоб снова
Приходить, стучаться в двери,
«Тоже мне — влюбленный!»-
Будет смех звенеть
Я люблю тебя такою.
Ровесникам
мы, наверно, с рожденья такие…
Сто разлук нам пророчили скорую гибель.
усмехались беззубыми ртами.
месяцами от нас ожидали…
поколение рвущихся плавать.
в этот мир, чтоб смеяться и плакать,
и, в открытое море бросаясь,
целовать неприступных красавиц!
где необходимо и трудно…
города поднимаются круто.
Почерневшие реки дымятся.
лег на жесткие щеки румянцем…
полночь смотрит немыми глазами.
отправляются по расписанью.
Кров родительский сдержанно хвалим.
уезжаем, летим, отплываем!
Двадцать раз за окном
зори алое знамя подымут…
которые сраму не имут.
не сказав. Не успев попрощаться…
Все равно: это — слышишь ты?—
на равнинах, ветрами продутых…
Это здорово кто-то придумал!
Следы
Я люблю, когда над городом — снег,
Неживой, мохнатый, медленный снег
одевает в горностаи
В горностаевом пальто
В горностаи постовой разодет…
Я люблю смотреть на белую рябь.
Фонари плывут над улицей —
Как наполненные пламенем ноли,
Снег запутался в сплетенье кустов…
на очень тихом снегу —
Здравствуй, мама
Опять мне снится песня твоя.
Светла, как память, нежность твоя.
Этот мир не от солнца такой золотой —
Он наполнен до края твоей добротой.
На земле хороших людей немало,
Сердечных людей немало.
И все-таки лучше всех на земле —
Мама. Моя мама. Здравствуй, мама!
Все равно, несмотря на любые года,
Будешь ты для меня молодой навсегда.
Натрудились на десять жизней руки твои,
Народились под этим небом внуки твои.
Ты опять колыбельную песню поешь
И во внучке своей вдруг себя узнаешь.
На земле хороших людей немало,
Сердечных людей немало.
И все-таки лучше всех на земле —
Мама. Моя мама. Здравствуй, мама!
Ревность
Игру нашли смешную,
К едва знакомым девушкам,
к аллеям опустевшим,
Ревнуешь к волейболу,
Я устаю от ревности,
Когда же это кончится?!
Но почему-то страшно
А вдруг ты перестанешь
Рухнут стены крепости, —
Учителям
Удачи вам, сельские и городские
Добрые, злые и никакие
капитаны на мостике корабля!
Удачи вам, дебютанты и асы, удачи!
когда вы входите в школьные классы,
Одни – как в клетку, другие – как в храм.
Удачи вам, занятые делами,
которых не завершить всё равно,
Накрепко скованные кандалами
Инструкций и окриков из гороно.
Удачи вам, по-разному выглядящие,
с затеями и без всяких затей,
любящие или ненавидящие
этих – будь они трижды… – детей.
Вы знаете, мне по-прежнему верится,
что если останется жить Земля,
высшим достоинством человечества
станут когда-нибудь учителя!
Не на словах, а по вещей традиции,
которая завтрашней жизни под стать.
Учителем надо будет родиться
и только после этого – стать.
В нём будет мудрость талантливо-дерзкая,
Он будет солнце нести на крыле.
Учитель – профессия дальнего действия,
Восемьдесят восемь
трудно говорить мне с тобой:
в целом городе у вас —
и цветы продаются на Дзержинке.
а в субботу будет кросс
Письма очень долго идут.
жил один влюбленный радист
до войны на острове Диксон.
А когда пришла она,
в вихре приказов и смет,
график передачи ломая,
парень объясненья не бросил.
Он выстукивал восьмерки
Только верю твердо:
Мне в другое верить
не в силах терпеть!
И в холодную небесную просинь
Эту цифру я молнией шлю.
Баллады Рождественского
Баллада о таланте, Боге и черте
«Его талант — от бога!»
Выстраиваясь медленно в эпоху,
ни шатко и ни валко
Всего Гомера знавший назубок.
тогда еще существовавший
Бог находил, что слог его прекрасен,
что на земле таких —
Но с богом был, конечно, не согласен
тогда еще не отмененный
Таланту черт шептал:
Кому теперь стихи твои нужны?!
погибнешь в адской бездне.
И шел талант в кабак.
что черт глядел и умилялся.
С пересохшими губами.
С пересохшими губами.
И было столько гнева и напора
в самом возникновенье
Талант, как на медведя,
в собственную боль.
Теперь он богом был!
И восходило солнце
Баллада о красках
Был он рыжим, как из рыжиков рагу.
Рыжим, словно апельсины на снегу.
Мать шутила, мать веселою была:
«Я от солнышка сыночка родила…»
А другой был чёрным-чёрным у неё.
Чёрным, будто обгоревшее смолье.
Хохотала над расспросами она, говорила:
«Слишком ночь была черна. »
В сорок первом, в сорок памятном году
прокричали репродукторы беду.
Оба сына, оба-двое, соль Земли —
поклонились маме в пояс.
Довелось в бою почуять молодым
рыжий бешеный огонь и черный дым,
злую зелень застоявшихся полей,
серый цвет прифронтовых госпиталей.
Оба сына, оба-двое, два крыла,
Не гневила, не кляла она судьбу.
Привалило счастье вдруг.
Повезло одной на три села вокруг.
Повезло ей. Повезло ей! Повезло!—
Оба сына воротилися в село.
Оба сына. Оба-двое. Плоть и стать.
Золотистых орденов не сосчитать.
Сыновья сидят рядком — к плечу плечо.
Ноги целы, руки целы — что еще?
Пьют зеленое вино, как повелось…
У обоих изменился цвет волос.
Стали волосы — смертельной белизны!
Цитаты Роберта Рождественского
Жить взахлёб! Это здорово кто-то придумал!
Это женское уменье,
Словно тыщу лет назад,
Странно и одновременно
Ждать, молить и ускользать.
А в общем, надо просто помнить долг
от первого мгновенья до последнего
Зловещи и просты ожоги на судьбе.
В ком был уверен ты? В себе…
За могильной оградою все обвиненья напрасны…
Красивая женщина – это профессия.
Кто – до нас? Никого! После нас? Никого!
Мир возник на секунду, чтоб мы в нём жили.
Будь, пожалуйста, послабее. Будь, пожалуйста.
Захотелось уйти мне в себя, а там – никого!
Одинокими не рождаются. Одиночеству учатся.
Три слова, будто три огня, придут к тебе средь бела дня.
Мгновенья раздают – кому позор,
кому бесславье, а кому бессмертье.
Как много лет во мне любовь спала.
Не только груз мои года.
Мои года – моё богатство.
