Что такое речь в древнерусской литературе
«Слово» как вид произведения в древнерусской словесности
Самым ранним из дошедших до нас самобытных произведений Древней Руси считается «Слово о законе и благодати» митрополита Илариона. В месте с этим произведением к числу известных и влиятельных древних «слов» относятся «Слово о полку Игореве» и «Слово Даниила Заточника». Три знаменитых «слова» можно считать прообразами для сотен «слов», украсивших русскую словесность.
Представлениями о божественной природе слова, о его предназначенности к богопочитанию и прославлению Бога как Творца всего сущего определяется особенная, подчеркнутая обращенность содержания древнерусских «слов» как вида словесных произведений к прославлению Бога, славословию Бога, богословию о божественном происхождении мира и человека, о творческом Промысле Божием, отраженном в истории. С тем же связано и сильно выраженное в «словах» молитвенное начало. Неслучайно «Слово Даниила Заточника» в другой, вероятно, более поздней, редакции названо «Молением…». «Слова» – это молитвенное общение прежде всего с Богом, но в то же время и с людьми: с одной стороны, с выдающимися, святыми, почитаемыми за образец, с другой – с обычными, которых «слово» призвано духовно-нравственно возвышать и просвещать. И слава воздается в «словах» не только Богу, но и людям, как творению Божиему.
В древнерусских «словах» прежде всего рассматривается история русского народа и нравственное состояние русского человека, однако в соотнесении с мировой историей и сущностью человека вообще. В среде народа при этом усматривается вождь, князь, которому, как представителю своего народа перед Богом, воспевается особенная слава. Кроме того, в «словах» прославляется и вся целокупность тварного естества, окружающая человека природа, особенно природа родная, русская – тоже как творение Божие, пронизанное божественной волей, одушевленное божественным творческим замыслом и Промыслом о его развитии. Вместе с тем природа рассматривается одушевленной и по причастности к ее составу бесчисленных духов, душ, наделенных духовным самосознанием. В этом ключе преображается, переосмысляется языческое почитание природных стихий, явлений (сам переход от языческого к христианскому почитанию природы запечатлен в «Слове о полку Игореве»).
Изначально «слово» – это звучащая устная речь, прославляющая изображаемое в ней, слывущая в людях. Отчасти с этим связана относительная краткость древнерусских слов, их ограниченность условиями единовременного произнесения и восприятия. Будучи записанными, «слова» все равно изначально предназначались для произнесения и восприятия на слух. Это именно речь, проистекающая из уст, как река вытекает из устья в море бытия.
Вместе с тем считалось, что слово как высший дар Божий способно выражать бесконечную тонкость, изощренность и глубину Божией Премудрости. При смиренном стремлении к немногословию, «слова», по причине того же смирения, оказываются весьма витиеватыми в своем ритмико-образном составе – именно в желании передать как можно глубже и точнее (и в этом смысле смиреннее) открывающуюся человеку Премудрость Бога. Вот почему словесно-образная ткань «слов» всегда оказывается на пределе возможностей устного выражения и восприятия на слух. И тут древнерусским книжникам на помощь приходит почти обязательное письменное запечатление их «слов» – в духе особенного православно-славянского отношения в диалектике устного и письменного слова, рассматриваемых в некой симфонии, согласии. Письменное запечатление «слова» изначально подразумевается, учитывается, и само первичное звуковое выражение рассматривается как начало такого запечатления средствами вещественного мира. Прообразом тому является Сам Бог, Который Своим Словом творит вещественный мир как некую запись Слова, книгу бытия.
«Слово» как словесный вид отличается исключительной весомостью и емкостью содержания. Данная особенность предопределяется исходной обращенностью к Богу как Творцу мироздания в целом. Событийный ряд в «слове» не является основой повествования. Он краток, обычно сведен к какому-то одному событию, более или менее выдающемуся, случившемуся давно или недавно. Избранное событие служит отправной точкой для широких историософских и духовно-нравственных рассуждений о судьбах мира и своего народа, о месте отдельного человека в мировой истории. Таким отправным событием может стать чудесное происшествие, празднуемое Церковью в определенный день, крещение Руси, поход князя, иное событие из жизни князя, например строительство храма, вообще текущее правление князя, события церковной, монастырской жизни, нашествие врагов и т.п.
Понимаемое как выражение живой души и Божиего Духа (принятого во вдохновении), «слово» представляется как нечто неповторимо целостное, чудесно преображающее дробность составляющих его частей, которые относятся к целому «слову», подобно неким «буквам». Целостность боговдохновенного «слова» должна оберегаться от искажающих изменений, и внешне она выражается в красоте, слаженности, неповторимой ритмичности повествования. Каждое «слово» стремится выражать предстояние человека, народа перед Богом не только во времени, но и в вечности.
[1] Лихачев Д.С. Поэтика древнерусской литературы. Изд. 3-е, доп. М.: Наука, 1979. С. 58.
[2] Григорий Дьяченко, священник, магистр. Полный церковно-славянский словарь (с внесением в него важнейших древнерусских слов и выражений). М.: Издательский отдел Московского патриархата, 1993. [Снимок с издания 1900 г.]. С. 612–613.
[3] «Словом коснуться Бога дерзаем – не от скудости нищего нашего разума, но делами твоими себе пример получив. И с преподобным Мефодием скажем ».
[4] Памятники литературы Древней Руси: XII век. М., 1980. С. 408–410.
[6] Из 15 главы «Пчелы» по раннему списку, изданному в книге: Семенов В. Древняя русская «Пчела» по пергаменному списку. СПб., 1893. См.: Древняя русская литература. М., 1980. С. 69.
Читальный зал
Исследования и монографии
О словарях, «содержащих нормы современного русского литературного языка при его использовании в качестве государственного языка Российской Федерации»
Варианты русского литературного произношения
Динамика сюжетов в русской литературе XIX века
Художественный текст: Основы лингвистической теории и элементы анализа
К истокам Руси
О языке Древней Руси
Не говори шершавым языком
Доклад МИД России «Русский язык в мире» (2003 год)
Конкурсные публикации
 |  |
Речь книжная и речь разговорная
Дело, однако, не только в условности, традиционности орфографии. Разговорная речь отличается от книжной и по составу употребляемых слов и грамматических форм, по построению предложений. Об одном и том же часто пишут и говорят по-разному. В современной научной работе, например, напишут: «Этот вопрос нуждается в серьезном дополнительном изучении», а в беседе о том же самом скажут так: «Об этом надо еще хорошенько подумать». Вторая фраза так же неуместна в научной работе, как первая – в беседе.
Приведем похожие примеры из древней письменности. Многие жития святых отличались книжностью, возвышенностью языка. Однако наряду с этими житиями, сохранившимися, как правило, в сборниках церковного содержания, существовали более «простые» описания жизни тех же святых, сохранившиеся в летописи. Сопоставление этих жизнеописаний зачастую очень показательно. В «Житии Феодосия Печерского», дошедшем до нас в составе «Успенского сборника» (XII в.), а также в «Киево-Печерском патерике» 1 (XIII в.), предсмертная воля Феодосия выражена в таком литературно обработанном монологе: «и о семьже молю вы и заклинаю, да въ неиже есмь одежи нынЂ въ той да положите мя тако въ пещерЂ идеже постьныя дни прЂбываахъ. ни же омывайте убогаго моего тЂла [вот о чем я прошу вас и заклинаю: в той же самой одежде, которая на мне сейчас, положите меня в пещере, где я пребывал в дни поста; и не омывайте убогого моего тела]». В летописи же (под 1074 г.) речь Феодосия более кратка и проста: «в ночь похороните тЂло мое».
Еще один аналогичный пример, на этот раз из более позднего памятника. В конце XV в. в Новгороде было создано «Житие Михаила Клопского». Язык этого жития, как и многих других памятников новгородской литературы, близок к живой речи. В XVI в. житие было существенно переделано, вернее, переписано по-церковнославянски боярином Василием Тучковым. Вот как выглядит в этих двух редакциях речь князя Дмитрия Юрьевича Шемяки.
Редакция XV в.: «Михайлушко! Бегаю своей отчины, збили меня с великого княжения».
Редакция XVI в. (тучковская): «Отче, моли бога о мне, яко да паки восприиму царствия скыфьтры: согнан бо есмь от своея отчины, великого княжения Московского! [Отче, моли бога обо мне, да снова возьму царский скипетр: я изгнан из своей вотчины, великого княжества Московского!]».
Эти примеры иллюстрируют два вида устных высказываний, зафиксированных в древнерусских памятниках, – литературно обработанные и разговорно-бытовые. Последние и являются важным источником сведений о разговорной речи наших предков, на которой мы ниже остановимся подробнее. Но сначала несколько слов о книжных, литературно обработанных речах. Это специально написанные произведения ораторского искусства, вложенные автором в уста действующих лиц с целью их возвышения, прославления. Так древний писатель создавал образ «идеального героя». Эти речи сочинены в строгом соответствии с требованиями «литературного этикета» 2. В обращении к Богу, например, неуместны были элементы бытовой, разговорной речи, зато широко представлены книжно-литературные слова и обороты. Например, Епифаний Премудрый вложил в уста Стефана Пермского такую молитву: «Боже и Господи, иже премудрости наставниче и смыслу давче, несмысленым казателю и нищим заступниче: утверди и вразуми сердце мое и дай же ми слово, отчее слово, да тя прославлю в векы веком [Боже и Господи, премудрости наставник, дающий разум, просветитель неразумных и заступник нищих, утверди и вразуми сердце мое и дай мне слово, отчее слово, чтобы я прославил тебя во веки веков]» («Житие Стефана Пермского»). Эта речь сознательно литературно обработана. Об этом свидетельствуют, например, уже знакомые нам повторения близких по смыслу или тождественных слов ( Боже и Господи; слово, отчее слово ), нанизывание однотипных синтаксических конструкций (мудрости наставниче и смыслу давче. казателю. и заступниче. ). Автор жития, несомненно, заимствует эту молитву из книжных источников: ее начало почти полностью повторяет начало молитвы, приписываемой Владимиру Мономаху и находящейся в более древнем памятнике – «Лаврентьевской летописи» под 1096 г.
