Поверх чего одевали лапти ответ

Лапти

Биркебейнеры, участники гражданских войн в Норвегии во 2-й половине 12 — начале 13 вв., главным образом обедневшие крестьяне-бонды, часто носили обувь из берёсты, откуда их прозвище (биркебейнеры — буквально «берёзовоногие», «лапотники»).

Содержание

Изготовление

Для изготовления одного лаптя требуется семь лык длиной по два метра каждое. Ширина одного лыка равна примерно ширине большого пальца на руке мужчины, который сам и заготавливал лыко и, впоследствии, сам плёл лапти. Для плетения требовалось лыко с ровной части ствола липы, чтобы по всей длине оно не имело дефектов. То есть, для заготовки лыка выбирались взрослые, ровные, высокие липы. Нередко после суммарной потери коры, пригодной для плетения, дерево не выживало и стояло с голым «ободранным» стволом. Это нашло отражение в русском языке в виде образного выражения «ободрать как липку» в значении «отобрать все имеющиеся у кого-либо или у чего-либо полезные ресурсы и создать тем самым угрозу жизни и существованию кого-либо или чего-либо».

Лапоть начинают плести с пятки. Для начала используется только пять лык. Плетение простое, при котором одно лыко попеременно сначала прижимает своей плоскостью соседнее, оставаясь сверху, но далее само прижимается последующим лыком и располагается под ним и так по всей своей длине. Когда все лыки переплетутся и достигнут края своими концами, то они перегибаются назад и переплетаются дальше, продолжая длину образующейся при этом плоскости.

Пятку начинают плести, перегнув лыки пополам через «говенник» — ссучёное в шнур лыко. Говенник должен представлять собой связанный в виде круга лыковый шнурок, образующий край проёма будущего лаптя, в который просовывается нога. После того как пятка будет сплетена и «утянута» по колодке, то тогда с обеих сторон (также, будучи перегнутыми посередине, сначала одной, а потом и другой половинами) вплетаются последние два лыка и продолжают плестись сначала подошва, а потом и «голова» лаптя. Когда длины подошвы хватает для того, чтобы загнуть её наверх и закрыть пальцы стопы до подъёма (образовать «голову» лаптя), то подошва огибается через говенник (теперь уже с передней стороны лаптя), а оставшиеся концы лык продолжают плестись сверху в обратном направлении по длине подошвы, образуя тем самым второй, внешний, слой лаптя. Именно на этой стадии плетения и начинает применяться кочедык. Им приподнимаются уже сплетённые петли для просовывания в них концов лык. Ручкой кочедыка приподнятая петля прибивается назад. Дойдя до краёв подошвы, некоторые из лык, симметрично с правой и с левой сторон, также огибаются через говенник притягивая подошву к нему и придавая бокам лаптя вертикальное положение, а самому лаптю форму, похожую на туфлю. Став «двуслойным», лапоть приобретает большую прочность. После того как внешний слой лаптя износится до такой степени, что носить лапоть становится неудобно, лапоть можно на некоторое время починить. Это в крестьянской среде называлось «подковырнуть». Значит вместо изношенных лык внешнего слоя, при помощи кочедыка, всунуть обрезки новых лык. Но считалось, что к такой операции «подковырки» прибегали только бедняки, не имевшие возможности приобрести даже новые лапти. В классической русской литературе это нашло отражение, например, у Н. А. Некрасова в стихотворении «Калистрат»:

А хозяйка занимается На нагих детишек стиркою. Пуще мужа наряжается, Носит лапти с подковыркою.

Использование

Лапти носились с портянками (онучами). От лаптя вверх и вокруг голени, на манер древнегреческой сандалии, шёл лыковый шнурок, который внизу крепился за говенник лаптя и удерживал портянку от разматывания. Тем не менее при длительной ходьбе периодически приходилось переобуваться и перематывать сбившиеся портянки.

Плетение лаптей было на Руси зимним занятием крестьян, когда не было полевых работ. Заготовкой лыка занимались в определённое летнее время года, когда лыко обладало необходимыми прочностными характеристиками.

Новые, только что сплетённые лапти были сделаны по одной колодке и в паре не отличались левый от правого.

Мужчине пары лаптей хватало на неделю, не более. Отсюда поговорка: «В дорогу идти — пятеры лапти сплести!».