Пламя не гаснет, когда за него
Неправда, что мы стареем! Просто – мы устаем.
И тихо отходим в сторону, когда кончаются силы.
Постичь я пытался безумных событий причинность. В душе угадал…
Да не всё на бумаге случилось.
Пусть любовь ежедневною будет.
Ежедневной, как хлеб. Если есть он.
Давай увидимся с тобой —
Неправда, что время уходит! Это уходим мы.
Песни главные есть в судьбе любой: колыбельная и поминальная…
Струится и подрагивает слава, как воздух над пылающим костром.
Песни Роберта Рождественского: концерт к 85 летию поэта
Биография
Ро́берт Ива́нович Рожде́ственский (имя при рождении — Ро́берт Станисла́вович Петке́вич; 20 июня 1932, село Косиха, Западно-Сибирский край, ныне — Алтайский край — 19 августа 1994, Москва) — советский и российский поэт и переводчик, автор песен. Один из ярких представителей эпохи «шестидесятников». Лауреат Премии Ленинского комсомола и Государственной премии СССР.
Имя получил в честь Роберта Эйхе. Отец — Станислав Никодимович Петкевич (1906—1945), по национальности поляк, из семьи крестьян деревни Щербишки Лынтупской волости Свенцянского уезда Виленской губернии, которые занимались поденной работой на заводах и фабриках в Шлиссельбургском уезде. Родился в посёлке Шлиссельбургского порохового завода. В 1918 году выехал в Сибирь в село Лушниково Тальменского района. С 1929 по 1938 год работал в ОГПУ — НКВД — в Косихинском, Борисовском, Шербакульском и Омском районах. Развёлся с матерью Роберта, когда тому было пять лет. В 1941 году призван в ряды Красной Армии, принимал участие в боях на Ленинградском фронте. В звании лейтенанта командовал взводом 257-го отдельного сапёрного батальона 123-й стрелковой дивизии. Погиб в бою в Латвии 22 февраля 1945 года, похоронен на «250 м южнее деревни Машень Темеровского района Латвийской ССР»[5], перезахоронен в братской могиле в посёлке Слампе Тукумского района.
Мать Вера Павловна Фёдорова (1913—2001) до Великой Отечественной войны была директором сельской начальной школы, одновременно училась в медицинском институте.
В 1932—1934 годах Роберт Петкевич проживает в Шербакульском районе Омской области. Здесь на старом кладбище похоронен дед поэта П. Д. Фёдоров.
С 1934 года Роберт живёт с родителями и бабушкой в Омске. С началом Великой Отечественной войны мать была призвана на фронт. С уходом матери на войну Роберт остаётся с бабушкой Надеждой Алексеевной Фёдоровой. Первая публикация Роберта — это стихотворение «С винтовкой мой папа уходит в поход…» («Омская правда», 8 июля 1941 года)[6]. В 1943 году учился в военно-музыкальной школе. Бабушка умирает в апреле 1943 года, и Вера Павловна приезжает ненадолго в отпуск, чтобы прописать в свою квартиру сестру. Роберт живёт с тётей и двоюродной сестрой до 1944 года[6]. Потом мать решает забрать сына к себе, оформив его как сына полка. Тем не менее по дороге, в Москве, изменяет своё решение, и Роберт попадает в Даниловский детский приёмник.
В 1945 году Вера Павловна выходит замуж за однополчанина, офицера Ивана Ивановича Рождественского (1899—1976). Роберт получает фамилию и отчество отчима. Родители забирают его в Кёнигсберг, где оба служат. После Победы Рождественские переезжают в Ленинград, а в 1948 году в Петрозаводск.
В 1950 году в журнале «На рубеже» (Петрозаводск) появляются первые взрослые публикации стихов Роберта Рождественского. В этом же году Рождественский пробует поступить в Литературный институт им. М. Горького, но неудачно. Год учится на историко-филологическом отделении Петрозаводского государственного университета. В 1951 году со второй попытки поэту удается поступить в Литинститут (окончил в 1956), и он переезжает в Москву. Тогда же знакомится с Евгением Евтушенко, позже — с Булатом Окуджавой и Андреем Вознесенским.
В 1955 году в Карелии издаётся книга молодого поэта «Флаги весны». Год спустя здесь же выходит поэма «Моя любовь». За время учёбы в институте выпустил в свет сборники стихов «Флаги весны» (1955) и «Испытание» (1956), напечатал поэму «Моя любовь» (1955). В 1955 году Роберт во время практики на Алтае познакомился со студентом консерватории Александром Флярковским, с которым была создана первая песня поэта Рождественского — «Твоё окно». Рождественский — автор текстов множества всенародно любимых песен для и кино- и телефильмов: «Огромное небо», «Стань таким, как я хочу», «Песня неуловимых мстителей», «Погоня», «Где-то далеко», «Ноктюрн», «Мгновения», «Позвони мне, позвони», «Сладка ягода».
В 1951 году познакомился с однокурсницей Аллой Киреевой — будущим литературным критиком и художницей.
7 марта 1963 года участвует во встрече Хрущёва с интеллигенцией, подвергается разносу за стихотворение «Да, мальчики». «Хрущёв в бешенстве закричал: „Товарищ Рождественский, пора вам встать под знамёна ваших отцов!“ Последовало наказание, о Рождественском многие старались забыть. Его не издавали, не приглашали на встречи… Затем секретарю ЦК КПСС Капитонову почему-то не понравилось стихотворение „Утро“, в результате Роберт вынужден был вообще уехать из Москвы в Киргизию. Подрабатывал там, переводя стихи местных поэтов на русский язык.
Характерное свойство поэзии Рождественского — постоянно пульсирующая современность, живая актуальность вопросов, которые он ставит перед самим собой и перед нами. Эти вопросы касаются столь многих людей, что мгновенно находят отклик в самых различных кругах. Если выстроить стихи и поэмы Рождественского в хронологическом порядке, то можно убедиться, что лирическая исповедь поэта отражает некоторые существенные черты, свойственные нашей общественной жизни, её движение, возмужание, духовные обретения и потери.
Постепенно внешнее преодоление трудностей, весь географический антураж молодёжной литературы того времени сменяются другим настроением — поисками внутренней цельности, твёрдой нравственной и гражданской опоры. В стихи Рождественского врывается публицистика, а вместе с ней и не утихающая память о военном детстве: вот где история и личность впервые драматически соединились, определив во многом дальнейшую судьбу и характер лирического героя.
В стихах поэта о детстве — биография целого поколения, его судьба, решительно определившаяся к середине 1950-х годов, времени серьёзных общественных сдвигов в советской жизни.
