Что такое ржавый пояс сша
Ржавый пояс забвения: как в США погибла тяжелая промышленность, а вместе с ней — десятки городов (24 фото)
Предприятия одно за другим начали закрываться, рабочие оказывались на улице, фабричные города стремительно приходили в упадок, теряя свое население. Heartland превратился в Rust Belt, «Ржавый пояс», и за этой хлесткой метафорой — тоскливая безнадега и отчаяние миллионов. В 2017 году масштабы продолжающейся десятки лет катастрофы оказались достаточными, чтобы привести в Белый дом Дональда Трампа.
Существует довольно распространенное мнение, что развал СССР погубил процветающую советскую промышленность. Мол, открывшись миру и столкнувшись с оскалом свободного рынка, создаваемая поколениями строителей коммунизма индустрия оказалась неконкурентноспособной и зачахла, как больной туберкулезом в XIX веке. Отрасли же, представлявшие какой-никакой интерес с точки зрения остальной планеты, быстро оказались в собственности олигархов. На этом фоне любопытным выглядит опыт главного соперника Советского Союза, убившего (и при этом осознанно) значительную часть своей промышленности гораздо раньше.
Как закалялась сталь.
В XIX веке, как и во всем остальном развитом западном мире, по просторам Соединенных Штатов бодро шагала промышленная революция. Освоение территории огромного государства, развитие железных дорог способствовали, помимо прочего, и созданию предприятий совершенно нового типа, и рождению целых отраслей. Колыбель для этого процесса оказалось удобнее всего устроить в прежде сельскохозяйственной полосе, протянувшейся от атлантического побережья США до Великих озер. Ее прозвали «Промышленным (Стальным) поясом», и для такого его расположения был целый ряд веских причин.
Во-первых, уже к концу гражданской войны здесь была создана развитая транспортная инфраструктура — важнейший каркас для любого индустриального роста. Сеть железных дорог дополняли водные пути. Канал Эри и река Гудзон связывали Атлантический океан с системой Великих озер, что позволяло организовать снабжение предприятий и, главное, экспорт их готовой продукции в Европу.
Во-вторых, «Стальной пояс» был окружен обильными источниками сырья. С запада к нему вплотную примыкали железные рудники Миннесоты, Висконсина и Мичигана, а на востоке находились Аппалачи — горы, в недрах которых было вдоволь угля.
Это было впечатляющее зрелище. В Пенсильвании и Огайо, Мичигане и Индиане, Нью-Йорке и Иллинойсе стали появляться десятки металлургических предприятий. Они росли, сливались, укрупнялись, превращаясь в огромные конгломераты, главным из которых была стальная империя Эндрю Карнеги, сделавшая его богатейшим человеком всей планеты. В эти же штаты, на американский Средний Запад, отчаянно нуждавшийся в работягах, потянулись из перенаселенной Европы — Германии, Австро-Венгрии, России, Польши, Италии — миллионы мигрантов. Они бросали свою прежнюю обездоленную жизнь в погоне за мечтой о справедливости, в поисках новой судьбы в стране, созданной такими же, как они. Здесь в тени похожих на соборы грандиозных домн, коптящих небо, в этих в буквальном смысле плавильных котлах рождалась современная Америка.
С ходом научно-технического прогресса металлургия по цепочке потянула за собой и другие, порой совершенно новые отрасли промышленности. Мичиган стал автомобильным штатом с великолепным Детройтом в качестве центра. Город Акрон, штат Огайо, превратился в «резиновую столицу мира» с шинными заводами Goodyear, Goodrich, Firestone и General Tyre. Пенсильванский Питтсбург был штаб-квартирой стальной империи Карнеги. Вокруг них росли другие фабричные города: Кливленд и Индианаполис, Цинциннати и Гэри, Коламбус и Бетлехем, Янгстаун и Баффало и бесчисленные городки поменьше. Их население за считаные годы увеличивалось в разы. Это был американский Урал и американский Донбасс вместе взятые — шумное, дымное, грязное, настоящее сердце страны.
Как Америка заржавела.
В 1950-е годы индустриальная мощь США достигла своего пика. Вторая мировая война позволила американской промышленности не только оправиться после Великой депрессии, но и взять новые высоты. В начале десятилетия в «Стальном поясе» находилось 43% всех рабочих мест огромной страны, и, казалось, будущее региона безоблачно. Однако ржавчина сперва незаметно, а потом все более стремительно уже начала распространяться.
Во всем виновата целая россыпь разнообразных факторов. Неуловимо менялась ментальность американцев. После войны многие из вернувшихся на родину ветеранов, молодых еще людей, обрели возможность получить образование и купить собственный дом. Это новое поколение уже не хотело жить в вонючих трущобах рядом с прокатным станом и стоять у сталеплавильной печи. Оно все больше предпочитало благополучный пригород и непыльную работу за столом в конторе. Сеть хайвеев, создаваемая по инициативе Эйзенхауэра, повысила мобильность населения. Оно стало охотнее мигрировать из фабричных городов «Стального пояса» в пригороды или вовсе в более южные и теплые штаты, где были вечное лето и более дешевая недвижимость.
Там, где не справлялись (пока!) роботы и автоматы, помогали внутренние мигранты из южных штатов. Эра сегрегации там заканчивалась, но многие афроамериканцы все равно предпочитали переезжать на север, в «Стальной пояс», где их с удовольствием брали на работу владельцы заводов и фабрик, ведь им можно было платить меньше, чем белому населению. Белые, в свою очередь, уезжали из «черневших» фабричных городов за новой работой, от растущей преступности, к привычному образу жизни.
Но главным фактором стало вступление США после Второй мировой войны в целый ряд международных соглашений о свободной торговле. Молодые развивающиеся страны получили возможность беспрепятственно торговать с Америкой, и благодарный американский бизнес с удовольствием этой возможностью воспользовался.
