Что такое пятое евангелие
Пятое Евангелие
Слово к читателю
В структуре библейского космоса, а значит, и в сакральной географии всего христианского человечества Иерусалим занимает особое, исключительное место. Это – «пуп земли», источник «силовых линий», пронизывающих и определяющих различные сферы духовности, творчества, культуры. Конечно, на современных географических картах Святой Град не изображается, как на средневековых, геометрическим центром «круга земного». Но в духовных координатах христианина средоточный пункт мировой истории по- прежнему там – у святынь Голгофы и Живоносного Гроба.
Эта земля нам не чужая. Культура народов нашей страны исконно связана с древним наследием Святой Земли, Ближнего Востока. Русская, как и другие славянские культуры, – культура библейская. Вся система ценностных ориентаций, весь менталитет русского православного человека основаны на Новом Завете. «С востока Свет» – для России это верно не только в высшем смысле – в философии, литературе, художественной традиции; библеизмом проникнуты и самые глубокие пласты народного сознания и самовыражения. Во всем мире русского человека зовут библейским именем Иван (Иоанн). В праздник Богоявления каждая из российских рек становится Иорданью. Богослужебные сосуды для перенесения Святых Таин называли в старину сионами и иерусалимами. Вслед за Крещением Руси, когда славянская душа после долгой языческой дремы только-только пробуждалась к христианской жизни, вошли в нее впервые и навсегда – вместе с Евангелием, молитвой и иконой – далекие и с детства всем нам близкие слова и названия: Земля Обетованная, Иерусалим, Вифлеем.
Русско-палестинские церковные и культурные связи не уступают по давности самой истории Руси и Русской Православной Церкви. Древнейшее упоминание этнонима Рус историки находят в одной из антиохийских хроник. Первый митрополит, крестивший Русь с князем Владимиром Красным Солнышком, был, по киево-печерскому преданию, святой Михаил Сирин, т.е. сириец по происхождению.
XII век – особое время в истории. Эпоха крестовых походов радикально раздвинула духовный, политический и географический кругозор народов, открыв впервые людям христианской Европы – в том числе Руси – древневосточную колыбель цивилизации, Палестину, Евразию, целый мир Востока. Мы чаще и отчетливей вспоминаем – и совершенно справедливо – негативную сторону крестоносной эпопеи, но не всегда сознаем плодотворное значение того духовного порыва, который стоял за рыцарскими приключениями и географическими открытиями. Двухвековая «битва за Иерусалим» позволила европейцу, оказавшемуся вдруг на ближневосточном перекрестке религий, эпох, цивилизаций, оглянуться, задуматься и познать не Азию – самого себя, неизведанные глубины собственной духовности, веры, поэзии. Без этого открытия Западом Востока невозможны были бы ни трубадуры, ни готика, ни Данте с его головокружительной космологией Рая и Ада, ни Сорбонна с культом «арабского» Аристотеля.
Для православной Руси хождение – и вхождение – в заповедный мир библейского Востока тоже было глубоким творческим потрясением. Но в отличие от воинственной пассионарности западных крестовых походов движение русских «очарованных странников» привело к возникновению более мирного, не рыцарского – музыкально-поэтического «сословия», так называемых «калик перехожих» (от латинского «calliga» – «сапог»). После паломничества, иногда неоднократного, всю оставшуюся жизнь странствовали они по Руси с пением псалмов, духовных стихов и былин о сказочных городах и великих святынях Востока. В том же XII веке, судя по историческим словарям, появляется в русском языке слово паломник – от латинского «palmarius» (само слово «пальма» осталось неизвестно древнерусским источникам, пальму называли фиником – «финикийским деревом»).
На протяжении всего средневековья русско- палестинские связи и взаимообмены оставались постоянным, в иные времена особенно интенсивным фактором духовной жизни Руси, определяя во многом «картину мира» русского человека. Помимо книжного литературного жанра «хождений» живые библейские впечатления были постоянной темой русских духовных стихов. Древнейшим из них является полуязыческий еще по происхождению, сложный и «многослойный» по составу, «Стих о Голубиной книге», сливающий до неразличимости в поэтических образах Святую Землю и Святую Русь. В нем поется о том, как
. Близ города Ерусалимова
Восходила с востока туча грозная,
Выпадала Книга Голубиная,
которой никто не мог прочесть, пока «князь Владимир Владимирович» (имеется в виду, конечно, Владимир Красное Солнышко, Креститель Руси), не обратился за толкованием к «премудрому царю Давыду Евсеичу» – святому пророку и псалмопевцу Давиду.