Большое место в творчестве Роберта Рождественского занимает любовная лирика. Его герой и здесь целен, как и в других проявлениях своего характера. Это вовсе не означает, что, вступая в зону чувства, он не испытывает драматических противоречий, конфликтов. Напротив, все стихи Рождественского о любви наполнены тревожным сердечным движением. Путь к любимой для поэта — всегда непростой путь; это, по существу, поиск смысла жизни, единственного и неповторимого счастья, путь к себе.
Печататься начал в 1950 году. В многочисленных сборниках проявил себя как один из представителей (наряду с Е. А. Евтушенко, А. А. Вознесенским, Б. А. Ахмадулиной и другими) «молодой поэзии» 1950—1960-х годов, творчество которого отличали не только искренность и свежесть поэтического языка, но и ярко выраженная гражданственность, высокая патетика, масштабность и контрастность изображения в сочетании с известной рационалистичностью. Обращаясь к актуальным поэтическим темам (борьба за мир, преодоление социальной несправедливости и национальной вражды, уроки Второй мировой войны), проблемам освоения космоса, красоты человеческих отношений, морально-этических обязательств, трудностей и радостей повседневной жизни, зарубежным впечатлениям, Рождественский со своим энергичным, пафосным, «боевым» письмом выступил продолжателем традиций В. В. Маяковского.
С годами отходя от свойственной ему декларативности и разнообразив ритмическую структуру стиха, Рождественский в органичном сплаве публицистической экспрессивности и лиризма создал много текстов популярных песен («Мир», «Стань таким, как я хочу», «Погоня» из кинофильма «Новые приключения неуловимых», 1968, режиссёр Э. Г. Кеосаян, «Неоткрытые острова», «Огромное небо», «Сладка ягода», «Желаю вам» и др., в том числе песни к спектаклям и опереттам «Голый король», муз. Т. Н. Хренникова, «Тётушка Чарли», муз. О. Б. Фельцмана, «Путешествие Нильса с дикими гусями», муз. В. Я. Шаинского). На слова поэмы «Реквием» написал музыку Д. Б. Кабалевский. Оставил книгу литературно-критических записок «Разговор пойдёт о песне».
Награды
Премии
Роберт Рождественский трижды был в жюри Каннского кинофестиваля. Впервые он оказался на Каннском фестивале в 1968 году, в 1979 году он уговаривал Франсуазу Саган дать приз «Сибириаде» Кончаловского, а в 1973 году поддерживал «Большую жратву» Феррери[8].
В начале 1990 года Рождественский тяжело заболел, врачи поставили диагноз опухоли головного мозга. На постигший недуг поэт откликнулся саркастическими стихами: «В мозгу у меня находится опухоль размером с куриное яйцо, — (интересно, кто ж это вывел курицу, несущую такие яйца. )». В результате успешной операции, сделанной во Франции, Рождественский прожил ещё более 4 лет и продолжал творить[9][10][11].
Рождественский скончался 19 августа 1994 года, на 63-м году жизни, непосредственной причиной смерти стал инфаркт.
Похоронен на Переделкинском кладбище. В том же году в Москве вышел сборник «Последние стихи Роберта Рождественского».
20 июня 1997 года в честь Роберта Рождественского астероиду, открытому 8 ноября 1975 года Н. С. Черных в Крымской астрофизической обсерватории, присвоено наименование «5360 Rozhdestvenskij»[12].
О Роберте Рождественском в 2007 году был снят документальный фильм «Жил я впервые на этой Земле».
Роберт Рождественский стихи
Содержание страницы:
Родился в селе Косиха Алтайского края, в семье военнослужащего. После того как родители ушли на фронт, воспитывался в детских домах. В 1950-1951 учился в Петрозаводском университете на филологическом факультете, затем в 1951-1956 в Литературном институте. Роберт Рождественский стихи.
Первым изданным сборником стала книга «Флаги весны» (1955). За ней последовали «Испытание», «Дрейфующий проспект», «Ровеснику», «Голос города», «Это время», «Возраст»; поэмы «Реквием», «Письмо в тридцатый век», «210 шагов». Читайте еще: Стихи про любовь короткие.
Краткая биография
Рождественский проявил себя как один из представителей (наряду с Е.А. Евтушенко, А.А. Вознесенским, Б.А. Ахмадулиной) «молодой поэзии» 1960-х. Его творчество отличала не только искренность и свежесть поэтического языка, но и ярко выраженная гражданственность, высокая патетика, масштабность и контрастность изображения.
Обращаясь к актуальным поэтическим темам (борьба за мир, преодоление социальной несправедливости и национальной вражды, уроки Второй мировой войны), проблемам освоения космоса, красоты человеческих отношений, Рождественский со своим энергичным, пафосным, «боевым» письмом выступил продолжателем традиций В.
Человеку надо мало…
Человеку надо мало:
чтоб искал
и находил.
Чтоб имелись для начала
Друг —
один
и враг —
один…
Человеку надо мало:
чтоб тропинка вдаль вела.
Чтоб жила на свете
мама.
Сколько нужно ей —
жила..
Утром свежую газету —
с Человечеством родство.
И всего одну планету:
Землю!
Только и всего.
И —
межзвездную дорогу
да мечту о скоростях.
Это, в сущности,-
немного.
Это, в общем-то,- пустяк.
Невеликая награда.
Невысокий пьедестал.
Человеку
мало
надо.
Лишь бы дома кто-то
ждал.
В доме напротив полночный лифт
взвился до чердака.
Свет был таким,
что мельчайший шрифт
читался наверняка…
Так полыхнуло, так занялось —
весной ли, огнем —
не понять.
И о потомстве подумал лось,
а заяц решил
линять.
Землю пробили усики трав
и посверлили лучи.
Я жизнь люблю безбожно.
Я жизнь люблю
безбожно!
Хоть знаю наперёд,
что
рано или поздно
настанет
мой черёд.
Я упаду
на камни
и, уходя
во тьму,
усталыми руками
землю
обниму…
Хочу,
чтоб не поверили,
узнав,
друзья мой.
Хочу,
чтоб на мгновение
охрипли
соловьи!
Чтобы
впадая в ярость,
весна
по свету
шла…
Хочу, чтоб ты
смеялась!
И счастлива
была.
Ревность
Игру нашли смешную,
и не проходит
дня —
ревнуешь,
ревнуешь,
ревнуешь ты меня.
К едва знакомым девушкам,
к танцам под баян,
к аллеям опустевшим,
к морю,
к друзьям.
Ревнуешь к любому,
к серьёзу,
к пустякам.
Ревнуешь к волейболу,
ревнуешь к стихам.
Я устаю от ревности,
я сам себе
смешон.
Я ревностью,
как крепостью,
снова окружён…
Глаза твои
колются.
В словах моих
злость…
«Когда же это кончится?!
Надоело!
Брось!»
