Что такое революционное правосознание
Что такое революционное правосознание
Ростовский государственный экономический университет, каф. Теории и истории права и государства, доцент
Становление концепции революционного правосознания в советской юридической науке
Сам термин «революционное правосознание» в современной историко-правовой науке обладает дискуссионным характером. Если одни исследователи настаивают на необходимости изменения его трактовки и категориального уточнения, то другие авторы отрицают возможность применения этой дефиниции как устаревшей, вышедшей из употребления и утратившей академическую значимость. Наиболее актуальными вопросами являются: существовало ли революционное правосознание как феномен правовой культуры, каковы его типологические черты, чем отличается российский вариант революционного правосознания от европейского.
Следует различать революционное правосознание как источник правотворчества, реализованное в соответствующих моделях правового поведения представителей различных социальных страт в революционный период, и как теоретическую конструкцию. В данной статье речь пойдет о формировании теоретических представлений о революционном правосознании как источнике права, которые сложились в юриспруденции после победы большевизма. Значительное место в формирующейся политико-правовой доктрине большевизма отводилось обоснованию несовместимости права и законности с революцией. Стремление к тотальному разрыву с прежней правовой системой и отрицание дореволюционных форм права стало фундаментальной установкой формирующейся правовой доктрины. Однако необходимость подавления оппозиции, обеспечения политического господства и создания благоприятных условий для построения диктатуры пролетариата обусловили пересмотр позиций относительно «ненужности» права после пролетарской революции. На уровне государственной власти была признана неизбежность формирования нового права, адекватного потребностям диктатуры пролетариата и социалистического строительства. В этой связи активизировался поиск нового определения права и его источников. В качестве основного источники права, цель которого сводилась к тому, чтобы «парализовать живучие импульсы наживы и эксплуатации и всякого рода наследий буржуазного уклада», провозглашалось революционное правосознание (Декрет о суде №1). Оно должно было обеспечить реализацию классового насилия, «пропущенного через фильтр «революционной совести».
Одной из первых работ, посвященных проблеме правосознания, было исследование Г.М. Португалова «Революционная совесть и социалистическое правосознание», опубликованное в 1922 г. Анализируя первые декреты советской власти о суде, автор пришел к выводу, что, если сначала революционное правосознание должно было выступать мерилом возможности применения законов свергнутых правительств, то впоследствии оно стало способом восполнения пробелов в праве. Он рассматривает законодательство как закрепление революционного правосознания. «Законодательство пролетарской революции 1917 г., исходившее из предпосылок не правовых, а социальных, стало претворением социалистического правосознания в обязательные правила поведения членов трудовой коммуны, слив воедино революционную совесть его исполнителей», – писал ученый.
В этот период получила широкое распространение трактовка социалистического правосознания как формы реализации революционной целесообразности. Социалистическим оно признавалось не в смысле социалистического идеала права, а в смысле задач реализации социальной революции. В широком смысле социалистическое революционное правосознание рассматривалось как основа, как источник всего революционного права, в частности и сформулированного в кодексах и декретах. В более узком смысле оно означало форму и источник восполнения и применения действующего права, принцип и источник непосредственного правотворчества суда и органов, применяющих право. Социалистическое правосознание трактовалось как осознание необходимости при отправлении правосудия действовать так, как это соответствует: а) пролетарской диктатуре; б) интересам классовой борьбы; в) коммунистической идее.
Предприняв попытку разграничить понятия «революционное правосознание» и «революционная совесть», В. Португалов высказал мнение, что под революционной совестью следует понимать не известное объективно содержание (как «революционное правосознание»), а субъективную способность осознать и применить революционное правосознание, уверенность в соответствии ему». Реализация классового правопонимания и представлений о правосознании как источнике права обусловили вульгаризацию права в целом. Как писал П. Стучка в статье «Пролетарская революция и суд», «на наших глазах происходит упрощение права, и для нас было ясно, что гражданские отношения должны быть понятны всякому толковому гражданину неюристу, как и юристу». Он доказывал в своих многочисленных статьях и выступлениях, что бессмысленно «требовать от граждан обязательного подчинения законам, которые им непонятны», и считал «величайшим лицемерием» говорить о справедливости в государстве, «где знание всех законов обязательно (ибо их незнанием запрещено отговариваться), а в то же время эти законы настолько сложны, что их понимать и верно толковать могут только специалисты-юристы».