Русский князь задает автору Псалтири в поэтической форме целый ряд «энциклопедических» вопросов. Какой город всем городам мать? Какая река всем рекам мать? Какое древо всем деревьям мать? Не вдаваясь в подробное рассмотрение ответов и вообще в содержание Голубиной книги (Глубинной, т.е. о самых глубинах мироздания повествующей), отметим лишь яркую «палестинскую» окрашенность русской народной космологии, согласно которой
Иерусалим-город всем городам отец.
Почему Иерусалим городам отец?
Там у нас середа земли.
Гора Фавор – всем горам мать.
Почему гора Фавор всем горам мать?
Иордан-река – всем рекам мать.
Почему Иордан всем рекам мать?
Ибо в ней крестился Сам Иисус Христос.
Кипарис-древо всем древам отец.
Почему кипарис всем древам отец?
На нем распят был Спаситель Иисус Христос.
. Только на вопрос: «Какая земля всем землям мать», – сказители Голубиной книги уверенно отвечали: «Святая Русь всем землям мать!» – пересаживая тем самым на русскую Святую Землю и Иерусалим, и Иордан, и древо кипарис.
Позже, в середине XVII в., по замыслу Патриарха Никона, в архитектуре и топонимике Воскресенского монастыря под Москвой, получившего название «Новый Иерусалим», эти пересаженные имена и реалии «прорастут» из народной памяти, воспроизведя в точности на российской земле не только план и облик – по привезенной модели – храма Гроба Господня, но и всю географию Евангелия.
. Утешитель же, Дух Святый. напомнит вам все, что Я говорил вам ( Ин. 14, 26 ). Весь Новый Завет свидетельствует об исполнении этого обетования Господня. Апостолы и евангелисты лишь передали нам то, что напомнил им Дух Святой из жизни и бесед Учителя. Под действием Святого Духа они стали способны в сердечной простоте и чистоте созерцать открывшуюся им духовную реальность и столь же верно передавать ее другим.
Это относится в полной мере и к восприятию паломником реалий Святой Земли. Если Дух Святой не н а п о м н и т, даже с лучшими книгами и путеводителями в руках мы ничего не увидим и не поймем в святынях Иерусалима и Палестины.
Православное паломничество не имеет ничего общего с современным туризмом. Оно основано на молитвенном настроении, сердечном прикосновении к священным памятникам Библии. Мы пройдем по святым местам в первую очередь со Священным Писанием в руках и молитвой на устах. «Напоминание Святого Духа», о котором говорил Спаситель, состоит не в протокольных подробностях изображения городов и храмов, а в том, что подробности эти передаются духу читателя воздействием благодати Божией. Поэтому так же, как в Евангелии перед нами предстают не мертвые описания событий, а сами живые события, способные оказывать благодатное влияние на читателя, так в душе православного паломника при посещении святых мест навсегда запечатлеваются вечные н а п о м и н а н и я Духа Святого о происходившем на этой земле.
Евангелие – самая зачитанная и самая непрочитанная из земных книг. И земных ли? Что можно поставить в истории человечества рядом с Евангелием? Мытарь Закхей в Иерихоне, из-за малости роста, взлез на смоковницу, чтобы увидеть Иисуса. На какое дерево взлезть нам сегодня, чтобы незрячими глазами сквозь ложные огни и грохот прогресса в окамененном нечувствии увидеть и услышать Спасителя?
Может быть, лучший, даже единственный сегодня для нас способ приблизиться к Нему – пройти земными дорогами Евангелия, «влагая персты» или, лучше, сердцем прикасаясь к священным памятникам Палестины, земной родины Сына Божия, Сына Человеческого.