Условные, трафаретные речи находим и в летописях: по воле летописца различные русские князья в сходных ситуациях (перед смертью, перед отправлением в поход) произносят речи, сходные между собой по форме и по содержанию.
Такие «олитературенные» монологи дают представление об ораторском искусстве средневековья, но не о живой бытовой речи. Однако в древних памятниках мы находим и записи речей совершенно иного характера – конкретных по содержанию и простых по форме. По записям речей в древних памятниках можно судить об устной речи, выработавшейся в крупнейших городских центрах (речь сельского населения в письменности почти не отразилась). Население древнего Киева было смешанным по составу: в столицу древнерусского государства стекались представители разных племен. Поэтому еще до возникновения письменности там, вероятно, начала складываться особая форма устной разговорной речи, в которой сглаживались различия отдельных сельских говоров. Такая форма речи носит название койне (от греч. koinh ́ dia ́ lektoz – «общий язык»). Этим термином называют особую разновидность языка, служащую средством общения людей, говорящих на разных диалектах или на разных языках.
В киевском койне вырабатывалась хозяйственная, военная и юридическая терминология, нашедшая широкое отражение в летописях и других памятниках, возникших в разных местах Древней Руси. Воспроизводя бытовую устную речь своего времени, древний писатель стремился дать предельно достоверную картину действительности. Не абстрактно-моралистические рассуждения, а конкретные факты, призывы к конкретным действиям составляют содержание «неолитературенных» речей. Вот примеры, взятые из древнейших русских летописей: «ре(ч̃) ему Волга. погребъ мя. иди же яможе хочеши [сказала ему Ольга. «Когда похоронишь меня, иди куда хочешь»]» («Повесть временных лет»); «и посла Игорь к Лаврови конюшого своего, река ему перееди на ону сторону [и послал Игорь к Лавру конюха своего передать ему: «переезжай на ту сторону»]» («Киевская летопись»).
Памятники письменности донесли до нас не только отдельные реплики, но и живой древнерусский диалог: «И нача гл̃ти ст̃ополкъ. останися на ст̃окъ [сокращение слова святокъ ] и ре(ч̃) Василко. не могу остати бр(а)те. уже есмъ повелЂлъ товаровамъ [описка вместо товаромъ ] пойти переди. Дв̃дъ же сЂдяше акы нЂмъ. и ре(ч̃) С̃тополкъ да заутрокаи брате. и обЂщася Василко заутрокати. и ре(ч̃) С̃тополкъ посЂдита вы сдЂ. а язъ лЂзу наряжю. и посЂдЂвъ Д̃вдъ мало ре(ч̃) кде е(с̃) бра(т̃). Они же рЂша ему стоить на сЂне(х̃). и вставъ Д̃вдъ ре(ч̃) азъ иду по нь. а ты брате посЂди [И заговорил Святополк: «Останься на праздник». И сказал Василько: «Не могу остаться, брат: я уже приказал обозу идти вперед». Давыд же сидел, точно немой. И сказал Святополк: «Хоть позавтракай, брат». И обещался Василько завтракать. И сказал Святополк: «Посидите вы здесь, а я пойду распоряжусь». И, немного посидев, Давыд сказал: «Где брат»? Они же ответили ему: «Стоит в сенях». И, встав, Давыд сказал: «Я пойду за ним, а ты, брат, посиди»]» («Повесть временных лет»). Это отрывок из знаменитого рассказа об ослеплении Василька Теребовльского его братьями Святополком и Давыдом (1097 г.). Рассказ очень конкретен и драматичен; приведенный разговор между тремя братьями предшествует ослеплению и своей предельной достоверностью, реалистичностью усиливает напряженность и трагичность ситуации.
Бытовые речи вообще были одним из элементов реалистичности древнерусской литературы. Уже в древнейших летописях находим мы взятые из живой народной речи пословицы и поговорки. Так, вспоминая об аварах («обрах») – вымершем кочевом народе тюркского происхождения, летописец пишет: «и есть притъча в Руси и до сего дн̃е погибоша аки oбрЂ [И есть поговорка на Руси и до сего дн̃я: «Погибли как обры»] («Повесть временных лет»). В том же памятнике, в рассказе о событиях 945 г., сообщается: древляне, узнав, что Игорь повторно собирается взять с них дань, говорят: «аще ся въвадить волкъ в овцЂ, то выносить все стадо, аще не убьють его [Если повадится волк к овцам, то перетаскает все стадо, пока не убьют его]». В «Галицкой летописи» приводятся слова сотского Микулы, сказанные князю Даниилу, который уходит в поход против венгров: «не погнетши [т. е. не задавив, уничтожив] пчелъ. меду не Ђдать».
Конечно, памятники сохранили для нас далеко не все свойства и явления устной речи. Ничего не знаем мы, например, о ее интонации. Передавая реально звучавшую речь, писатель, несомненно, упорядочивал ее, делал более стройной и правильной, удалял из нее многие оживляющие элементы непосредственности, разговорности. Эти элементы в большей степени сохранились в тех случаях, когда писавшие вообще не стремились создать какого-либо сочинения, а просто фиксировали свои мысли, чувства, потребности и т. п. Это главным образом записки или письма бытового характера, которые никто не стремился сохранить. Тем интереснее их данные. Бытовую речь XI-XV вв. сохранили для нас записки и письма этого времени, написанные на бересте. Первые берестяные грамоты были найдены в ходе археологических раскопок в Новгороде в 1951 г. На начало 1998 г. корпус берестяных грамот имел следующий состав: Новгород – 808, Старая Русса – 26, Псков – 8, Смоленск – 15, Витебск – 1, Мстиславль – 1, Тверь – 5, Москва – 1, Звенигород Галицкий – 3, Старая Рязань – 1 3. А. А. Зализняк, исследовавший язык этих грамот, отмечал, что «берестяные грамоты занимают совершенно уникальное место в кругу памятников русского языка; с точки зрения близости к живой диалектной речи они образуют такой класс источников, который для XI-XIV вв. до открытия берестяных грамот практически отсутствовал» 4.
Приведем два примера из ранней (XI в.) и поздней (конца XIV в.) грамот. Отрывок из сохранившейся части послания образованной женщины XI в. возлюбленному:
«. къ тобЂ тришьдъ а въ ею недЂлю цьтъ до мьнь зъла имееши оже еси къ мънЂ нь приходилъ а язъ тя есмЂла акы брать собЂ ци уже ти есмь задЂла сълюци а тобъ вЂдЂ яко есть не годьнъ аже бы ти годьнъ то из оцью бы ся вытьрьго притькль [(Я посылала) к тебе трижды. Что за зло ты против меня имеешь, что в эту неделю (или: в это воскресенье) ты ко мне не приходил? А я к тебе относилась как к брату! Неужели я тебя задела тем, что посылала (к тебе)? А тебе, я вижу, не любо. Если бы тебе было любо, то ты бы вырвался из-под (людских) глаз и пришел» (Новгородская грамота на бересте № 752; 24, стр. 229).
Отзвуки живой речи встречаем мы иногда в надписях на стенах старинных зданий, предметах или на полях объемистых рукописей, написанных по-церковнославянски.
На стене Софийского собора в Новгороде имеется, например, такая фольклорная не полностью сохранившаяся надпись, восходящая к языческой традиции: «. (ки)те пиро(ге въ) печи. гридьба въ корабли. перепелъка пар(е в)ъ дуброве, пост(ави) кашу, по(ст)ави пироге, тоу иди». «Ее метафорический смысл и местоположение в Мартирьевской паперти собора вблизи от гробницы архиепископа Мартирия позволяют связать этот текст с погребальным обрядом. Представления о покойнике в замкнутом пространстве гроба как гребной дружине (гридьбе) в корабле или как о пироге в печи, о покинувшей тело душе как о перепелке, парящей в дуброве, упоминание о поминальной тризне с ритуальными кушаньями («постави кашу, постави пироге. ») и проводах на тот свет («ту иди») восходят, несомненно, к языческим истокам» 6. Поэтому надпись была тщательно зачеркнута современниками, а чуть ниже надписи на стене Мартирьевской паперти тогда же была сделана запись:«усохните ти руки».
