228 это жизнь текст

11.09.202211.09.2022 admin 0 Comments

Статья 228 и тюрьма: как наркотики ломают жизни молодым

Со школьной скамьи нам твердят, что наркотики это плохо и с ними не надо связываться. Пагубные последствия принятия многих наркотиков известны многим, однако это нисколько не снижает спрос на них на черном рынке. Еще в годы моей школьной юности достать наркотики было не большей проблемой, чем купить сигареты в магазине. При должной сноровке и общении «найдется все», как в «Яндексе».

Мир наркотиков предлагает тем, кто в него попадает, два пути. Первый — это путь употребления, про который сказано и показано невероятно много. Но некоторые связывают свою жизнь с наркотиками совершенно по-другому, их не употребляя. И многие выбирают себе другой путь — самому стать продавцом, дилером, «барыгой», думая, что так они свою жизнь не загубят.

Про первый путь все более-менее ясно и понятно, а вот про второй известно в массовом сознании намного меньше. Ведь кажется, смотря на обилие и простоту покупки наркотиков, что эти самые продавцы чувствуют себя очень вольготно в нашем обществе и раз плюнуть — стать Пабло Эскобаром районного разлива. Однако мало кто знает реальность происходящего и последствия такого глупого решения, как попробовать себя в роли торговца разными веществами и препаратами.

Многие из тех, кто по глупости вступил на эту тропинку, проработав в этой «профессии» от одного дня до нескольких месяцев, попадая за решетку, приходят в ужас от того, что их ждет в дальнейшем. Как этому был удивлен и я во время моей тюремной командировки, увидев безграничное море молодых ребят и их нелегкие судьбы.

Возможно, мой текст заставит задуматься и остановиться тех, кто по своей глупости и юности подумывает о том, чтобы заработать легкие деньги, работая на один из тысячи интернет-магазинов по продаже наркотиков. Может быть, этот текст прочтут те, у кого есть дети-подростки или недавно перешагнувшие отметку в 18 лет. Рекомендую дать своим детям почитать этот текст, дабы потом никто не лил крокодиловых слез. Все написанное я увидел своими глазами, каждую строчку, так что, считаю, мои слова без лишних домыслов опишут ситуацию о том, что ждет тех, кто решил связать свою жизнь с наркотиками.

Я и раньше слышал, что 228-ю статью называют «народной», но что она настолько оправдывает свое название, я даже не мог представить. Реальность такова, что официально 25% от числа всех заключенных составляют осужденные по 228-й статье Уголовного кодекса. Впрочем, когда находишься в тюрьме, кажется, что их намного больше, чуть ли не меньше половины всего населения учреждения. Все они сливаются в единую массу с потухшим взором, имя которой — «два-два-восемь».

За время своего заключения в спецблоке «Матросской Тишины», где половину заключенных составляют обвиняемые по 228-й статье, я достаточно хорошо изучил «состав», типаж и психологию тех, кто попал за решетку из-за наркотиков. Главным образом это представители русской молодежи, решившие подзаработать пресловутыми закладчиками и купившиеся на легкие деньги.

«Матросская Тишина»

Стоит отметить, что за 18 месяцев своего заключения я встретил не более десяти человек, сидящих за хранение (т. е. употреблявших наркоманов). Вся остальная армия сидит за сбыт. В основном это молодые люди 18—35 лет, немало тех, кто еще вчера сидел за партой в вузе, а сегодня они сидят «за дубком в хате». Все они вляпались по собственной глупости, имя которой легион, и являются лишь жалкими пешками в наркобизнесе, решившими подзаработать курьерами и закладчиками.

Все случаи отменной глупости человеческой, из-за которой люди вляпались в эту прогнившую сферу, перечислить здесь невозможно, не хватит места, но надо отметить, что бывают и случаи «а-ля Голунов», где если и не подкидывают наркотики, то очень легко переводят хранение в сбыт (чаще всего с 228 ч. 2 в 228.1 ч. 4), тем самым повышая нижний порог на семь лет (с трех до десяти лет). Бывают случаи, когда напуганный наркоман говорит «это не мое, я другу нес», думая, что избежит наказания, а в итоге подписывая себе десять лет строгого режима.

Итак, какова судьба загремевшего за решетку молодого человека по статье 228? Стоит ему лишь переступить порог камеры и на вопрос «Что за беда?» (то есть по какой статье обвиняется) ответить наиболее популярное «228 часть 4», как его судьба определена. Если не сию же минуту, то этим же вечером он будет «подтянут» на разговор со «смотрящим за хатой» — главным авторитетным зэком в камере. Вполне вероятно, что и не с одним смотрящим, а соберется целый консилиум из смотрящих за корпусами, их друзьями и прочими людьми, кто участвует в «движениях» тюрьмы и живет всей этой тюремной жизнью. Впрочем, для давления на молодого паренька обычно хватает одного нерусского с брутальным голосом.

