Что такое сергианство в православии
СЕРГИАНСТВО
Поминовение властей
Критика политики митр. Сергия со стороны РПЦЗ развертывалась по нескольким направлениям, одним из которых была практика поминовения враждебных для Церкви властей. На недопустимость такого поминовения неоднократно указывали идеологи РПЦЗ.
В противоположность этому Восточная Церковь всегда исповедовала учение о власти как о богоустановленном принципе, независимом от личности властителя, поэтому можно и необходимо молиться за любые власти, в том числе за власти гонителей и богоборцев. Примеры таких молитв и призывы к ней во множестве мы находим в Древней Церкви, в писаниях мужей апостольских и христианских апологетов.
Свт. Климент Римский, в «Послании к Коринфянам», написанном сразу же после гонений Домициана около 96-97 годов, призывает христиан «покорны быти князем и вождем нашим на земли» (60:4) и приводит такую молитву:
Свт. Поликарп Смирнский, пострадавший 23 февраля 155 году при Антонинах, в «Послании к Филиппийцам» пишет:
Св. Иустин, мученик, в своей «Первой апологии», написанной около 150 года, пишет о том, что христиане молятся за римскую власть (17).
Мч. Аполлоний Сенатор, пострадавший при императоре Коммоде около 182-185 гг., в своей апологии на суде говорит:
Св. Афинагор Афинянин в 37 главе своей апологии «Предстательство за христиан», написанной около 175-178 гг. при императоре Марке Аврелии, пишет, что христиане молятся за власть, чтобы сын наследовал от отца царство и чтобы власть кесарей все больше распространялась и утверждалась, и чтобы все ей покорствовали. Это полезно и самим христианам, чтобы вести жизнь тихую и безмятежную и охотно исполнять повеления власти.
Свт. Феофил Антиохийский, в своей апологии «Три книги к Автолику», написанной около 180 года, пишет:
Обвинения в узурпации церковной власти
Один из этих иерархов таким образом выразил суть их несогласия с митр. Сергием:
Большая часть духовенства и мирян «катакомбной церкви» по призыву своего неофициального лидера еп. Афанасия (Сахарова) в 1945 году признала патриарха Алексия своим канонически законным первоиерархом.
Сергианство
Сергиа́нство — устоявшийся в церковно-исторической и публицистической литературе термин (использовался преимущественно Русской православной церковью за рубежом (РПЦЗ) до её присоединения к Московскому Патриархату в 2007 году и иными православными группами, оппозиционно настроенными к последнему.
Обозначает политику безусловной лояльности коммунистическому режиму в СССР, начало которой обычно связывают с так называемой Декларацией 1927 года, изданной Заместителем Местоблюстителя патриаршего престола митрополитом (с сентября 1943 — Патриархом) Сергием (Страгородским) (1925—1944), идеи которой легли в основу отношения руководства Московского Патриархата к власти в советские годы. Термин имеет вполне выраженную негативную оценочную коннотацию, и использование предполагает полемический контекст.
Содержание
«Декларация» митрополита Сергия
Далее, как о плоде усилий не только своих, но и покойного Патриарха Московского и всея России Тихона (Беллавина), Сергий извещал, что
«в мае текущего года, по моему приглашению и с разрешения власти, организовался временный при заместителе патриарший Священный Синод в составе нижеподписавшихся (отсутствуют преосвященный Новгородский Митрополит Арсений, ещё не прибывший, и Костромской архиепископ Севастиан, по болезни). Ходатайство наше о разрешении Синоду начать деятельность по управлению Православной Всероссийской Церковью увенчалось успехом».
Пассаж, вызвавший наибольшие пререкания, гласил:
Послание указывает причину трудностей во взаимоотношениях между Церковью и новою властью:
«Это — недостаточное сознание всей серьёзности совершившегося в нашей стране. Учреждение советской власти многим представлялось недоразумением, случайным и поэтому недолговечным. Забывали люди, что случайности для христианина нет, и что в совершившемся у нас, как везде и всегда, действует та же Десница Божия, неуклонно ведущая каждый народ к предназначенной ему цели. Таким людям, не желающим понять „знамений времени“, и может казаться, что нельзя порвать с прежним режимом и даже с монархией, не порывая с православием».