. Можно изучать Евангелие с богословской точки зрения – как источник догматического учения о Боговоплощении, о Боге-Троице, о грехе и искуплении. Можно – с исторической, как повествование о жизни, проповеди, крестной смерти и Воскресении Учителя и Праведника, Пророка и Чудотворца. Но можно – и как трепетный рассказ очевидцев: капернаумского сборщика податей Матфея или ученика Иоанна Предтечи и кумранитов Иоанна Богослова, удостоенного в Евангелии имени Сына Громова, а в позднейшей иконографической традиции – символа орла. Или стремительного Марка с его постоянным «тотчас», опиравшегося на устные рассказы первоверховного апостола Петра, духовным сыном, спутником и толмачом которого был он многие годы. Или антиохийского врача, писателя и художника Луки, греческий язык которого считают наиболее совершенным в Новом Завете, близким к классическому.
И есть «пятое Евангелие» – сама Святая Земля. Вся живая, на цвет, и запах, и ощупь воспринимаемая нами, словно сошедшая со страниц Евангелия: со стадами и пастырями, рыбаками и лодками, мирными пшеничными полями, на которых ученики Иисуса срывали колосья, и яростными солнечными точилами Виноградника Божия – Кармила. В каждом селении вы найдете древние ручные жернова и масличные прессы, в каждом кургане – многослойные россыпи ханаанской, библейской, античной, византийской нумизматики, с «динарием кесаря», статиром из рыбы, пойманной Петром, «потерянной драхмой» и «зарытым талантом», «лептой вдовы» и сребреником Иуды. Чуть- чуть благоговейного воображения – и вы увидите себя не только в Земле Иисуса, но и в Его времени, на самом разломе эр и цивилизаций, в конце Ветхого и начале Нового Завета.
Путь к «пятому евангелию»
Записки паломника в Турине
Приблизительное время чтения: 12 мин.
Одним из первых русских паломников у Плащаницы, когда она еще находилась в Константинополе, был новгородский архиепископ Антоний, и было это в 1200 году. С тех пор чудесному изображению на древнем полотне поклонялись многие поколения верующих. Для меня увиденное в Турине стало настоящим откровением. Хорошо знакомые евангельские строки зазвучали по-новому, словно они написаны лично для меня и для всех, присутствующих здесь. Образ Христа, отразившийся на древнем полотне, которое иногда называют пятым Евангелием, продолжает творить чудеса.
Когда же сошел Он с горы, за Ним последовало множество народа (Мф 8:1)
Людей в Турине действительно великое множество. Окруженный цепью горных вершин город встретил нас суетой рабочего дня: автомобили, светофоры, всеобщая спешка. Минуя многочисленные транспортные развязки и ленивые утренние пробки, мы наконец оказываемся в центре города. Выйдя из автобуса, упираемся в огромную «живую» очередь. Она тянется к собору Иоанна Предтечи, где хранится Плащаница, и начинается задолго до того, как мы увидим сам собор. Сейчас вместе с нами туда пытаются попасть несколько тысяч человек, и их число постоянно увеличивается. Однако очередью в привычном смысле слова этот людской поток назвать сложно: здесь никто никуда не спешит. Знающие люди сообщили, что путь к святыне займет около часа.
И следовало за Ним множество народа из Галилеи и Десятиградия, и Иерусалима, и Иудеи, и из-за Иордана (Мф 4:25)
. И не только из-за Иордана! Кого тут только нет! Вот делегация из Греции во главе с православным епископом. А вот целый монастырь католиков-францисканцев: человек пятнадцать босых монахов, подпоясанных веревками. К русским здесь, похоже, привыкли, а вот облачения коптских священников выглядят для Западной Европы диковинными. Мало где увидишь в одном месте столь разных людей, представителей различных культур, стран и континентов, и услышишь такую смесь языков: итальянский, русский, немецкий, английский, португальский, арабский. Однако все собравшиеся сегодня в Турине люди прибыли поклониться одной общей святыне — ради нее они проделали этот путь через океаны, моря и горы. И мы понимаем, что мы здесь, чтобы следовать за Ним, за воплотившимся Словом Божьим.
Итак бодрствуйте, потому что не знаете, в который час Господь ваш приидет (Мф 24:42)
В очереди каждый бодрствует, как может. Православные из России читают акафист. Кто-то молча перебирает четки, кто-то говорит по телефону или на ходу доедает купленный неподалеку бутерброд. Но чем ближе цель нашего путешествия, тем меньше слышно посторонних слов. Мы попадаем на крепко сбитый деревянный помост с крышей, спасающей как от зноя, так и от дождя. Вдоль помоста размещены изображения Страстей Христовых — мучений Иисуса Христа, выполненные разными живописцами в разное время, от древних византийских икон до средневековых изображений в стиле Иеронима Босха. И ведь все эти репродукции — лишь отражение того единственного Образа, тайну которого хранит легендарная Плащаница.