Разговор будет конкретный. Новоприбывшему торговцу объяснят, что он — «барыга», это в тюрьме не приветствуется, что он делал деньги на слабостях людей, на их зависимости, на кайфе, торговал смертью (даже если был пойман за какую-нибудь марихуану), за свой косяк ты должен заплатить, в прямом смысле этого слова.

Не стоит приписывать блатным акулам радение за здоровье нации и детей или верить в какую-то «блатную честь». Большая их часть сами являются наркоманами, употребляющими легкие (гашиш) или тяжелые наркотики (метадон, героин). Им абсолютно плевать на моральный контекст преступления, просто в данном случае 228-е выбраны как козлы отпущения. Как объект, на котором можно оторваться и получить денег.

Если кто-то думает, что он может отделаться 5—10 тысячами рублей, то он крайне ошибается. Не знаю, как в провинциях, но в Москве аппетиты у местных блюстителей благочестия непомерные. 150, 250, 500 тысяч — цифры вполне «нормальные» и реальные для московских «централов». Зависит, конечно, еще и от того, с каким количеством был пойман юный дилер. Там быстро посчитают, сколько было у него при себе, сколько все это стоит, а значит, насколько можно повышать вымогаемую сумму.

Отделаться от подобных наездов закладчику практически нереально — от него не отвяжутся, особенно если он уже признал вину на стадии следствия или в обвинении фигурируют довольно большие объемы. Врать в надежде, что тебе поверят, бессмысленно. Местные профессионалы легко выведут лжеца на чистую воду, правильно все подведут и обоснуют, в этом они профессионалы. А за вранье получишь еще и сверху. Стоит упомянуть, что деньги выбить там могут вообще из кого хочешь, хоть из «экономического» (мошенники, взяточники, владельцы подпольных казино), хоть из кого-либо еще. Но 228 — это просто магические цифры для любителей поживиться, ведь их можно трясти «официально», и никто слова не скажет в их защиту.

Если камера свято чтит арестантский уклад и арестантские понятия, то есть живет конкретной тюремной жизнью, то такие 228-е сразу же ставятся на уборку камеры, пока остальные отдыхают. Надо ли говорить, что отношение к 228-м соответствующее? Вообще, даже среди нормальных и не кровожадных людей отношение к сидящим по 228-й не особо почтительное. Нет, с ними никто ничего не будет делать или как-то унижать, но в целом относятся к ним сидящие за другие преступления примерно как к дурочкам, и такое отношение чувствуется.

Неофициально, но 228-е всегда стоят где-то ниже в иерархии по рангу. И даже не блатной и не кровожадный сосед при разговоре на повышенных тонах не упустит возможности упрекнуть сидящего по 228-й статье, что он «барыга». «Да ты вообще знаешь, какой к тебе тут подход?», «Скажи спасибо, что так к тебе относимся, в другом месте ты бы уже был на тряпке». И от этих обвинений сложно отбиться. Опытные сидельцы могут на такое заметить, что вышеописанные слова — не самый весомый аргумент, да и такое не всегда «по понятиям», но эта жизнь «по понятиям» вообще довольно условна. Так называемыми понятиями ворочают как хотят, исходя из сиюминутной выгоды.

Сами по себе СИЗО не однородны, они состоят из разных корпусов. Есть спецблоки, где в целом народ поцивильней, сидит по более серьезным преступлениям, нежели кража колбасы из магазина или «гоп-стоп», а арестантская жизнь не такая жесткая, но так или иначе присутствует в разной степени. В некоторых спецблоках очень сложно со связью (мобильными телефонами), нет так называемых дорог и нет контакта с арестантским миром.

Но полной изоляции и «заморозки» там все равно нет, добиться такого нереально. В такие спецблоки и предпочитают засылать дилеров, чтобы хоть как-то снизить количество вымогательств. Лишние проблемы и нервы в большом количестве администрации тюрьмы тоже не нужны.

Но никакой гарантии не попасть в такую ситуацию нет. И в любом спецблоке найдется камера с телефоном, которая будет на связи с «блаткомитетом». Встречи во время поездок на суд или на сборке с кровожадными смотрящими и прочими авторитетами неизбежна. Скрыться в тюрьме, даже в самом изолированном спецблоке, невозможно — способов найти человека хватает и там. С подводной лодки не сбежишь. Так что для 228-го вопрос состоит лишь в том, насколько долго он отсрочит серьезный разговор насчет выплаты денег.