Концепция революционного правосознания как источника права детерминировала представления новой политической элиты и марксистской юридической общественности о принципах функционирования судебной системы, которая должна была заменить дореволюционный суд. Трудно не согласиться с мнением В.С. Нерсесянца, что «история формирования советской теории права и государства и юридической науки в целом – это история борьбы против государственности и права в их некоммунистическом смысле и значении, против юридического мировоззрения как сугубо буржуазного…. история интерпретации установлений и учреждений тоталитарной диктатуры как принципиально нового государства и принципиально нового права, необходимых для движения к коммунизму…..».
По мере идеологизации и укрепления классово-коммунистического обоснования функционирования юстиции, её правовое содержание окончательно выхолащивалось. На съездах деятелей советской юстиции повсеместно звучали слова о том, что юрист должен быть прежде всего «непримиримым коммунистом», а уже потом юристом. Так, в 1922 г. на первом съезде юристов Украины партийный деятель И. Скрыпник обратился к собравшимся со словами: «При решении любого вопроса во мне борются юрист и партийный работник. Кто побеждает? Пария! Правовые нормы не фетиш, а орудия и средства в борьбе за укрепление советского государства».
Тезис о приоритете революционного правосознания над нормативно-правовыми актами, был пересмотрен с переходом к нэпу, когда возникла необходимость возрождения многих конструкций дореволюционного права, регулировавших гражданско и уголовно-правовые отношения.
Антонов-Саратовский В. О революционной законности// Революционная законность. 1924. №3-4.
Луначарский А.В. Революция и суд// Материалы НКЮ.Вып.2.М.,1918.
Нерсесянц В.С. Наш путь к праву. От социализма к цивилизму.М.,1992.
Португалов В.М. Революционная совесть и социалистическое правопонимание. СПб.,1922.
Рейснер М. Право. Наше право. Чужое право. Общее право. М.,1925.
Стучка П.И. Избранные произведения по марксистско-ленинской теории права. Рига,1964.
РЕВОЛЮЦИОННОЕ ПРАВОСОЗНАНИЕ
ОГЛАВЛЕНИЕ
Введение………………………………………………………………………. 2
1. Революционное правосознание..………………………. ……………..5
2. Социалистическая собственность……………….….…………….…. 8
3. Первые декреты новой власти………………………………………. 10
4. Гражданский кодекс РСФСР 1922 года……………..………………. 17
5. Право в период индустриализации и коллективизации…………….. 23
5.1Конституция 1936 года………………………………………………. 23
6. Гражданский кодекс РСФСР 1964 года……………………………. 27
Заключение……………………………………………………………………. 29
Список использованной литературы……………………………..………..…..27
ВВЕДЕНИЕ
Развитие политических идеологий в мировой истории, особенно влияние новых радикальных идеи общественного устройства, будь то буржуазная или социалистическая революция, показывает, что никакая крайняя политическая и экономическая доктрина не можеть решить все проблемы динамично развивающихся общественных отношений.
Для юриспруденции, в частности истории права и государства, это важный момент, так согласно некоторым теориям, источниками права во многом должны являться проистекающие из общественных, экономических, культурных отношений явления и методы решения конфронтаций проистекающих из общественных отношений, например социологическая теория, так называемое “живое право”
Согласно данному подходу отмечается приоритет общественных отношений, как содержания, над правовой формой. Эта теория хорошо согласуется с ограничением государственного вмешательства в экономику, с децентрализацией управления, что актуально для современного развития рыночной экономики. История советского права ярко показывает те преимущества и противоречия в переломный для России период первой половины XX века. Что важно с точки зрения изучения не только теории права, но и развития правоотношений в частности.
Современные развитые страны,а представительные органы власти претендующие на главенствующую роль в устройстве и организации жизни страны, учитывая весь накопленный исторический опыт, как правило берут самые непротиворечивые, устоявшиеся, проверенные способы, методы и решения для развития и благоприятного существования государства, общества и страны в целом.
История отечественного права периода СССР дает ответы на многие вопросы, которые и возникают по сей день. Так, например, марксистская теория государства и права объясняет сущность правовых институтов общества через антагонизм и раскол населения государства на классы эксплуататоров и эскплуатируемых. Но в то же время, подчеркивает обусловленность природы государства и права как надстроечных явлений экономической жизни общества. В октябре 1922 года был принят первый в мире социалистический гражданский кодекс. Несмотря на идеологическую основу, отрицающую частную собственность, как сам факт своего существования, этот опыт полезен и в наше время.