Все, имевшие больных различными болезнями, приводили их к Нему и Он, возлагая на каждого из них руки, исцелял их (Лк 4:40)
Больных людей, как и прежде, ведут ко Христу. Помните евангельскую историю? — Для того, чтобы Иисус исцелил больного, его друзья разобрали крышу дома и прямо через дыру спустили страждущего в ту комнату, где находился Господь, окруженный толпой людей. Как и в те библейские времена, к больным в паломничестве к Туринской плащанице особое отношение. Для тех, кто не может ходить, здесь отдельная дорожка. Добровольцы довольно быстро провозят людей в инвалидных колясках вдоль людского потока. Больные — это не только старики: мимо нас провозят ребенка с ДЦП, мужчину без ног. Очередь почтительно расступается. Похоже, здесь все понимают, что именно они должны увидеть Христа первыми.
Придите ко Мне, все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас (Мф 11:28)
Труждающиеся, обремененные своими грехами и нуждами люди желают успокоения. Наверное, у каждого в этой многотысячной толпе, идущей на встречу со Спасителем, есть свое желание, своя просьба, своя молитва. Но главная мысль, которая буквально витает в воздухе, — это жертвенный подвиг Богочеловека, мучения, которые он претерпевал. Вспоминаются слова апостола Петра: «Он грехи наши Сам вознес телом Своим на древо, дабы мы, избавившись от грехов, жили для правды: ранами Его вы исцелились» (1 Петр 2:24).
От шестого же часа тьма была по всей земле до часа девятого; а около девятого часа возопил Иисус громким голосом: Или, Или! лама савахфани? то есть: Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил? (Мф 27:45–46)
В день распятия Христа на Голгофе собралось много народа. И если тогда многие оказались равнодушными свидетелями смерти Праведника, то сегодня среди нас нет равнодушных. Паломники делятся на группы по нескольку десятков человек и попадают в созданный из передвижных конструкций и плотных штор кинозал.
Свет в зале гаснет, и на экране появляется расшифровка «пятого Евангелия» — крупным планом нам показывают фрагменты Плащаницы: руки и ноги, пронзенные гвоздями, капли крови, исполосованную плетью спину. Эти кадры невозможно воспринимать спокойно. Кто-то продолжает молитву, кто-то не сдерживает слез.
Вход в храм совсем близко. Оставшийся отрезок пути мы проходим в полной тишине и сосредоточении.
И, взяв тело, Иосиф обвил его чистою плащаницею; и положил его в новом своем гробе, который высек он в скале; и, привалив большой камень к двери гроба, удалился (Мф 27:59–60)
В закрытой камнем пещере, где покоилось снятое со Креста Тело Иисуса, было очень темно. Мы вступаем в каменный храм и словно оказываемся в стенах той самой пещеры: свет выключен, и мозаику и настенные росписи не разглядеть. Наши взгляды устремлены в центр зала, где, освященная ярким светом, так, что видно малейшую складку, выставлена Плащаница. У нас есть несколько минут, чтобы рассмотреть святыню.
И ветер утих, и сделалась великая тишина (Мк 4:39)
Порой единственным правильным ответом на сложные вопросы бытия остается молчание. Когда сталкиваешься с чем-то необъяснимым, великим и очень важным для тебя самого и для целого мира, любые слова кажутся непростительной дерзостью. В такие моменты лишь благоговейное созерцание тайны и молитва могут что-то объяснить. Даже японские туристы, непрестанно щелкающие затворами своих фотокамер, не способны отвлечь внимание от созерцания этой тайны. В конце концов, и их, этих туристов, тоже любит Всемогущий Господь.