Выплаты вполне могут быть и не разовые. Вот сидел, например, закладчик в СИЗО Москвы, отдал деньги, или, как говорится, «сделал подъем», «уделил внимание централу», и переезжает в СИЗО города Казань. Там все начинается по новой. На ответ, что он же «уделил братве» и «дому нашему общему», последует более чем логичное «так это ты на тот централ поднял, а теперь надо на этот». Я воочию такие случаи успешных многоразовых вымогательств не видел, но все же, имея представление об этой системе, уверенно говорю, что такие разговоры более чем реальны. Ведь кто упустит шанс лишний раз полакомиться за счет изгоя? В лагере (исправительной колонии), по рассказам, происходит все то же самое. Барыга, признал вину? Эта песня хороша, начинай сначала.

Стоит сюда добавить и те деньги, что тратятся на содержание в СИЗО и оплату услуг адвокатов. Да, эти деньги платят все заключенные, не только сидящие по 228-й статье, но стоит написать об этом здесь, так как именно страсть к легкой наживе приводит людей в наркобизнес. Договоренности с адвокатами бывают разные, но стоит сказать, что те же цифры по 100—150—200 тысяч в месяц за услуги адвоката не редкость. И платить такие деньги надо долго. Следствие не торопится, идет год, затем суды (там повышенный тариф). А если у вас еще и дело серьезное, то до суда можете просидеть и года два. За все это время вы платите адвокату, в то же время еще и тратя деньги на свое содержание под стражей. Так что всех с лихвой заработанных денег, если такие есть, предположим, что в наличии даже квартиры и машины, вы лишитесь очень быстро, раздавая их адвокатам и тюремным авторитетам. А сидеть «приехавшему» по 228-й статье придется очень долго. Теперь поговорим подробнее об этом.

За время своей тюремной командировки я видел много тех, кто получал сроки размером в половину прожитой юными «дилерами» жизни. Были и такие, кто получал больше того, сколько он вообще прожил на этой земле. В среде заключенных, пойманных за сбыт наркотиков, кто в деле с группой подельников, а не один, наибольший процент тех, кто подписывает досудебное соглашение о сотрудничестве. Попросту говоря, сдает всех и вся, докладывая и закладывая еще больше, чем нужно. Ни о какой дружбе или партнерской договоренности среди заехавших нет и быть не может. Когда на горизонте виднеется срок в 15 лет, такие люди, ранее объединившиеся лишь из жажды наживы, готовы сделать все возможное, лишь бы уменьшить свое наказание. Так что не стоит иметь иллюзий о том, что вы-то, дескать, со своим другом или «бизнес-партнером» все проработали и уверены в своей позиции. Когда наручники защелкнутся на ваших запястьях, а на горизонте вместо сладкой жизни замаячат 15 лет строгача, то вопрос лишь в том, кто из вас первый начнет говорить и всех сдавать. Кто не успел, тот опоздал.

Говоря о сроках, я приведу один конкретный, наиболее жесткий, беспощадный и трагичный случай, который, надеюсь, послужит уроком для одних и заставит задуматься о наркополитике в России других.

Преступление его, как и у многих 228-х, было неоконченное, то есть он был остановлен сотрудниками полиции, которые не дали ему совершить свой умысел до конца. По словам Сани, его подставил друг, который должен был сдать кого-то, так как сам попался на наркотиках, а сам Саня к наркотикам не подходил ни разу в жизни.

Не будем гадать, говорил он правду или нет, это обстоятельство здесь абсолютно неважно, хотя, просидев с Саней полгода, я склонен ему доверять, так как был он человеком легко внушаемым, трусоватым и домашним. Такой специально криминалом заниматься не будет, а вот «за компанию» никогда не откажет — силы воли у него не было никакой. Два-два-восемь-часть-четыре — типичная статья «Матросской Тишины». Еще один с клеймом «228» на лбу в армии сломанных судеб.

Саня очень надеялся на то, что суд учтет как состряпанное абы как дело, невероятно малый размер наркотика, вмененного ему, так и его личные характеристики, а именно: наличие родителей-пенсионеров, четырех детей, один из которых был приемный инвалид из детдома.

Суд действительно учел все эти факторы и назначил Сане минимальное наказание — десять с половиной лет колонии строгого режима. Это больше, чем дают некоторым за убийство, пьяную поножовщину или разбои с применением насилия.

Некоторым «везет» больше, чем Сане. Получают восемь — восемь с половиной лет. Для 228-й — это просто подарок с барского плеча.