Уже в конце XIX века стали набирать силу социал-демократические движения, которые отрицали возможность справедливого общества, построенного на частной собственности и свободном рынке. С их точки зрения, полноценная демократия, в которой все граждане имеют равный доступ ко всем демократическим институтам (выборы, средства массовой информации, правосудие и т. д.), могла реализоваться только в рамках социализма.Эти процессы ускорились после Октябрьской революции 1917 г. в России.
Важным является то, что современное Российское право несет на себе отпечаток различных социально-экономических и политических систем организации общества:капиталистического до Октябрьской революции 1917 г., социалистического до начала 90-х гг. XX в. и современного общества со смешанной экономикой, движущейся к свободному рыночному регулированию с минимальным вмешательством государства в экономическую сферу.
Сейчас большинство современных историков, политологов, экономистов отмечают, что как чистый либерализм, так и социализм являются нежизнеспособными в долгосрочной перспективе общественно-политическими системами. Но, многие институты, этих в большинстве своем диаметрально противоположных идеологий актуальны и действуют в современной мировой практике.
В Дореволюционной России существовало деление частного и публичного права. В Советский период само понятие “частное право” фактически отрицалось как сам факт, диспозитивность и автономность существенно потеряли свою силу в выражении воли частных лиц. Но многие вещи актуальны и до сих пор и будут актуальны всегда, например вмешательство государства в частную жизнь жизнь в периоды тяжелых экономических состояний в стране, чрезвычайных положений, внеших посягательствах на целостность и интересы государства.
РЕВОЛЮЦИОННОЕ ПРАВОСОЗНАНИЕ
Политические события 1917 г. коренным образом изменили правовую систему России. Ранее существовавшее в Российской империи право было заменено разрозненными актами новой власти и революционным правосознанием. Новый этап развития поставил ряд важнейших правовых проблем, в том числе вопросы о правовых источниках и юридической технике.
Идеологические установки руководителей нового государства требовали пересмотра ранее сложившихся представлений о праве вообще и гражданском праве в частности. Важным было изменение статусов субъектов гражданских правоотношений, в особенности физических лиц. Были сняты всякого рода ограничения, которые существовали до революции по половому, национальному, вероисповедному принципам. Теперь все граждане получили совершенно одинаковую гражданскую правоспособность. Если в политических правах полного равенства не существовало, то в гражданских оно осуществлялось последовательно. Как уже было сказано выше, согласно основным канонам социалистической революции, государство и право должно исчезнуть вместе с делением общества на классы.
Необходимость в принятии различных декретов, в частности декрета о суде, была обусловлена позицией большевиков.Так В. И. Ленин решительно направленный на слом судебных учреждений, существовавших до Октябрьской революции писал: «…безусловной обязанностью пролетарской революции было не реформировать судебные учреждения. а совершенно уничтожить, смести до основания весь старый суд и его аппарат. Эту необходимую задачу Октябрьская революция выполнила, и выполнила успешно» 1
После Февральской революции перед в условиях отказа от предыдущей правовой системы, которая признавалась буржуазной, эксплуататорской перед юристами стала задача в выработке новой правовой доктрины.
Согласно психологической теории права, основоположником которой является
Л.И. Петражицкий, главным источником права являются чувства, инстинкты людей. Позитивному (официальному) праву придается ограниченное значение. Согласно теории Л.И. Петражицкого, роль государства в отношении права незначительна, практически ничтожна. Критикуя взгляд на право как веление государства, автор отмечал, что реально правом оказывается не только то, что находится вне ведения государства, не пользуется его положительным официальным признанием, но и многое такое, что со стороны государства встречает враждебное отношение, подвергается преследованию и искоренению как нечто противоположное и противоречащее праву в официально-государственном смысле.
Казалось бы этот подход наиболее близок к марксистской идеологии, но в условии войн, революций отводить главенствующую роль чувствам и эмоциям людей был нецелесообразно. Поэтому развитие позитивного права было неизбежным, хотя бы на определенный временный интервал.
Однако вскоре от данных теорий пришлось отказаться. Новая власть была вынуждена вводить большое количество императивных норм, чтобы контролировать положение внутри страны и не допустить контрреволюции. Так как стало появляться позитивное право Советского государства, которое следовало выполнять.