Иисуса ищете Назарянина, распятого; Он воскрес, Его нет здесь. Вот место, где Он был положен (Мк 16:6)
Место, где лежало Тело Богочеловека, хранит отпечаток тайны Его Воскресения. Евангелие не заканчивается эпизодом распятия Христа. Напротив, Его Воскресение открывает нам новую жизнь. Мы выходим из храма, где хранится Плащаница, и снова, как и час назад, окунаемся в атмосферу куда-то спешащего города. Я всматриваюсь в лица выходящих из храма людей, которые заполняют площадь. На них уже нет слез. На них радость, радость познания Тайны. И еще — живое воплощение слов Иоанна Златоуста, которые звучат в наших храмах на Пасху: Воскрес Христос, и пали демоны! Воскрес Христос, и радуются ангелы! Воскрес Христос, и торжествует жизнь! Воскрес Христос, и никто не мертв во гробе.
Итак идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа, уча их соблюдать все, что Я повелел вам; и се, Я с вами во все дни до скончания века. Аминь (Мф 28:19–20)
Сегодня в Турине русский день. Торжественное богослужение перед Плащаницей совершает митрополит Волокаламский Иларион и с ним более сотни клириков Русской Православной Церкви — епископов, священников и диаконов. На время службы католический туринский собор превратился в православный — его до отказа заполнили русские паломники из России, Украины, Беларуси, Молдовы, Италии, Германии, Великобритании, Франции, Испании, Португалии, Швейцарии и других стран. Свидетели богослужения из «местных» удивленно перешептываются: видимо, настолько необычно, торжественно и поразительно для них православное богослужение. Владыка Иларион произносит проповедь: «Перед этой великой святыней умолкает всякое человеческое слово, здесь прекращается всякая человеческая суета. На задний план уходят все наши проблемы, заботы и страсти, потому что здесь мы предстоим перед Самим Господом нашим Иисусом Христом, распятым и умершим за людей. Мы незримо ощущаем Его присутствие среди нас и просим, чтобы Он никогда не оставлял нас Своей благодатью. »
Что греха таить, в наше время образовался настоящий паломнический тренд, и человек, сколько-нибудь не лишенный въедливости, не может не начать считать количества рук, частей глав и прочего, связанного с останками тех или иных угодников Божиих. Иногда это ничего не значит, иногда может дать почву для сильного сомнения. Оно, конечно, порой преодолевается: не буду об этом думать, что бы передо мною сейчас ни было — я молюсь святому, и по вере моей мне воздастся. Но ведь вольно или невольно осадок на душе может оставаться…
Есть в нашем мире настоящие, несомненные святыни, относительно которых такие мысли невозможны. Вот Гроб Господень — что тут скажешь. Эта святыня безусловна. В отличие, например, от Каны Галилейской, с новопостроенными водоносами и бурной торговлей вином не лучшего качества. Вот мощи святителя Николая в Бари, от которых до сих пор проистекает миро; вот Святая Афонская гора с настоящей монашеской духовной жизнью, а не с фальсификатами и имитациями.
Туринская плащаница — святыня такого же уровня, совершенно особенная. Это осознается не умом, но иначе — иррационально, что, надо сказать, убеждает человека гораздо больше. У Плащаницы становится ясно: что бы ни говорили ученые — историки, археологи, — это величайшая святыня христианского мира, возводящая нас к самим фактам нашей веры: искупительной Жертве, страданиям и Воскресению Господа нашего Иисуса Христа. И в этом смысле Плащаница очень важна. Такие встречи с настоящим бывают нечасто, и, конечно, несколько минут у Плащаницы стали духовной вершиной нашего паломничества.
Так вышло, что встреча с этой святыней сопряглась в нашей поездке с другим удивительным открытием. Мы увидели равеннские мозаики — образец подлинного христианского искусства. В эпоху гламура, кича, икон, изготовленных печатным способом, типовых храмов и химического ладана такая неподдельная, настоящая красота — огромная редкость. Глядя на эти работы древних мастеров, можно зримо ощутить: Церковь — это действительно Небо на земле. Не в переносном смысле, но буквально.
Надеюсь, две эти встречи надолго останутся в памяти как подлинный опыт духовной жизни.
Протоиерей Максим КОЗЛОВ, настоятель домового храма святой мученицы Татианы при МГУ
Многим из нас известно изображение Туринской плащаницы — то самое, что в результате фотосъемки в конце XIX века неожиданно запечатлелось на негативе фотографии. Могу сказать, что теперь у меня есть личная фотография Плащаницы — она в мельчайших деталях отпечаталась в моей памяти. В любой момент могу закрыть глаза и увидеть ее. Это действительно сильнейшее впечатление — перед тобой Христос.