Иными причинами вызвано появление разговорных записей в рукописях. Устав от долгого переписывания, писец испытывает желание сообщить кому-нибудь о своем состоянии, но, не имея, по-видимому, собеседника, изливает свои чувства на полях рукописи – так, как он сделал бы это устно: «охъ знойно» – находим мы на полях «Шестоднева» 7 XIV в.; «охъ тощьно» – на полях «Про/лога» 8 XIV в.; «Охо охо охо дрЂмлет ми ся [т. е. дремлется мне]», – сообщает между делом писец «Служебника» XIII в.; «охъ охъ голова мя болить не могу писати а уже нощь лязмы [т. е. ляжем] спати», – вторит ему писец «Пролога» первой четверти XIV в.; та же жалоба – в приписке на «Ирмологии» 9 1344 г.: «о г(с̃)и помози г(с̃)и поспЂши дремота непримЂньная. и в семь рядке. помЂшахся» (т. е. ошибся в этой строчке).
Как видим, писцы, писавшие или переписывавшие рукописи на церковнославянском языке, оставили на полях своих рукописей замечательные своей непосредственностью записи бытовой древнерусской речи.
1 Слово патерик восходит к греческому слову path ́ r – «отец» (сравните русское наименование патерика – «отечник») и означает сборник религиозного содержания, состоящий из рассказов о подвижнической жизни церковных деятелей («святых отцов»).
2 Лихачев Д. С. Поэтика древнерусской литературы. 3-е изд., Л., 1979, с. 80-82.
3 Зализняк А. А. Древненовгородский диалект. М., 1995, с. 13; Лапшин В. А., Рождественская Т. В. Новые находки берестяных грамот в Твери в 1996 г. // Новгород и новгородская земля. История и археология. Новгород, 1997; Юрьев Б. Продолжение следует. Обнаружены фрагменты берестяной грамоты // «Независимая газета», 5 мая 1998 г.; Янин В. Л., Зализняк А. А. Берестяные грамоты из новгородских раскопок 1997 г. // Вопросы языкознания, 1998, № 3.
4 Янин В. Л., Зализняк А. А. Новгородские грамоты на бересте (из раскопок 1977-1983 гг.). Комментарии и словоуказатель к берестяным грамотам (из раскопок 1951-1983). М., 1986., с. 93.
5 «Перевара – определенное количество пива или меда, поставляемое в качестве натуральной подати» (см. Зализняк А. А. Древненовгородский диалект. М., 1995, с. 547).
6 Рождественская Т. В. Древнерусские надписи на стенах храмов. Новые источники XI-XV вв. СПб., 1992, с. 21.
7 «Шестоднев» в данном случае – богослужебная книга со службами на каждый день недели; «Шестодневом» называют также собрание произведений христианской литературы, разъясняющих и комментирующих библейский рассказ о сотворении мира в шесть дней.
8 «Прoл о г» – это сборник кратких житий святых, поучений, назидательных рассказов, размещенных в порядке церковного календаря.
9 «Ирмолгий» – книга, содержащая церковные песнопения на всенощной (ирмосы).
10 «Парамейник» – книга, содержащая в себе паремии – отрывки из Ветхого или Нового завета, читаемые на вечернем богослужении (главным образом накануне праздника).
История древнерусской литературы
Издание шестое, исправленное и дополненное
Содержание
Предисловие
Настоящее, шестое, издание истории древнерусской литературы предназначено в качестве учебника для студентов филологических специальностей вузов.
Основное внимание в книге обращено на процесс становления и развития древнерусской литературы, начиная с XI и кончая XVII столетием. Автор стремился показать художественную специфику древнерусской литературы, характер ее жанров и стилей, а также ее роль в патриотическом, нравственном и эстетическом воспитании.
По сравнению с пятым изданием в текст внесены незначительные изменения, связанные с уточнением отдельных положений; новейшими работами русских медиевистов пополнена рекомендательная библиография.
Каждый раздел завершается контрольными вопросами, помогающими студенту в организации самостоятельной работы над материалом.
Введение
Древнерусская литература является тем прочным фундаментом, на котором возводится величественное здание национальной русской художественной культуры XVIII – XX вв. В ее основе лежат высокие нравственные идеалы, вера в человека, в его возможности безграничного нравственного совершенствования, вера в силу слова, его способности преобразования внутреннего мира человека, патриотический пафос служения Русской земле – государству – Родине, вера в конечное торжество добра над силами зла, всесветное единение людей и его победу над ненавистной рознью.
Не зная истории древнерусской литературы, мы не поймем всей глубины творчества А. С. Пушкина, духовной сущности творчества Н. В. Гоголя, нравственных исканий Л. Н. Толстого, философской глубины Ф. М. Достоевского, своеобразия русского символизма, словесных исканий футуристов.
Хронологические границы древнерусской литературы и ее специфические особенности. Русская средневековая литература является начальным этапом развития русской литературы. Ее возникновение тесно связано с процессом формирования раннефеодального государства. Подчиненная политическим задачам укрепления основ феодального строя, она по-своему отразила различные периоды развития общественных и социальных отношений на Руси XI – XVII вв. Древнерусская литература – это литература формирующейся великорусской народности, постепенно складывающейся в нацию.
Вопрос о хронологических границах древнерусской литературы окончательно не решен нашей наукой. Представления об объеме древнерусской литературы до сих пор остаются неполными. Много произведений погибло в огне бесчисленных пожаров, во время опустошительных набегов степных кочевников, нашествия монголо-татарских захватчиков, польско-шведских интервентов! Да и в более позднее время, в 1737 г., остатки библиотеки московских царей были уничтожены пожаром, вспыхнувшим в Большом Кремлевском дворце. В 1777 г. от огня погибла Киевская библиотека. Во время Отечественной войны 1812 г. в Москве сгорели рукописные собрания Мусина-Пушкина, Бутурлина, Баузе, Демидова, Московского общества любителей русской словесности.
Основными хранителями и переписчиками книг в Древней Руси, как правило, были монахи, менее всего заинтересованные в хранении и переписке книг мирского (светского) содержания. И это во многом объясняет, почему подавляющее большинство дошедших до нас произведений древнерусской письменности носит церковный характер.
Произведения древнерусской письменности разделялись на «мирские» и «духовные». Последние всячески поддерживались и распространялись, так как содержали непреходящие ценности религиозной догматики, философии и этики, а первые, за исключением официальных юридических и исторических документов, объявлялись «суетными». Благодаря этому мы и представляем нашу древнюю литературу в большей степени церковной, чем она была на самом деле.
Приступая к изучению древнерусской литературы, необходимо учитывать ее специфические черты, отличные от литературы нового времени.
Характерной особенностью древнерусской литературы является рукописный характер ее бытования и распространения. При этом то или иное произведение существовало не в виде отдельной, самостоятельной рукописи, а входило в состав различных сборников, преследовавших определенные практические цели. «Все, что служит не ради пользы, а ради прикрасы, подлежит обвинению в суетности». Эти слова Василия Великого во многом определяли отношение древнерусского общества к произведениям письменности. Значение той или иной рукописной книги оценивалось с точки зрения ее практического назначения, полезности.
«Велика бо бываеть полза от ученья книжного, книгами бо кажеми и учими есмы пути покаянью, мудрость бо обретаем и въздержанье от словес книжных; се бо суть рекы, напаяюще вселеную, се суть исходищя мудрости, книгам бо есть неищетная глубина, сими бо в печали утешаемы есмы, си суть узда въздержанью. Аще бо поищеши в книгах мудрости прилежно, то обрящеши велику ползу души своей. » – поучает летописец под 1037 г.
Другой особенностью нашей древней литературы является анонимность, имперсональность ее произведений. Это было следствием религиозно-христианского отношения феодального общества к человеку, и в частности к труду писателя, художника, зодчего. В лучшем случае нам известны имена отдельных авторов, «списателей» книг, которые скромно ставят свое имя либо в конце рукописи, либо на ее полях, либо (что гораздо реже) в заглавии произведения. При этом писатель не приминет снабдить свое имя такими оценочными эпитетами, как «худый», «недостойный», «многогрешный». В большинстве же случаев автор произведения предпочитает оставаться неизвестным, а порой и скрыться за авторитетным именем того или иного «отца церкви» – Иоанна Златоуста, Василия Великого и др.
Биографические сведения о известных нам древнерусских писателях, объеме их творчества, характере общественной деятельности весьма и весьма скудны. Поэтому если при изучении литературы XVIII – XX вв. литературоведы широко привлекают биографический материал, раскрывают характер политических, философских, эстетических взглядов того или иного писателя, используя авторские рукописи, прослеживают историю создания произведений, выявляют творческую индивидуальность писателя, то к памятникам древнерусской письменности приходится подходить по-иному.
В средневековом обществе не существовало понятия авторского права, индивидуальные особенности личности писателя не получили такого яркого проявления, как в литературе нового времени. Переписчики зачастую выступали в роли редакторов и соавторов, а не простых копиистов текста. Они изменяли идейную направленность переписываемого произведения, характер его стиля, сокращали или распространяли текст в соответствии со вкусами, запросами своего времени. В результате создавались новые редакции памятников. И даже когда переписчик просто копировал текст, его список всегда чем-то отличался от оригинала: он допускал описки, пропуски слов и букв, невольно отражал в языке особенности своего родного говора. В связи с этим в науке существует особый термин – «извод» (рукопись псковско-новгородского извода, московского, или – шире – болгарского, сербского и др.).
Как правило, авторские тексты произведений до нас не дошли, а сохранились их более поздние списки, подчас отстоящие от времени написания оригинала на сто, двести и более лет. Например, «Повесть временных лет», созданная Нестором в 1111 – 1113 гг., вовсе не сохранилась, а редакция «повести» Сильвестра (1116) известна только в составе Лаврентьевской летописи 1377 г. «Слово о полку Игореве», написанное в конце 80-х годов XII в., было найдено в списке XVI в.