Крупные автомобильные, металлургические, шинные корпорации — основа промышленности «Стального пояса» — возвели в абсолют погоню за экономической эффективностью. Их менеджеры, потирая руки, подсчитывали выгоду от переноса производства в Мексику или за океан, в Японию, Южную Корею, Индонезию, а чуть позже и Китай.
В себестоимости продукции рабочая сила была основной составляющей, а в Азии и Латинской Америке труд в сравнении с США стоил считаные центы. Более того, там не надо было беспокоиться о социальных выплатах, пенсионных отчислениях, соблюдать законы об охране труда и соглашаться на требования рабочих.
Это был даже лучший вариант, чем роботы. Миллионы рабочих мест просто утекли со Среднего Запада за пределы США. «Стальной пояс» заржавел.
В 1991 году доля Китая в промышленном импорте Соединенных Штатов составляла 4,5%, в 2011-м — уже 23,1%. Америка сконцентрировалась на развитии третичного и четвертичного сектора: сферы услуг и экономики знаний. Во главу угла был поставлен принцип «Мы (американцы) изобретаем, они (иностранцы) потеют». Металлургические и автомобильные гиганты в «Ржавом поясе» — его скелет, градообразующие предприятия — закрывались один за другим, а гибель тяжелой промышленности привела к жестокому кризису в смежных отраслях, ее обслуживающих. Самым очевидным для наблюдателей следствием процесса стала жесточайшая депопуляция прежде оживленных индустриальных центров.
Начиная с 1950-х годов Кливленд, Детройт, Гэри и Питтсбург потеряли до 60% своего населения, уехавшего от безработицы и отсутствия перспектив в поисках лучшей доли. Чуть меньший, но все равно катастрофический отток жителей произошел в других крупных и мелких городах «Ржавого пояса».
Вместе с населением города теряли налоги, а значит, и средства на собственное развитие. Уезжал и бизнес, даунтауны (центральные районы) пустели. Зачастую в этих обреченных жертвах, потерявших своего крупнейшего кормильца и работодателя, оставались лишь самые немобильные социальные группы, у которых для побега недоставало желания или квалификации. Брошенные цеха, целые промышленные площадки, полуразрушенные школы, театры, церкви и, конечно, жилые дома стали привычным элементом типичного городского пейзажа в «Ржавом поясе».
По ту сторону надежды.
Попытки оживления этих failed cities (городов-неудачников, городов-банкротов) стали предприниматься лишь десятилетия спустя, уже в XXI веке. В некоторых случаях это удавалось. Столицу стальной империи Карнеги Питтсбург удалось частично реанимировать под лозунгом «Новым идеям — старые здания». Здесь появились центры разработок Google и Uber, находятся штаб-квартиры сразу нескольких компаний, занимающихся работотехникой. В 1950 году в Питтсбурге жило 680 тыс. человек, сейчас — чуть больше 300 тыс., но, по крайней мере, этот показатель удалось стабилизировать, и он даже начал понемногу расти.
Аналогичная ситуация сложилась в Акроне. Бывшая шинная столица мира превратилась в крупнейший в стране центр разработки и производства полимеров. В Баффало, штат Нью-Йорк, на месте металлургического комбината компании Republic Steel открылась вторая гигафабрика Tesla, производящая фотоэлектрические элементы и панели. В Бетлехеме, штат Пенсильвания, флагманское предприятие корпорации Bethlehem Steel превратили в развлекательно-игорный центр Sands. Есть и другие примеры более-менее успешной ревитализации и джентрификации депрессивных районов «Ржавого пояса», но в общей массе ситуация по-прежнему остается печальной. И ко всем экономическим и социальным проблемам региона сейчас добавилась еще одна, уже смертельно опасная для каждого его жителя, — эпидемия опиоидов.
Нам, окруженным жизнерадостными панельными районами, имеющим возможность съездить в ноябре на уборку льна в соседний колхоз и озабоченным скорейшим достижением плановых темпов социально-экономического развития страны, не понять всей тоски жизни, например, в условном Джонстауне, штат Пенсильвания, шахтерском городке, где в 1950-м обитало 60 тыс. человек, а сейчас осталось лишь 20 тыс. Жизни в городе с неработающими предприятиями, закрывшимися от отсутствия клиентов кафе и ресторанами, с целыми кварталами заколоченных домов, в городе, самым оживленным местом которого является офис социальных служб.
Треть населения здесь официально находится за чертой бедности, почти не осталось молодежи, а та, что есть, прочно сидит на фентаниле. Джонстаун — город без будущего, по выражению братьев Стругацких, град обреченный. Город, каких в «Ржавом поясе» десятки. Город, сделавший самым влиятельным человеком на планете Дональда Трампа.
Здесь, как и в других частях «Ржавого пояса», традиционно голосовали за демократическую партию: она считалась защитницей рабочего класса, выразительницей его интересов. Фактор Трампа все поменял. Нью-йоркский миллиардер, успешный житель мегаполиса из хорошей семьи, неожиданно стал кумиром именно таких избирателей — отчаявшихся, оставшихся по ту сторону надежды белых работяг без высшего образования. Они бесконечно устали, озлоблены на весь мир и в первую очередь на умопомрачительно богатые, блестящие мегаполисы западного и восточного побережья. Они живут в мире без Tesla, Uber, стартапов Кремниевой долины, биотехнологий, возобновляемой энергетики и органической еды. Всю жизнь они, их родители и родители их родителей добывали уголь, с помощью которого в соседнем городе делали сталь, а та потом шла на производство автомобилей. А может, этот уголь шел на электростанцию, закрытую по требованию экологов. Цепочка давно разрушена, а с ней разрушена и их жизнь.