Далее Послание разъясняло линию Патриархии в отношении Зарубежного Синода, а также вообще православной русской эмиграции:
« Синод и до сих пор продолжает существовать, политически не меняясь, а в последнее время своими притязаниями на власть даже расколов заграничное церковное общество на два лагеря. Чтобы положить этому конец, мы потребовали от заграничного духовенства дать письменное обязательство в полной лояльности к Советскому правительству во всей своей общественной деятельности. Не давшие такого обязательства или нарушившие его будут исключены из состава клира, подведомственного Московской Патриархии. Думаем, что, размежевавшись, так, мы будем обеспечены от всяких неожиданностей из-за границы. С другой стороны, наше постановление, может быть, заставит многих задуматься, не пора ли и им пересмотреть вопрос о своих отношениях к Советской власти, чтобы не порывать со своей родной Церковью и Родиной.»
Послание выражает надежду на возможность созыва второго Поместного Собора (после Всероссийского Поместного Собора 1917—1918), «который изберет нам уже не временное, а постоянное центральное церковное управление». Этой надежде было не суждено сбыться вплоть до 1943. Документ подписали, кроме Сергия (Страгородского), бывшего тогда Нижегородским митрополитом, следующие 8 Членов Временного Патриаршего Священного Синода: Серафим (Александров), Митрополит Тверской; Сильвестр (Братановский), Архиепископ Вологодский; Алексий (Симанский), Архиепископ Хутынский, управляющий Новгородской епархией; Анатолий (Грисюк), Архиепископ Самарский; Павел (Борисовский), Архиепископ Вятский; Филипп (Гумилевский), Архиепископ Звенигородский, управляющий Московской епархией; Константин (Дьяков), епископ Сумский, управляющий Харьковской епархией; Сергий (Гришин), епископ Серпуховской.
Реакция и следствия
К концу 1927 года основная организованная оппозиция курсу митрополита Сергия сложилась вокруг Ленинградского митрополита Иосифа (Петровых), находившегося тогда в Ростове: его сторонники часто именуются иосифлянами. В дальнейшем радикальная правая оппозиция сергианству развилась в широкое разрозненное движение так называемых истинно-православных христиан или Катакомбную церковь.
Помимо отвергших «Декларацию» открыто, существовал ряд архиереев и иных клириков, не порывавших общения с митрополитом Сергием, но критиковавших его и воздерживавшихся от возношения его имени за богослужением, — так называемые непоминающие. Наиболее известной группой таких умеренных оппозиционеров были даниловцы (по имени московского Данилова монастыря), а также мечёвцы — по имени настоятеля московского храма Николы в Клённиках на Маросейке Сергия Мечёва. Немало было и тех, кто, негативно относясь к «декларации», тем не менее не прекращал поминовения митрополита Сергия.
В 1967 году православный правозащитник и в дальнейшем политзаключённый Борис Талантов написал статью «Сергиевщина или приспособленчество к атеизму (Иродова закваска)», получившую распространение в самиздате, в которой говорил: «Коммунистическая партия увидела в этом обращении слабость Церкви, готовность нового Церковного Управления исполнять беспрекословно любые приказания гражданской власти, готовность выдать на произвол властей, под видом контрреволюционеров церковнослужителей, дерзнувших обличать произвол и насилия. Объективно это обращение и последующая деятельность Митрополита Сергия была предательством Церкви. Что же Митрополит Сергий спас своим приспособленчеством и чудовищной ложью? К началу Второй Мировой войны в каждой области осталось от многих сотен церквей 5-10, большинство священников и почти все епископы (за исключением немногих, сотрудничавших с властями подобно Митр. Сергию) были замучены в концлагерях. Таким образом, Митрополит Сергий своим приспособленчеством и ложью никого и ничего не спас, кроме своей собственной особы. В глазах верующих он потерял всякий авторитет, но зато приобрёл благоволение „отца народов“ И. Сталина.»: [10]
Отношение в современной РПЦ МП
Архиерейский собор Русской православной церкви 25—27 октября 1990 года в своём Воззвании [12] заявил, что Церковь не считает себя связанной Декларацией митрополита Сергия 1927 года, но при этом подчеркнул:
Со всею определённостью мы обязаны подчеркнуть, что Декларация 1927 г. не содержит ничего такого, что было бы противно Слову Божию, содержало бы ересь, и таким образом, давало бы повод к отходу от принявшего её органа церковного управления.