Все это требует от исследователя древнерусской литературы необычайно тщательной и кропотливой текстологической работы: изучения всех имеющихся в наличии списков того или иного памятника, установления времени и места их написания путем сопоставления различных редакций, вариантов списков, а также определения, в какой редакции список более всего соответствует первоначальному авторскому тексту. Этими вопросами занимается особая отрасль филологической науки – текстология.
Решая сложные вопросы о времени написания того или иного памятника, его списков, исследователь обращается к такой вспомогательной историко-филологической науке, как палеография. По особенностям начертания букв, почерков, характеру писчего материала, бумажным водяным знакам, характеру заставок, орнамента, миниатюр, иллюстрирующих текст рукописи, палеография дает возможность относительно точно установить время создания той или иной рукописи, количество писцов, ее писавших.
В XI – первой половине XIV в. основным писчим материалом был пергамен, изготовлявшийся из кожи телят. На Руси пергамен часто называли «телятиной», или «харатьей». Этот дорогостоящий материи был, естественно, доступен только имущим классам, а ремесленники, торговцы пользовались для своей ледовой переписки берестой. Береста также выполняла функцию ученических тетрадей. Об этом свидетельствуют замечательные археологические открытия новгородских берестяных грамот.
Для экономии писчего материала слова в строке не разделялись, и только абзацы рукописи выделялись красной киноварной буквицей – инициалом, заголовком – «красной строкой» в буквальном смысле этою слова. Часто употребляемые, широко известные слова писались сокращенно под особым надстрочечным знаком – титло м. Например, глет (глаголет – говорит), бгъ (бог), бца (богородица).
Пергамен предварительно разлиновывался писцом при помощи линейки с цепочкой. Затем писец клал его на колени и тщательно выписывал каждую букву. Почерк с правильным почти квадратным начертанием букв назывался уставом. Работа над рукописью требовала кропотливого труда и большого искусства, поэтому, когда писец завершал свой нелегкий труд, он с радостью это отмечал. «Радуется купецъ прикуп створив и кормьчии в отишье пристав и странник в отечьство свое пришед, тако ж радуется и книжный писатель, дошед до конца книгам. » – читаем в конце Лаврентьевской летописи.
Написанные листы сшивались в тетради, которые переплетались в деревянные доски. Отсюда фразеологический оборот – «прочитать книгу от доски до доски». Доски переплета обтягивались кожей, а иногда облекались в специальные изготовленные из серебра и золота оклады. Замечательным образцом ювелирного искусства является, например, оклад Мстиславова евангелия (начало XII в.).
В XIV в. на смену пергамену пришла бумага. Этот более дешевый писчий материал облепил и ускорил процесс письма. Уставное письмо сменяется наклонным, округлым почерком с большим количеством выносных надстрочных знаков – полууставом. В памятниках деловой письменности появляется скоропись, которая постепенно вытесняет полуустав и занимает господствующее положение в рукописях XVII в.
Огромную роль в развитии русской культуры сыграло возникновение книгопечатания в середине XVI в. Однако вплоть до начала XVIII в. печатались книги преимущественно церковные, а произведения мирские, художественные по-прежнему бытовали и распространялись в рукописях.
При изучении древнерусской литературы следует учесть одно весьма важное обстоятельство: в средневековый период художественная литература еще не выделилась в самостоятельную область общественного сознания, она была неразрывно связана с философией, наукой, религией.
В связи с этим к древнерусской литературе нельзя механически применять те критерии художественности, с которыми мы подходим при оценке явлений литературного развития нового времени.
Процесс исторического развития древней русской литературы представляет собой процесс постепенной кристаллизации художественной литературы, ее выделения из общего потока письменности, ее демократизации и «обмирщения», т. е. высвобождения из-под опеки церкви.
Одной из характерных особенностей древнерусской литературы является ее связь с церковной и деловой письменностью, с одной стороны, и устным поэтическим народным творчеством – с другой. Характер этих связей на каждом историческом этапе развития литературы и в отдельных ее памятниках был различным.
Однако чем шире и глубже литература использовала художественный опыт фольклора, тем ярче отражала она явления действительности, тем шире была сфера ее идеологического и художественного воздействия.
Характерная особенность древнерусской литературы – историзм. Ее героями являются преимущественно исторические лица, она почти не допускает вымысла и строго следует факту. Даже многочисленные рассказы о «чудесах» – явлениях, кажущихся средневековому человеку сверхъестественными, не столько вымысел древнерусского писателя, сколько точные записи рассказов либо очевидцев, либо самих лиц, с которыми произошло «чудо».
Историзм древнерусской литературы носит специфически средневековый характер. Ход и развитие исторических событий объясняется Божьим изволением, волей провидения. Героями произведений являются князья, правители государства, стоящие наверху иерархической лестницы феодального общества. Однако, отбросив религиозную оболочку, современный читатель без труда обнаруживает ту живую историческую действительность, подлинным творцом которой был русский народ.
Основные темы древнерусской литературы. Древнерусская литература, неразрывно связанная с историей развития Русского государства, русской народности, проникнута героическим и патриотическим пафосом. Тема красоты и величия Руси, родины, «светло светлой и украсно украшенной» русской земли, которая «знаема» и «ведома» во всех концах мира, – одна из центральных тем древнерусской литературы. Она прославляет созидательный труд отцов и дедов наших, самоотверженно защищавших великую землю Русскую от внешних врагов и крепивших могучее суверенное государство «велико и пространно», которое сияет «светло», «аки в небе солнце».
В ней звучит резкий голос осуждения политики князей, сеявших кровавые феодальные раздоры, ослаблявших политическое и военное могущество государства.
Литература прославляет моральную красоту русского человека, способного ради общего блага поступиться самым дорогим – жизнью. Она выражает глубокую веру в силу и конечное торжество добра, в способность человека возвысить свой дух и победить зло.
Древнерусский писатель менее всего был склонен к беспристрастному изложению фактов, «добру и злу внимая равнодушно». Любой жанр древней литературы, будь то историческая повесть или сказание, житие или церковная проповедь, как правило, включает в себя значительные элементы публицистики.
Касаясь преимущественно вопросов государственно-политических или моральных, писатель верит в силу слова, в силу убеждения. Он обращается не только к своим современникам, но и к далеким потомкам с призывом заботиться о том, чтобы славные деяния предков сохранились в памяти поколений и чтобы потомки не повторяли горестных ошибок своих дедов и прадедов.
Литература Древней Руси выражала и защищала интересы верхов феодального общества. Однако она не могла не показать острой классовой борьбы, которая выливалась либо в форму открытых стихийных восстаний, либо в формы типично средневековых религиозных ересей. В литературе ярко отразилась борьба прогрессивных и реакционных группировок внутри господствующего класса, каждая из которых искала опоры в народе.
И поскольку прогрессивные силы феодального общества отражали интересы общегосударственные, а эти интересы совпадали с интересами народа, мы можем говорить о народности древнерусской литературы.
Проблема художественного метода. Вопрос о специфике художественного метода древнерусской литературы впервые поднят советскими исследователями И. П. Ереминым,
В. П. Адриановой-Перетц, Д. С. Лихачевым, С. Н. Азбелевым, А. Н. Робинсоном.
Д. С. Лихачев выдвинул положение о многообразии художественных методов не только во всей древнерусской литературе, но и у того или иного автора, в том или ином произведении. «Всякий художественный метод, – отмечает исследователь, – составляет целую систему крупных и мелких средств к достижению определенных художественных целей. Поэтому каждый художественный метод имеет множество признаков, и эти признаки определенным образом соотносятся между собой». Он полагает, что художественные методы различаются по индивидуальностям писателей, по эпохам, по жанрам, по различным типам соединения с деловой письменностью. При таком расширительном понимании художественного метода этот термин лишается определенности своего литературоведческого содержания и о нем нельзя говорить как о принципе образного отражения действительности.
Более правы исследователи, которые полагают, что древнерусской литературе присущ один художественный метод, С. Н. Азбелев определил его как синкретический, И. П. Еремин – как предреалистический, А.Н.Робинсон – как метод символического историзма. Однако эти определения не совсем точны и не являются исчерпывающими. И. П. Еремин весьма удачно отметил две стороны художественного метода древнерусской литературы: воспроизведение единичных фактов во всей их конкретности, «чисто эмпирической констатации», «достоверности» и способ «последовательного преображения жизни».
Чтобы понять и определить своеобразие художественного метода древнерусской литературы, необходимо остановиться на характере миросозерцания средневекового человека.
Оно вбирало в себя, с одной стороны, умозрительные религиозные представления о мире и человеке, а с другой – конкретное видение действительности, вытекавшее из трудовой практики человека феодального общества.
В своей повседневной деятельности человек сталкивался с реальной действительностью: природой, социальными, экономическими и политическими отношениями. Окружающий человека мир христианская религия считала временным, преходящим и резко противопоставляла миру вечному, невидимому, нетленному.
Присущее средневековому мышлению удвоение мира во многом определяло специфику художественного метода древнерусской литературы, его ведущий принцип – с и м в о – л и з м. «Вещи явленные суть воистину образы вещей незримых», – подчеркивал псевдо-Дионисий Ареопагит. Средневековый человек был убежден, что символы скрыты в природе и самом человеке, символическим смыслом наполнены исторические события. Символ служил средством раскрытия смысла, обретения истины. Как многозначны знаки окружающего человека видимого мира, так многозначно и слово: оно может быть истолковано не только в своем прямом, но и в переносных значениях. Этим определяется характер символических метафор, сравнений в древнерусской литературе.