Трамп дал им надежду, пообещав вернуть шахтеров в шахты, а металлургов — на металлургические комбинаты. Они, всегда голосовавшие за демократов, на этот раз выбрали республиканца. Спустя год в окрестностях Джонстауна действительно вновь открылись две шахты, ведь Китаю все еще не хватает своего угля. Несколько сот человек, так и не захотевших переучиваться на более востребованные специальности, вернулись на работу — но это капля в черном море безнадеги. Наполовину полон стакан или наполовину пуст? Увы, но будущее Джонстауна, а вместе с ним и всего «Ржавого пояса», пока видится все в тех же унылых осенних тонах. Прошлого расцвета, похоже, уже не вернуть, и жить надо будущим. Получается пока не очень.
Их нравы. Часть 1: «Ржавый Пояс»
Собирая дальнейший материал для серии постов о советском городе, я решил запустить своеобразный «сайд-проект» под названием «Их нравы» о некоторых западных городах. Собственно, в открывающей статье, хотелось бы поговорить о городах «Ржавого Пояса» США.
Считается, что Америка – страна небоскребов и больших коттеджей с «белыми заборчиками». Небоскребы да, есть. Субурбия тоже есть. Однако важно понять, что не стоит сравнивать провинциальный российский город, допустим там, с Нью-Йорком, Лос-Анджелесом или Сан-Франциско. Гораздо интереснее сравнивать российскую провинцию с городами так называемого «Ржавого Пояса», где было сосредоточено сталелитейное производство и другие отрасли американской тяжелой промышленности. Судьба всех этих городов в целом совпадает – когда-то весь район, который, как обычно считают, простирается от центральной части штата Нью-Йорк до западного берега озера Мичиган, был промышленным сердцем Америки.
2. Истоки и дальнейшая история
Сталелитейный завод в Бетлехейме, Пенсильвания. Изображение 1881 г.
Но начнем мы с того, что XIX веке в США, как и во всех странах мира, шла промышленная революция. В этих условиях формировался и промышленный, или «стальной» пояс Америки. Для развития этого региона было несколько веских причин. Во-первых, это развитая транспортная инфраструктура, во-вторых – обильные источники сырья. В районе Великих озер добывали железную руду, а в районе Аппалачей – уголь. Этот регион можно смело сравнивать с такими промышленными регионами Российской Империи (а позднее – СССР и постсоветского пространства) как Урал и Донбасс. В район Приозерья и смежных с ним районов также стали прибывать мигранты из Центральной, Южной и Восточной Европы.
Город Гэри, фото предположительно 1960-х-1970-х годов
Вместе с индустриальным развитием формируются крупные городские агломерации, такие как Чикаго, Детройт и Кливленд. На заре ХХ века регион продолжал расти. Пенсильвания, Индиана, Иллинойс, Огайо, Мичиган – в этих штатах рождались промышленные гиганты Америки. К примеру, в Детройте в 1903 году Ford Motor Company, один из известных американских автогигантов. Росли и другие фабричные города, такие как «компани-таун» Гэри в штате Индиана, основанный корпорацией U.S. Steel. Со временем промышленное сердце Америки продолжило развиваться, и после Второй мировой войны было на своем пике. Но со временем начался упадок региона. Менялась ментальность жителей США, начался процесс субурбанизации. В то же время, в район Стального Пояса активно переезжали чернокожие, которых владельцы предприятий этого региона охотно брали на работу.
Кроме этого, роль в упадке Стального Пояса сыграла и научно-техническая революция, которая привела к внедрению нового автоматизированного промышленного оборудования, а также к тому, что число рабочих на предприятиях сокращалось. Еще одним фактором стал кризис 1970-х годов, когда многие люди потеряли работу. В это же время, в экономике США активно стала возрастать роль сферы услуг, а промышленные мощности переезжали в развивающиеся страны. И именно тогда Стальной Пояс фактически стал «Ржавым».
Некоторые города, вроде Кливленда или Питтсбурга смогли более-менее успешно восстановиться за счет «хипстеризации», джентрификации и развития новых отраслей экономики. Другие же остались в кризисе
3. Увядший Город Моторов и воспрявший Город Мостов
Для Детройта локомотивом развития стала автомобильная промышленность. В городе и его пригородах расположились заводы «Форд» (город Дирборн), «Дженерал Моторс», «Додж», «Крайслер», «Паккард». В годы Второй мировой войны Детройт стал одним из ключевых городов, где формировался американский «Арсенал Демократии». Со временем, город вроде бы и продолжал развиваться. Но в связи с процессами субурбанизации, массовой автомобилизацией (практически как по Охитовичу и другим теоретикам дезурбанизации) и другими факторами, развитие Детройта стало замедляться. Но в связи с кризисом 1970-х, многие жители Детройта теряли работу, а продукция американского автопрома со временем стала уступать место автомобилям из других стран. Упадок Детройта продолжался долго, а в 2013 году дело дошло до банкротства
Более успешным примером города Ржавого Пояса, который смог восстановиться после кризиса, является город Питтсбург в Пенсильвании. Изначально, он являлся частью крупной сталелитейной компании Карнеги и одним из крупных центров сталелитейной промышленности Соединенных Штатов. Однако со временем он, как и многие города будущего Ржавого Пояса, оказался в стагнации, а затем и в упадке. Однако, местные власти, в отличие от детройтских, смогли провести преобразования в городе путем воплощения в жизнь проектов «Ренессанс-1», «Ренессанс-2» и «Ренессанс-3», направленные на улучшение экологической обстановки, развитие деловой активности, сферы услуг, технологий и новых подходов в восстановлении города. Результатом стало то, что Питтсбург переориентировался от тяжелой промышленности к развитию образования, здравоохранения, технологий и финансов. Но несмотря на джентрификацию и «хипстеризацию», в Питтсбурге остаются некоторые места, где сохраняются заброшенные дома.