В интервью газете Известия 10 июня 1991 (опубликовано полностью в ЖМП, 1991, № 10, стр. 5-8) на вопрос о его отношении к Декларации митрополита Сергия Патриарх Алексий II ответил [13] :
заявление митрополита Сергия, конечно, нельзя назвать добровольным, ибо ему, находившемуся под страшным давлением, пришлось заявить вещи, далёкие от истины, ради спасения людей. Сегодня же мы можем сказать, что неправда замешана в его Декларации. Декларация ставила своей целью «поставить Церковь в правильные отношения к советскому правительству». Но эти отношения, а в Декларации они ясно обрисовываются как подчинение Церкви интересам государственной политики, как раз не являются правильными с точки зрения Церкви. Надо признать, что Декларация не ставит Церковь в «правильное» отношение к государству, а, напротив, уничтожает ту дистанцию, которая даже в демократическом обществе должна быть между государством и Церковью, чтобы государство не дышало на Церковь и не заражало её своим дыханием, духом принудительности и безмолвности.
Что же касается моей защиты этой Декларации, то надо помнить, что критика Декларации в основном была направлена против слов: «мы хотим считать Советский Союз нашей гражданской Родиной, радости которой — наши радости и беды которой — наши беды». Противники Декларации утверждали, что таким заявлением радости атеистического государства отождествляются с радостями Церкви. Это действительно получалось бы абсурдно. Но ведь в Декларации нет слова «которого», то есть государства, Советского Союза, а есть слово «которой», соотносимое со словом «Родина». То есть речь идёт о Родине, радости которой независимо от политического режима, господствующего в ней или над ней, действительно радуют и Церковь. Поэтому это положение Декларации я всё время отстаивал, согласен я с ним и сегодня. Что же касается остальных положений Декларации… Мы не спешили на словах отказываться от неё, пока на деле, в жизни не смогли занять действительно независимую позицию. За этот год, я считаю, мы реально смогли выйти из-под навязчивой опеки государства, и потому теперь, имея как факт нашу дистанцированность от него, мы имеем нравственное право сказать, что Декларация митрополита Сергия в целом ушла в прошлое и что мы не руководствуемся ею.
Тезис о недопустимости вмешательства государства в духовную жизнь Церкви содержится в документе «Основы социальной концепции Русской Православной Церкви», принятом на юбилейном Архиерейском соборе 2000 года.
Отношение к «Сергианству» среди неканонического православия
1) готовность Московской патриархии признать богоустановленным любой государственный строй, не делая различий между монархией, официально декларирующей господствующую роль в государстве одной или нескольких религиозных традиций, и светской республикой, которая не считает Бога источником власти и имеет юридическое преемство от коммунистического строя.
2) нежелание официально осудить советско-коммунистический строй как враждебный всякой религии и потому антихристовый, как это сделала РПЦЗ в 1921 году. [17]
В 2004 году Архиерейский Собор РПЦЗ (В) провозгласил анафему «сергианству»: [18] [19]
Утверждающим антихристианскую ересь сергианскую; учащим, что, якобы, союзом с врагами Христа спасается Церковь Христова, и подвиг мученичества и исповедничества отвергающим, и на иудином основании лжецерковь устрояющим, и ради этого дозволяющим нарушать и искажать учение, каноны и нравственные законы христианские; заповедающим христианам поклоняться богоборческой власти, будто бы Богом данной, и служить ей не за страх, а за совесть, благословляя все её беззакония; оправдывающим гонения на Истинную Церковь Христову от богоборцев, думая тем самым служить Богу, — как и совершали на деле продолжатели ереси обновленческой митрополит Сергий (Страгородский) и все его последователи: АНАФЕМА!
Новое сергианство
Библеист и писатель Андрей Десницкий размышляет о том, какие трудные черты современной церковной жизни можно назвать новым сергианством и в чем их духовные причины.
Когда я впервые попал за границу в 1992-м году, я встретил православных из РПЦЗ. Они были практически такими же, как и православные в России (более того, они из нее совсем недавно уехали), но с одним существенным отличием: «в ту церковь ни ногой». И меня они тут же стали просвещать: мол, «красная церковь» безблагодатна…
Почему, недоумевал я? Из-за декларации митрополита Сергия 1927 года, отвечали мне. Об этой декларации я к тому моменту уже знал, она казалась мне достаточно спорной (по меньшей мере), но логики этой я понять не мог.