Я начинаю фразу
в зыбкой тишине.
Но почему-то страшно
не тебе,
а мне.
Смолкаю запутанно
и молча курю.
Тревожно, испуганно
на тебя смотрю.
А вдруг ты перестанешь
совсем ревновать!
Оставишь,
отстанешь,
скажешь:
наплевать!
Рухнут стены крепости, —
зови
не зови, —
станет меньше
ревности
и меньше
любви…
Этим всем замотан,
у страха в плену, —
я говорю:
«Чего там…
Ладно уж…
Ревнуй…»
Я в глазах твоих утону, можно?
Я в глазах твоих утону, можно?
Ведь в глазах твоих утонуть — счастье.
Подойду и скажу: Здравствуй,
Я люблю тебя. Это сложно…
Нет, не сложно, а трудно
Очень трудно любить, веришь?
Подойду я к обрыву крутому
Стану падать, поймать успеешь?
Ну а если уеду — напишешь?
Я хочу быть с тобой долго
Очень долго…
Старые слова
Три слова, будто три огня,
Придут к тебе средь бела дня.
Придут к тебе порой ночной,
Огромные, как шар земной.
Как будто парус – кораблю
Три слова: «Я тебя люблю».
Какие старые слова,
А как кружится голова,
А как кружится голова…
Три слова, вечных, как весна,
Такая сила им дана.
Три слова, и одна судьба,
Одна мечта, одна тропа…
И вот однажды, все стерпя,
Ты скажешь: «Я люблю тебя».
Какие старые слова,
А как кружится голова,
А как кружится голова…
Три слова, будто три зари,
Ты их погромче повтори.
Они тебе не зря сейчас
Понятны стали в первый раз.
Они летят издалека,
Сердца пронзая и века.
Какие старые слова,
А как кружится голова,
А как кружится голова…
Песня, в которой ты
Ты — всё, чем дышу, и всё, чем живу.
Ты — голос любви и весны.
Тебя я опять и жду, и зову,
Мы быть на земле рядом должны.
Серебряный луч блеснет с высоты
И снова уйдет в поднебесье.
Услышь мою песню, вот моя песня,
Песня, в которой ты.
К тебе издалёка-далека
Восхищенная река стремится.
К тебе улетают облака,
Улетают облака и птицы.
И я тебя обязательно найду,
Обязательно найду, жизнь моя!
Закрой глаза, я так хочу
Тебе присниться.
Я в небе большом всех птиц обгоню
И, нежность в душе сохраня,
Твой дом я найду и в дверь позвоню,
И ты, как судьбу, встретишь меня.
Серебряный луч блеснет с высоты,
Надеждой блеснет и спасеньем.
Возьми мое сердце, вот мое сердце,
Сердце, в котором ты.
Отдать тебе любовь?
— Отдать тебе любовь?
— Отдай!
— Она в грязи…
— Отдай в грязи.
— Я погадать хочу…
— Гадай.
— Еще хочу спросить…
— Спроси.
— Допустим, постучусь…
— Впущу!
— Допустим, позову…
— Пойду!
— А если там беда?
Письмо
У всех судьба своя,
Письмо лежит на моем столе,
Прости за то, что поверил я
Твоим словам о заре.
А ты теперь ничья,
Совсем ничья, хороша, как снег…
Прости за то, что поверил я
Твоим словам о весне.
И все ж память жива.
Пусть надо мной пролетят года,
Клянусь, эти слова
Я сохраню навсегда, навсегда,
Навсегда, навсегда.
А ты теперь ничья,
Совсем ничья, будто дождь в окне.
Прости за то, что поверил я
Твоим словам обо мне.
У всех судьба своя,
И ты не плачь, а письмо порви.
Прости за то, что поверил я
Твоим словам о любви.
Но все ж, память жива,
Пусть надо мной пролетят года.
Клянусь, эти слова
Я сохраню навсегда, навсегда.
Навсегда, навсегда.
Придет и к вам любовь
Придет и к вам любовь-
Зимой иль весной
Вы встретите её случайно.
И сразу же быстрей
Закружит шар земной,
И жизнь начнется вдруг сначала.
Придет и к вам любовь
Придет она всерьез
Напишется сама. как повесть.
Желаю жарких слов,
Желаю светлых слез —
Не бойтесь этих слез, не бойтесь.
Придет и к вам любовь
Высоко-высоко
И молнии сверкнут над вами
Как будет трудно вам,
Как будет вам легко,
Нельзя и рассказать словами.
Придет и к вам любовь.
Но если свысока
Привыкли вы шутить над нею,
То значит, на земле
Не жили вы пока,
И я вас от души жалею.
Придет и к вам любовь!….
Только тебе
Было… Я от этого слова бегу,
И никак убежать не могу.
Было… Опустевшую песню свою
Я тебе на прощанье пою.
Было… Упрекать я тебя не хочу,
Не заплачу и не закричу.
Было… Не заплачу и не закричу.
Ладно. Пронеслось, прошумело, прошло.
Ладно. И земля не вздохнет тяжело.
Ладно. Не завянет ольха у воды,
Не растают полярные льды.
Ладно. Не обрушится с неба звезда,
И не встретимся мы никогда.
Ладно. Пусть не встретимся мы никогда.
Никогда тебя мне не забыть,
И пока живу на свете я,
Не забыть тебя, не разлюбить.
Ты судьба, судьба и жизнь моя.
Снова, не страшась молчаливых дорог,
Я однажды шагну за порог,
Снова я как будто по тонкому льду
В затаенную память приду.
Снова над бескрайней землею с утра
Зашумят и закружат ветра,
Снова над землею закружат ветра.
Солнце распахнет молодые лучи,
Ах, как будут они горячи.
Солнце будет царствовать в каждом окне,
Будет руки протягивать мне,
Солнце будет в небе огромном сиять,
И в него я поверю опять,
В солнце я однажды поверю опять.
Слышишь, я когда-нибудь встречу любовь,
Обязательно встречу любовь.
Слышишь, половодьем подступит она,
Будто утро наступит она.
Слышишь, я от счастья смеясь и любя,
В этот миг я забуду тебя,
Слышишь, в этот миг я забуду тебя.
Никогда тебя мне не забыть,
И пока живу на свете я,
Не забыть тебя, не разлюбить.
Ты судьба, судьба и жизнь моя.
Позови меня
Я давно знал и верил,
Ты сейчас идешь сквозь огни…
Оглянись на мгновенье,
Просто так — посмотри.
Если вдруг трудно станет,
Если вспомнишь ты о любви,
Позови меня, позови меня,
Хоть когда-нибудь позови!
Высоко в поднебесье
Самый первый гром протрубил…
И звучит, словно песня,
Жаль, что я слова забыл!