Но, пожалуй, одним из ярких примеров городов Ржавого Пояса является тот же Гэри в Индиане. О нем мы расскажем в следующей части…
Лига историков
8.3K постов 36.1K подписчика
Правила сообщества
— уважение к читателю и открытость
— регулярность и качество публикаций
— умение учить и учиться
— бездумный конвейер копипасты
— публикации на неисторическую тему / недостоверной исторической информации
— простановка тега [моё] на компиляционных постах
— неполные посты со ссылками на сторонний ресурс / рекламные посты
— видео без текстового сопровождения/конспекта (кроме лекций от профессионалов)
— дискуссии на тему постов
— уважение к труду автора
— личные оскорбления и провокации
— неподкрепленные фактами утверждения
Питтсбурга смогли более-менее успешно восстановиться за счет «хипстеризации»
Просветите, пожалуйста, про джентрификацию и «хипстеризацию».
И желательно помедленней, не понятно ничего 🙂
интересно и здорово, только куце. давайте ширше и глубее!:))
Вот не надо про полный упадок, Детройт сейчас активно восстанавливается. Конечно, ночью ещё не безопасно, но днём уже вполне можно ходить не опасаясь ограбления. Плюс айти-компании туда активно инвестируют с открывают офисы
Сразу вспомнилась игра из детства!
(«Промышленный гигант», если кто не узнал)
Униформа Дворцовой стражи президента Никсона
В 1970-х годах президент США Ричард Никсон велел разработать специальную форму для охраны Белого дома. Его впечатлили дворцовые стражи в европейских странах и он решил, что охранникам Белого дома тоже нужна особая униформа.
По словам президента Никсона: «Он один в Белом доме чувствовал, что нынешняя форма была «слишком неряшливой». Предстоящий визит премьер-министра Великобритании Гарольда Вильсона стал хорошим поводом изменить внешний вид униформы.
Карикатура «Alton Evening Telegraph» 30 января 1970 г.
Дизайн униформы разработали из пожеланий Никсона чтобы стиль был как в лучших домах лОндона и Бердичева у почетных караулов в Европе и отличался: «двубортными белыми туниками, эполетами со звездами, золотым кантом, драпированной тесьмой и жесткими киверами с остроконечным передом, украшенными большим гербом Белого дома».
Однако новая форма никому не понравилась.
В газетах писали, что этот «откровенное заимствование у европейских монархий напрямую противоречит демократическим традициям США». Люди смеялись, называя охрану «игрушечными солдатиками» и «школьным оркестром». Некоторые критические комментарии очевидцев, которые впервые увидели эту форму на публике, варьировались от «Поздняя Веймарская республика» и «Они выглядят как статисты из литовского фильма про войну» и до «нацистской формы».
Сами же охранники жаловались, что чувствовали себя слишком театрально, и что в этих киверах им было неудобно.
Униформа прослужила 2 недели. Шапки исчезли уже через месяц, белые куртки прослужили немногим дольше.
Однако форму не выбросили. После десяти лет хранения на складе правительство США решило выставить униформу на продажу (с большоооооооооой скидкой). В результате торгов комплеты одежды продали марширующему оркестру средней школы «Мериден-Клегхорн» штат Айова, у которого возникли проблемы с приобретением собственной формы.
В результате старшеклассники школы из Айовы теперь могли носить лучшую униформу в США всего за 5 долларов за человека!
Транспортировка трубы (плотина Гувера)
Жилой дом в штате Нью-Йорк
Техногенные катастрофы #111. Pleasants Power Station
Ну чё, котаны, техногенка?
Сегодня расскажу про случай, который считается самым страшным обрушением строительных конструкций в истории Штатов. Западная Вирджиния, 1978 год. Но начнём, как водится, издалека…
Знаете ли вы, что такое градирня? Вы наверняка в своей жизни видели хоть одну, ибо градирня – непременный спутник практически любой тепловой электростанции. Да, те огромные толстые трубы возле вашей городской ТЭЦ, из которых постоянно валит густой белый дым, – это как раз не трубы, а градирни, и дым над ними – на самом деле пар. Служат они для охлаждения воды, и принцип их работы прост, как мычание: это просто поверхность, на которую разбрызгивается вода. Стекая, вода остывает: частично за счёт теплоотдачи, частично за счёт испарения. Внизу находится бассейн, откуда охладившаяся вода забирается для дальнейшего использования. Даже школьного курса физики достаточно, чтобы догадаться, что чем больше и выше градирня, тем эффективней будет охлаждение (на самом деле всё сложнее, но в рамках рассматриваемого вопроса этот тезис работает). На этом присказку объявляю законченной и перехожу к делу.
Угольная электростанция Pleasants Power Station, расположенная неподалёку от города Белмонт, по проекту состояла из двух блоков по 684 МВт каждый, строительство которых шло параллельно. В числе прочих конструкций строились и две 130-метровые гиперболоидные бетонные градирни. К апрелю семьдесят восьмого первая из них уже была готова, а строительство второй было в самом разгаре. Работы велись в основном с лесов, а поскольку дураков строить леса высотой сто тридцать метров не было, леса использовались подвесные.
Для тех, кто не в теме, необходимые пояснения: нет, это не строительная люлька. Подвесными леса называются потому, что не имеют опоры на грунт. В данном случае они крепились к самой градирне и перемещались вверх по мере её строительства. Таким образом, вместо огромной конструкции запредельного объёма получается относительно узкое кольцо вокруг зоны активного строительства. Наглядно данная система видна на картинке из отчёта. Метод рабочий, подвесные леса используются достаточно широко (ваш покорный слуга сам монтировал их на ХНПЗ году этак в 2013), но дьявол, как известно, кроется в деталях.
Ребята очень торопились закончить работу и порой халтурили при креплении лесов. Болты крутили пореже, да и сами болты были уже подуставшие. Сама конструкция имела только одну лестницу (помним, что леса у нас наверху и на них ещё надо попасть). В общем, они вышли на весьма неплохие темпы – полтора метра в день, что ВНЕЗАПНО и стало последней соломинкой.