История

Одно из первых упоминаний о лаптях встречается в «Повести временных лет» (XII век). Описывая победу киевского князя Владимира Красного Солнышка, летописец цитирует одного из воевод:, который, глядя на пленников, одетых в сапоги, якобы сказал: «Эти не захотят быть нашими данниками; пойдём, князь, поищем лучше лапотников».

Нижеприведённое описание основывается на статье из энциклопедии Брокгауза и Ефрона (нач. XX века) :

Лапти в XIX веке плели из лыка, с помощью железного крючка, называемого кадачем, и деревянной колодки. Иногда, как, например, в Полесье, Л. состояли только из одной подошвы, в большинстве же случаев им придавали форму башмака, и тогда оплетали лыком верх передней части колодки и приделывали задники. Свободные концы лык загибали снова внутрь и закрепляли, отчего края отверстия получали ровность и не натирали ноги. По краям отверстия приделывали из тех же лык ушки, чтобы при помощи просунутых в эти ушки ремней стягиванием последних можно было бы сузить отверстие и тем самым прикрепить лапоть к ноге. Лучшим материалом для лаптей считалось липовое лыко, сдираемое с молодых, не толще 1½ вершков, липок и отличающееся крепостью. В северных губерниях за неимением липы лыко драли с березы; такое лыко малопрочно, и лапти из него носятся не более недели. Лозовое лыко употреблялось только в Полесье. Длина липового лыка большей частью 3 аршина; на пару лаптей идет 32 лыка, а одна липка дает 3-4 лыка, так что на пару лаптей нужно 3-4 деревца. Так как большинство жителей северной и восточной России носило лапти, то и потребление березового и липового лыка и связанное с ним истребление молодого леса было очень велико. Точного учета производства лаптей не было; значительная часть этой обуви делалась непосредственно потребителями, большей частью старейшими членами семейств, к другой работе уже малоспособными. Иногда, впрочем, производство лаптей получало значительную концентрацию; так в конце XIX века, в селе Смирнове Ардатовского уезда Нижегородской губернии, этим делом занималось до 300 человек, причем каждый в зиму заготовлял до 400 пар лаптей. В селе Семеновском, близ Кинешмы, производили на 100 тыс. руб. лаптей., расходящихся по всей России. Из села Мыть Шуйского уезда (Владимирской губернии) отправлялось в Москву 500 тыс. пар лаптей.

Типичные виды лаптей, и способы изготовления

Лапоть м. лапоток; лаптишка, лаптища м. постолы южн. зап. (немецк. Basteln), короткая плетеная обувь на ножную лапу, по щиколодки, из лык (лычники), мочалы (мочалыжники, плоше), реже из коры ракиты, ивы (верзки, ивняки), тала (шелюжники), вяза (вязовики), березы (берестянники), дуба (дубовики), из тонких корней (коренники), из драни молодого дуба (дубачи, чрнг.), из пеньковых оческов, разбитых ветхих веревок (курпы, крутцы, чуна, шептуны), из конских грив и хвостов (волосянники), наконец из соломы (соломенники, кур.). Лычный лапоть плетется в 5—12 строк, пучков, на колодке, кочедыком, коточиком (железный крючок, свайка), и состоит из плетня (подошвы), головы, головашек (переду), ушника, обешника (каймы с боков) и запятника; но плохие лапти, в простоплетку, без обушника, и непрочны; обушник или кайма сходится концами на запятнике, и связываясь, образует оборник, род петли, в которую продеваются оборы. Поперечные лыка, загибаемые на обушнике, называются курцами; в плетне обычно десять курцев. Иногда лапоть еще подковыривают, проходят по плетню лыком же или паклею; а писаные лапти украшаются узорною подковыркою. (Словарь Даля)

В русском фольклоре и культуре

Поскольку кожаная обувь всегда стоила дорого и позволить себе её могли только состоятельные люди, беднота ходила в лаптях, вследствие чего лапти стали символизировать нищету, низкое происхождение, а в советское время также бескультурье и отсталость.

В самовосприятии русских лапти — один из важнейших символов традиционного национального быта.

Отсюда ряд устойчивых выражений в русском языке:

Сейчас лапти часто занимают центральное место в экспозициях некоторых музеев, используются на эстраде и в спортивной жизни. Например, в городе Суздаль в 2007 году с успехом прошел «Спортивный праздник Лаптя», который в 2008 году приобрел статус международных состязаний. А известный Костромской музыкант и танцор Игорь Белов использует лапти в одном из своих зрелищных номеров «Чечетка в лаптях и с баяном». Плетение лаптей — как развивающее мелкую моторику у детей — используется в детских образовательных учреждениях, а сами лапти — в детских и взрослых фольклорных ансамблях.