Если вдруг трудно станет,
Если вспомнишь ты о любви,
Позови меня, позови меня,
Хоть когда-нибудь позови!
Мы совпали с тобой
Мы совпали с тобой,
совпали
в день, запомнившийся навсегда.
Как слова совпадают с губами.
С пересохшим горлом —
вода.
Мы совпали, как птицы с небом.
Как земля
с долгожданным снегом
совпадает в начале зимы,
так с тобою
совпали мы.
Мы совпали,
еще не зная
ничего
о зле и добре.
И навечно
совпало с нами
это время в календаре.
За тобой через года
За тобой
через года
иду,
не колеблясь.
Если ты —
провода,
я —
троллейбус.
Ухвачусь за провода
руками долгими,
буду жить
всегда-всегда
твоими токами.
Слышу я:
«Откажись!
Пойми
разумом:
неужели это жизнь —
быть привязанным?!
Неужели в этом есть
своя логика?!
Ой, гляди —
надоест!
Будет плохо».
Ладно!
Пусть свое
гнут —
врут расцвеченно.
С ними я
на пять минут,
с тобой —
вечно!
Ты —
мой ветер и цепи,
сила и слабость.
Мне в тебе,
будто в церкви,
страшно и сладко.
Ты —
неоткрытые моря,
мысли тайные.
Ты —
дорога моя,
давняя,
дальняя.
Вдруг —
ведешь меня
в леса!
Вдруг —
в Сахары!
Вот бросаешь,
тряся,
на ухабы!
Как ребенок, смешишь.
Злишь, как пытка…
Интересно мне
жить.
Любопытно!
Приходи и позови
А ты всегда была моей главной тайною,
И я тебя просил: Приди и позови,
А я не просто жил, я жил в ожидании,
В ожидании единственной любви.
А я не знал тебя, я жил то набело, то начерно,
И все ж недаром я доверял своей судьбе,
И ты с рождения была мне богом предназначена,
И я всю жизнь, всю жизнь шел к тебе.
Мир полон света, он глядит на нас с любовью,
Ведь в мире этом мы встретились с тобою,
Мир полон света, он глядит на нас с любовью,
Ведь в мире этом мы встретились с тобою.
А я тебя люблю, люблю лишь тебя одну,
И я живу сейчас, живу будто во сне,
И я иду к тебе, иду, как идут ко дну,
Мне светло с тобой на этой глубине.
Была мечтою ты, была зарею предрассветною,
Отныне ты моя путеводная звезда,
Ты как награда мне, а вот за что, я сам не ведаю,
И я всю жизнь, всю жизнь шел к тебе.
Мир полон света, он глядит на нас с любовью,
Ведь в мире этом мы встретились с тобою,
Мир полон света, он глядит на нас с любовью,
Ведь в мире этом мы встретились с тобою.
Эхо первой любви
Я однажды вернулся туда,
В тихий город, — сквозь дни и года.
Показался мне город пустым.
Здесь когда-то я был молодым.
Здесь любовь моя прежде жила,
Помню я третий дом от угла.
Помню я третий дом от угла.
Я нашел этот дом, я в окно постучал,
Я назвал её имя, почти прокричал!
И чужой человек мне ответил без зла.
Здесь, наверно, она никогда не жила.
— Ты ошибся! — мне город сказал.
— Ты забыл! — усмехнулся вокзал.
— Ты ошибся! — шептали дома.
Спелым снегом хрустела зима.
А над крышами вился дымок.
Но ведь я ошибиться не мог!
Но ведь я ошибиться не мог!
Ведь звучало вокруг среди белых снегов
Эхо первой любви, эхо давних шагов!
А над городом снег все летел и летел.
Этот город меня узнавать не хотел.
В нём была и надежда, и грусть —
Я шагал по нему наизусть.
Я в его переулки нырял,
Где когда-то любовь потерял.
Я искал, я бродил до темна.
Но нигде не встречалась она,
Но нигде не встречалась она.
Я из города в полночь домой уезжал.
Он летел за окном. Он меня провожал.
И ночные огни повторяли светло:
-То, что было, прошло! То, что было, прошло…
Эхо любви
Покроется небо пылинками звезд,
И выгнутся ветки упруго.
Тебя я услышу за тысячу верст,
Мы — эхо,
Мы — эхо,
Мы — долгое эхо друг друга.
И мне до тебя, где бы я ни была,
Дотронуться сердцем нетрудно.
Опять нас любовь за собой позвала,
Мы — нежность,
Мы — нежность,
Мы — вечная нежность друг друга.
И даже в краю наползающей тьмы,
За гранью смертельного круга,
Я знаю, с тобой не расстанемся мы,
Мы — память,
Мы — память,
Мы — звездная память друг друга.
Если в мире есть любовь
Ты — словно тихий шорох ветра,
(Я так тебя люблю!)
Ты — словно добрый лучик света,
(Я так тебя люблю!)
Ты — и надежда, и мечта,
Мне даже страшно поверить в это…
Ты и тепло мое и вьюга, —
(Любовь моя всегда ждала тебя.)
Как мы смогли найти друг друга,
(Любовь моя легко нашла тебя.)
Как повстречаться мы смогли
И мимо не прошли?
Все цветы проснулись вновь,
Приходит в жизнь любовь не зря!
Если в мире есть любовь,
Добрей земля, светлей земля! Читайте еще: Красивые стихи девушке.
Ты — словно солнце над судьбою,
Сердце одно у нас с тобою,
Нас ни за что и никогда
Не разлучат года!
Лучшие стихи
Перед вами – сборник лирики, статей и черновых записей Роберта Рождественского (1932–1994), одного из плеяды «шестидесятников», поэтов «оттепели», переживших свою страну.
Оглавление
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Лучшие стихи предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
«Я родился — нескладным и длинным…»
нескладным и длинным —
в одну из влажных ночей.
Грибные июньские ливни
Приоткрыли огромный мир они,
зайчиками прошлись по стене.
врач сказал обо мне.
…А соседка достала карты,
буду я не слишком богатым,
но очень спокойным зато.
Не пойду ни в какие бури,
и что дальних дорог
(на ладони вся жизнь моя!),
Было дождливо и рано.
Наврала она про дорогу.
Наврала она про покой…
Что по жилам бунтует сила,
недовольство собой храня.
за то, что мяла меня!
Наделила мечтой богатой,
опалила ветром сквозным,
Стихи о моем имени
упрямиться чего вам?
Пришла пора исправить ошибки отцов.
Или же Романом, в конце концов…»
А у меня на родине
в начале тридцатых
Кулацкие обрезы ухали страшно.
Кружилась над Алтаем рыжая листва…
А я усмехаюсь на эти слова.
Над миром неустроенным громыхни опять.