Почему? Потому, что бетон не успевал толком набрать прочность, а на него уже крепились (на соплях, напомню) леса. И вот утречком, 27 апреля 1978 года, на отметке 51 метр, при очередном подъёме бадьи с бетоном, вся эта конструкция посыпалась внутрь градирни, а вместе с ней и слой не успевшего толком схватиться бетона. Всё произошло очень быстро, возможностей добежать до единственной лестницы ни у кого не было. На лесах в тот момент работал 51 человек, погибли все. ДНК-экспертизы тогда ещё не было, так что некоторые тела, извлечённые из-под мешанины из обломков лесов, опалубки, арматуры и кусков свежего бетона, опознавали буквально по содержимому карманов.
Расследование, разумеется, выявило имевшие место нарушения, но до тюремных сроков дело не дошло. Всё закончилось выплатами на общую сумму восемьдесят пять с половиной тысяч баксов. Этот случай послужил причиной пересмотра и ужесточения стандартов в области промышленной безопасности.
Первая очередь станции была сдана в семьдесят девятом, вторая – в восьмидесятом. Она работает и поныне, хотя её собираются выводить из эксплуатации в следующем году. Неподалёку находится небольшой монумент с именами жертв трагедии, установленный по инициативе внука одного из погибших.
А ещё вы можете поддержать нас рублём, за что мы будем вам благодарны.
Яндекс-Юmoney (410016237363870) или Сбер: 4274 3200 5285 2137.
Подробный список пришедших нам донатов вот тут.
Подпишись, чтобы не пропустить новые интересные посты!
Приемный Майк
Тайсон жил в доме Кас Д»Амато и Камилла Эволд. Д’Амато занимался воспитанием юного таланта. Они часами смотрели боксёрские бои и анализировали различные стили. Кас тренировал в зале, а Камилла учила дисциплине дома. За Майклом были закреплены домашние обязанности — выносить мусор.
По началу его это возмущало, он даже пытался через тренера избавиться от этого обязательства, но тот надоумил будущего боксера, что чемпионами становятся только те, кто готов выполнять то, что им не нравится. Неоднократно Майк срывался, трижды за первый год убегал из дому, но возвращался.
Родители Камиллы Эволд украинцы из тернопольщины Гнат и Настя Иващуки. Семья жила в городке Кэтскилл в 160 километрах от Нью–Йорка. В 1945 году сестра Камиллы бывшая замужем за итальянцем познакомила ее с братом мужа — Константино (Кас) Д’Амато.
На всю жизнь Камилла стала верным компаньоном Каса. Они не были женаты и не имели общих детей, кроме Майка Тайсона, которого усыновили в 15–летнем возрасте.
В автобиографии Майк писал, что после того, как Кас и Камилла стали его приемной семьей, они стали называть его «черным сыном», он же Камиллу – «белой мамой».
Кас был для Майка не только тренером и наставником, но и настоящим отцом. Он чуть больше года не дожил до дня, когда Майк Тайсон нокаутировал во втором раунде Тревора Бербика и стал самым молодым чемпионом мира в истории хэвивейта.
Майк получил свою комнату на втором этаже, а под крышей Камилла помогла ему обустроить голубятню. Она пыталась дать ребятам тепло и заботу, которых те лишились в своих семьях, но и взамен требовала соблюдать дисциплину. Она распределяла задания и определенные обязательства, которые подопечные Каса должны были выполнять.
Если Кас так и не увидел чемпионский бой Майка Тайсона, скончавшись в 1985 году от пневмонии, то Камилла пережила с ним все минуты славы. Она была на большинстве боев в первом ряду, одной из первых поздравляла с победами, а Майк заботился о ней. Такими были последние слова Д’Амато.
Через год после смерти своего тренера Майк Тайсон стал самым молодым в истории чемпионом мира по боксу в супертяжелом весе, а еще спустя два года он женился на актрисе Робин Гивенс и покинул дом Камиллы.
Правда, семейная жизнь оказалась ужасной – девушке нужны были лишь его деньги и она попыталась сделать из боксера сумасшедшего, уговорив записаться на прием к знакомому психотерапевту Гивенс, который прописал Майку препараты.
Камилла стала такой же хорошей бабушкой, какой матерью была для Тайсона. Она ездила защищать его в судах в свои 87 лет, она продолжала заботиться о нем до последних своих дней.
Летом 2019 году легендарный американский боксер Майк Тайсон посетил Украину и пообщался в Киеве с журналистами. Цитата из пресс–конференция Майка Тайсона в Киеве:
«Она требовала, чтобы моя комната была убрана, чтобы я разговаривал с людьми с уважением, убирал со стола, мыл посуду, подметал и мыл пол, выносил мусор. Она научила меня дисциплине, заставляла меня делать то, что я ненавидел, но я делал это, как будто любил. Я обрёл лучшие качества благодаря ей. Когда она умерла, а я стал устоявшимся бойцом, мне больше не нужно было убирать дом, но я продолжал это делать. Я научился заботиться о себе. Мне никто не нужен для этого. Мне нравится, когда люди ухаживают за мной, но если это необходимо, я позабочусь о себе сам. Я обрёл независимость из–за Камиллы.»
Перерыв
1899: Лесорубы в штате Вашингтон, США.
Мемориал линкора «Аризона»
Мемориал линкора «Аризона» расположен в Пёрл-Харбор на месте гибели корабля. Мемориал построен в честь погибших 1177 человек на линкоре Аризона во время нападения японских сил на Пёрл-Харбор 7 декабря 1941 года.
5 мая 1989 года остатки затонувшего линкора объявлены национальным историческим памятником. Бетонная конструкция установлена над линкором, не касаясь его. К мемориалу можно попасть только по воде, для этого к нему пристроена пристань.