Источник

rama909

rama909

РУССКИЕ ЛАПТИ.

Поскольку кожаная обувь всегда стоила дорого и позволить себе её могли только состоятельные люди, беднота ходила в лаптях, вследствие чего лапти стали символизировать нищету, низкое происхождение, а в советское время также бескультурье и отсталость.

Лапти отличались крайне низкой себестоимостью, ввиду обилия материала и простоты изготовления (мужчин с детства учили плести лапти и, в дальнейшем, сноровка позволяла изготавливать такую обувь буквально «между делом»), и недолговечностью (около десяти дней зимой и около пяти дней в остальное время года).

Лапти, а под иным названием «лычаки», были также распространены y карелов, мордвы, татар, финнов, эстонцев, чувашей. Сходный вид обуви применяли и японцы, и североамериканские индейцы, и даже австралийские аборигены.

Тщательно снятые лыки затем завязывали по сотням в пучки и хранили в сенях или на чердаке. Перед плетением лаптей лыко в течение суток обязательно отмачивали в теплой воде. Затем кору соскабливали, оставляя луб. Из воза лык – от 40 до 60 пучков по 50 трубочек в каждом – получалось приблизительно 300 пар лаптей. О скорости плетения лаптей различные источники говорят по-разному: от двух до десяти пар в день.

А хозяйка занимается

На нагих детишек стиркою.

Пуще мужа наряжается,

Носит лапти с подковыркою.

Лапти носились с портянками (онучами). От лаптя вверх и вокруг голени, на манер древнегреческой сандалии, шёл лыковый шнурок, который внизу крепился за говенник лаптя и удерживал портянку от разматывания. Тем не менее при длительной ходьбе периодически приходилось переобуваться и перематывать сбившиеся портянки.

Плетение лаптей было на Руси зимним занятием крестьян, когда не было полевых работ. Заготовкой лыка занимались в определённое летнее время года, когда лыко обладало необходимыми прочностными характеристиками.

Новые, только что сплетённые лапти были сделаны по одной колодке и в паре не отличались левый от правого.

Мужчине пары лаптей хватало на неделю, не более. Отсюда поговорка: «В дорогу идти — пятеры лапти сплести!».

Одно из первых упоминаний о лаптях встречается в «Повести временных лет» (XII век). Описывая победу киевского князя Владимира Красного Солнышка, летописец цитирует одного из воевод:, который, глядя на пленников, одетых в сапоги, якобы сказал: «Эти не захотят быть нашими данниками; пойдём, князь, поищем лучше лапотников».

В начале XX века Россию еще нередко называли страной «лапотной», вкладывая в это понятие оттенок примитива и отсталости. Лапти, ставшие своего рода символом, вошедшим во множество пословиц и поговорок, традиционно считали обувью беднейшей части населения. И неслучайно. Вся русская деревня, за исключением Сибири и казачьих районов, круглый год ходила в лаптях. Казалось бы, что сложного несёт в себе тема история лаптя? А между тем даже точное время появления лаптей в жизни наших далеких предков неизвестно по сей день.

Принято считать, что лапти – один из самых древних видов обуви. Во всяком случае, костяные кочедыки – крючки для плетения лаптей – археологи находят даже на неолитических стоянках. Не дает ли это основание предполагать, что уже в каменном веке люди, возможно, плели обувь из растительных волокон?

Широкое распространение плетеной обуви породило невероятное разнообразие ее сортов и фасонов, зависящих, прежде всего, от сырья, использованного в работе. А плели лапти из коры и подкорья многих лиственных деревьев: липы, березы, вяза, дуба, ракиты и т.д. В зависимости от материала и плетеная обувь называлась по-разному: берестяники, вязовики, дубовики, ракитники … Самыми прочными и мягкими в этом ряду считались лыковые лапти, изготовленные из липового лыка, а самыми плохими – ивовые коверзни и мочалыжники, которые делали из мочала.

Нередко лапти именовали по числу лыковых полос, использованных в плетении: пятерик, шестерик, семерик. В семь лык обычно плели зимние лапти, хотя бывали экземпляры, где количество лык доходило до двенадцати. Для прочности, тепла и красоты лапти проплетали вторично, для чего, как правило, в ход шли пеньковые веревки. С этой же целью иногда пришивали кожаную подметку (подковырку). Для праздничного выхода предназначались писаные вязовые лапти из тонкого лыка с черными шерстяными (а не пеньковыми) оборами (то есть тесьмой, закрепляющей на ногах лапти) или вязовые красноватые семерики. Для осенних и весенних работ во дворе более удобными считали высокие плетеные ступни, вовсе не имевшие обор.