Новое в блогах
Евгений Ихлов: Революционное правосознание
Реабилитация жертв путинизма не может пройти без наказания его адептов
Словосочетание «революционное правосознание» стало грязным ругательством со времен создания ВЧК в декабре 1917. После победы Антикоммунистической революции Августа 1991, которая стала консервативной по идеологии «антиреволюцией» по отношению к большевизму, проклятия в адрес «революционного правосознания» слышались и из стана сторонников Ельцина, и от его все более многочисленных врагов. Словом, сегодня трудно найти понятия, вокруг которого сложился бы такой консенсус неприятия. Однако необходимо понимать, что когда при резкой смене социально-политической системы старая нормативная база либо становиться неадекватной, либо явно недостаточной, а старый судейский корпус отвергнут или также хронически неадекватен, то необычайно важным становиться создание юстиции, базирующейся на победивших принципах, часто понимаемых интуитивно. Ровно перед этой проблемой оказались, например, Соединенные Штаты 200 лет назад. Тогда судьи получили право исходить из тех законов, которые они бы ввели в качестве законодателей. Появился институт шерифов, а также «суд полковника Линча», для преступников, захваченных на месте преступления. Писаное право всегда опирается на не писанные цивилизационные принципы. Разница в том, что в основу одной интуитивной правовой системы ложатся протестантские или либерально-масонские идеалы и существует база в виде знакомства всех образованных людей с принципами римского права, а в основу другой – догосударственные архаические идеалы вечевой «соборной демократии» и уравнительной справедливости, как это было у французских санкюлотов или революционной братвы.
Когда «над нашей Родиной взойдет заря Свободы» (честное волшебное, эта фраза станет мемом), то возникнет двойная проблема.
Во-первых, реабилитация жертв путинизма. Во-вторых, наказания адептов путинизма.
Теперь о репрессивной стороне революционного правосознания. Прежде всего, необходимо отделить процесс, условно говоря, «депутинизации», аналогичный процессу денацификации после Второй мировой войны, от люстрации. «Депутинизация» должна стать процессом индивидуального юридического преследования всех, кто прямо нарушал законы и конституционные права – организаторов репрессий и провокаций, фальсификаторов выборов и уголовных дел, казнокрадов. Здесь имеется прямое нарушение действующих законов, и необходима только политическая воля, чтобы дать возможность уголовному правосудию сказать свое веское слово.
Сложнее с наказанием косвенных соучастников преступной политики. Здесь необходимо различать две категории: бенефициаров (благоприобретателей) репрессий и бенефициаров узурпации власти.
Бенефициары узурпации власти – это все, получающие выгоды от незаконной узурпации власти путинской номенклатурой. Депутаты «партии власти», получившие места в результате фальсификации выборов, и их платные помощники. Депутаты от оппозиции, тайно поддерживающие власть или мешавшие протестному движению по специальным указаниям. Незаконно избранные главы администраций. Министры правительств, назначенные по итогам сфальсифицированным выборов. Платные функционеры партии власти. Члены избиркомов, подписавшие фальшивые протоколы. Все косвенно причастные к фальсификации выборов и манипуляцией партиями и оппозицией. Участники заказных пропагандистских кампаний в СМИ и интернете в поддержку нелегитимной партии власти.
Все они должны подлежать люстрации. Люстрацию я бы разделил на запретную (жесткую) и информирующую (мягкую). Жесткая люстрация – это запрет на занятие административных постов, участие в выборах, запрет на управляющие посты на госпредприятиях и в госучреждениях. Запрет на преподавание и запрет на занятие редакционных постов в государственных, датируемых или общественных СМИ.
Мягкая люстрация – обязанность в любой публичной информации о себе: при выдвижении кандидатуры (на выборах или на конкурс должностей) или при трудоустройстве в сфере образования, управления или медиа, указывать на статус люстрированного – как бенефициара репрессий или бенефициара узурпации власти.
Мне кажется, что так будет справедливо. Если люди не будут охотиться на ведьм, то ведьмы станут охотиться на людей. Или как писали во Франции около четверти тысячелетия назад «милость к тиранам – это жестокость к их жертвам». И давайте не забудем, что сейчас в наших судах вовсю бушует «контрреволюционное правосознание».
Публикации
РАПСИ продолжает публикацию цикла исторических расследований кандидата исторических наук, депутата Госдумы первого созыва Александра Минжуренко о событиях, случившихся в России сто лет назад. Сорок вторая глава посвящена первой большевистской судебной реформе, последовавшей за Декретом о суде Совнаркома, а также правовым последствиям действий ВЧК и рабочей милиции.