На стены здания нанесены имена всех 1177 погибших моряков с «Аризоны».
На месте мемориала на поверхности воды по-прежнему появляются масляные пятна, всплывающие со дна, которые называют «слезами Аризоны».
Барбет 3-й орудийной башни:
Ещё до постройки мемориала появилась традиция, по которой каждый президент США должен хотя бы раз посетить место, где была затоплена «Аризона».
Линкор «Аризона» на фоне Бруклинского моста в Нью-Йорке:
Во время налёта японской авиации на Перл-Харбор 7 декабря 1941 года в линкор попали четыре мощных авиабомбы. Попав в носовые отсеки и пробив несколько палуб, они взорвались глубоко в корпусе корабля, где располагались погреба боезапаса главного калибра. Произошла детонация погребов носовых башен ГК. После чего линкор стремительно набрал воду и лег на грунт. Из примерно 1400 человек, находившихся на борту, 1177 человек погибли.
USS Arizona в 1950-х годах:
Война на Великом океане III
Подразделения 4-й дивизии морской пехоты США занимают пляж острова Иводзима, Япония. Февраль, 1945.
Морские пехотинцы США поджигают огнеметами японскую оборонительную позицию в ходе боевых действий на Иводзиме, Япония. Март, 1945.
Американские морские пехотинцы высаживаются с десантных кораблей на Иводзиме, Япония. Февраль, 1945.
Морские пехотинцы США высаживаются на берег на плавающих танках LVT. Тарава. Ноябрь, 1943.
Американский танк М4 «Шерман» въезжает в ворота Форта Сантьяго в Маниле, Филиппины. 1945.
Санитар ВМС США, прикомандированный к подразделению морской пехоты, делает переливание плазмы крови раненному морскому пехотинцу. Сайпан. Июнь, 1944.
Американские оружейники у груды требующих ремонта из-за перегрева пулеметов M1919 и M1917 «Браунинг». Тарава. Ноябрь, 1943.
Американские морские пехотинцы берут в плен раненого японского солдата, выходящего из пещеры. Окинава, Япония. Июнь, 1945.
Американский истребитель танков M18 «Хеллкэт» ведет огонь по укрепленным позициям японцев на линии Сюри. Окинава, Япония. Май, 1945.
Солдаты 165-го пехотного полка армии США высаживаются на атолл Бутаритари на островах Гилберта. Ноябрь, 1943.
Американский морской пехотинец пересекает местность под огнем японских пулеметов. Окинава, Япония. Март, 1945.
Артиллеристы 155-го пехотного полка 40-й пехотной дивизии армии США у 155-мм гаубиц М1. Над позициями пролетает американский самолет-артиллерийский корректировщик L4 «Грассхоппер». Негрос, Филиппины. 1945.
Американские морские пехотинцы на позиции около аэродрома Хендерсон-Филд. Гуадалканал, Соломоновы острова. Август, 1942.
Рядовой первого класса 7-го кинологического взвода 25-го полка морской пехоты отдыхает в яме из темного вулканического песка, а его собака, доберман по кличке Бутч, охраняет его сон. Иводзима, Япония. Февраль, 1945.
Кабина американского бомбардировщика B-24 «Либерейтор» из 392-й бомбардировочной эскадрильи 30-й бомбардировочной группы, поврежденная японским зенитным во время вылета на бомбардировку Иводзимы. Сайпан. Январь, 1945.
Американские солдаты при поддержке танков в бою на острове Бугенвиль, Соломоновы острова. Март, 1944.
Американский бомбардировщик B-29A «Сверхкрепость» 24-й бомбардировочной эскадрильи 6-й бомбардировочной группы 20-й воздушной армии бомбит город Осака, Япония. Март, 1945.
Морские пехотинцы 28-го пехотного полка 5-й дивизии корпуса морской пехоты США во время высадки на Иводзиму. На заднем плане гора Сурибати. Япония. Февраль, 1945.
Американский бомбардировщик B-29 «Сверхкрепость» перед вылетом на бомбардировку целей в Японии с аэродрома в Китае. Декабрь, 1944.
Американский истребитель Р-47 «Тандерболт» 311-й истребительной эскадрильи 58-й истребительной группы в полете. Филиппины. 1945.
Танк M4A3(75) «Шерман» 775-го батальона с солдатами 37-й пехотной дивизии США в Бамбанге, Филиппины. 1945.
Морской пехотинец 3-й американской дивизии поднимается по лестнице разрушенного дома в поисках японского снайпера. Гуам. Август, 1944.
Американские десантные корабли у берега на Окинаве, Япония. Апрель, 1945.
Британский эсминец HMS «Терпсихора» D48 сопровождает американский авианосец USS «Уосп» CV-18. Тихий океан. Август, 1945.
Представители сил Японии на Филиппинах сходят с трапа самолета на аэродроме Манилы для подписания капитуляции. Филиппины. 1945.
Их нравы. Часть 2: Гэри: город-призрак
Предыдущий пост про Ржавый пояс:
Город Гэри, фотооткрытка 1960-х годов
Хотя Гэри известен как родина Майкла Джексона, Гэри нельзя назвать местом для туризма. Да и основан он был как «компани-таун» американской корпорации U.S. Steel, которая построила крупный сталелитейный завод в Индиане на нетронутых, практически диких землях за пределами Чикаго. Вместе с этим заводом, в 1906 году был основан и Гэри. Оба стали результатами экономической экспансии компании. Свое название город получил в честь одного из основателей U.S. Steel Элберта Генри Гэри.
Открытка 1920-х годов с изображением местного Бродвея
Глава Indiana Steel Company Юджин Баффингтон в 1909 году писал следующее: «Кто может сомневаться в том будущее нашего народа будет определяться в быстро растущих центрах компактно сосредоточенного населения?». И действительно, Гэри стал одним из примеров моногородов, при проектировании и строительстве которого имелась возможность включить новаторские идеи о социальной инженерии (к примеру, «дисциплинирующий урбанизм»), промышленных технологиях и городском порядке. Гэри превратился в своего рода «город-лабораторию».