стоило детей называть!
неторопливый, как река Иртыш…
Он приезжал в морозы,
Не пахло иностранщиной!
И были у Революции
А годы над страною летели громадно.
На почерневших реках
Неужто ты обманута?!
В какую мглу запрятан?
Каким исхлестан ветром?
Но он и тогда не дрогнет,
В своем последнем крике,
в последней самой мысли,
Ты слышишь, Революция,
торжественно и прямо —
встает партийный съезд!
проклиная жестокое вранье,
мой незабвенный тезка.
Спасибо вам, родители,
Наверно, где-то ждет меня
Кипят снега над степью.
Зубасто встали надолбы…
Я давно не писал тебе писем,
напевали мне ветры
О, как помогла ты мне, мама!
Ты меня на вокзалах пустых обнимала,
И просила в письмах
писать только правду
не в ангелов, не в загробные штуки!
сквозь рваные тучи!
сын веры в труд человека.
В цветы на земле обгорелой.
И в песню перед расстрелом!
сын веры в земную любовь,
ослепительную, как чудо.
такое, какое хочу я!
как дорога, широких!
Ненавижу плаксивых и стонущих.
Я пишу тебе правду,
Пишу только правду…
«Та зима была, будто война, — лютой…»
навалясь на январь
Кашлял новый учитель
И контрольный диктант
потому что остались
И продышины в окнах
И стонала она допоздна-поздно…
Та зима была, будто война, —
потом еще четыреста дней,
а после еще восемнадцать дней
Невозможно было привыкнуть к ней,
невозможно было не думать о ней.
чья юность осталась в ней,
кто сегодня не может забыть о ней,
в окружении внуков,
мечтает прожить еще тысячу дней,
потом еще четыреста дней,
потом еще восемнадцать дней.
Памяти наших отцов и старших братьев, памяти вечно молодых солдат и офицеров Советской Армии, павших на фронтах Великой Отечественной войны.
Если молнии в тучах заплещутся жарко
все люди земного шара, —
ни один из погибших
в пустые глазницы не брызнет!
тяжелых могил не откроет!
И бессмертные гимны,
над бессонной планетой
Вспомним всех поименно,
пожелать и посметь.
Разве ты хотел такого?
Разве ты мечтал когда-то
Чтобы умными руками,
что где-то под землею
И качается подсолнух.
И оранжевое солнце
разливается по небу.
он имел друзей немало.
с войны безрадостной,
Из беды тебя я выручу,
Не могу найти дороженьки,
чтоб заплакать над могилою,
только сына милого.
За лесами моя ластынька!
За горами — за громадами…
Если выплаканы глазыньки,
Это песня о солнечном свете,
это песня о солнце в груди.
Это песня о юной планете,
клянемся павшим героям:
то, что отцы не допели, —
То, что отцы не построили, —
Устремленные к солнцу побеги,
рожденные песней победы —
начинаем жить и мечтать!
клянемся павшим героям:
то, что отцы не допели, —
То, что отцы не построили, —
Мы погибшим на смену
клянемся павшим героям:
то, что отцы не допели, —
То, что отцы не построили, —
Однажды мы вас потревожим во сне.
свои голоса пронесем
Никого не разбудит
Только самое страшное, —
Приближается время дождей.
В горле сдержите стоны,
кто уже никогда не споет, —
К мерцающим звездам
Встречайте трепетную весну,
Мечту пронесите через года
и жизнью наполните.
Оглавление
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Лучшие стихи предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Смотрите также
Аркадий Драгомощенко, 2020
И тьма вернула свет
Сергей Васильев, 2013
Игорь Силантьев, 2017
Звуки далекой флейты
Антония Гутова, 2013
Эмма Устинович, 2011
Константин Воскресенский, 2020
Юрий Андреевич Бацуев, 2017
Избранное. Стихи, поэмы, баллады
Я прикасаюсь. Книга стихотворений разных лет
Дмитрий Владимирович Власов, 2000
Души полнолуние. Сборник стихотворений
Ирина Михайловна Сержанова, 2018
Полина Ходыкина, 2019
Ольга Чудновская, 2019
Диалоги снаружи и внутри
Александра Архипова, 2019
Карта слов и выражений русского языка
Онлайн-тезаурус с возможностью поиска ассоциаций, синонимов, контекстных связей и примеров предложений к словам и выражениям русского языка.
Справочная информация по склонению имён существительных и прилагательных, спряжению глаголов, а также морфемному строению слов.
Сайт оснащён мощной системой поиска с поддержкой русской морфологии.
Роберт Рождественский стихи (список)
Все стихи Роберта Рождественского
Баллада о красках
Был он рыжим,
как из рыжиков рагу.
Рыжим,
словно апельсины на снегу.
Мать шутила,
мать веселою была:
«Я от солнышка сыночка родила. »
А другой был чёрным-чёрным у неё.
Чёрным,
будто обгоревшее смолье.
Бежала,
как по воздуху.
С лицом,
как май, заплаканным.
И пляшущие волосы
казались рыжим пламенем.
И только дыма не было,
но шла волна горячая
Богини
Давай покинем этот дом,
давай покинем,-
нелепый дом,
набитый скукою и чадом.
Давай уйдем
к своим домашним богиням,
к своим уютным богиням,
к своим ворчащим.
Они, наверно, ждут нас?
Будем горевать в стол.
Будь, пожалуйста, послабее.
В поисках счастья, работы.
Вроде просто: найти и расставить слова.
Вроде просто:
найти и расставить слова.
Жаль, что это все реже.
И все больней.
Вновь бумага лежит —
ни жива, ни мертва —
будто знает,
что ты прикоснешься к ней.
Гитара ахала, подрагивала.
Гитара ахала,
подрагивала,
тенькала,
звала негромко,
переспрашивала,
просила.
И эрудиты головой кивали:
«Техника. »
Неэрудиты выражались проще:
«Сила. »
А я надоедал:
«Играй, играй, наигрывай!
Играй, что хочешь.
Голос
Горбуша в сентябре.
Горбуша в сентябре
идет метать икру.
Трепещут плавники, как флаги на ветру.
Идет она, забыв о сне и о еде,
туда, где родилась.
К единственной воде.
Угаром,
табуном,
лавиною с горы!
И тяжелеют в ней
дробиночки икры.
Горбуша прет, шурша,
как из мешка — горох.
Заторы сокруша.
Города
Города, начинающиеся с вокзалов.
Есть у каждого города
возраст и голос.
Есть одежда своя.
И особенный запах.
И лицо,
И не сразу понятная
гордость
Гром прогрохотал незрячий.
Гром прогрохотал незрячий.
Ливень ринулся с небес.
Был я молодым,
горячим,
без оглядки в драку
лез.