Более полувека назад один из иерархов моей церкви пошел на сомнительный компромисс с властями. Но от меня-то никто не требовал подписаться под этой декларацией.
И что же, теперь Святой Дух навсегда оставил тех, кто не прервал общения с этим иерархом?
Но тогда Он наверняка оставил тысячу или более лет назад и византийских, и римских епископов, которые тоже не всегда проводили безупречную политику. Земная церковь состоит из грешных людей, которые часто совершают неблаговидные поступки. Если нас это не устраивает, остается только основать собственную секту, которая будет лишена всякой исторической памяти, а заодно и исторических грехов.
Так я тогда рассуждал, и теперь так думаю, и не мог я понять тех, кто упорно говорил мне о сергианстве в начале 1990-х. Церковь была нищей, но абсолютно свободной, если бы даже она захотела пойти на недостойный компромисс с политиками, те и слушать бы ее не стали, у них были совершенно другие заботы.
Конечно, выражался вл. Сергий несколько двусмысленно, не следовало бы ему, пожалуй, делать таких заявлений… живи он тогда в Париже или Белграде, вместе со всей своей паствой. Но все они находились под той самой советской властью, которая не просто грозила тюрьмой лично митрополиту Сергию – она вполне всерьез могла взяться за окончательное искоренение всякого христианского присутствия в республике Советов.
Было бы лучше, чтобы Сергий сказал всю правду, не покривил душой – а потом сгинул бы в лагерях не только он сам, но и немногие оставшиеся священники и активные миряне, чтобы уже через одно-два десятилетия Россия стала бы атеистической пустыней, как потом Албания и Северная Корея?
Судить митрополита Сергия и тех, кто пошел за ним, я и тогда не брался, и сейчас не возьмусь. Они не отреклись от Христа, они сберегли церковную организацию и возможность проповеди, а каков был предел допустимого компромисса в делах политических, об этом не можем судить мы, живущие в совсем иные времена. Очень может быть, что они за черту действительно заступили, но за это они уже ответили перед Богом. И уж не тем их судить, кто мог позволить себе полную свободу высказываний по другую сторону границы… и кто потом допускал неумеренные восхваления в адрес борца с большевизмом Адольфа Гитлера, еще не зная всей правды о нацизме, да и не желая ее знать.
Но вот почему мои знакомые так горячо говорили о сергианстве спустя более полувека после той декларации, почему некоторые продолжают говорить о нем и сегодня, я, кажется, начинаю понимать. И дело тут совсем не в митрополите Сергии… Он был заложником советской власти, а если ты стал заложником террористов, правило только одно: исполнять их требования, сохраняя себе жизнь. На время приходится забыть о чести и достоинстве, о законах и привычках. Так обстоит дело и с любыми религиозными нормами: например, самые строгие ревнители иудейских законов о кошерной пище или субботе пояснят, что действие этих законов приостанавливается, когда речь идет о спасении человеческой жизни, ведь это высшая ценность в этом мире. А здесь спасали не себя, а Церковь.
Но вот ведь какая странность случается иногда с заложниками… «Под воздействием сильного шока заложники начинают сочувствовать своим захватчикам, оправдывать их действия, и в конечном итоге отождествлять себя с ними, перенимая их идеи и считая свою жертву необходимой для достижения “общей” цели». Называется это « Стокгольмский синдром », и механизм этого явления понятен: человек не может смириться с тем, что он для другого – всего лишь расходный материал. Заложник обязательно ищет в террористе что-то человеческое, чтобы установить личный контакт, но так он рискует изменить не взгляд террориста, а свой собственный. И тогда он будет сопротивляться освобождению, оправдывать действия террориста, оплакивать его гибель…
И когда я слышу и вижу то, что происходит в нашей земной церкви, я всё чаще прихожу к выводу, что стокгольмский синдром и ее не обошел стороной – да и как мог обойти, если в Церкви те же люди, что и в обществе? Можно назвать этот синдром «сергианством», можно привести другие исторические параллели: например, как легко в XVIII веке иерархи признали и оправдали синодальный строй, а единственный из них, кто не пожелал признавать «высшим судией церкви» императрицу Екатерину, митрополит Арсений (Мациевич) умер в тюрьме. Много было подобных эпизодов в истории, и декларация митрополита Сергия, и вся вытекающая из нее церковная политика – яркий, но не уникальный случай.