Гэри стал и центром беспорядков (1919 год)
Город переживал как позитивные события, так и негативные. За первые годы своего существования, к Гэри были присоединены более мелкие городки, такие как Миллер-Бич (1918), Этна (1928), Блэк-Оак (присоединен к Гэри сравнительно поздно, в 1970-е). Город был и одним из мест забастовок 1919 года, которые происходили на фоне усиления популярности левых идей в Соединенных Штатах и на фоне проблем, возникших в США по итогам Первой Мировой войны. Сокращение потока мигрантов из европейских стран вынудило американские компании брать на работу людей из южных штатов, в основном черных. В течение 1920-х годов процветание Гэри зависело от развития сталелитейной промышленности, но Великая Депрессия «подкосила» город, из-за чего почти на 80% сократилось производство. Однако, начиная со времен Второй Мировой войны, Гэри вновь пережил расцвет.
Со временем, число населения в Гэри росло, и к 1960 году, численность достигла своего пика – 178 320 человек. Однако, город стал идти к упадку уже начиная с 1960-х годов. В Гэри начала усиливаться безработица, росли преступность и нищета. Многие предприятия закрывались, из-за чего к 1980 году их осталось меньше сорока. Сталелитейный завод Gary Works оказался на грани банкротства, однако со временем он был модернизирован. Количество работников на нем сократилось. Сам же город надолго оказался в упадке.
Городская методистская церковь Гэри (ныне заброшенная)
Особенно проблема разрушения инфраструктуры касается и исторической архитектуры, включая такие образцы, как построенная в неоготическом стиле городская методистская церковь, которая после упадка города оказалась заброшена, но привлекает представителей движения индустриального туризма и городских исследований, которые интересуются главным образом заброшенными зданиями в городе. Большинством населения со временем стали афроамериканцы (автор не расист и ничего политизированного не несет).
Но не будем о грустном. Как уже и говорилось, город известен и как родина Майкла Джексона, который начинал в нем и свою карьеру. Этим город и привлекает поклонников знаменитого певца. Но что характерно, дом, который является «местом паломничества» поклонников Джексона, был восстановлен исключительно за счет города, который, однако, переживает не лучшие времена.
Центр (downtown) Гэри. Выглядит вроде бы и прилично, но следы кризиса видны
Один из главных источников: O’Hara, S. Paul (2011). Gary, the most American of all American cities. Bloomington, Ind. [u.a.]: Indiana Univ. Press.
Город советский. Часть 4: Город послехрущевский
Девятиэтажная брежневка в Тюмени, контрастирующая с «чудом» точечной застройки (вдали). Фото автора
1. «Из чего же, из чего же…»
Итак, закончив с хрущевками, мы добрались до брежневок и улучшенок. Численность сельского населения сокращалась, а бараки уже были практически забыты как некий реликт (хотя «барачная» застройка оставалась в каких-то районах, например, в ХМАО и ЯНАО, хотя в итоге многие его жители переселились из «времянок» в полноценные квартиры). И тогда, начиная еще с 1960-х годов стали строить дома нового типа – «брежневки» и «улучшенки». В отличие от хрущевок, они содержат больше комнат, потолки до 2,7 м, площадь кухни достигает 7,5 м2. Кроме этого, в брежневках больше потолки. Основные материалы – железобетонные панели и силикатный кирпич. Где строительная машина обладала достаточной мощью, там строились панельные брежневки.
Крыша у брежневок и улучшенок плоская, покрыта битумными материалами, имеется внутренний водосток. Также, одним из признаков брежневки является наличие лифта и мусоропровода. Внутри квартир появляется раздельный санузел, отсутствуют проходные комнаты. Количество квартир же куда больше чем в хрущевке. В ряде домов также имеются и лоджии. Строили брежневки и более поздние проекты долго – данные типовые дома проектов продолжали строить и на протяжении 1990-х и начала 2000-х годов (где-то даже до середины десятилетия).
Микрорайон Синие Камни, г. Екатеринбург
Говоря об «улучшенках» и застройке 1980-х можно привести в пример екатеринбургский микрорайон Синие Камни, где часть района активно застраивалась в период перестройки. И эта часть района контрастирует с более ранними хрущевками и более современными домами «девелоперской» застройки.
2. «Ленпроектовские» дома
Впрочем, перейдем к другой части.
«Корабли» строились, вы не поверите, даже в Новом Уренгое. Также, в Пскове есть единственный на весь город дом такой серии. Немного таких домов есть и в Челябинске и Копейске. Встречаются они и в Ханты-Мансийском АО. Минусы «домов-кораблей» в том, что в них плохая тепло- и звукоизоляция. Однако в «кораблях» северного исполнения стены толще, так как для дома на Ямале высокая теплоизоляция очень нужный плюс.
Касаемо домов «ленинградских серий», можно сказать и то, что ЛенЗНИИЭП внес заметный вклад в проектирование таких городов Тюменского Севера как Сургут, Надым, тот же Новый Уренгой и другие. В 1970 году в Сургуте заработал филиал института, из которого вырос будущий ЗапСибЗНИИЭП. Им же в 1978-1979 годах был разработан генеральный план города. Однако о других «ленинградских» домах мы расскажем немного позднее
Тольятти, улица Мира.