Октябрьский переворот явился еще одним потрясением основ российской государственности и законности в течение 1917 года. Если Временному правительству за время своего существования так и не удалось восстановить правопорядок, то его свержение и подавно послужило толчком к разгулу преступности в столице и стране.
Анархисты, принявшие активное участие в перевороте, вообще решили, что той самой ненавистной машине принуждения – государству – пришел полный конец и пустились во все тяжкие. Почва для их выступлений сложилась намного более благоприятная, чем после Февраля. Тогда ведь свергли только царизм, а социальной направленности – против «богатых» – не декларировалось. Здесь же острие борьбы было обозначено очень четко: народ поднялся «против помещиков и капиталистов», т.е. против всех «буржуев-богатеев».
Революция совершалась под лозунгом «Грабь награбленное!» Такие лозунги были очень удобны анархистам и тем, кто так себя называл. Отныне само обладание хорошим жильем, приличной обстановкой и дорогими вещами автоматически превращало людей в обвиняемых и преступников. Они были заведомо виновными и подлежали безусловному наказанию. Самым распространенным видом наказания стала «экспроприация» всего нажитого добра.
Преступный мир отреагировал на решения II Съезда Советов моментально. Решениями съезда ведь были ликвидированы все органы Временного правительства, включая милицию. И немедленно в столице началась вакханалия. Уже 27 октября Петроград оказался полностью в распоряжении преступных элементов и тех солдат, которые просто решили поживиться, пользуясь временным безвластием.
Разгул мародерства и преступности продолжал нарастать и всё последующее время. 29 октября 1917 года столичное управление уголовного розыска подверглось нападению организованных преступников, в ходе которого вспыхнул пожар. В его пламени погибли почти все документы, собранные за долгие годы полицией, фотографии, «послужные списки» уголовных преступников и т.д.
Новой власти необходимо было срочно принимать меры. И уже 28 октября (10 ноября по новому стилю) был выпущен «Декрет о рабочей милиции». Этот закон ввиду его особой срочности вводился в действие сообщениями по телеграфу. Однако данный документ, как и все первые декреты советской власти, был декларативным и рекомендательным. В нем предлагалось всем советам рабочих и солдатских депутатов учредить свою рабочую милицию: «Военная и гражданская власти обязаны содействовать вооружению рабочей милиции и снабжению её техническими силами вплоть до снабжения её казённым оружием».
Можно, конечно, считать, что этим декретом и была учреждена советская милиция, однако создаваемые органы не были собственно государственной организацией. Еще в течение целого года отсутствовало какое-либо общее положение, а милицейские органы не имели штатной структуры. Это были добровольческие формирования, эффективность которых оказалась крайне низка. И потому этим непрофессиональным образованиям долгое время не удавалось справиться с нарастающим валом преступности.
Ярким примером неспособности новой милиции справиться с криминалом явилось то, что в январе 1919 года был ограблен сам глава правительства В. Ленин, на машину которого напали бандиты. Они высадили главу Совнаркома вместе с телохранителем и сопровождающими, отобрали у Ленина документы и угнали автомобиль.
Другим примером слабости советских органов правопорядка явилось то, что очень долго им не удавалось остановить погромы царских винных погребов Зимнего дворца. Этот грабеж начали сами участники так называемого «штурма Зимнего», к которым позже присоединились и другие солдаты, а также все желающие. Те отряды матросов и красногвардейцев, которые посылались в погреба Зимнего дворца, чтобы «выкурить» оттуда участников массового грабежа и повального пьянства, исчезали бесследно в этих самых погребах и не возвращались.
Вот, что писал очевидец – великий пролетарский писатель М. Горький: «Вот уже почти две недели, каждую ночь толпы людей грабят винные погреба, напиваются, бьют друг друга бутылками по башкам, режут руки осколками стекла и точно свиньи валяются в грязи, в крови. За эти дни истреблено вина на несколько десятков миллионов рублей и, конечно, будет истреблено на сотни миллионов. Во время винных погромов людей пристреливают, как бешеных волков, постепенно приучая к спокойному истреблению ближнего. Развивается воровство, растут грабежи…»
Справиться с растущей преступностью рабочей милиции было трудно не только из-за своего непрофессионализма и слабой организованности. Дело еще было в том, что рост преступности набрал инерцию. Он, как уже отмечалось, начался не с октября, а сразу после Февральской революции. Способствовала этому и гуманная политика Временного правительства, отменившего смертную казнь, а затем и ссылку. У людей, предрасположенных к преступным деяниям, появилось ощущение безнаказанности.