И вот что, на мой взгляд, произошло… Вынужденный компромисс заложника со временем стал привычным состоянием, выросли поколения церковных людей, которые не знали другого положения вещей. И они стали оправдывать его, находить в нем высший смысл. Что делалось некогда под угрозой смерти, стало делаться по привычке, а потом и по велению сердца – а как же можно иначе? И когда настали совсем другие времена, когда исчезла сама советская власть – как вдруг этого стало не хватать!
Очень многое в нашей церковной реальности, думаю, именно отсюда родом.
Это и желание многих непременно подстроиться под мнения наличной власти и ни в коем случае ни в чем не критиковать.
Это и громогласная великодержавная риторика борьбы против агрессивного блока НАТО и мирового заговора (при Сталине и Хрущеве это еще называлось «борьбой за мир»).
Это и абсурдные иконы с изображением Сталина, и лубочно-пропагандистское восприятие отечественной истории, да и вообще навязчивое стремление изобразить всё богатство окружающего мира в духе коммунистической песни: «вихри враждебные веют над нами, темные силы нас злобно гнетут, в бой роковой мы вступили с врагами, нас еще судьбы безвестные ждут» (причем враги эти – ни в коем случае не собственные страсти и пороки!).
Наконец, это и отношения внутри некоторых приходов и епархий, которые напоминают незабвенные заседания парткома.
Я не знаю, нужно ли дунуть и плюнуть на пресловутую декларацию, чтобы от всего этого избавиться. Не думаю, что такой жест поможет. Но избавляться от этого надо, и срочно – хотя бы потому, что меняется наше общество, в церковь приходит всё больше и больше людей, выросших в условиях информационной и личной свободы. Они спрашивают, что такое православие, и нет, на мой взгляд, более злобной на него карикатуры, чем весь этот комплекс – стокгольмский ли, сергианский ли, но уж точно не церковный, не православный, не христианский.
СУЩЕСТВУЕТ ЛИ ГРЕХ «СЕРГИАНСТВА»? (преподаватель МДА Ю.Максимов)
Ввиду предстоящих воскресных чтений Апостола решил запостить.
Во-вторых, известно, что и для самого митрополита Сергия эта декларация была вынужденной и невольной мерой[18], и свщм-к Иларион (Троицкий), и священноисп. Афанасий (Сахаров), и другие архиереи нашей Церкви критиковали ее[. Наконец, еще при советской власти Архиерейский Собор Русской Православной Церкви 25-27 октября 1990 г. в своем «Воззвании» заявил, что Церковь не считает себя связанной декларацией 1927 г., а 10 июня 1991 г. в интервью газете «Известия» Святейший Патриарх Алексий II сказал: «Заявление митрополита Сергия, конечно, нельзя назвать добровольным, ибо ему, находившемуся под страшным давлением, пришлось заявить вещи, далекие от истины, ради спасения людей. Сегодня же мы можем сказать, что неправда замешана в его Декларации. Надо признать, что Декларация не ставит Церковь в «правильное» отношение к государству».
И, наконец, в «Основах социальной концепции», принятых на Архиерейском Соборе 2000 г., прямо говорится, что «если власть принуждает православных верующих к отступлению от Христа и Его Церкви, а также к греховным, душевредным деяниям, Церковь должна отказать государству в повиновении» (III, 5), «В тех случаях, когда человеческий закон совершенно отвергает абсолютную божественную норму, заменяя ее противоположной, он перестает быть законом, становясь беззаконием, в какие бы правовые одежды ни рядился» (IV, 3), и т. д.
Казалось бы, этого вполне достаточно, чтобы «закрыть» вопрос с отношением к декларации 1927 г. – здесь все выражено предельно ясно. Однако в том-то и дело, что насаждаемое раскольниками понятие «сергианства» давно уже разрослось далеко за пределы оценки конкретных исторических событий и документов.
Появляются и вводятся в употребление такие понятия, как «сергианство до Сергия» или упомянутое в письме «неосергианство», вырастающие из понятия «ересь сергианства».
Это понятие – довольно позднее. Стоит заметить, что ни в «Послании соловецких архиереев митрополиту Сергию» от 27 сентября 1927 г., ни в постановлениях Архиерейского Собора Русской Православной Церкви За границей от 05 сентября 1927 г. при весьма обстоятельной критике «декларации» нет ни слова о каком-либо еретичестве либо догматических погрешностях ее.