От частного перейдем к общему — к наркополитике в России.

Не раз я читал документы сидевших со мною наркоманов и закладчиков. Всех их «вдруг» принимал появившийся из ниоткуда патруль сотрудников или ждал их где-нибудь на станции метро или электрички с проверкой документов, потом оформляя это все как проверку. Все свидетели по делу — патрульные, опера и пара понятых. Откуда у обвиняемого наркотики, кто дал их ему на реализацию, следствием не установлено.

Дальше закладчиков органы не идут, хотя, казалось бы, поймав пешку, можно по цепочке выйти и на короля. Но таких королей я видал с гулькин нос. Всем известны довольно популярные репортажи фонда «Город без наркотиков», где представители фонда снимают на видео, как они ловят малолетних закладчиков, но не помню ни одной съемки, где упомянутый фонд с силовиками взяли бы настоящих поставщиков.

Помнится мне один такой владелец магазина, который, по слухам, накопил себе за время работы на престижную квартиру на Кутузовском. Я часто видел его сидящим в кабинете для свиданий с адвокатами, он же кабинет для проведения следственных действий. Он сидел всегда довольно долго напротив ноутбука и что-то набирал на нем. Сам по себе ноутбук меня не удивлял — я сам просматривал вещественные доказательства в виде прослушки телефонных переговоров и разного рода видео с маршей и митингов на компьютере. Но, во-первых, я ничего не писал на ноутбуке, который приносил мне следователь. Во-вторых, у меня вовсю шел процесс ознакомления с материалами дела, а у него еще не должен был подойти срок этой процедуры. На обратном пути в наш корпус мы шли как раз вместе.

— У тебя «ознакомка?» — поинтересовался я у дилера.

— Нет, мне до нее еще далеко, — выпалил черный предприниматель. Поняв, что сказанул лишнее, сразу же забегал глазами и перевел разговор на другую тему

Разговор был закончен. Но не переставал я иногда вскользь слышать, во время совместного посещения спортзала, как данный дилер, по его словам, работает по ночам с применением телефона. Конечно, поверить в то, что он был где-то устроен на воле и продолжал работать, может только полный дурак. Остается лишь сложить 2+2, кто и с какой целью разрешил наркоторговцу сидеть «работать» в тюрьме днем за ноутбуком.

Как-то на данную тему я разговаривал с одним банкиром, сидевшим уже не первый год. Он подметил, расспрашивая сидевших с ним закладчиков, как большинство из них говорили, что с ними старшие дилеры выходили на связь после 22:00. 22:00 — время отбоя во всех тюрьмах страны. Время, когда начинают доставаться запреты — мобильные телефоны — и начинается ночная жизнь. Тюрьма оживает. Вывод напрашивается сам собой.

Жизнь закладчика — это ничто для владельцев магазинов. Просто пыль, которую они планово сдают органам, дабы у тех выполнялся план по борьбе с наркотиками. Но количество сидящих по 228-й статье как раз показывает, что проблема наркомании не решается такими способами. На выходе получаются лишь загубленные жизни молодых и глупых пацанов, которые прямиком из-за парты в школе или в вузе попадают в новую «десятилетку» — жестокий мир тюрем и зон, откуда они выйдут взрослыми искалеченными мужиками. Без образования, без социальной обустроенности, без перспектив.

На их фоне профессиональные преступники, ворующие, грабящие и ведущие деструктивный и аморальный образ жизни, получают по 2—3 года и катаются по зонам как на тусовку, когда в очередной раз им осточертеет жизнь на воле. Так в чем смысл сажать дураков на такие большие сроки, многие из которых более чем способны на понимание своей фатальной ошибки и закрепление выученного урока? Если срок в 5 (+/-2) лет можно воспринимать как трудное и бесполезное, но все-таки исправление ошибки, отсчитывая месяцы до освобождения, то срок в 10—15 лет для молодого человека — это приговор и просто-напросто превращение в живой труп.

Я лично крайне отрицательно отношусь к наркотикам, к политике их легализации и прочей толерантности в этом вопросе, но подобное лицемерие, когда невероятные сроки раздают какой-то мелочевке, мелкой рыбешке, разменным пешкам и просто-напросто глупым юнцам, выставляя их главной причиной наркомании, вызывает отвращение. Кто «сливает» этих дураков «вдруг» появившимся из ниоткуда в лесу стражам правопорядка? Почему продолжают работать многочисленные интернет-магазины по продаже наркотиков? Каким образом вообще огромные партии наркотиков попадают через границы к нам из Средней Азии? Как может правительственный самолет сотрудников посольства РФ в Аргентине перевозить тонны кокаина?