Религиозная христианская символика в сознании древнерусского человека тесно переплеталась с народнопоэтической. И та и другая имели общий источник – окружающую человека природу. И если трудовая земледельческая практика народа придавала этой символике земную конкретность, то христианство вносило элементы абстрактности.
Характерным свойством средневекового мышления являлись ретроспективность и традиционализм. Древнерусский писатель постоянно ссылается на тексты «писания», которые он истолковывает не только исторически, но и аллегорически, тропологически и аналогически. Иначе говоря, то, о чем повествуют книги Ветхого и Нового заветов, – это не только повествование об «исторических событиях», «фактах», но каждое «событие», «факт» – аналог современности, образец морального поведения и оценки и содержит в себе скрытую сакраментальную истину. «Приобщение» к Истине осуществляется, по учению византийцев, посредством любви (их важнейшая гносеологическая категория), созерцания божества в себе и вне себя – в образах, символах, знаках: путем подражания и уподобления богу, наконец, в акте слияния с ним».
Древнерусский писатель творит свое произведение в рамках устоявшейся традиции: он взирает на образцы, каноны, не допускает «самомышления», т. е. художественного вымысла. Его задача – передать «образ истины». Этой цели подчинен средневековый историзм древнерусской литературы, который неразрывно связан с провиденциализмом. Все события, происходящие в жизни человека и общества, рассматриваются как проявление божественной воли. Бог посылает людям знаки своего гнева – небесные знамения, предупреждая их о необходимости покаяния, очищения от грехов и предлагая изменить свое поведение – оставить «беззакония» и обратиться на стезю добродетели. «Грех ради наших» Бог, по убеждению средневекового писателя, наводит иноплеменных завоевателей, посылает стране «немилостивого» правителя или дарует победу, мудрого князя в награду за смирение и благочестие.
История являет собой постоянную арену борьбы добра и зла. Источником добра, благих помыслов и поступков является Бог. На зло же толкает людей дьявол и его слуги бесы, «искони ненавидяй роду человеческого». Однако древнерусская литература не снимает ответственности с самого человека. Он волен избрать себе либо тернистый путь добродетели, либо просторную дорогу греха. В сознании древнерусского писателя категории этического и эстетического органически сливались. Добро всегда прекрасно, оно исполнено света и сияния. Зло связано с тьмой, помрачением ума. Злой человек подобен дикому зверю и даже хуже беса, так как бес креста боится, а злой человек «ни креста не боится, ни людей не стыдится».
Свои произведения древнерусский писатель обычно строит на контрасте добра и зла, добродетелей и пороков, должного и сущего, идеального и отрицательного героев. Он показывает, что высокие моральные качества человека – результат упорного труда, нравственного подвига, «высокого жития». Древнерусский писатель убежден, что «имя и слава честнее е человеку нежели красота личная, зане слава в век пребывает, а лице по умертвии увядает».
На характер средневековой литературы накладывает печать господство сословно-корпоративного начала. Героями ее произведений, как правило, выступают князья, правители, полководцы либо церковные иерархи, «святые», прославившиеся своими подвигами благочестия. Поведение, поступки этих героев определяются их общественным положением, «чином».
«Чинность» и «урядство» составляли характерную особенность общественной жизни средневековья, которая была строго регламентирована «порядком», системой правил, ритуалом, церемониями, традицией. Порядок должен был строго соблюдаться с момента появления человека на свет и сопровождать его всю жизнь до смерти. Каждый человек обязан занимать подобающее ему место в общем ряду, т. е. общественном порядке. Соблюдение порядка – «чинность», красота, его нарушение – «бесчиние», безобразие. Древнерусское слово «чин» соответствует греческому «ритмос». Строгое соблюдение ритма, заведенного предками порядка составляет жизненную основу этикетности, церемониальности древнерусской литературы. Так, летописец, прежде всего, стремился «положить числа по ряду», т. е. отобранный им материал изложить в строгой временной последовательности. Нарушение порядка всякий раз специально оговаривалось автором. Ритуал и символ являлись ведущими принципами отражения действительности в средневековой литературе.
Таким образом, символизм, историзм, ритуальность, или этикетность, и дидактизм являются ведущими принципами художественного метода древнерусской литературы, вбирающего в себя две стороны: строгую фактографичность и идеальное преображение действительности. Будучи единым, этот художественный метод по-разному проявляется в конкретных произведениях. В зависимости от жанра, времени создания, степени талантливости его автора эти принципы получали различное соотношение и стилистическое выражение. Историческое развитие древнерусской литературы шло путем постепенного разрушения цельности ее метода, освобождения от этикетности, дидактизма и, христианской символики.
Система жанров. Д. С. Лихачев ввел в научный оборот понятие системы жанров. «Жанры, – отмечал исследователь, – составляют определенную систему в силу того, что они порождены общей совокупностью причин, и потому еще, что они вступают во взаимодействие, поддерживают существование друг друга и одновременно конкурируют друг с другом».
Специфическими особенностями средневекового миросозерцания была обусловлена система жанров древнерусской литературы, подчиненная практическим утилитарным целям – как нравственным, так и политическим. Вместе с христианством Древняя Русь приняла и ту систему жанров церковной письменности, которая была разработана в Византии. Здесь еще не было жанров в современном литературоведческом понимании, а существовали каноны, закрепленные постановлениями вселенских соборов, преданием – традицией и уставом. Церковная литература была связана с ритуалом христианского культа, монастырского обихода. Ее значимость, авторитетность строилась на определенном иерархическом принципе. Верхнюю ступень занимали книги «священного писания». Вслед за ними шла гимнография и «слова», связанные с толкованиями «писания», разъяснениями смысла праздников. Такие «слова» обычно объединялись в сборники – «торжественники», Триоди цветные и постные. Затем следовали жития – рассказы о подвигах святых. Жития объединялись в сборники: Прологи (Синаксари), Четьи-Минеи, Патерики. Каждому типу героя: мученику, исповеднику, преподобному, столпнику, юродивому – соответствовал свой тип жития. Композиция жития зависела от его употребления: богослужебная практика диктовала определенные условия его составителю, адресуя житие читателям-слушателям.
Опираясь на византийские образцы, древнерусские писатели создали целый ряд выдающихся произведений агиографической оригинальной литературы, отразившей существенные стороны жизни и быта Древней Руси. В отличие от византийской агиографии древнерусская литература создает оригинальный жанр княжеского жития, ставившего своей целью укрепить политический авторитет княжеской власти, окружить ее ореолом святости. Отличительной особенностью княжеского жития является «историзм», тесная связь с летописными сказаниями, воинскими повестями, т. е. жанрами светской литературы.
Так же, как и княжеское житие, на грани перехода от церковных жанров к мирским стоят «хождения» – путешествия, описания паломничества к «святым местам», сказания об иконах.
Система жанров мирской (светской) литературы более подвижна. Она вырабатывается древнерусскими писателями путем широкого взаимодействия с жанрами устного народного творчества, деловой письменности, а также церковной литературы.
Господствующее положение среди жанров мирской письменности занимает историческая повесть, посвященная выдающимся событиям, связанным с борьбой против внешних врагов Руси, злом княжеских усобиц. К повести примыкают историческое сказание, предание. В основе сказания лежит какой-либо сюжетно завершенный эпизод, в основе предания – устная легенда. Эти жанры обычно входят в состав летописей, хронографов.
Особое место среди мирских жанров занимает «Поучение» Владимира Мономаха, «Слово о полку Игореве», «Слово о погибели Русской земли» и «Слово» Даниила Заточника. Они свидетельствуют о высоком уровне литературного развития, достигнутом Древней Русью в XI – первой половине XIII в.
Развитие древнерусской литературы XI – XVII вв. идет путем постепенного разрушения устойчивой системы церковных жанров, их трансформации. Жанры же мирской литературы подвергаются беллетризации. В них усиливается интерес к внутреннему миру человека, психологической мотивировке его поступков, появляется занимательность, бытовые описания. На смену историческим героям приходят вымышленные. В XVII в. это приводит к коренным изменениям внутренней структуры и стиля исторических жанров и способствует рождению новых чисто беллетристических произведений. Возникают виршевая поэзия, придворная и школьная драма, демократическая сатира, бытовая повесть, плутовская новелла.
Каждый жанр древнерусской литературы обладал устойчивой внутренней композиционной структурой, своим каноном и имел, как справедливо отмечал А. С. Орлов, «свой стилистический шаблон».
Д. С. Лихачев обстоятельно рассмотрел историю развития стилей древнерусской литературы: в XI – XII вв. ведущим является стиль средневекового монументального историзма и одновременно с ним существует народный эпический стиль, в XIV – XV вв. стиль средневекового монументального историзма сменяет эмоционально-экспрессивный, а в XVI – стиль идеализирующего биографизма, или второго монументализма.
Однако картина развития стилей, нарисованная Д. С. Лихачевым, несколько схематизирует более сложный процесс развития нашей древней литературы.