Для того чтобы понять, что же имеется в виду под вышеуказанным понятием, можно обратить внимание на то, как оно объясняется на страницах газеты, выходящей по благословению Преосвященнейшего Диомида, епископа Анадырского и Чукотского, и Преосвященнейшего Ипполита, епископа Хустского и Виноградовского: «Что же сейчас? Изменилось ли что в стране? Мы поняли ошибки, побежали в храмы каяться, стали просить у Бога даровать нам царя, чтобы вновь была богоустановленная форма правления, а не сатанократия с ее беспределом во всем: коррупция, взятки, заказные убийства? Нет, мы еще более отдалились от истины и засвидетельствовали в «Социальной концепции Русской Православной Церкви» о «непредпочтительности для Церкви какого-либо государственного строя, какой-либо из существующих политических доктрин» (III, 7). То есть мы вновь исповедали ересь сергианства, основными столпами которой являются утверждения, что всякая власть от Бога и что Церковь вне политики, то есть в стороне от самодержавия»[21].
Как уже говорилось, дабы узнать Истину, мы должны всякое слово поверять двумя источниками – Священным Писанием и Священным Преданием Церкви, надлежит и эти утверждения подвергнуть тому же суду.
Послушаем, что говорят апостолы.
Итак прежде всего прошу совершать молитвы, прошения, моления, благодарения за всех человеков, за царей и за всех начальствующих, дабы проводить нам жизнь тихую и безмятежную во всяком благочестии и чистоте (1 Тим. 2, 1-2).
Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены. Посему противящийся власти противится Божию установлению. А противящиеся сами навлекут на себя осуждение. Ибо начальствующие страшны не для добрых дел, но для злых. Хочешь ли не бояться власти? Делай добро, и получишь похвалу от нее, ибо начальник есть Божий слуга, тебе на добро. Если же делаешь зло, бойся, ибо он не напрасно носит меч: он Божий слуга, отмститель в наказание делающему злое. И потому надобно повиноваться не только из страха наказания, но и по совести. Для сего вы и подати платите, ибо они Божии служители, сим самым постоянно занятые (Рим. 13, 1-6).
Припомним и здесь святоотеческие толкования апостольского слова об отношении к властям.
Преподобный Ефрем Сирин: «Каковы бы и где бы они ни были, они однако существуют по повелению Божию. Итак, кто сопротивляется начальнику, который есть отмститель зла, тот Божией воле противится» (Толкование на послание к Римлянам. XIII, 2).
Святитель Иоанн Златоуст: «Безначалие везде есть зло и бывает причиной беспорядка. Чтобы верующие не сказали: ты нас унижаешь и делаешь презренными, подчиняя начальникам тех, которые должны получить Небесное Царство, (апостол) доказывает, что и в настоящем случае он подчиняет их не начальникам, но опять Богу, так как подчиняющийся властям повинуется Богу. Такими наставлениями (апостол) и верующих побуждал к повиновению, и неверующих начальников располагал в пользу (христианского) благочестия» (Беседы на послание к Римлянам. XXIII, 1).
Блаженный Феодорит Кирский: «Если благоволит Бог, то дает начальников, почитающих справедливость. Но, чтобы вразумить погрешающих, попускает Бог начальствовать и злым начальникам» (Толкование на послание к Римлянам. XIII, 1).
Преподобный Исидор Пелусиот: «Самое дело (разумею власть) установлено Богом, чтобы общество не пришло в расстройство. Но, если какой злодей беззаконно восхитил эту власть, то не утверждаем, что поставлен он Богом, но говорим, что попущено ему или изблевать все свое лукавство, как фараон, и в таком случае понести крайнее наказание, или уцеломудрить тех, для кого нужна и жестокость, как царь вавилонский уцеломудрил иудеев» (Письма I, 6).
И пророк Иеремия возвещает: подклоните выю свою под ярмо царя Вавилонского и служите ему и народу его, и будете живы. (Иер. 27, 12). И вот какую «декларацию» он направляет к иудеям-пленникам, оказавшимся под безбожным режимом: так говорит Господь Саваоф, Бог Израилев. заботьтесь о благосостоянии города, в который Я переселил вас, и молитесь за него Господу; ибо при благосостоянии его и вам будет мир (Иер. 29, 7). А вот из «декларации», записанной пророком Варухом: и молитесь о жизни Навуходоносора, царя Вавилонского, и о жизни Валтасара, сына его, чтобы дни их были, как дни неба, на земле. И даст нам Господь силу и просветит глаза наши, и мы будем жить под покровом Навуходоносора, царя Вавилонского, и под покровом Валтасара, сына его, и будем служить им много дней, и найдем милость у них (Вар. 1, 11-12).