Система борьбы с наркотиками наносит мелкие удары по бесконечным щупальцам спрута, нисколько не изменяя ситуации, не целясь в тело. А по-другому она и не может, ведь это ее собственные щупальца, контролирующие весь наркотрафик страны.

Напоследок хочется сказать, что если кто и после прочтения данного текста думает, что он-то умный, не попадется и все рассчитал, то он уже попался. Все, кто получили свои «десятки», думали так же. Не помогли ни мессенджеры, ни разные телефоны, ничего. Так что, если вас еще не поймали, это не ваша заслуга. До вас лишь еще не дошли.

Результат же будет один, который я уже описал подробно свыше. Потерянные молодость, годы жизни, деньги, нервы, здоровье, и не только ваши, но и ваших близких.

Источник

«Девять лет за стакан манаги»: как сидят за наркотики в Сибири

Российские города превратились в огромный супермаркет наркотиков. Закладки лежат в каждом дворе и подъезде, хотя закладчиков сажают тысячами, как и обычных наркопотребителей, сколачивая из них «липовые» синдикаты. Почему репрессивная наркополитика не спасает страну от солей и спайсов, а только ломает жизнь молодым людям, решившим заработать легкие деньги, и как это изменить, разбиралась Тайга.инфо.

«Малолетние дятлы»

Все время Дима верил, что он тот, кого никогда не поймают, а стал в итоге тем, кто попался, и когда это случилось, ничего не почувствовал. Расследование не шло, по его словам, никак: свидетелей не было, кроме понятых и оперативников, которые его брали. Прослушку телефона расшифровывал тот же опер, поясняя, что, о чем бы Дима ни говорил, всегда договаривался о сбыте или приобретении запрещенных веществ.

Когда дали срок, очень хотел проснуться. Не вышло.

«Их лечить надо, а не сажать»

Его московский коллега по « Руси сидящей » Федяров никакой особенной любви к наркоманам не испытывает. Он спортсмен, не пьет и не курит, и на замечания, что, например, марихуану можно было бы и легализовать, строго осаживает. Но свое дело делает.

Структура сидельцев в российских тюрьмах стала меняться с появлением синтетических наркотиков и изменением системы дистрибуции веществ, утверждают правозащитники. По словам новосибирца Петрова, отсидевшего в СИЗО три года, в употребление и торговлю стали активно вовлекаться новые слои населения, часто вполне благополучного.

Правда, жизнь закладчика на свободе исчисляется месяцами, иногда — неделями, но сама по себе возможность заработать 200 – 300 тыс. рублей в месяц за 2 – 3 часа работы в день — большой соблазн. А когда они получают свои « десятки » срока, говорят: « Если б я знал … »

«Подписал все, лишь бы не били»

Помимо претензий к следствию у Кати есть вопросы и к качеству медпомощи в изоляторе: у Саши выявили ВИЧ, но анализа на вирусную нагрузку за год так и не сделали, не говоря уже о назначении терапии.

«Хотел легких денег — вот тебе девятка»

Паша заработал 320 тыс. рублей за 3,5 месяца. Из них 150 ушло на ремонт квартиры, остальное — на благотворительность ( « пара приличных переводов на операции незнакомым людям » ), еду и одежду. Когда Пашу приняли, в кармане у него было 500 рублей и чуть больше сотни — на карте.

Раньше ему хотелось много путешествовать. Хочется и теперь, и друзья шлют ему на зону открытки со всех концов света, пишут отчеты о поездках, присылают распечатанные фотографии.

«Задачи избавить общество от наркотиков нет — только план по посадкам»

Иначе, чем репрессивной, наркополитику в России не назовешь, но наркотиков и наркотрафика меньше не становится, говорит Наталья Филимонова — активистка сообщества людей, чьи дети и близкие сидят по 228. Свое настоящее имя она не раскрывает, пока идет суд над сыном.

Вопросы к государству у нее ровно те же, что у правозащитников Петрова и Федярова: чего понаберутся в тюрьме молодые люди, вроде Паши, или наркоманы, вроде Саши, после десяти лет отсидки, за которые в живых не осталось ни отца, ни матери?

« Чтобы изменить ситуацию, нужно менять подход к назначению наказания, — объясняет Наталья. — Понятно, что статья нужна, что общественная опасность колоссальная, но надо оценивать личность человека и тяжесть совершенного преступления. Лоббирование интересов наркомафии идет нехило, бороться с этим очень сложно. Но не может же быть так, чтобы совершенно никто не был заинтересован не закрывать на это глаза? »

Источник