Обувь плели не только из древесной коры, в дело шли и тонкие корни, а потому и сплетенные из них лапти прозывались коренниками. Модели, изготавливаемые из полосок ткани и суконных покромок, называли плетешками. Лапти делали и из пеньковой веревки – курпы, или крутцы, и даже из конского волоса –волосянники. Такую обувь чаще носили дома или ходили в ней в жаркую погоду.

Отсюда ряд устойчивых выражений в русском языке:

«лапоть» как троп обозначает простака, необразованного человека;

производное прилагательное «лапотный» в том же значении;

«(Чай,) не ла́птем щи хлеба́ем» означает «мы учёны, не надо нам пояснять да указывать»;

шутливое выражение «плюс-минус лапоть» в науке означает «плюс-минус максимальная погрешность, при которой измерение ещё имеет смысл».

«лапотниками» или «лаптёжниками» в период Великой Отечественной войны называли немецкие военные самолёты «Юнкерс-87» из-за характерной формы обтекателей неубираемого шасси.

Источник

LiveInternetLiveInternet

—Метки

—Музыка

—Рубрики

РИСУНКИ ЕВГЕНИЯ АНТОНОВА

—Подписка по e-mail

—Поиск по дневнику

—Статистика

Лапти – самая древняя обувь на Руси.

ЛАПТИ (ВЕРЗНИ, КОВЕРЗНИ, КРЕСТОВИКИ, ЛЫЧНИКИ, ЛЫЧНИЦЫ, РАЧКИ) — Они представляли собой низкую легкую обувь, использовавшуюся круглый год и привязывавшуюся к ноге длинными шнурами — ОБОРАМИ

Лапотной Россия оставалась до 30-х годов 20 века.
Материал для лаптей всегда был под рукой: их плели из лыка липы, вяза, ракиты, вереска, из бересты и мочала. На пару лаптей обдирали три молоденьких (4-6 лет) липки.

Лапти для будней старались сделать прочными, чтобы дольше носились. Их плели из грубого широкого лыка. К ним прикреплялись подметки, которые оплетались пеньковыми веревками или тонкими полосками древесины дуба, размоченными в кипятке. В некоторых деревнях, когда на улице было грязно, к лаптям привязывались толстые деревянные колодки, состоявшие из двух частей: одна часть привязывалась к передней части стопы, другая — к задней. Будничные лапти, без дополнительных приспособлений, имели срок годности от трех до десяти дней.

Чтобы укрепить и утеплить свои лапти, крестьяне «подковыривали» их подошвы конопляной верёвкой. Ноги в таких лаптях не замерзали и не промокали.

Верёвочные лапти назывались чуни, их надевали дома или для работы в поле в жаркую, сухую погоду.

В некоторых деревнях ухитрялись плести лапти из конского волоса – волосяники.

Держались лапти на оборах – кожаных узких ремешках или верёвках из конопляного волокна (моченцах). Ноги оборачивали в холщёвые портянки, а потом закутывали в суконные онучи.

Фото Зубова Ильи

Во время Гражданской войны (1918-1920) в лаптях ходила бoльшая часть Красной армии. Их заготовкой занималась чрезвычайная комиссия (ЧЕКВАЛАП), снабжавшая солдат валяной обувью и лаптями.

С лаптями в русской деревне было связано много различных поверий. Принято было считать, что старый лапоть, подвешенный в курятник, предохранит кур от болезней, будет способствовать яйценоскости птиц. Считалось, что корова, окуренная после отела из лаптя, будет здорова и даст много молока. Лапоть с уложенной в него травой-мокрицей, брошенный во время сильной засухи в реку, вызовет дождь и т. д. Лапоть играл некоторую роль в семейных обрядах. Так, например, по обычаю, вслед свахе, отправлявшейся сватать, бросали лапоть, чтобы сватовство было удачным. При встрече молодых, возвращавшихся из церкви, ребятишки поджигали лапти, набитые соломой, чтобы обеспечить им богатую и счастливую жизнь, предохранить их от несчастий.

Полюбила я его,
Зовут его Степою.
Он в ботинках, я в лаптях,
Так за ним и шлепаю.

ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ СТАРОГО ПЛЕТУХАНА

ИСТОРИЯ ПЕРВАЯ. НАУКА

Все, о чем пойдет речь в этой истории, происходило примерно в 1934 году, когда мне было шесть лет от роду. Вечером в избе, ближе к переднему углу, где стояли иконы и образа и светила висячая семилинейная керосиновая лампа* (здесь и далее см. «Словарик к статье» на стр. 44.), собрались взрослые. На лавке справа от стола сидел отец и цыновал лычки для лаптей. На следующей лавке мать месила в деже* тесто для хлеба. В сторонке, почти впотьмах, сидела бабушка, или, как у нас ее называли, «мать старая», и вслепую вязала* шерстяной чулок. В семье еще были две девочки, Настя и Маша, которые уже спали на печке. Все были заняты делом, и только я оставался свободным. Правда, иногда отец просил меня подать ему очередную каталку лыка и подержать ее в растянутом положении, чтобы ему удобнее было разрезать каталку на ленты и уж потом цыновать.

Отец не стал возражать своей матери и тут же заставил меня цыновать лыки для будущего моего изделия, показал колодку, на которой я буду плести лапти на свою ногу, ширину лыка для этого размера, и я начал рядом с отцом первый свой настоящий труд. Конечно, качество концов*, изготовленных мною, было плохое. Ленты выходили непараллельными, с зарезами и задирами по сторонам, но отец меня успокаивал: «Молодец, плетухан!» А уж когда лента совсем получалась некачественной, он велел отрезать другую, приговаривая: «За лыком будешь сам ходить, тогда и научишься беречь его, резать, как следует, и цыновать».

Так я провел весь вечер со взрослыми и всячески противился, когда меня отправляли спать на полати*. Потом я долго не мог заснуть из-за впечатления, которое осталось от моего первого труда рядом с отцом, сплетающим настоящие, уковыристые лапти.

Таким образом, не одну неделю потратил отец на обучение сына, кстати говоря, единственного: другие дети в семье были девчонки. И вот мои старание и настойчивость привели к тому, что отец остался доволен моими достижениями, и мы вдвоем перешли к следующей операции: вставили в лапоток колодку. Я начал перетягивать концы, чтобы лапоть был плотным, хорошо облегал колодку, принял ее форму. Затем приступил к оформлению головашки и плетению. Я до такой степени увлекся этим, что все мои детские мысли были о том, чтобы скорее сплести самому себе лапти, пойти в них на улицу и похвастаться друзьям. Но дело подвигалось медленно: отец не снижал своих требований к моей работе, заставляя переделывать то, что сделано с ошибками. Бабушка молилась, просила у Бога, чтобы он послал рабу Божьему Сергию много терпения в трудах.

Наконец-то настал тот день, когда я под присмотром отца и с его помощью сплел первый лапоток на свою ногу! Конечно, хоть лапоть и был похож на лапоть, в нем хватало недостатков, которые портили его вид. Тем не менее вся наша семья любовалась первым моим изделием. Бабушка несколько раз перекрестила меня и помолилась за меня перед образами с лампадкой.

Затем, по законам предков, была проведена следующая процедура: в русской печи мама развела огонь и поставила на таган* сковороду с моим лаптем. Через некоторое время лапоток превратился в горстку пепла, который собрали ложкой и закатали в хлебный мякиш. Меня заставили съесть этот колобок. Бабушка сказала, что тогда я на всю жизнь запомню, как плести лапти. Я не смел ослушаться старших и съел хлеб с золой под их одобрительные возгласы. До сих пор мне помнится сладковатый вкус сгоревшего липового лыка.

Кстати сказать, то же самое проделывали и с шерстяными изделиями, которые впервые изготовляли девочки.

Так я был произведен в плетуханы. Отец сказал, что он рад появлению помощника. Видимо, он хотел меня поощрить, чтобы я не забыл его науку. В то время лапти играли большую роль в жизни простого деревенского жителя. Теперь, оглядываясь назад в сложные тридцатые годы, я горжусь своим «достижением», потому что оно очень пригодилось через несколько лет, в Великую Отечественную войну, когда не только наша семья и родственники, но и мои школьные учителя, и беженцы, прибывшие в наше село из оккупированных фашистами районов, ходили в лаптях, сплетенных мною.