А пророк Даниил во исполнение этой «соглашательской» декларации даже находился на службе у Навуходоносора (см.: Дан. 1, 19), и говорил ему, что именно Господь низлагает царей и поставляет царей (Дан. 2, 21), и к своему господину обращался: Ты – царь царей, которому Бог небесный даровал царство, власть, силу и славу (Дан. 2, 37).
Но пора обратиться к примеру прославленных Церковью святых отцов, живших под безбожной и богоборческой властью римских императоров.
Во II веке святой мученик Аполлоний свидетельствует проконсулу Перению: «Ежедневно, согласно повелению праведной заповеди, мы молимся Богу, обитающему на небесах, за правящего в этом мире Коммода, в точности зная, что правит он на земле, как я уже сказал, благодаря не иному чему, но только воле непобедимого всеобъемлющего Бога»[22].
Как видим, мученики осознавали возможность пойти по пути восстания и противления, но сознательно отказались от него, и гражданское служение не просто безбожнику, но кровавому гонителю христиан отнюдь не считали ересью или «ущербом богодарованной свободе» – как раз напротив, в их добровольном служении и проявлялась эта свобода, как объяснил выше Златоуст.
Можно было бы и дальше продолжать приводить примеры, вспоминая, например, честную службу преподобного Иоанна Дамаскина халифу, устраивавшему походы против Византии, или благословение святителем Николаем Японским православных японцев ради послушания язычнику-императору участвовать в войне против России, но нет нужды удлинять повествование, когда уже сказанного вполне достаточно для человека благочестивого.
Надлежит же рассмотреть те аргументы от Писания, которые приводят авторы письма. По их мнению, то, что они называют «неосергианством», «противоречит учению апостола Павла: Итак стойте в свободе, которую даровал нам Христос, и не подвергайтесь опять игу рабства (Гал. 5, 1); Если бы я и поныне угождал людям, то не был бы рабом Христовым (Гал. 1, 10)».
И снова, дабы не потонуть в море своемудрия, прибегнем к спасительной пристани святоотеческих речений, где определим, действительно ли правомочно такое толкование этих фраз, действительно ли в них апостол Павел призывает верующих «не подчиняться власти мирской»?
Преподобный Ефрем Сирин: «Твердо да стоим во Христе, и опять игу рабства закона да не подвергаемся» (Толкование на послание к Галатам. 5, 1).
Святитель Иоанн Златоуст: «»Разве вы сами освободили себя, что опять стремитесь под прежнее владычество? Сам (Христос) искупил вас, – разве другой заплатил за вас цену выкупа?». Видишь, сколько средств употребляет (апостол), чтобы отклонить их от иудейского заблуждения? «. И не подвергайтесь опять игу рабства». Словом «иго» изображает тяжесть закона» (Беседы на послание к Галатам. 5, 1).
Блаженный Феодорит Кирский: «Свободою называет апостол житие вне закона, а игом рабства – жизнь подзаконную. Ибо так и божественный Петр сказал в Деяниях: что же вы ныне искушаете Бога, желая возложить на выи учеников иго, которого не могли понести ни отцы наши, ни мы? (Деян. 15, 10)» (Толкование на послание к Галатам. 5).
Преподобный Ефрем Сирин: «Принятием обрезания не оказывайте лести проповедникам обрезания. Ведь если бы я угождал священникам, которые меня не учили, то я уже не был бы Христовым слугой, каковым теперь видите меня» (Толкование на послание к Галатам. 1, 10).
Блаженный Феодорит Кирский: «Если бы я хотел служить людям, то не был бы причислен к гонимым, но стоял бы в ряду противоборствующих истине. Посему никто да не думает обо мне, будто бы уловляю человеческую славу и для этого слагаю словеса сии» (Толкование на послание к Галатам. 1).
Блаженный Иероним Стридонский: «Не будем полагать, что апостол учит нас презирать суждение людей. Но если возможно, чтобы мы одновременно угождали Богу и людям, то людям должно угождать; если же мы не иначе угождаем людям, как через неугодное Богу, то мы должны скорее угождать Богу, нежели людям»[23].