В паломничестве мы поклоняемся многим святыням, видим прекрасные иконы, но этот образ Христа (даже если не вдаваться в споры о том, подлинно изображение или нет) — этот Образ обладает колоссальной силой. И ценность Плащаницы, с моей точки зрения, заключена именно в ее Христоцентричности. Мы обладаем Священным Преданием и уже столь богатой христианской традицией, культурой, историей, что рискуем утонуть в деталях, забыть, ради Кого и вокруг Кого все это создавалось. В этом смысле Туринская плащаница дает нам удивительно простой и незамутненный, страшный и величественный, лишенный всего наносного, вне-культурный образ Христа, перед Которым все остальное меркнет.
Андрей ЗОЛОТОВ, главный редактор интернет–журнала «Russia Profile»
Я много читал о Плащанице, и мне было далеко не все равно, какова будет сама встреча с ней: не обманусь ли. Этого не произошло. Оказавшись в Турине, я вдруг ясно понял, что перед этой святыней заканчиваются любые споры о Христе. Становятся очевидны два факта, ради которых, наверное, и написано Евангелие. Первый состоит в том, что Христос был Совершенный Человек и именно как Человек Он претерпел за нас страшные страдания. Второй факт связан с тем, что мы переживаем на Пасху: Христос, пострадав истинно как Человек, воскрес как Совершенный Бог. Вокруг этих двух фактов выстроено все Евангелие. Можно много об этом читать, рассуждать, и даже не без пользы, — но когда видишь своими глазами, как эти два факта запечатлелись в земной материи, — это поражает.
Так получилось, что в ходе паломничества я видел Плащаницу несколько раз, и, честно говоря, эмоциональное переживание мое лишь усиливалось. Стоишь перед ней и понимаешь: это та тонкая преграда, за которой — Господь.
Тимофей КИТНИС, руководитель Паломнического центра апостола Фомы в Европе «St. Thomas — TdF»
Туринскую плащаницу человечество бережно хранит веками, но на самом деле, как мне кажется, наоборот — Плащаница хранит нас. В нашей паломнической группе были люди совершенно разного возраста — от школьников до свидетелей блокады Ленинграда, люди с разной глубиной веры. И, должен сказать, в поездке для каждого из нас момент встречи именно с этой святыней стал переломным. Каждый переживал это по-своему. Вот, к примеру, одной из самых старших среди нас была бабушка за 80: она давно уже без палочки не ходит, и мы за нее сильно переживали, как она будет передвигаться в путешествии, — так она оставила свой костылик у Плащаницы и дальше во все дни паломничества бежала впереди всех, обгоняя даже экскурсовода.
Знаю, что двое человек стали после нашей поездки читать Евангелие и молиться Богу.
Конечно, когда становишься очевидцем того, что дорого каждому христианину, чувства переполняют. Забываешь, где находишься, — перед тобой естественное, нерукотворное изображение Господа, Который спас тебя; Который ради тебя претерпел страдания и мучения. На Плащанице все это страшно и отчетливо проявилось: следы от шипов тернового венца, вонзившихся в Его главу, и пробитые руки и ноги, и рана, в которую апостол Фома потом вложил свои пальцы. Следы от ударов бича, по которым, как говорят специалисты, даже можно определить силу и возраст бившего. Даже отпечаток на спине Спасителя балки креста, который Он нес, пока не упал в изнеможении, — все это есть на полотне.
Господь для нашего назидания и вразумления сохранил эти пелены. Зачем? Наверное, для того, чтобы мы в очередной раз посмотрели на себя. Чтобы сделали что-то хорошее, важное, главное. Чтобы отказались от греха.
Около Плащаницы было очень много людей, мы видели паломников из других стран: эфиопов с татуировками в виде крестов на лбах и руках, последователей апостола Фомы — христиан из Индии, где люди и сегодня люди гибнут за свою веру. Думаю, каждый из множества людей, приехавших поклониться Плащанице, получил благодать в изобилии.
Протоиерей Игорь ФОМИН, клирик собора Казанской иконы Божией Матери на Красной площади
Фото Владимира Ештокина
Журнал «Фома» благодарит Международный паломнический центр «Покров» за организацию поездки и помощь в подготовке материала.