Основные этапы изучения. Собирание памятников древнерусской письменности начинается еще в XVIII в. Много внимания их изучению уделяют В. Татищев, Г. Миллер,
А. Шлецер. Замечательный труд В. Н. Татищева «Российская история с древнейших времен» не потерял своего источниковедческого значения и в наши дни. Его создатель пользовался целым рядом таких материалов, которые затем были безвозвратно утрачены.
Во второй половине XVIII в. начинается публикация некоторых памятников древней письменности. Отдельные произведения нашей старинной литературы включает в свою «Древнюю российскую вифлиофику» Н. И. Новиков (первое издание вышло в 1773 – 1774 гг. в 10 частях, второе – в 1778 – 1791 гг. в 20 частях). Ему же принадлежит «Опыт исторического словаря о российских писателях» (1772), в котором были собраны сведения о жизни и творчестве более трехсот писателей XI – XVIII вв.
Важным событием в истории изучения древнерусской литературы явилась публикация в 1800 г. «Слова о полку Игореве», пробудившая в русском обществе живой интерес к прошлому.
«Колумбом древней России», по определению А. С. Пушкина, явился Н. М. Карамзин. Его «История государства Российского» создавалась на основе изучения рукописных источников, а в комментариях помещались драгоценные выписки из этих источников, часть которых затем погибла (например, Троицкая летопись).
Большую роль в собирании, публикации и изучении памятников древнерусской письменности сыграл в первую треть прошлого столетия кружок графа Н. Румянцева.
Члены румянцевского кружка опубликовали ряд ценных научных материалов. В 1818 г. К. Калайдович издал «Древнероссийские стихотворения Кирши Данилова», в 1821 г. – «Памятники российской словесности XII века», а в 1824 г. вышло в свет исследование «Иоанн экзарх болгарский».
Научное издание русских летописей начал осуществлять П. Строев, опубликовавший в 1820 г. «Софийский временник». Он же в течение ряда лет, с 1829 по 1835 г., возглавлял археографические экспедиции в северные районы России.
Колоссальный труд по созданию библиографических справочников взял на себя Евгений Болховитинов. Опираясь на изучение рукописного материала, он в 1818 г. публикует «Словарь исторический бывших в России писателей духовного чина греко-российской церкви», в 2 томах, включающий 238 имен («Словарь» был переиздан в 1827 г. и в 1995 г.). Вторая его работа – «Словарь русских светских писателей, соотечественников и чужестранцев, писавших в России» – была издана уже посмертно: начало «Словаря» – в 1838 г., а полностью – в 1845 г. М. П. Погодиным (репринтное переиздание 1971 г.).
Начало научному описанию рукописей было положено А. Востоковым, выпустившим в свет в 1842 г. «Описание русских и словенских рукописей Румянцевского музеума».
К концу 30-х годов XIX в. ученые-энтузиасты собрали огромное количество рукописного материала. Для его изучения, обработки и публикации при Российской Академии наук в 1834 г. была создана Археографическая комиссия. Эта комиссия начала публикацию важнейших памятников: полного собрания русских летописей (с 40-х годов прошлого века до наших дней опубликовано 39 томов), юридических, агиографических памятников, в частности начата публикация «Великих Четьих-Миней» митрополита Макария.
Сообщения о вновь найденных рукописях, материалы, связанные с их изучением, публиковались в специально издаваемой «Летописи занятий Археографической комиссии».
В 40-х годах XIX в. при Московском университете активно действует «Общество истории и древностей российских», публиковавшее свои материалы в специальных «Чтениях» (ЧОИДР). Возникает «Общество любителей древней письменности» в Петербурге. Трудами членов этих обществ издаются серии «Памятники древней письменности», «Русская историческая библиотека».
Первую попытку систематизации историко-литературного материала предпринял в 1822 г. Н. И. Греч в «Опыте краткой истории русской литературы».
Значительным шагом вперед явилась «История древней русской словесности» (1838) М. А. Максимовича, профессора Киевского университета. Здесь дана периодизация литературы в соответствии с периодизацией гражданской истории. Основная часть книги посвящена изложению общих библиографических сведений о составе письменности данного периода.
Популяризации произведений древней русской литературы и народной словесности способствовала публикация И. П. Сахаровым «Сказаний русского народа» во второй половине 30-х – начале 40-х годов. Характер этого издания был обстоятельно прорецензирован на страницах «Отечественных записок» В. Г. Белинским.
Древнерусской литературе был посвящен специальный курс лекций, прочитанный в Московском университете профессором С. П. Шевыревым. Этот курс под названием «История русской словесности, преимущественно древней» впервые увидел свет во второй половине 40-х годов и затем был дважды переиздан: в 1858 – 1860 гг. и в 1887 г. С. П. Шевырев собрал большой фактический материал, но к его трактовке подходил со славянофильских позиций. Однако его курс обобщал все, что было накоплено исследователями к 40-м годам.
Систематическое изучение древнерусской литературы начинается с середины прошлого столетия. Русская филологическая наука в это время представлена выдающимися учеными Ф. И. Буслаевым, А. Н. Пыпиным, Н С. Тихонравовым, А. Н. Веселовским.
Наиболее значительными работами Ф. И. Буслаева в области древней письменности являются «Историческая хрестоматия церковно-славянского и древнерусского языков» (1861) и «Исторические очерки русской народной словесности и искусства» в 2 томах (1861).
Хрестоматия Ф. И. Буслаева стала выдающимся явлением не только своего времени. В ней были помещены тексты многих памятников древней письменности на основании рукописей с приведением их вариантов. Ученый старался представить древнюю русскую письменность во всем многообразии ее жанровых форм, включал в хрестоматию наряду с литературными произведениями памятники деловой и церковной письменности.
«Исторические очерки» посвящены исследованию произведений устной народной словесности (1-й том) и древнерусской литературы и искусства (2-й том). Разделяя точку зрения так называемой «исторической школы», созданной братьями Гримм и Боппом, Буслаев, однако, пошел дальше своих учителей. В произведениях фольклора, древней литературы он не только искал их «историческую» – мифологическую – основу, но и связывал их анализ с конкретными историческими явлениями русской жизни, бытом, географической средой.
Буслаев одним из первых в нашей науке поставил вопрос о необходимости эстетического изучения произведений древнерусской литературы. Он обратил внимание на характер ее поэтической образности, отметив ведущую роль символа. Много интересных наблюдений было сделано ученым в области взаимосвязей древней литературы и фольклора, литературы и изобразительного искусства, он по-новому попытался решить вопрос народности древней русской литературы.
К 70-м годам Буслаев отходит от «исторической» школы и начинает разделять позиции школы «заимствования», теоретические положения которой были разработаны Т. Бенфеем в «Панчатантре». Свою новую теоретическую позицию Ф. И. Буслаев излагает в статье «Перехожие повести» (1874), рассматривая историко-литературный процесс как историю заимствования сюжетов, мотивов, которые переходят от одних народов к другим.
Основные труды Ф. И. Буслаева были опубликованы в собрании его сочинений в 3 томах, изданном в 1908 – 1930 гг., и сборнике «Мои досуги».
С изучения древней русской литературы начал научную деятельность А. Н. Пыпин. В 1858 г. он опубликовал свою магистерскую диссертацию «Очерк литературной истории старинных повестей и сказок русских», посвященную рассмотрению преимущественно переводных древнерусских повестей.
Затем внимание А. Н. Пыпина привлекли к себе апокрифы, и он первым ввел в научный оборот этот интереснейший вид древнерусской письменности, посвятив апокрифам ряд научных статей и опубликовав их в третьем выпуске «Памятников старинной русской литературы», издаваемых Кушелевьш-Безбородко, «Ложные и отреченные книги русской старины».
Итог своего многолетнего изучения русской литературы А. Н. Пыпин подвел в четырехтомной «Истории русской литературы», первое издание которой вышло в 1898 – 1899 гг. (первые два тома были посвящены литературе древнерусской).
Разделяя взгляды культурно-исторической школы, А. Н. Пыпин фактически не выделяет литературу из общей культуры. Он отказывается от хронологического распределения памятников по векам, утверждая, что «вследствие условий, в каких образовалась наша письменность, она почти не знает хронологии». В своей классификации памятников А. Н. Пыпин стремится «соединить однородное, хотя разновременное по происхождению».
Книга А. Н. Пыпина богата историко-культурным и литературным материалом, его истолкование дается с позиций либерального просветительства, художественная специфика произведений древнерусской литературы остается вне поля зрения ученого.
В разработке научной текстологии не только древней, но и новой русской литературы большое значение имеют труды академика Н. С. Тихонравова. С 1859 по 1863 г. им было издано семь выпусков «Летописей русской литературы и древностей», где был опубликован целый ряд памятников. В 1863 г. Н. С. Тихонравов выпускает 2 тома «Памятников отреченной русской литературы», выгодно отличающееся по полноте и качеству текстологической работы от публикации А. Н. Пыпина. Тихонравовым было начато изучение истории русского театра и драматургии конца XVII – первой четверти XVIII в., результатом чего явилась публикация в 1874 г. текстов русских драматических произведений 1672 – 1725 гг. в 2 томах.
Важное методологическое значение имела опубликованная Н. С. Тихонравовым в 1878 г. рецензия на «Историю русской словесности» А. Д. Галахова (1-е издание этой книги вышло в начале 60-х годов). Тихонравов подверг критике концепцию Галахова, рассматривавшего историю литературы как историю образцовых словесных произведений. Этому вкусовому, «эстетическому» принципу оценки литературных явлений Тихонравов противопоставил принцип исторический. Только соблюдение этого принципа, утверждал ученый, даст возможность создать подлинную историю литературы. Основные работы
Н. С. Тихонравова были изданы посмертно в 1898 г. в 3 томах, 4 выпусках.