А сейчас прошло геройство,-
видимо, не те года.
А теперь я долго,
просто
жду мгновения, когда
так: не с ходу и не с маху,—
утешеньем за грехи,—
тихо
лягут на бумагу
беззащитные
стихи.
Давнее
Я, как блиндаж партизанский,
травою пророс.
Но, оглянувшись,
очень отчетливо вижу:
падают мальчики,
запнувшись за мину,
как за порог,
наткнувшись на очередь,
будто на ленточку финиша.
Дочке
Дружище, поспеши.
Дружище, поспеши.
Пока округа спит,
сними
нагар с души,
нагар пустых обид.
Страшась никчемных фраз,
на мотылек свечи,
как будто в первый раз,
взгляни
и промолчи.
Жизнь
За тобой через года.
За тобой
через года
иду,
не колеблясь.
Если ты —
провода,
я —
троллейбус.
Зал ожидания
Мы в зале ожидания
живем.
Любой из нас
все время ждет чего-то.
Начальника
у дома ждет шофер,
поигрывая
ключиком от «Волги»
Знаешь, я хочу, чтоб каждое слово.
Знаешь,
я хочу, чтоб каждое слово
этого утреннего стихотворенья
вдруг потянулось к рукам твоим,
словно
соскучившаяся ветка сирени.
Знаешь,
я хочу, чтоб каждая строчка,
неожиданно вырвавшись из размера
и всю строфу
разрывая в клочья,
отозваться в сердце твоем сумела.
Людям, чьих фамилии я не знаю
По утрам
на планете мирной
голубая трава
в росе.
Я не знаю ваших фамилий,—
знаю то,
что известно всем:
бесконечно дышит вселенная,
мчат ракеты,
как сгустки солнца.
Марк Шагал
Он стар и похож на свое одиночество.
Ему рассуждать о погоде не хочется.
Он сразу с вопроса:
«— А Вы не из Витебска. »—
Пиджак старомодный на лацканах вытерся.
«—Нет, я не из Витебска. »—
Долгая пауза.
А после — слова
монотонно и пасмурно:
«— Тружусь и хвораю
Мгновения
Не думай о секундах свысока.
Наступит время, сам поймешь, наверное,-
свистят они,
как пули у виска,
мгновения,
мгновения,
мгновения.
Мир, состоящий из зла.
Мир,
состоящий из зла
и счастья,
из родильных домов
и кладбищ.
Ему я
каждое утро кланяюсь,
вчерашнюю грязь
с ботинок
счищая.
Может быть, все-таки мне повезло.
Может быть, все-таки мне повезло,
если я видел время запутанное,
время запуганное,
время беспутное,
которое то мчалось,
то шло.
А люди шагали за ним по пятам.
Поэтому я его хаять не буду.
Все мы —
гарнир к основному блюду,
которое жарится где-то
Там.
Мы совпали с тобой.
Мы совпали с тобой,
совпали
в день, запомнившийся навсегда.
Как слова совпадают с губами.
С пересохшим горлом —
вода.
Мы совпали, как птицы с небом.
Как земля
с долгожданным снегом
совпадает в начале зимы,
так с тобою
совпали мы.
Мы совпали,
еще не зная
ничего
о зле и добре.
И навечно
совпало с нами
это время в календаре.
На дрейфующем проспекте ты живешь.
На Земле безжалостно маленькой.
На Земле
безжалостно маленькой
жил да был человек маленький.
У него была служба маленькая.
И маленький очень портфель.
Получал он зарплату маленькую.
И однажды —
прекрасным утром —
постучалась к нему в окошко
небольшая,
казалось,
война
Наверно, будут глохнуть историки.
Наверно, будут глохнуть историки,
копаясь в тоннах
нашей риторики.
Но —
сквозь любую наносную муть,
которая сверху лежит,
они должны понять
(и поймут!),
как мы любили
жить!
Жить!
Над головой созвездия мигают.
Над головой
созвездия мигают.
И руки сами тянутся
к огню.
Надо верить в обычное.
Надо верить в обычное.
Надо рассчитывать
здраво.
У поэтов
с убийцами,
в сущности,
равная слава.
Кто в веках уцелел?
Разберись
в наслоенье мотивов!
Нахожусь ли в дальних краях.
Не верю в принцесс на горошинах.
Не верю
в принцесс на горошинах.
Верю
в старух на горошинах.
Болезнями огорошенных.
Дремлющих
осторожно
Не убий!— в полумраке.
Не убий!—
в полумраке
грошовые свечи горят.
Из глубин
возникают слова
и становятся в ряд.
Если боль
и набухли кровавые кисти рябин,
если бой,—
кто услышит твое:
«Не убий..»?
Нелетная погода
Нет погоды над Диксоном.
Есть метель.
Ветер есть.
И снег.
А погоды нет.
Нет погоды над Диксоном третий день.
Третий день подряд
мы встречаем рассвет
не в полете,
который нам по душе,
не у солнца,
слепящего яростно,
а в гостинице.
На втором этаже.
Надоевшей.
Осточертевшей уже.
Необитаемые острова
Снятся усталым спортсменам рекорды.
Снятся суровым поэтам слова.
Снятся влюбленным
в огромном городе
необитаемые
острова.
Нервы
Ноктюрн
Между мною и тобою — гул небытия,
звездные моря,
тайные моря.
Как тебе сейчас живется, вешняя моя,
нежная моя,
странная моя?
Если хочешь, если можешь — вспомни обо мне,
вспомни обо мне,
вспомни обо мне.
Хоть случайно, хоть однажды вспомни обо мне,
долгая любовь моя.
О разлуке
Ты ждешь его
теперь,
когда
Вернуть его назад нельзя.
Ты ждешь.
Приходят
поезда,
на грязных
спинах
принося
следы дорожных передряг,
следы стремительных
дождей
Отдать тебе любовь.
— Отдать тебе любовь?
— Отдай!
— Она в грязи.
— Отдай в грязи.
— Я погадать хочу.
— Гадай.
— Еще хочу спросить.
— Спроси!
Памяти Михаила Светлова
Какие памятники
ставятся волшебникам?
Из мрамора?
Из бронзы?
Из стекла.
Довольствуемся
слабым утешением,
что нас позвали
важные дела.
Памяти Хемингуэя
Уходят,
уходят могикане.
Дверей не тронув.
Половицами не скрипнув.
Без проклятий уходят.
Без криков.
Леденея.
Навсегда затихая.
Парни с поднятыми воротниками
Парни
с поднятыми воротниками,
в куртках кожаных,
в брюках-джинсах.
Ох, какими словами
вас ругают!
И все время удивляются:
живы?!
О проблеме вашей
спорят журнальчики —
предлагают убеждать,
разъяснять
Перед войной, как будто в знак беды.