ИСТОРИЯ ВТОРАЯ. ВОЙНА И ЛАПТИ

Придя в лес, я, как старший по возрасту, попросил братьев быть осторожными с ножами, не терять друг друга из виду, побыстрее заготовить все необходимое и идти домой. Увлекшись делами в гущине леса, мы не заметили надвигающуюся грозу. Выйдя на поляну, чтобы определить примерное время по солнцу, мы увидели страшную тучу, и над нами разразилась гроза, полил дождь. Побросав свою добычу, мы побежали домой. Сверкали молнии, грохотал гром, стало прохладно и темно, как в сумерках. Взявшись за руки, мы с Ваней тащили младшего братишку Колю, успокаивая его и себя, как могли.

Уже в Кермиси, где были наши дома, гроза прекратилась, засияло солнце, опять стало тепло и радостно. Как ни в чем не бывало, я пришел домой и, бросив топорик, с которым не расставался и в грозу, увидел плачущую маму и сильно расстроенного отца. Я воспринял их настроение, как обиду на мое отсутствие в такую погоду, но тут же услышал от отца: «Сынок, началась война!» От этих слов мама заплакала в голос, а отец стоял посередине избы хмурый, как недавняя грозовая туча.

С уходом отца мама стала главной в семье, где кроме меня были четыре младшие сестры. Я же стал ее первым помощником, заменой отцу во всех мужских делах по хозяйству. У нас были огород с садом, корова, овцы, поросенок, куры. Война заставила многому научиться, многое делать, и мы, как муравьи, старательно трудились, помогая маме.

Однажды мама говорит мне: «Сережа, ты когда-то научился лапти плесть. Теперь надо вспомнить об этом и плесть лапти для всех нас, в первую очередь для меня, а то мне не в чем на работу идти». Представьте себе, как трудно было пацану в возрасте тринадцати лет начать выполнять работу, которую выполнял отец, не только владевший кузнечным делом в колхозе, но умевший и плотничать, и бондарничать*, и чинить швейные машины и ходики, и подшивать валенки, и плести лапти для всей семьи на все случаи жизни. Теперь и я, как бы унаследовав от отца его обязанности, должен был исправно их выполнять, как настоящий мужчина. И я старался.

Залез я на сеновал, где лежали пучки лыка, заготовленные еще отцом, скинул один вниз, отнес на реку и «утопил» возле берега, приткнув колом, чтобы не уплыл. Там лыко должно было оставаться до вечера, а потом его нужно было раскатывать в каталки и после подсыхания острым ножом нарезать из него концы для будущих лаптей. Все это делал мой отец, а я всегда был рядом и учился тому, что он мастерил.

Выполнял я и более серьезные заказы. Так, зимой, в начале 1942-го, по селу прошел слух, что в сельсовете принимают лапти для одного из промышленных предприятий Урала. Я сходил туда, чтобы уточнить условия, и оказалось, что хозяйственник какого-то завода принимает лапти по цене восемьдесят рублей за пару. Посоветовавшись с мамой, я два дня не ходил в школу, а плел лапти, чтобы их продать, и заработал четыреста рублей.

Труднее приходилось Петровичу, у которого по самое плечо не было руки, но и он умудрялся плести лапти, придерживая их ногами, затягивая концы зубами. Единственное, не припомню, чтобы женщины плели лапти: им, видно, и так хватало дел по хозяйству, да и за детьми надо было приглядывать. Детей берегли пуще глаза, несмотря на жуткие условия жизни тех военных лет.

Становясь все более маститым плетуханом, я оставался все же мальчишкой, дрался и шалил, как мои сверстники, и азартно играл во все деревенские игры. Однажды я сплел из лыка мяч и принес его в школу. Забыв обо всем, мы с одноклассниками увлеклись «футболом», и кто-то из нас разбил моим мячом окно, после чего все мы разбежались. При разбирательстве виновником оказался я, как хозяин изделия, и мне предстояло устранить причиненный школе ущерб. Однако директор смилостивился и сумел разрядить ситуацию, тем более, что немало учителей и учеников ходили в сплетенных мною лаптях. Мяч тот злополучный не сохранился, а вот кошель* и брусошник* до сих пор есть в моей небольшой коллекции.

Я перестал носить лапти после окончания первого курса. В августе 1946 года «по личному указанию И. В. Сталина» я был призван в Советскую Армию и направлен на учебу в Рязанское Краснознаменное пехотное училище имени К. Е. Ворошилова. За годы учебы в училище я плел лапти только во время отпусков, которые проводил в родном селе.

Процитировано 11 раз
Понравилось: 4 пользователям

Источник