Набережные Челны, фото начала 1990-х годов
Свердловский МЖК-1 (район ЖБИ), 1980-е годы
Стоит выделить и такой феномен эпохи 1970-х-1980-х годов как МЖК (молодежные жилые комплексы). Изначально зародившееся в Подмосковье (г. Королёв) движение МЖК предполагало решение жилищного вопроса методом «народной застройки». Наиболее известным в России МЖК является МЖК-1 в Екатеринбурге в районе ЖБИ. Его история началась с того, что инициативная группа сотрудников УПИ и УНЦ во главе с Евгением Королёвым добились разрешения у Б.Н. Ельцина (тогда – первого секретаря Свердловского обкома КПСС), и с 1980 года свердловский МЖК начал застраиваться. Был отстроен не только жилой фонд, но и необходимая для любого района в советском городе социальная инфраструктура. И вскоре, свердловский МЖК стал флагманом всего движения. Стоит отметить, что МЖК стал своего рода «городом в городе», так как он имел свою продуманную социальную программу, где провозглашался приоритет на самореализацию. И в ответ на противодействие движению со стороны консервативно настроенных партийных кругов, вырабатывались свои меры по борьбе с ним. Попытки комсомола взять движение МЖК под контроль оказались запоздалыми и ни к чему не привели. В начале 1990-х годов данное движение было свернуто.
В целом же, советский город сильно изменился по сравнению с первой половиной ХХ века. А вот более подробно о некоторых изменениях мы поговорим позже.
Город советский. Часть 3: Путь к отдельной квартире
Внутри проекта про советские города будет целый большой блок, разделенный на две части, который будет посвящен тому, как развивалось жилищное строительство после 1956 года. В первой части этого блока (она же третья часть всего проекта) мы поговорим о хрущевках.
Вырезка из «Ленинградской правды» за ноябрь 1955 года о постановлении, которое фактически запустило процесс «второго рождения» советского функционализма
Считается, что начало строительству хрущевок положило Постановление № 1871 ЦК КПСС и СМ СССР от 4 ноября 1955 года «Об устранении излишеств в проектировании и строительстве», которое одномоментно завершило эпоху советского монументального классицизма. Но это не совсем верно – какое-то время, в 1956-1960 годах строились «ободранки», представляющие собой «полусталинки-полухрущевки». Отдельные сталинские дома достраивались без изменений, несмотря на принятие постановления. Но все опять изменилось с посещением Хрущевым в 1959 году французского города Гавр, который после Второй Мировой войны застраивался практически с нуля (о Гавре мы поговорим в отдельной статье).
Ободранка (справа) в г. Рыбинск, Ярославская область
Наиболее выгодными, советские планировщики посчитали пятиэтажные безлифтовые дома с высотой потолка 2,5 м и другими удобствами. Наиболее удачным образцом для этого были посчитаны именно дома в Гавре, что, например, выделяет в своей статье В.М. Горлов. Из Франции была импортирована и идея железобетонного панельного строительства, была закуплена и технологическая линия.
Гавр, город из бетона
Тогда же, появляются и многочисленные типовые серии жилых домов, такие как 1-447, являющейся наиболее массовой типовой серией кирпичных хрущевок. Планировочная система «хрущевских» районов первоначально была квартальной, но затем планировка районов стала свободной. И именно из-за такой свободной планировки, рассматривая карты, мы «с высоты птичьего полета» видим бесконечный тетрис, что создает контраст с «прямолинейным» соцгородом и периметрально расположенным «сталинским» кварталом. Кроме этого, известны и серии панельных хрущевок, такие как 1-335 (ленинградская серия), 1-464 и К-7, которая разрабатывалась в одной из мастерских Моспроекта по проекту архитектора В.П. Лагутенко (к слову, это дед одного известного музыканта).
Однако, расположение домов в таком квартале было рассчитано специально для того, чтобы могла подъехать машина скорой помощи или пожарная машина, и из такого квартала можно было выйти только пешком. Однако позднее, с автомобилизацией, можно заметить, что в нерассчитанном для личного автомобиля пространстве автовладельцы начинают парковать своих «ласточек».
Как правило выделяют ряд признаков типичного хрущевского дома. Это и слабая шумоизоляция, и невысокий потолок, и совмещенный санузел, все еще присутствующая проходная комната, отсутствие лифтов, но вместе с этим отсутствие деревянных перекрытий – вместо них железобетонные и (в ряде серий) наличие кладовки.
Хотя удобств в хрущевках мало и по сравнению со сталинками они смотрятся невзрачно, они стали одной из вех на пути советского человека к отдельной квартире. Строительство таких домов стало и решением проблем дефицита жилья – хотя люди и продолжали переселяться из коммуналок, бараков и землянок, но это переселение значительно ускорилось, так как этот процесс долгое время был медленным, так как в 1930-е строительная машина СССР только набирала свою силу, а в 1940-е этот процесс сначала фактически затормозился из-за войны, а после войны он вновь заработал, но проблема переселения решалась опять же медленно. Чем-то «хрущевский» город и напоминает соцгород начала 1930-х годов, однако вместе с этим, такой район уже не тот. Видно, что нет ни переходов, которые предусматривались в доме-коммуне, ни строчной планировки, нет и покомнатного коммунального расселения. Расселение в такие дома окончательно становится поквартирным, что продолжилось и до наших дней
Но вместе с этим, несмотря на наличие отдельной квартиры, ее нельзя было наследовать в условиях советской плановой экономики, а если уходишь с работы, допустим, меняя ее или уходя на пенсию (или как у военных – переезжаешь с одного места службы на другое), менять придется и квартиру. Поэтому, в советской отдельной квартире подолгу люди жили и семьями или делали всяческие ухищрения, чтобы квартира осталась в личном пользовании или досталась уже детям или каким-нибудь другим родным или близким людям. Мы видим, что время экспериментов окончательно ушло в прошлое.
Но с конца 1960-х – начала 1970-х годов хрущевки начинают уходить в прошлое. Появляются дома новых типов, а где-то, например, в Ленинграде, хрущевки прекращают строить, заменяя на дома других проектов. А как это все происходило, мы узнаем в четвертой части нашего проекта…