Перед войной, как будто в знак беды,
Чтоб легче не была, явившись в новости,
Морозами неслыханной суровости
Пожгло и уничтожило сады.
И тяжко было сердцу удрученному
Средь буйной видеть зелени иной
Торчащие по-зимнему, по-черному
Деревья, что не ожили весной.
Письмо про дождь
Идут
обыденные дожди,
по собственным лужам
скользя.
Как будто они поклялись
идти,-
а клятву нарушить
нельзя
Подкупленный
Я действительно подкуплен.
Я подкуплен.
Без остатка.
И во сне.
И наяву.
Уверяют советологи:
«Погублен. »
Улыбаются товарищи:
«Живу. »
Помогите мне, стихи.
Помогите мне, стихи!
Так случилось почему-то:
на душе
темно и смутно.
Помогите мне,
стихи.
Слышать больно.
Приходить к тебе.
Приходить к тебе,
чтоб снова
просто
вслушиваться в
голос;
и сидеть на стуле,
сгорбясь,
и не говорить ни
слова.
Прогноз погоды
Раскачивается вагон.
Реквием (Вечная слава героям. )
Вечная
слава
героям!
Вечная слава!
Вечная слава!
Вечная
слава
героям!
Слава героям!
Слава!!
Реки идут к океану
Реки Сибири,
как всякие реки,
начинаются
ручейками.
Начинаются весело,
скользкие камни
раскалывая,
как орехи
Ремонт часов
Сколько времени?
— Не знаю.
Что с часами?
— Непонятно.
То спешат они,
показывая скорость не свою.
То, споткнувшись, останавливаются.
Только обоняньем
я примерно-приблизительное время узнаю.
Я сегодня подойду
к одинокому еврею.
(Там на площади будочки выстроились в ряд.)
«Гражданин часовщик,
почините мне время.
Что-то часики мои барахлят. »
Ровесникам
Знаешь, друг,
мы, наверно, с рожденья
такие.
Сто разлук нам пророчили
скорую гибель.
Сто смертей
усмехались беззубыми ртами.
Наши мамы
вестей
месяцами от нас ожидали
Сауна
Об испытаньях прежних
не вспоминай пока что.
Ты —
в сауне.
Ты — грешник.
И потому —
покайся!
Вживайся оробело
в блаженство
и мученье
Следы
Я люблю,
когда над городом —
снег,
неуверенно кружащийся,
ничей.
Неживой,
мохнатый,
медленный снег
одевает в горностаи
москвичей.
Слова бывают грустными.
Смеркается. Пахнет леском перегретым.
Смеркается.
Пахнет леском перегретым.
Но я не об этом!
Совсем
не об этом.
Я знаю, как трудно рождается
слово.
Когда оно истинно.
И безусловно.
Снег (Этой ночью. )
Этой ночью
первый снег летел в окно.
Этим утром
снег идти не перестал.
Так идет он, будто кто-то озорно,
как в бутылке,
все окрестности взболтал.
И не знает снег,
куда лететь ему,
где найти ему
местечко для жилья.
Таежные цветы
Не привез я
таежных цветов —
извини.
Ты не верь,
если скажут, что плохи
они.
Если кто-то соврет,
что об этом читал
Творчество
Как оживает камень?
Он сначала
не хочет верить
в правоту резца..
Но постепенно
из сплошного чада
плывет лицо.
Верней —
подобие лица.
Тихо летят паутинные нити.
Тихо летят паутинные нити.
Солнце горит на оконном стекле.
Что-то я делал не так;
извините:
жил я впервые на этой земле.
Я ее только теперь ощущаю.
К ней припадаю.
И ею клянусь.
И по-другому прожить обещаю.
Если вернусь.
Но ведь я не вернусь.
Тишина
В траве — тишина,
Тишина
В траве — тишина,
в камыше — тишина,
в лесу — тишина.
Так тихо,
что стыдно глаза распахнуть
и на землю ступить.
Так тихо,
что страшно.
Ты мне сказала — ночью.
Ты мне сказала:
«Ночью
Тебя я видела с другой!
Снилось:
на тонкой ноте
в печке гудел огонь.
Снилось, что пахло гарью.
Снилось, метель мела,
Снилось,
что та — другая —
тебя у метро ждала.
Есть граница между ночью и утром,
между тьмой
и зыбким рассветом,
между призрачной тишью
и мудрым
ветром.
Вот осиновый лист трясется,
до прожилок за ночь промокнув.
Филологов не понимает физтех.
Филологов не понимает физтех,-
Молчит в темноте.
Эти
не понимают тех.
А этих —
те.
Не понимает дочки своей
нервная мать.
Не знает, как и ответить ей
и что понимать.
Хиросима
Город прославился так:
Вышел
военный чудак,
старец
с лицом молодым.
«Парни,-
сказал он,-
летим!
Мальчики,
время пришло,
Дьявольски нам повезло. «
Хотя б во сне давай увидимся с тобой.
Хотя б во сне давай увидимся с тобой.
Пусть хоть во сне
твой голос зазвучит.
В окно —
не то дождем,
не то крупой
с утра заладило.
И вот стучит, стучит.
Как ты необходима мне теперь!
Человек
Пугали богами.
А он говорил:
«Враки!»
Твердили:
«Держи себя в рамках. »
А он посмеивался.
И в небо глядел.
И шел по земле.
И осмеливался!
И рушились рамки!
И вновь воздвигались
рамки
Человеку надо мало.
Этих снежинок смесь.
Этих снежинок
смесь.
Этого снега
прах.
Как запоздалая месть
летнему
буйству
трав.
Я буквы выучил еще до школы.
Я верующим был.
Я верующим был.
Почти с рожденья
я верил с удивленным наслажденьем
в счастливый свет
домов многооконных.
Весь город был в портретах,
как в иконах.
И крестные ходы —
по-районно —
несли
свои хоругви и знамена
Я жизнь люблю безбожно.
Я жизнь люблю
безбожно!
Хоть знаю наперёд,
что
рано или поздно
настанет
мой черёд.
Я родился — нескладным и длинным.
Я родился —
нескладным и длинным —
в одну из душных ночей.
Грибные
июньские ливни
звенели,
как связки ключей.
Приоткрыли
огромный мир они,
зайчиками
прошлись по стене
Я шагал по земле.
Я шагал по земле, было зябко в душе и окрест.
Я тащил на усталой спине свой единственный крест.
Было холодно так, что во рту замерзали слова.
И тогда я решил этот крест расколоть на дрова.
И разжег я костер на снегу.
И стоял.
И смотрел,
как мой крест одинокий удивленно и тихо горел.
А потом зашагал я опять среди черных полей.
Нет креста за спиной.