Блаженный Феофилакт Болгарский: «(Апостол) доказывает, что он не заботится об угождении людям, – да и зачем бы он стал или льстить им, или проповедовать одним одно, а другим – другое? Ведь если бы он об этом заботился, то не отступил бы от иудейства и не обратился бы ко Христу» (Толкование на послание к Галатам святого Апостола Павла. 1).
Итак, из отеческих толкований совершенно очевидно, что ничего подобного осуждению «духовного соглашательства, подчиняющего церковную власть мирской власти» в словах апостола нет, даже близко – но в первом случае он пишет об освобождении во Христе от ига ветхого иудейского закона, а во втором – о своих трудах во благовестии, что они совершаются ради Бога, а не людей; толкование же блаженного Иеронима по сути аналогично с пунктом III. 5 «Основ социальной концепции Русской Православной Церкви».
Итак, в разбираемой части письма мы видим тот самый прием, который осуждают святые отцы: «Под видом толкования вводить собственные свои мысли» (святитель Василий Великий. Беседы на Шестоднев. 9). Вспоминается и ересь парерминевтов, так описанная преподобным Иоанном Дамаскиным: «Они перетолковывают некоторые главы божественных Писаний Ветхого и Нового Завета и понимают их на свой лад. будучи враждебно настроены в отношении ко многим из точных и безукоризненных толкований» (О ста ересях, 97).
Разумеется, нельзя винить авторов письма, что будто бы они первыми прибегли к такому приему. Нет, к сожалению, подобное неправославное и антисвятоотеческое отношение к Писанию как к материалу для нарезки цитат в целях подтверждения любого своего мнения, без какого-либо интереса к тому, что же они означают на самом деле и как их толкует Церковь, отнюдь не редкость для многих церковных писателей в наше время. Но пора бы уже начать пресекать подобный беззаконный обычай, и я уверен, что подписанты письма, как люди искренние и благочестивые, в числе первых согласятся с этим.
Мы привели достаточно свидетельств того, что говорящие о «ереси сергианства» тем самым не только привносят учение, которого не знала древняя Церковь, но и говорят противное тому, чему «все, всегда и всюду верили», и что их попытки обосновать свое учение Писанием совершенно несостоятельны.
Посему более нет нужды доказывать, что говорящие о «сергианстве» или «неосергианстве» как об отступлении от чистоты православного вероучения, находятся в великой духовной опасности, – достаточно напомнить слова VII Вселенского Собора: «Мы следуем древнему законоположению кафолической Церкви. Мы сохраняем определения отцов. Прибавляющих что-либо к учению кафолической Церкви или убавляющих от него мы предаем анафеме».
Учение о вероучительном значении того или иного государственного строя в сем греховном мире и об отношении к этому строю явно чужды Писанию и Преданию вселенской Церкви. Это довольно поздние идеи, находящие параллели скорее у современных еретиков: объявление ересью политики гражданской лояльности к советскому коммунизму напоминает то, как Всемирный Совет Церквей объявлял ересью апартеид в ЮАР.
По сравнению с этим кажется мелочью тот момент, что авторы письма оставили ничем не доказанным утверждение о том, что ныне «развивается» стремление «подчинить церковную власть богоборческой власти», а также то, что это «является главной причиной участия церковных деятелей в экуменизме».
Письмо адресовано верным чадам Русской Православной Церкви, подавляющее большинство которых проживает в России, в том числе я, грешный, и авторы письма. Но картинка, нарисованная приведенными выше словами, изображает скорее СССР 1970-х. Может быть, я мало знаю, но, по моим наблюдениям, в России уже давно нет богоборческой власти и не доводилось слышать, чтобы президент или кто-либо из правительства просил иерархов нашей Церкви участвовать в экуменизме, одобрять глобализм и т. п.
Напротив, ныне в России наша Церковь имеет такую свободу от государства, какой не знала уже несколько столетий, что, кстати, видно и из факта свободного распространения обсуждаемого письма. В прошлом веке за подобные обвинения в адрес власти авторов ожидала бы участь священномученика Илариона (Троицкого), в позапрошлом – святителя Иннокентия Пензенского, а в позапозапрошлом – святителя Арсения (Мацеевича).