Огромный вклад в отечественную филологическую науку был внесен академиком А. Н. Веселовским.
Развивая принципы сравнительно-исторического изучения литературы, в первый период своей научной деятельности в 1872 г. Веселовский публикует докторскую диссертацию «Славянские сказания о Соломоне и Китоврасе и западные легенды о Морольфе и Мерлине», где устанавливает связи восточного апокрифического сюжета о царе Соломоне с западноевропейскими рыцарскими романами, посвященными королю Артуру и рыцарям круглого стола.
Большое внимание уделял Веселовский вопросам взаимосвязи литературы и фольклора, посвятив им такие интересные работы, как «Опыты по истории развития христианской легенды» (1875 – 1877) и «Разыскания в области русского духовного стиха» (1879 – 1891). В последней работе он применил принцип социологического изучения литературных явлений, ставший ведущим в наиболее значительных теоретических работах ученого.
Общая литературоведческая концепция Веселовского носила идеалистический характер, но в ней содержалось много рациональных зерен, много верных наблюдений, которые затем были использованы советским литературоведением. Говоря об истории изучения древнерусской литературы в конце XIX – начале XX вв., нельзя не сказать о таком замечательном русском филологе и историке, как академик А. А. Шахматов. Широта познаний, необычайная филологическая одаренность, скрупулезность текстологического анализа дали ему возможность добиться блестящих результатов в изучении судеб древнейшего русского летописания.
Успехи, достигнутые русской филологической наукой в области изучения древней письменности к началу XX столетия, были закреплены в историко-литературных курсах П. Владимирова «Древняя русская литература киевского периода (XI – XIII вв.)» (Киев, 1901), А. С. Архангельского «Из лекций по истории русской литературы» (т. 1-й, 1916), Е. В. Петухова «Русская литература. Древний период» (3-е изд. Пг., 1916), М.Н.Сперанского «История древней русской литературы» (3-е изд. М., 1920). Здесь уместно отметить книгу В. Н. Перетца «Краткий очерк методологии истории русской литературы», последний раз изданную в 1922 г.
Все эти труды, отличающиеся большой содержательностью помещенного в них фактического материала, давали лишь статическое представление о древней русской литературе. Историю древней литературы рассматривали как историю смены влияний: византийского, первого южнославянского, второго южнославянского, западноевропейского (польского). К литературным явлениям не применялся классовый анализ. Такие важные факты развития демократической литературы XVII в., как сатира, вовсе не рассматривались.
После Октябрьской революции перед советской филологической наукой встала задача марксистского осмысления курса истории древней русской литературы.
К числу первых интересных опытов в этой области следует отнести работу академика П. Н. Сакулина «Русская литература» в 2 частях (1929). Первая часть была посвящена литературе XI – XVII вв.
П. Н. Сакулин главное внимание уделил рассмотрению стилей. Все литературные стили ученый разделил на две группы: реалистические и ирреалистические. Он рассматривал литературу средневековья как выражение культурного содержания эпохи и ее культурного стиля. Выдвигая положение об обусловленности стилей психологией и идеологией господствующих классов, П. Н. Сакулин выделял в древней литературе два больших стиля: церковный, ирреальный по преимуществу, и светский, реальный по преимуществу. В свою очередь в церковном стиле он выделял апокрифический и агиографический стили. Каждому из них, утверждал ученый, соответствуют свои жанры и свои типовые образы, определяющие художественную телеологию данного стиля.
Таким образом, в плане изучения художественной специфики нашей древней литературы книга П. Н. Сакулина явилась значительным шагом вперед. Правда, концепция П. Н. Сакулина схематизировала историко-литературный процесс, многие явления оказывались гораздо сложнее и не укладывались в прокрустово ложе двух стилей.
Большое значение в создании научной истории древнерусской литературы имели труды академиков А. С. Орлова и Н. К. Гудзия. «Древняя русская литература XI – XVI вв. (курс лекций)» А. С. Орлова (книга была дополнена, переиздана и получила название «Древнерусская литература XI – XVII веков» /1945/) и «История древней русской литературы» Н. К. Гудзия (с 1938 по 1966 г. книга выдержала семь изданий) сочетали историзм подхода к явлениям литературы с их классовым и социологическим анализом, обращали внимание, особенно книга А. С. Орлова, на художественную специфику памятников. Каждый раздел учебника
Н. К. Гудзия был снабжен богатым справочным библиографическим материалом, который систематически пополнялся автором.
Выход в свет десятитомной истории русской литературы, изданной Академией наук СССР, подвел итог достижениям советского литературоведения за двадцать пять лет существования Советского государства. Первые два тома посвящены рассмотрению исторических судеб нашей литературы XI – XVII вв.
Новых значительных успехов добилась наша литературоведческая наука в изучении древнерусской литературы за последние тридцать лет. Эти успехи связаны с той большой работой, которую ведет сектор древнерусской литературы Института русской литературы РАН (Пушкинский дом), возглавляемый Д. С. Лихачевым, и сектор по изучению древнерусской литературы ИМЛИ им. А. М. Горького, руководимый А. С. Деминым.
Систематически проводятся археографические экспедиции в различные районы страны. Они дают возможность пополнять рукописные собрания новыми ценными рукописями и старопечатными книгами. В организацию этой работы много труда, энтузиазма вложил археограф В. И. Малышев.
Начиная с 30-х годов сектор издает «Труды отдела древнерусской литературы» (к 1997 г. вышло 50 томов), где публикуются вновь найденные рукописи, помещаются исследовательские статьи.
В последние годы в качестве центральной была выдвинута проблема изучения художественной специфики древнерусской литературы: метода, стиля, жанровой системы, взаимосвязей с изобразительным искусством. В разработку этих вопросов большой вклад был внесен В. П. Адриановой-Перетц, Н. К. Гудзием, О. А. Державиной, Л. А. Дмитриевым, И. П. Ереминым, В. Д. Кузьминой, Н. А. Мещерским, А. В. Позднеевым, Н. И. Прокофьевым, В. Ф. Ржигой.
Неизмеримы заслуги в разработке этих проблем Д. С. Лихачева. Его книги «Человек в литературе Древней Руси», «Поэтика древнерусской литературы», «Развитие русской литературы X – XVII вв.» имеют принципиально важное значение в постановке и решении как теоретических, так и историко-литературных вопросов, связанных не только с нашей древней, но и новой литературой.
Под руководством Д. С. Лихачева научным коллективом сектора древнерусской литературы Пушкинского дома завершена публикация текстов под общим названием «Памятники литературы Древней Руси» издательством «Художественная литература» (в 12 томах, знакомящая читателей с произведениями XI – XVII вв.).
Большую помощь в изучении древнерусской литературы оказывает «Словарь книжников и книжности Древней Руси», первый выпуск обнимает XI – первую половину XIV в. (Л., 1987); 2-й вып. – вторая половина XIV – XVI в. / Ч. 1. А – К. Л., 1988. Вып. 3. Ч. 1. А – 3. СПб., 1992; Ч. 2. И – О. СПб., 1993. Под общей ред. Д. С. Лихачева. Издание не завершено.
Работы ученых Р. П. Дмитриевой, А. С. Демина, Я. С. Лурье, А. М. Панченко, Г. М. Прохорова, О. В. Творогова углубляют и расширяют наши представления о характере и художественной специфике литературы XI – XVII вв. Эти достижения литературоведческой науки облегчают задачу построения учебного курса истории древнерусской литературы.
Периодизация. По установившейся традиции в развитии древнерусской литературы выделяют три основных этапа, связанных с периодами развития Русского государства:
I. Литература древнерусского государства XI – первой половины XIII вв. Литературу этого периода часто именуют литературой Киевской Руси.
II. Литература периода феодальной раздробленности и борьбы за объединение северо-восточной Руси (вторая половина XIII – первая половина XV вв.).
III. Литература периода создания и развития централизованного Русского государства (XVI – XVII вв.).
Однако при периодизации литературного процесса необходимо учитывать:
1. Круг оригинальных и переводных памятников, появившихся в тот или иной период.
2. Характер идей, образов, отразившихся в литературе.
3. Ведущие принципы отображения действительности и характер жанров, стилей, определяющих специфику литературного развития данного периода.
Первые дошедшие до нас памятники древнерусской письменности известны лишь со второй половины XI в.: Остромирово евангелие (1056 – 1057 гг.), «Изборник великого князя Святослава 1073 г.», «Изборник 1076 г.». Большинство произведений, создававшихся в XI – XII вв., сохранились лишь в поздних списках XIV – XVII вв.
Однако интенсивное развитие письменности на Руси началось после официального принятия христианства в 988 г. Тогда же возникла определенная система образования. В 30-е годы XI в. в Киеве работают «писцы многи», которые не только переписывают книги, но и переводят их с греческого языка на «словеньское письмо». Все это позволяет выделить конец X – первую половину XI в. в качестве первого, начального, периода формирования древнерусской литературы. Правда, о круге произведений этого периода, их тематике, идеях, жанрах и стилях можно говорить лишь гипотетически.