Да и профессиональные преступники вышли на свободу. Объявленная амнистия коснулась более 88 тысяч заключенных, из которых уголовные преступники составили 67,8 тысячи человек. Общее число заключенных с 1 марта по 1 апреля сократилось на 75%. В итоге, по Москве количество краж за год увеличилось почти в два раза: с 992 в марте 1916 года, до 1625 в марте 1917 года. Убийств в городе в марте 1916 года было 6, а год спустя – 23. Если в апреле 1917 года в Петрограде произошло 190 краж, то в мае их было уже 699, в июне – 778, в июле – 857, в августе – 1277.
Сразу после октябрьского переворота произошла ликвидация прежней судебной системы в стране. Это было «плановое» мероприятие, задуманное ранее. Ленин писал об этом: «Безусловной обязанностью пролетарской революции было не реформировать судебные учреждения. а совершенно уничтожить, смести до основания весь старый суд и его аппарат».
На местах советы сразу приступили к такому уничтожению. Стихийно возникали новые судебные органы: «революционные» суды, «народные», мировые, «суды народной совести», административные и т.п. В своих решениях эти суды руководствовались «революционным правосознанием», «революционной совестью» и обычаями.
22 ноября Совнарком принял Декрет о суде №1. Примечательно, что провести этот закон через ВЦИК у большевиков не получилось: левые эсеры возражали. Декретом упразднялись все существовавшие в России судебные учреждения, весь аппарат прежней юстиции: окружные суды, прокуратура и адвокатура, институт судебных следователей.
По этому декрету началась организация местных судов и революционных трибуналов. Местные суды состояли из постоянного судьи и двух очередных народных заседателей. Состав суда избирался местными Советами. Предварительное следствие осуществляли единолично судьи.
Принципами нового судебного права стали: коллегиальность в принятии судебных решений, уменьшение роли судебного профессионализма, расширения судебного правотворчества, вторжение в судопроизводство социальных и политических мотивов, сближение судебной и властно-управленческой деятельности Советов.
Особенностями судебного процесса в ревтрибуналах стало ускоренное судопроизводство, частое применение высшей меры наказания, свобода в выборе мер уголовной репрессии, ярко выраженные социальные критерии при назначении наказаний («учитывая рабоче-крестьянское происхождение…» и наоборот «учитывая принадлежность обвиняемого к эксплуататорским классам, враждебным пролетарской революции…»). Все это придавало характер чрезвычайности новым органам.
Все судебные учреждения страны, начиная с Сената, выразили резкий протест и неприятие декрета о суде. Точно также отказались исполнять решения Совнаркома и многие другие государственные структуры. Практически весь государственный аппарат забастовал из политических соображений. Это явление вошло в историю под названием «саботаж».
В целях слома этой и других форм сопротивления новой власти 7 декабря 1917 года СНК принял постановление об образовании Всероссийской чрезвычайной комиссии при СНК по борьбе с контрреволюцией и саботажем. Местным Советам предлагалось создать аналогичные комиссии на местах. Им предоставлялось исключительное право на аресты, обыски, реквизиции и конфискации.
Органам ВЧК было предоставлено право «расстреливать контрреволюционеров на месте». При наличии разветвленной сети местных органов ВЧК превратилась в мощный аппарат политических репрессий. По окончании следствия ЧК не передавали дело в трибуналы, а сами рассматривали их по существу и определяли меры наказания.
«Общественно опасные элементы» могли подвергаться тюремному заключению в административном, внесудебном порядке. Особо широкие полномочия органы ЧК получили в период с сентября 1918 до февраля 1919 года – когда официально проводилась политика «красного террора».
Таким образом, весь многовековой накопленный Россией опыт установления правопорядка и правосудия был полностью отринут. Наличие юридического образования являлось серьезным препятствием к занятию должностей в советской правоохранительной и судебной системах. «Революционное правосознание» дилетантов ставилось превыше всех законов.
Продолжение читайте на сайте РАПСИ 8 декабря
Отзывы современников об этих событиях в российской прессе можно прочитать здесь.