Преобладающее место в литературе этого периода занимали, по-видимому, книги религиозно-нравственного содержания: Евангелия, Апостол, Служебные Минеи, Синаксари. В этот период был осуществлен перевод греческих хроник, на основе которых был составлен «Хронограф по великому изложению». Тогда же возникли записи устных сказаний о распространении христианства на Руси. Художественной вершиной данного периода и началом нового явилось «Слово о законе и благодати» Илариона.
Второй период – середина XI – первая треть XII столетия – литература Киевской Руси. Это период расцвета оригинальной древнерусской литературы, представленной жанрами дидактического «слова» (Феодосии Печерский, Лука Жидята), жанровыми разновидностями оригинальных житий («Сказание» и «Чтение» о Борисе и Глебе, «Житие Феодосия Печерского», «Память и похвала князю Владимиру»), историческими сказаниями, повестями, преданиями, составившими основу летописи, которая в начале XII в. получает название «Повести временных лет». Тогда же появляется первое «хождение» – путешествие игумена Даниила и такое самобытное произведение, как «Поучение» Владимира Мономаха.
Переводная литература в этот период широко представлена философско-дидактичес-кими и нравственно-дидактическими сборниками, патериками, историческими хрониками, апокрифическими произведениями.
Центральной темой оригинальной литературы становится тема Русской земли, идея ее величия, целостности, суверенности. Духовными светочами Русской земли, идеалом нравственной красоты выступают ее подвижники. Своим «трудом и потом» созидают отечество грозные князья – «добрые страдальцы за Русскую землю».
В этот период развиваются различные стили: эпический, документально-исторический, дидактический, эмоционально-экспрессивный, агиографический, которые подчас присутствуют в одном и том же произведении.
Третий период падает на вторую треть XII – первую половину XIII в. Это литература периода феодальной раздробленности, когда «лоскутная империя Рюриковичей» распалась на ряд самостоятельных феодальных полугосударств. Развитие литературы приобретает областной характер. На основе литературы Киевской Руси создаются местные литературные школы: Владимиро-Суздальская, Новгородская, Киево-Черниговская, Галицко-Волынская, Полоцко-Смоленская, Турово-Пинская, которые затем станут источником формирования литературы трех братских славянских народов – русского, украинского и белорусского.
В этих областных центрах развиваются местное летописание, агиография, жанры путешествий, исторических повестей, эпидейктического красноречия («слова» Кирилла Туровского, Климента Смолятича, Серапиона Владимирского), начинает складываться «Сказание о чудесах Владимирской иконы Божьей Матери». Трудами Владимирского епископа Симона и монаха Поликарпа создается «Киево-Печерский патерик». Вершиной литературы этого периода стало «Слово о полку Игореве», прочно связанное с уходящими традициями героического дружинного эпоса. Оригинальными яркими произведениями являются «Слово» Даниила Заточника и «Слово о погибели Русской земли».
Состав переводной литературы пополняется творениями Ефрема и Исаака Сириных, Иоанна Дамаскина. Формируется четий сборник «Торжественник» и «Измарагд». В результате культурных связей с южными славянами появляются эсхатологическая повесть «Сказание о двенадцати снах царя Шахаиши» и утопическое «Сказание об Индии богатой».
Четвертый период – вторая половина XIII – XV вв. – литература периода борьбы русского народа с монголо-татарскими завоевателями и начала формирования централизованного Русского государства, становления великорусской народности. Развитие литературы в этот период протекает в таких ведущих культурных центрах, как возвышающаяся Москва, Новгород, Псков, Тверь.
Осознание необходимости борьбы с иноземными поработителями привело к сплочению народных сил, и эта борьба идет рука об руку с политическим объединением Руси вокруг единого центра, которым становится Москва. Важной вехой в политической и культурной жизни Руси явилась победа, одержанная русским народом на поле Куликовом в сентябре 1380 г. над полчищами Мамая. Она показала, что у Руси есть силы для решительной борьбы с поработителями, и эти силы способна сплотить и объединить централизованная власть великого князя московского.
В литературе этого времени главными становятся тема борьбы с иноземными поработителями – монголо-татарами и тема укрепления Русского государства, прославления ратных и нравственных подвигов русских людей, их деяний. Литература и изобразительное искусство раскрывают нравственный идеал личности, способной преодолеть «рознь века сего» – главное зло, препятствующее сплочению всех сил для борьбы с ненавистными завоевателями.
Епифаний Премудрый возрождает и поднимает на новую ступень художественного совершенства эмоционально-экспрессивный стиль, разрабатывавшийся литературой Киевской Руси. Развитие этого стиля было обусловлено историческими потребностями самой жизни, а не только вторым южнославянским влиянием, хотя опыт болгарской и сербской литературы был учтен и использован литературой конца XIV – начала XVв.
Дальнейшее развитие получает стиль исторического повествования. Он испытывает воздействие демократических посадских слоев населения, с одной стороны, и церковных кругов – с другой. В историческое повествование шире начинают проникать занимательность, художественный вымысел. Появляются вымышленные сказания, принимаемые за исторические (повести о Вавилоне граде, «Повесть о мутьянском воеводе Дракуле», «Повесть об Иверской царице Динаре», «Повесть о Басарге»). В этих сказаниях усиливаются публицистические, политические тенденции, подчеркивающие значение Руси и ее центра Москвы – политической и культурной преемницы правящих мировых держав.
В XV в. достигает своего расцвета новгородская литература, ярко отразившая острую борьбу классов внутри феодальной городской республики. Новгородское летописание и агиография с ее демократическими тенденциями сыграли важную роль в развитии древнерусской литературы.
Развитие стиля «идеализирующего биографизма» намечается в литературе Твери. С демократической городской культурой связано «Хожение за три моря» Афанасия Никитина.
Возникновение и развитие рационалистического еретического движения в Новгороде, Пскове и затем Москве свидетельствует о тех сдвигах, которые произошли в сознании посада, об усилении его активности в идеологической и художественной сферах.
В литературе возрастает интерес к психологическим состояниям человеческой души, динамике чувств и эмоций.
Литература этого периода отразила основные черты характера складывающейся великорусской народности: стойкость, героизм, умение переносить невзгоды и трудности, воля к борьбе и победе, любовь к родине и ответственность за ее судьбу.
Пятый период развития древнерусской литературы падает на конец XV – XVI вв. Это период литературы централизованного Русского государства. В развитии литературы он отмечен процессом слияния местных областных литератур в единую общерусскую литературу, которая давала идеологическое обоснование централизованной власти государя. Острой внутриполитической борьбой за укрепление единодержавной власти великого князя, а затем государя всея Руси обусловлен небывалый доселе расцвет публицистики.
Официальным стилем эпохи становится репрезентативный пышный велеречивый стиль макарьевской литературной школы. Полемическая публицистическая литература рождает более свободные, живые литературные формы, связанные с деловой письменностью, повседневным бытовым укладом.
В литературе этого времени отчетливо прослеживаются две тенденции: одна – соблюдение строгих правил и канонов письменности, церковного обряда, бытового уклада; другая – нарушение этих правил, разрушение традиционных канонов. Последняя начинает проявляться не только в публицистике, но и в агиографии и историческом повествовании, подготавливая торжество новых начал.
Шестой период развития древнерусской литературы падает на XVII век. Характер литературного развития позволяет выделить в этом периоде два этапа: 1-й – от начала века до 60-х годов, 2-й – 60-е годы – конец XVII, первая треть XVIII вв.
Второй этап развития русской литературы второй половины XVII в. связан с церковной реформой Никона, с событиями исторического воссоединения Украины с Россией, после чего начался интенсивный процесс проникновения в древнерусскую литературу литературы западноевропейской. Историческая повесть, утрачивая связи с конкретными фактами, становится занимательным повествованием. Житие становится не только бытовым жизнеописанием, но и автобиографией – исповедью горячего мятежного сердца.
Традиционные жанры церковной и деловой письменности становятся объектами литературной пародии: церковная служба пародируется в службе кабаку, житие святого – в житии пьяницы, челобитная и «судное дело» в «Калязинской челобитной» и «Повести о Ерше Ершовиче». Широкой волной в литературу устремляется фольклор. Жанры народной сатирической сказки, эпоса, песенной лирики органически включаются в литературные произведения.
Самосознание личности находит отражение в новом жанре – бытовой повести, в которой появляется новый герой – купеческий сын, захудалый безродный дворянин. Изменяется характер переводной литературы.
Процесс демократизации литературы встречает ответную реакцию со стороны господствующих сословий. В придворных кругах насаждаются искусственный нормативный стиль, церемониальная эстетика, элементы украинско-польского барокко. Живой народной лирике противопоставляется искусственная силлабическая книжная поэзия, демократической сатире – нравоучительная абстрактная сатира на нравы вообще, народной драме – придворная и школьная комедия. Однако появление силлабической поэзии, придворного и школьного театра свидетельствовало о торжестве новых начал и подготавливало появление классицизма в русской литературе XVIII в.
1. Каковы хронологические границы древнерусской литературы и каковы ее специфические особенности?
2. Перечислите основные темы древнерусской литературы.
3. Как решается современной наукой проблема художественного метода древнерусской литературы?
4. Каков характер средневекового миросозерцания и какова его связь с методом и системой жанров древнерусской литературы?
5. Какой вклад в изучение древнерусской литературы внесли русские и советские ученые?
6. Каковы основные периоды развития древнерусской литературы?
Поделиться ссылкой на выделенное
Нажмите правой клавишей мыши и выберите «Копировать ссылку»